Вызов геттоизации: причины и соразмерный ответ (продолжение)
Итак, в 1-й части была коротко зафиксирована суть вызова. Во 2-й части, уже более развернуто, были выявлены, собственно, причины, - как вызвавшее.
В этой части - соразмерный ответ. Еще более развернуто, ибо здесь должно сказаться наисложнейшее то, ЧТО нас в нашем существе призывает ответить.
3. Призывающее ответить
3.1. Взывая к высшим творческим способностям: воля к смыслу, совесть и любовь как пробуждающее. Итак, выявление того, что вызвало геттоизацию, в ходе разбора зафиксировало в качестве _фундаментального обстоятельства_ следующее: _потребности становятся мерой способностей_. И поскольку это было обозначено как _ключевой момент катастрофических превращений_, постольку теперь, отталкиваясь от этого обстоятельства (в плане уразумения соразмерного ответа на возов геттоизации), сосредоточимся на определении коммунизма как раскрепощения и пробуждения в каждом человеке высших творческих способностей (ВТС).
Суть в том, что практическая реализация классической версии коммунистического проекта (Коммунизм-1.0), поскольку она, осуществляясь как борьба за освобождение труда на пути к обществу, в котором "каждый по способностям - каждому по потребностям", "напоролась" на вышеозначенное фундаментальное обстоятельство в отношениях потребностей и способностей, постольку в новой версии (Коммунизм-2.0), основывающейся на осмыслении и задействовании Духа Коммунизма (vs. материалистическая трактовка базиса общественно-исторического развития), "освобождение понимается как замена труда творчеством".
Тогда дело в следующем.
Раскрепощение ВТС может происходить на основе удовлетворения потребностей через обеспечение максимального доступа к материальным и социальным благам. Это, собственно, и предполагалось в классической версии коммунистического проекта, и будучи во многом успешно осуществлено на практике, тем не менее, испытало трудности с пробуждением ВТС.... всмотримся в каждое слово. Раскрепостить высшие творческие способности легко, хотя и невероятно сложно одновременно, потому что они есть в человеке, и просто их что-то сдерживает. Ты эти цепи порвал, и они вышли наружу. Ты дал толчок в виде образования, и они вышли наружу. Нужно снять барьеры между высшим образованием (не в смысле среднего/высшего, а между высшим качеством образования, бесплатного, дарованного каждому, требующего от каждого предельного напряжения сил) и людьми при любом социальном достатке.
Нужно поместить людей в такой климат, в котором они не будут всё время враждовать друг с другом. Нужно дать им некоторый уровень жизни для того, чтобы они могли в это высшее уйти и раскрепощать свои творческие способности.
Маркс и Лафарг спорили о том, что важнее, труд, который будет раскрепощать эти способности, или свободное время. Спор об этом был, но с раскрепощением всё понятно, а с пробуждением всё намного сложнее.
(стенограмма в/п «Школа сути-8. Суть процессов и наше место в происходящем», цит. фрагмент)
Т.е., если для раскрепощения является достаточным обеспечение достойного уровня удовлетворения потребностей, то пробуждение невозможно только лишь на этой основе. Причем, даже если речь о самых высококультурно ориентированных потребностях, даже в этом качестве потребности не достаточны, ибо потребности в принципе не исчерпывают фундаментальной мотивации культуротворческого процесса. И здесь же следует отметить тот чрезвычайно важный для нас, в связи с нашей темой, момент (выделен маркером), который связан с коллективизмом как условием, обеспечивающим раскрепощение ВТС.
Коллективизм предстает здесь как необходимость, засвидетельствованная в классических определениях человека как "существа общественного" (Аристотель), и человеческой сущности как "ансамбля всех общественных отношений" (Маркс). Но, как мы увидели, коллективизм как необходимость проблематизирован самими процессами общественно-исторического развития. И произошло это потому, что он остается проблематичен в своей возможности, - а именно, ввиду исторически же возникающего превращения в корпоративизм, раздробляющий монолит общественного целого, что в свою очередь служит почвой для процессов геттоизации, и далее, по нисходящей.
Суть этой проблематики адресует нас к вопросу: если общественность, как сущностное свойство человека, подвержена превращениям, то насколько действительно удостоверена в своем истоке "ансамблевая" когерентность всех общественных отношений? И как это связано с чисто потребностной мотивацией в её отличии от мотивации ценностной и целеполагающей? Здесь самое время вновь обратиться к метафизически предельной возможности понимания человека, связанной с различием духа и естества.
Естество измеряется потребностями, при этом, оно подвержено страстям, которые могут захватывать весь спектр потребностей, отчуждая дух и, соответственно, нивелируя возможность как пробуждения, так и раскрепощения ВТС.
Дух, по определению, не есть сфера потребностей, но средоточие ценностных и целеполагающих интенций, т.е. таких устремлений, которые, по определению, направлены НЕ на удовлетворение (пусть и самое возвышенно мотивированное) своей самости, НО на смысл. На смысл как ОСНОВАНИЕ и удовлетворения всяческих потребностей, и вообще, всяческой мотивации и активности.
Смысл становится явен в той мере, в какой мы реализуем духовную способность трансцендировать себя, т.е. превосходить свою естественную обусловленность. И насколько это действительно происходит, настолько мотивация обретает меру в стремлении удовлетворить потребности. Этой же мерой свидетельствуется и упреждение той пагубной тенденции, при которой предметы потребностных интенций начинают подменять собой содержание ценностно-целеполагающей интенциональности.
Вот, по этому поводу, у В. Франкла: С точки зрения психологизаторского подхода предмет интенционального акта является не более чем средством удовлетворения потребностей. В действительности же дело обстоит скорее наоборот, а именно потребности служат тому, чтобы сориентировать человека на определенную предметную область - область объектов. Если бы дело обстояло иначе, то любой человеческий поступок был бы в конечном счете по своей сути актом удовлетворения потребностей, удовлетворения самого субъекта, то есть любой поступок сводился бы к акту "самоудовлетворения". Это, однако, не так. Насколько соблазнительны популярные разговоры о самоосуществлении и самореализации человека! Как будто человек предназначен лишь для того, чтобы удовлетворять свои собственные потребности или же себя самого. Поскольку самоосуществление и самореализация вообще важны для человеческого бытия, они достижимы лишь как результат, но не как интенция. Лишь в той мере, в какой мы забываем себя, отдаем себя, жертвуем себя миру, тем его задачам и требованиям, которыми пронизана наша жизнь, лишь в той мере, в какой нам есть дело до мира и предметов вне нас, а не только до нас самих и наших собственных потребностей, лишь в той мере, в какой мы выполняем задачи и требования, осуществляем смысл и реализуем ценности, мы осуществляем и реализуем также самих себя.
В.-Э. Франкл. Духовность, свобода и ответственность
(Франкл В. Человек в поисках смысла. М., 1990.
Часть I. Философия человеческой ответственности)
Вот, прежде потребностей есть требования, обращенные нам не какой-то чужой волей, но ситуациями нашего бытия в мире. Более того, смысл заключенный в этих требованиях, сама возможность его обнаружения, она самым непосредственнейшим образом связана только с собственной волей каждого из нас. Ибо, ввиду этой ситуативности и того бесконечного спектра, который открывается и уникальностью ситуаций, и уникальностью находящихся в этих ситуациях личностей, смысл оказывается чем-то совершенно некалькулируемым наперед, и кроме как упреждающее проявление воли к нему ничего не может быть гарантией обнаружения и реализации заключенных в нем требований.
Таким образом, прежде всяких потребностных импульсов, есть ВОЛЯ К СМЫСЛУ, и это уже есть не способность, но СПОСОБ. Если способности, высшие и любые другие, присутствуют в той или иной степени, то воля к смыслу, как ДУХОВНО-ЭКЗИСТЕНЦИАЛЬНЫЙ СПОСОБ БЫТИЯ, она либо задействована в этом качестве, либо нет. Но именно от задействованности этого способа зависит степень пробуждения и раскрепощения ВТС.
Далее. То, чем заостряется и конкретизируется вектор волевого устремления к смыслу, и чем этот смысл удостоверяется, собственно, как требования конкретных ситуаций, есть другой духовно-экзистенциальный способ человеческого бытия - СОВЕСТЬ. Смысл не только должен, но и может быть найден, и в поисках смысла человека направляет его совесть. Одним словом, совесть - это орган смысла. Ее можно определить как способность обнаружить тот единственный и уникальный смысл, который кроется в любой ситуации.
В.-Э. Франкл. Человек перед вопросом о смысле
(Франкл В. Указ. соч.)
Здесь совесть определена как способность, но в нашем контексте будем придерживаться вышеприведенного различия способностей и способов. Далее, еще один из таких способов.
Мы уже неоднократно говорили, что совести всегда сопутствует любовь. При этом, применительно к общественно-исторической действительности, если совесть была связана с ситуационной конкретикой поступков и отношений в этой действительности, то ЛЮБОВЬ - с проектным отношением к существующим в этой действительности людям.
Соответственно, это не та любовь, при которой "сердцу не прикажешь" или, наоборот, "не откажешь". Говорилось же об ОСНОВАНИИ этого отношения, только внешне выглядящего как такое "иррациональное своевольство"... Впрочем, таковым и являющегося, но лишь тогда, когда источником является уже не сердце, как духовное средоточие, но страсть, которой подвержено естество, которая ослепляет, зашоривает человека от самой возможности духовно-сердечного взора на другого человека. А этот взор, как то, что позволяет увидеть и подчеркнуть, ценность другого человека, которая еще не является действительностью, а лишь простой возможностью: тем, чего еще нет, но что находится лишь в становлении, что может стать и что должно стать (см. по вышеприведенной ссылке), - вот, будучи таковым, этот взор и отличает любовь в качестве основания. В этом смысле, Ненависть и любовь - это человеческие проявления, поскольку они интенциональны, поскольку человек, ненавидящий что-либо или любящий кого-либо, имеет для этого основания. Речь идет именно об основании, а не о причине - психологической или биологической, - которая "из-за его спины" или "через его голову" порождает агрессивность и сексуальность.
В.-Э. Франкл. Цит. соч.
Т.о., воля к смыслу, совесть и любовь составляют метафизически предельные основания мотивации, общественных отношений, сознания и бытия. И в качестве таковых они суть способы, которые пробуждают ВТС.
Представления же, в которых основания бытия и деятельности человека сведены к потребностям (=психологизаторский подход), есть результат смешения духовного и естественного в понимании человека. В свою очередь эти сведЕния и это смешение суть свидетельство превращения, чреватого подменой отчуждаемого духовного начала страстями. А при таком превращении раскрепощение ВТС неминуемо переориентируется на низменное в человеческом естестве. При этом всё может выглядеть вполне "респектабельно", "креативно" и т.п., но в действительности служить личиной раскрепощающегося в человеке зверя.
В этой связи, о терниях, из которых сооружаются геттоизаторские перегородки, и сквозь которые пробивается духовный призыв, чтобы пробудить ВТС и, сделав это пробуждение основой макросоциальной консолидации, сокрушить эти перегородки.
3.2. Сквозь тернии: благоденствие contra пробуждение, процветание contra раскрепощение. В кратком разборе того, что вызвало геттоизацию, мы зафиксировали т.ж. подмену идеала освобожденного труда "всеобщим благоденствием и процветанием". Это в позднесоветский период, и в этой подмене суть той чудовищной диверсии, которая озвучена в известном толи призыве, толи обещании: "коммунизм к 1980 году". Кстати, все-таки, призыв или обещание?...
А вот в том и двусмысленность, что советские люди, призванные в качестве участников коммунистического проекта к раскрепощению своих ВТС, ожидают чего-то, что помимо их действий, как-то так "наступит". Т.е., что оно будет "САМО наступать", "прорастая и цветя", строго в соответствии с законами "данной в ощущении и независимой от воли" действительности. Однако, если "независимо от воли", то это уже - минус воля к смыслу. А это значит - минус любовь, каковая в качестве проектного отношения к этой действительности, весьма волево на неё направлена и крайне взыскательна к ней (и потому чревата ненавистью, столкнувшись с беспроектным отношением у субъектов к своему в бытию в этой действительности).
А коль скоро любовь соотнесена с совестью, то - минус совесть. Тут возникает вопрос: в том ли тогда дело, что, как шутили про определение "партия - ум, честь и совесть эпохи", в этом определении КПСС тире означает, на самом деле, "минус"? Т.е. совесть "заминусована" высшей властной структурой? Но если речь об эпохе, у кого-то ведь совесть - "в плюсе"? У общества, у его авангардных классовых структур? И тогда... это ведь только в математике "минус на плюс дает минус". В математике, калькулирующей объективно постигаемые естественные процессы, в которых что-то "наступает", "произрастает" и т.п. А в общественно-исторической действительности всё сложней и неоднозначней. То бишь, властная структура либо свергается авангардными классовыми структурами, либо подвергается ими такой зачистке, чтобы "минус" был устранен, и на его место поставлен "плюс", имеющийся у представителей этого социально-политического авангарда.
Однако суть в том, что совесть у нас предстает не просто как способность поступать согласно принятым в обществе морально-нравственным императивам. У нас совесть предстает как духовно-экзистенциальный способ, и в этом качестве - как орган смысла. И в качестве таковой, совесть является основанием поступков. Без этого основания морально-нравственные императивы неизбежно встраиваются в режим "что дышло", когда "по форме - правильно, а по сути - издевательство". Собственно, в этом - "минус", который тогда локализован не в общественно-государственных структурах или всё в тех же, отдельно взятых "товарищах, которые нам не товарищи". Точнее, вопрос не в самих вот таких локализациях. Как и не в сопутствующих им констатациях "убыли/прибыли" совести и других духовных свойств.
Дело же, как замечено выше, в двусмысленности: осуществляется раскрепощение ВТС в общественно-историческом субъекте, но при этом эффект от этого раскрепощения ожидается как результат объективно независимого процесса в общественно-исторической действительности. А эта действительность потом не только не "расцветает", но совсем наоборот, как-то так стремительно "вянет". Причем, "объясняется" это всё теми же "естественными закономерностями".
Дело, стало быть, в этой общественно-исторической СУБЪЕКТНОСТИ, и в том, что в ней ВТС раскрепощаются, не пробуждаясь. Соответственно, ожидание "процветания" связывает его с "благоденствием", с безмятежным пребыванием в удовлетворенном состоянии - вещью, даже не утопической, что предполагает какой-то исторический проект, но контр-исторической и контр-проектной!
Всё это сохраняется и в постсоветский период. При этом, конечно же, "обОстрившись, углУбившись и расширИвшись". Особенно, в "тучные нулевые", - под трендами "стабильного развития" и "модернизации". Каковые тренды, в десятые встретили негодование, и всё по тому же поводу, что и 20-ть лет назад: "Где обещанное процветание?! Почему то, что должно расцвести, пилится?! Хватит унавоживать цветение в 'не наших' регионах!" и т.д. и т.п.
И всё это в сочетании с совесм уж чудовищной по своей абсурдности двусмысленностью, когда, отправляя негодование по поводу "облома с процветанием", все пребывают в состоянии, очень похожем на "благоденствие". И это - как продолжение позднесоветского полусна (названного "застоем"). Существенная разница только в том, что там этот на половину сон был связан с некоторой, пусть и сохраняемой инерционно, но раскрепощенностью ВТС. Что и понятно, поскольку уверенность в сохранении достойного уровня удовлетворения мат.потребностей еще питала мотивацию и отношения чем-то идеальным. Здесь же полусон связан с тем беспокойством, которое либо напрочь привязано к раскрепощению низа, либо к переживанию опасности полного ограничения доступа к удовлетворению мат.потребностей. Если во втором случае имеет место опасность того, что хоть раскрепощаться/пробуждаться, хоть процветать/благоденствовать будет физически некому, то в первом случае, метко именуемом "потреблятством", имеет место метафизическое уничтожение, т.е. уничтожение субъектности, при том, что некто вполне себе физически благоденствует и процветает. Но сохранена ли эта субъектность во втором случае, в котором некто живет по принципу "не до жиру - быть бы живу"?...
В том-то всё и дело, что субъектность - это не "жир"! Одно дело, пробужден дух, другое - зверь! И тогда имеет существенное значение, мотивирован ты раскрепощением ИЛИ процветанием, пробуждением ИЛИ благоденствием! И не путаешь ли ты первое со вторым в этих контр-позициях! И являются ли они для тебя именно КОНТР-позициями, а не условно противопоставленными игровыми фигурками!
Контр-позиции, где раскрепощение/пробуждение - взыскуемое и востребующее движения сквозь тернии процветания/благоденствия, которыми ТЫ САМ ПОЗВОЛИЛ себя охмурить! Такое движение сквозь такие тернии может быть основано на воле к смыслу, совести и любви как духовно-экзистенциальных способах твоего бытия! Ибо, только будучи основанным в этом, твой путь будет удостоверен относительно смысла, в противоположность суррогатам, созданным тобой в результате бегства от твоей общественно-исторической субъектности, и как следствие, от общественно-исторической действительности, в которой ты существуешь!
Ибо ... при восприятии смысла речь идет об обнаружении возможности на фоне действительности. <...>
Смысл должен быть найден, но не может быть создан. Создать можно либо субъективный смысл, простое ощущение смысла, либо бессмыслицу. Тем самым понятно и то, что человек, который уже не в состоянии найти в своей жизни смысл, равно как и выдумать его, убегая от чувства утраты смысла, создает либо бессмыслицу, либо субъективный смысл. Если первое происходит на сцене (театр абсурда!), то последнее - в хмельных грезах...
В.-Э. Франкл. Указ. соч.
Так вот. Смысл как возможность на фоне действительности, и в этом качестве он НЕ выдумывается, но ПРИСУТСТВУЕТ В КОНКРЕТНЫХ СИТУАЦИЯХ, В КОТОРЫХ ЖИЗНЬ ПРИЗЫВАЕТ ЧЕЛОВЕКА К ТОМУ, ЧТОБЫ ОН СВЕРШИЛ ЕЁ КАК ИСТОРИЮ!
Как только поиск этой самой возможности на фоне этой самой действительности прекращается, тотчас начинается самообман. При этом изготавливаются субъективные суррогаты смысла, отчего действительность неизбежно превращается в бессмысленное нагромождение артефактов. Сам же смысл объявляется не более чем мифологической выдумкой, некогда обслуживавшей большие рассказы для обеспечения больших проектов. И ввиду этой "демифологизации", всё это объявляется "завершившимся" (=деисториизация).
Превращение же общественно-исторической действительности происходит как в воспринимающем её сознании, так и в бытии воспринимающего. Действительность становится полем экономических (капиталистических), политических (плутократических), интеллектуальных (постмодернистских) и прочих игр. Т.е. с виду всё может представать вполне себе куда-то устремленным, технологичным, креативным и т.п. Но, не будучи удостоверенным относительно смысла, как и совершенно уже безотчетным относительно самой возможности в этом удостовериться, оно неминуемо погружается в бессобытийное движение в никуда. А значит, превращает волю к Смыслу в волю к Ничто.
Находящийся в этой захваченности Ничто, будучи не в силах вынести его присутствие, но в то же время неотступно оставаясь при нём, пытается заполнить образующийся при этом экзистенциальный вакуум и начинает хвататься за всё, что позволило бы ему максимально заполнить эту невыносимую и неотступную брешь в его бытии. В этом суть драмы "иметь вместо быть". Экзистенциально-метафизическая суть! А значит, это не только стремление к максимальному обладанию материальными благами, но и то более чудовищное превращение, когда предметом обладания становится именно ВСЁ, включая и идеалы!
И именно в этом - суть самообмана! В сознании он или в бытии?... Опять эти классические попытки локализовать, чтобы идентифицировать... и тем самым следовать в формате, в который уже внедрен самообман!
Так вот, одно дело, "над вымыслом слезами обольюсь", где - и осознанность "вымысла", и "слёзы", а значит, мечта! А значит, вот то проектное отношение, которое в бытии и в котором воля и любовь! И совесть, удостоверяющая различие вымысла и реальности!
А тут именно такая безотчетная, но оттого лишь еще более глубокая, вовлеченность в процессы, где реализация смысла, как вот той самой возможности, которая в принципе некалькулируема в масштабе жизненного пути и его исторического свершения, реализация этой возможности сводится к этому максимальному "иметь". То есть: "у меня уже есть смысл", - в виде некого "кредо", гарантирующего обладание "идеалом". Вот - этот самообман! И сопутствующая ему двусмысленность:
"Моё!... Мой идеал! Буду сидеть с ним в своей норе, наблюдая, как вы, не обладающие этим идеалом, мечетесь там, в этой действительности, опустошенной вами! Ну, так и пусть вам там всем будет пусто! А я уже нашел свой смысл!" и т.д. и т.п.
ИМЕННО ЗДЕСЬ - ПОЧВА ГЕТТОИЗАЦИИ!... Она либо помещает таких обитателей нор в своеобразную популяционную нишу зооциума, организуемого вместо социума; либо выдавливает их из нор подобно гнойникам, чтобы выплеснуть накопленный ими гной в ненавидимую ими действительность (без разбора, социум это или зооциум, но усугубляя подмену первого вторым).
Однако, возвращаясь к проблеме ответа на этот вызов, зададимся вопросом, который, на засыпку он или нет, но ответ на него черпается не в теоретизирующей рефлексии и не в технологических рац.предложениях, а в самом факте нашего бытийствования.
И вот, как раз суммируя наш сложный разбор/наброс, вот таким образом сформулируем этот вопрос. Значит, если мы удостоверились,
во-первых, что пробуждение ВТС осуществляется такими духовно-экзистенциальными способами бытия, как воля к смыслу, совесть и любовь,
во-вторых, что эти способы, осуществляя это пробуждение, задают ту меру, в которой раскрепощение ВТС способно осуществляться в том полноценном проектном режиме, где оно не превратится в раскрепощение низменного в человеческом естестве,
в-третьих, что, будучи так основаны, раскрепощение и пробуждение только и смогут состояться в будущем, если эти способы задействуются в настоящем, в конкретных ситуациях деятельности и коммуникации, и наконец,
в-четвертых, что именно в этом задействовании заключается условие полноценного ответа на состояние социального отчуждения, достигающего той своей кондиции, которая присутствует в геттоизации,
- вот, если всё так, то каковы возможности самого задействования воли к смыслу, совести и любви?
И вот, повторяя и подчеркивая тот момент, что возможность ответа заключена в нашем БЫТИЙСТВОВАНИИ КАК ФАКТЕ, перейдем к заключительному пункту.
Окончание следует
В этой части - соразмерный ответ. Еще более развернуто, ибо здесь должно сказаться наисложнейшее то, ЧТО нас в нашем существе призывает ответить.
3. Призывающее ответить
3.1. Взывая к высшим творческим способностям: воля к смыслу, совесть и любовь как пробуждающее. Итак, выявление того, что вызвало геттоизацию, в ходе разбора зафиксировало в качестве _фундаментального обстоятельства_ следующее: _потребности становятся мерой способностей_. И поскольку это было обозначено как _ключевой момент катастрофических превращений_, постольку теперь, отталкиваясь от этого обстоятельства (в плане уразумения соразмерного ответа на возов геттоизации), сосредоточимся на определении коммунизма как раскрепощения и пробуждения в каждом человеке высших творческих способностей (ВТС).
Суть в том, что практическая реализация классической версии коммунистического проекта (Коммунизм-1.0), поскольку она, осуществляясь как борьба за освобождение труда на пути к обществу, в котором "каждый по способностям - каждому по потребностям", "напоролась" на вышеозначенное фундаментальное обстоятельство в отношениях потребностей и способностей, постольку в новой версии (Коммунизм-2.0), основывающейся на осмыслении и задействовании Духа Коммунизма (vs. материалистическая трактовка базиса общественно-исторического развития), "освобождение понимается как замена труда творчеством".
Тогда дело в следующем.
Раскрепощение ВТС может происходить на основе удовлетворения потребностей через обеспечение максимального доступа к материальным и социальным благам. Это, собственно, и предполагалось в классической версии коммунистического проекта, и будучи во многом успешно осуществлено на практике, тем не менее, испытало трудности с пробуждением ВТС.... всмотримся в каждое слово. Раскрепостить высшие творческие способности легко, хотя и невероятно сложно одновременно, потому что они есть в человеке, и просто их что-то сдерживает. Ты эти цепи порвал, и они вышли наружу. Ты дал толчок в виде образования, и они вышли наружу. Нужно снять барьеры между высшим образованием (не в смысле среднего/высшего, а между высшим качеством образования, бесплатного, дарованного каждому, требующего от каждого предельного напряжения сил) и людьми при любом социальном достатке.
Нужно поместить людей в такой климат, в котором они не будут всё время враждовать друг с другом. Нужно дать им некоторый уровень жизни для того, чтобы они могли в это высшее уйти и раскрепощать свои творческие способности.
Маркс и Лафарг спорили о том, что важнее, труд, который будет раскрепощать эти способности, или свободное время. Спор об этом был, но с раскрепощением всё понятно, а с пробуждением всё намного сложнее.
(стенограмма в/п «Школа сути-8. Суть процессов и наше место в происходящем», цит. фрагмент)
Т.е., если для раскрепощения является достаточным обеспечение достойного уровня удовлетворения потребностей, то пробуждение невозможно только лишь на этой основе. Причем, даже если речь о самых высококультурно ориентированных потребностях, даже в этом качестве потребности не достаточны, ибо потребности в принципе не исчерпывают фундаментальной мотивации культуротворческого процесса. И здесь же следует отметить тот чрезвычайно важный для нас, в связи с нашей темой, момент (выделен маркером), который связан с коллективизмом как условием, обеспечивающим раскрепощение ВТС.
Коллективизм предстает здесь как необходимость, засвидетельствованная в классических определениях человека как "существа общественного" (Аристотель), и человеческой сущности как "ансамбля всех общественных отношений" (Маркс). Но, как мы увидели, коллективизм как необходимость проблематизирован самими процессами общественно-исторического развития. И произошло это потому, что он остается проблематичен в своей возможности, - а именно, ввиду исторически же возникающего превращения в корпоративизм, раздробляющий монолит общественного целого, что в свою очередь служит почвой для процессов геттоизации, и далее, по нисходящей.
Суть этой проблематики адресует нас к вопросу: если общественность, как сущностное свойство человека, подвержена превращениям, то насколько действительно удостоверена в своем истоке "ансамблевая" когерентность всех общественных отношений? И как это связано с чисто потребностной мотивацией в её отличии от мотивации ценностной и целеполагающей? Здесь самое время вновь обратиться к метафизически предельной возможности понимания человека, связанной с различием духа и естества.
Естество измеряется потребностями, при этом, оно подвержено страстям, которые могут захватывать весь спектр потребностей, отчуждая дух и, соответственно, нивелируя возможность как пробуждения, так и раскрепощения ВТС.
Дух, по определению, не есть сфера потребностей, но средоточие ценностных и целеполагающих интенций, т.е. таких устремлений, которые, по определению, направлены НЕ на удовлетворение (пусть и самое возвышенно мотивированное) своей самости, НО на смысл. На смысл как ОСНОВАНИЕ и удовлетворения всяческих потребностей, и вообще, всяческой мотивации и активности.
Смысл становится явен в той мере, в какой мы реализуем духовную способность трансцендировать себя, т.е. превосходить свою естественную обусловленность. И насколько это действительно происходит, настолько мотивация обретает меру в стремлении удовлетворить потребности. Этой же мерой свидетельствуется и упреждение той пагубной тенденции, при которой предметы потребностных интенций начинают подменять собой содержание ценностно-целеполагающей интенциональности.
Вот, по этому поводу, у В. Франкла: С точки зрения психологизаторского подхода предмет интенционального акта является не более чем средством удовлетворения потребностей. В действительности же дело обстоит скорее наоборот, а именно потребности служат тому, чтобы сориентировать человека на определенную предметную область - область объектов. Если бы дело обстояло иначе, то любой человеческий поступок был бы в конечном счете по своей сути актом удовлетворения потребностей, удовлетворения самого субъекта, то есть любой поступок сводился бы к акту "самоудовлетворения". Это, однако, не так. Насколько соблазнительны популярные разговоры о самоосуществлении и самореализации человека! Как будто человек предназначен лишь для того, чтобы удовлетворять свои собственные потребности или же себя самого. Поскольку самоосуществление и самореализация вообще важны для человеческого бытия, они достижимы лишь как результат, но не как интенция. Лишь в той мере, в какой мы забываем себя, отдаем себя, жертвуем себя миру, тем его задачам и требованиям, которыми пронизана наша жизнь, лишь в той мере, в какой нам есть дело до мира и предметов вне нас, а не только до нас самих и наших собственных потребностей, лишь в той мере, в какой мы выполняем задачи и требования, осуществляем смысл и реализуем ценности, мы осуществляем и реализуем также самих себя.
В.-Э. Франкл. Духовность, свобода и ответственность
(Франкл В. Человек в поисках смысла. М., 1990.
Часть I. Философия человеческой ответственности)
Вот, прежде потребностей есть требования, обращенные нам не какой-то чужой волей, но ситуациями нашего бытия в мире. Более того, смысл заключенный в этих требованиях, сама возможность его обнаружения, она самым непосредственнейшим образом связана только с собственной волей каждого из нас. Ибо, ввиду этой ситуативности и того бесконечного спектра, который открывается и уникальностью ситуаций, и уникальностью находящихся в этих ситуациях личностей, смысл оказывается чем-то совершенно некалькулируемым наперед, и кроме как упреждающее проявление воли к нему ничего не может быть гарантией обнаружения и реализации заключенных в нем требований.
Таким образом, прежде всяких потребностных импульсов, есть ВОЛЯ К СМЫСЛУ, и это уже есть не способность, но СПОСОБ. Если способности, высшие и любые другие, присутствуют в той или иной степени, то воля к смыслу, как ДУХОВНО-ЭКЗИСТЕНЦИАЛЬНЫЙ СПОСОБ БЫТИЯ, она либо задействована в этом качестве, либо нет. Но именно от задействованности этого способа зависит степень пробуждения и раскрепощения ВТС.
Далее. То, чем заостряется и конкретизируется вектор волевого устремления к смыслу, и чем этот смысл удостоверяется, собственно, как требования конкретных ситуаций, есть другой духовно-экзистенциальный способ человеческого бытия - СОВЕСТЬ. Смысл не только должен, но и может быть найден, и в поисках смысла человека направляет его совесть. Одним словом, совесть - это орган смысла. Ее можно определить как способность обнаружить тот единственный и уникальный смысл, который кроется в любой ситуации.
В.-Э. Франкл. Человек перед вопросом о смысле
(Франкл В. Указ. соч.)
Здесь совесть определена как способность, но в нашем контексте будем придерживаться вышеприведенного различия способностей и способов. Далее, еще один из таких способов.
Мы уже неоднократно говорили, что совести всегда сопутствует любовь. При этом, применительно к общественно-исторической действительности, если совесть была связана с ситуационной конкретикой поступков и отношений в этой действительности, то ЛЮБОВЬ - с проектным отношением к существующим в этой действительности людям.
Соответственно, это не та любовь, при которой "сердцу не прикажешь" или, наоборот, "не откажешь". Говорилось же об ОСНОВАНИИ этого отношения, только внешне выглядящего как такое "иррациональное своевольство"... Впрочем, таковым и являющегося, но лишь тогда, когда источником является уже не сердце, как духовное средоточие, но страсть, которой подвержено естество, которая ослепляет, зашоривает человека от самой возможности духовно-сердечного взора на другого человека. А этот взор, как то, что позволяет увидеть и подчеркнуть, ценность другого человека, которая еще не является действительностью, а лишь простой возможностью: тем, чего еще нет, но что находится лишь в становлении, что может стать и что должно стать (см. по вышеприведенной ссылке), - вот, будучи таковым, этот взор и отличает любовь в качестве основания. В этом смысле, Ненависть и любовь - это человеческие проявления, поскольку они интенциональны, поскольку человек, ненавидящий что-либо или любящий кого-либо, имеет для этого основания. Речь идет именно об основании, а не о причине - психологической или биологической, - которая "из-за его спины" или "через его голову" порождает агрессивность и сексуальность.
В.-Э. Франкл. Цит. соч.
Т.о., воля к смыслу, совесть и любовь составляют метафизически предельные основания мотивации, общественных отношений, сознания и бытия. И в качестве таковых они суть способы, которые пробуждают ВТС.
Представления же, в которых основания бытия и деятельности человека сведены к потребностям (=психологизаторский подход), есть результат смешения духовного и естественного в понимании человека. В свою очередь эти сведЕния и это смешение суть свидетельство превращения, чреватого подменой отчуждаемого духовного начала страстями. А при таком превращении раскрепощение ВТС неминуемо переориентируется на низменное в человеческом естестве. При этом всё может выглядеть вполне "респектабельно", "креативно" и т.п., но в действительности служить личиной раскрепощающегося в человеке зверя.
В этой связи, о терниях, из которых сооружаются геттоизаторские перегородки, и сквозь которые пробивается духовный призыв, чтобы пробудить ВТС и, сделав это пробуждение основой макросоциальной консолидации, сокрушить эти перегородки.
3.2. Сквозь тернии: благоденствие contra пробуждение, процветание contra раскрепощение. В кратком разборе того, что вызвало геттоизацию, мы зафиксировали т.ж. подмену идеала освобожденного труда "всеобщим благоденствием и процветанием". Это в позднесоветский период, и в этой подмене суть той чудовищной диверсии, которая озвучена в известном толи призыве, толи обещании: "коммунизм к 1980 году". Кстати, все-таки, призыв или обещание?...
А вот в том и двусмысленность, что советские люди, призванные в качестве участников коммунистического проекта к раскрепощению своих ВТС, ожидают чего-то, что помимо их действий, как-то так "наступит". Т.е., что оно будет "САМО наступать", "прорастая и цветя", строго в соответствии с законами "данной в ощущении и независимой от воли" действительности. Однако, если "независимо от воли", то это уже - минус воля к смыслу. А это значит - минус любовь, каковая в качестве проектного отношения к этой действительности, весьма волево на неё направлена и крайне взыскательна к ней (и потому чревата ненавистью, столкнувшись с беспроектным отношением у субъектов к своему в бытию в этой действительности).
А коль скоро любовь соотнесена с совестью, то - минус совесть. Тут возникает вопрос: в том ли тогда дело, что, как шутили про определение "партия - ум, честь и совесть эпохи", в этом определении КПСС тире означает, на самом деле, "минус"? Т.е. совесть "заминусована" высшей властной структурой? Но если речь об эпохе, у кого-то ведь совесть - "в плюсе"? У общества, у его авангардных классовых структур? И тогда... это ведь только в математике "минус на плюс дает минус". В математике, калькулирующей объективно постигаемые естественные процессы, в которых что-то "наступает", "произрастает" и т.п. А в общественно-исторической действительности всё сложней и неоднозначней. То бишь, властная структура либо свергается авангардными классовыми структурами, либо подвергается ими такой зачистке, чтобы "минус" был устранен, и на его место поставлен "плюс", имеющийся у представителей этого социально-политического авангарда.
Однако суть в том, что совесть у нас предстает не просто как способность поступать согласно принятым в обществе морально-нравственным императивам. У нас совесть предстает как духовно-экзистенциальный способ, и в этом качестве - как орган смысла. И в качестве таковой, совесть является основанием поступков. Без этого основания морально-нравственные императивы неизбежно встраиваются в режим "что дышло", когда "по форме - правильно, а по сути - издевательство". Собственно, в этом - "минус", который тогда локализован не в общественно-государственных структурах или всё в тех же, отдельно взятых "товарищах, которые нам не товарищи". Точнее, вопрос не в самих вот таких локализациях. Как и не в сопутствующих им констатациях "убыли/прибыли" совести и других духовных свойств.
Дело же, как замечено выше, в двусмысленности: осуществляется раскрепощение ВТС в общественно-историческом субъекте, но при этом эффект от этого раскрепощения ожидается как результат объективно независимого процесса в общественно-исторической действительности. А эта действительность потом не только не "расцветает", но совсем наоборот, как-то так стремительно "вянет". Причем, "объясняется" это всё теми же "естественными закономерностями".
Дело, стало быть, в этой общественно-исторической СУБЪЕКТНОСТИ, и в том, что в ней ВТС раскрепощаются, не пробуждаясь. Соответственно, ожидание "процветания" связывает его с "благоденствием", с безмятежным пребыванием в удовлетворенном состоянии - вещью, даже не утопической, что предполагает какой-то исторический проект, но контр-исторической и контр-проектной!
Всё это сохраняется и в постсоветский период. При этом, конечно же, "обОстрившись, углУбившись и расширИвшись". Особенно, в "тучные нулевые", - под трендами "стабильного развития" и "модернизации". Каковые тренды, в десятые встретили негодование, и всё по тому же поводу, что и 20-ть лет назад: "Где обещанное процветание?! Почему то, что должно расцвести, пилится?! Хватит унавоживать цветение в 'не наших' регионах!" и т.д. и т.п.
И всё это в сочетании с совесм уж чудовищной по своей абсурдности двусмысленностью, когда, отправляя негодование по поводу "облома с процветанием", все пребывают в состоянии, очень похожем на "благоденствие". И это - как продолжение позднесоветского полусна (названного "застоем"). Существенная разница только в том, что там этот на половину сон был связан с некоторой, пусть и сохраняемой инерционно, но раскрепощенностью ВТС. Что и понятно, поскольку уверенность в сохранении достойного уровня удовлетворения мат.потребностей еще питала мотивацию и отношения чем-то идеальным. Здесь же полусон связан с тем беспокойством, которое либо напрочь привязано к раскрепощению низа, либо к переживанию опасности полного ограничения доступа к удовлетворению мат.потребностей. Если во втором случае имеет место опасность того, что хоть раскрепощаться/пробуждаться, хоть процветать/благоденствовать будет физически некому, то в первом случае, метко именуемом "потреблятством", имеет место метафизическое уничтожение, т.е. уничтожение субъектности, при том, что некто вполне себе физически благоденствует и процветает. Но сохранена ли эта субъектность во втором случае, в котором некто живет по принципу "не до жиру - быть бы живу"?...
В том-то всё и дело, что субъектность - это не "жир"! Одно дело, пробужден дух, другое - зверь! И тогда имеет существенное значение, мотивирован ты раскрепощением ИЛИ процветанием, пробуждением ИЛИ благоденствием! И не путаешь ли ты первое со вторым в этих контр-позициях! И являются ли они для тебя именно КОНТР-позициями, а не условно противопоставленными игровыми фигурками!
Контр-позиции, где раскрепощение/пробуждение - взыскуемое и востребующее движения сквозь тернии процветания/благоденствия, которыми ТЫ САМ ПОЗВОЛИЛ себя охмурить! Такое движение сквозь такие тернии может быть основано на воле к смыслу, совести и любви как духовно-экзистенциальных способах твоего бытия! Ибо, только будучи основанным в этом, твой путь будет удостоверен относительно смысла, в противоположность суррогатам, созданным тобой в результате бегства от твоей общественно-исторической субъектности, и как следствие, от общественно-исторической действительности, в которой ты существуешь!
Ибо ... при восприятии смысла речь идет об обнаружении возможности на фоне действительности. <...>
Смысл должен быть найден, но не может быть создан. Создать можно либо субъективный смысл, простое ощущение смысла, либо бессмыслицу. Тем самым понятно и то, что человек, который уже не в состоянии найти в своей жизни смысл, равно как и выдумать его, убегая от чувства утраты смысла, создает либо бессмыслицу, либо субъективный смысл. Если первое происходит на сцене (театр абсурда!), то последнее - в хмельных грезах...
В.-Э. Франкл. Указ. соч.
Так вот. Смысл как возможность на фоне действительности, и в этом качестве он НЕ выдумывается, но ПРИСУТСТВУЕТ В КОНКРЕТНЫХ СИТУАЦИЯХ, В КОТОРЫХ ЖИЗНЬ ПРИЗЫВАЕТ ЧЕЛОВЕКА К ТОМУ, ЧТОБЫ ОН СВЕРШИЛ ЕЁ КАК ИСТОРИЮ!
Как только поиск этой самой возможности на фоне этой самой действительности прекращается, тотчас начинается самообман. При этом изготавливаются субъективные суррогаты смысла, отчего действительность неизбежно превращается в бессмысленное нагромождение артефактов. Сам же смысл объявляется не более чем мифологической выдумкой, некогда обслуживавшей большие рассказы для обеспечения больших проектов. И ввиду этой "демифологизации", всё это объявляется "завершившимся" (=деисториизация).
Превращение же общественно-исторической действительности происходит как в воспринимающем её сознании, так и в бытии воспринимающего. Действительность становится полем экономических (капиталистических), политических (плутократических), интеллектуальных (постмодернистских) и прочих игр. Т.е. с виду всё может представать вполне себе куда-то устремленным, технологичным, креативным и т.п. Но, не будучи удостоверенным относительно смысла, как и совершенно уже безотчетным относительно самой возможности в этом удостовериться, оно неминуемо погружается в бессобытийное движение в никуда. А значит, превращает волю к Смыслу в волю к Ничто.
Находящийся в этой захваченности Ничто, будучи не в силах вынести его присутствие, но в то же время неотступно оставаясь при нём, пытается заполнить образующийся при этом экзистенциальный вакуум и начинает хвататься за всё, что позволило бы ему максимально заполнить эту невыносимую и неотступную брешь в его бытии. В этом суть драмы "иметь вместо быть". Экзистенциально-метафизическая суть! А значит, это не только стремление к максимальному обладанию материальными благами, но и то более чудовищное превращение, когда предметом обладания становится именно ВСЁ, включая и идеалы!
И именно в этом - суть самообмана! В сознании он или в бытии?... Опять эти классические попытки локализовать, чтобы идентифицировать... и тем самым следовать в формате, в который уже внедрен самообман!
Так вот, одно дело, "над вымыслом слезами обольюсь", где - и осознанность "вымысла", и "слёзы", а значит, мечта! А значит, вот то проектное отношение, которое в бытии и в котором воля и любовь! И совесть, удостоверяющая различие вымысла и реальности!
А тут именно такая безотчетная, но оттого лишь еще более глубокая, вовлеченность в процессы, где реализация смысла, как вот той самой возможности, которая в принципе некалькулируема в масштабе жизненного пути и его исторического свершения, реализация этой возможности сводится к этому максимальному "иметь". То есть: "у меня уже есть смысл", - в виде некого "кредо", гарантирующего обладание "идеалом". Вот - этот самообман! И сопутствующая ему двусмысленность:
"Моё!... Мой идеал! Буду сидеть с ним в своей норе, наблюдая, как вы, не обладающие этим идеалом, мечетесь там, в этой действительности, опустошенной вами! Ну, так и пусть вам там всем будет пусто! А я уже нашел свой смысл!" и т.д. и т.п.
ИМЕННО ЗДЕСЬ - ПОЧВА ГЕТТОИЗАЦИИ!... Она либо помещает таких обитателей нор в своеобразную популяционную нишу зооциума, организуемого вместо социума; либо выдавливает их из нор подобно гнойникам, чтобы выплеснуть накопленный ими гной в ненавидимую ими действительность (без разбора, социум это или зооциум, но усугубляя подмену первого вторым).
Однако, возвращаясь к проблеме ответа на этот вызов, зададимся вопросом, который, на засыпку он или нет, но ответ на него черпается не в теоретизирующей рефлексии и не в технологических рац.предложениях, а в самом факте нашего бытийствования.
И вот, как раз суммируя наш сложный разбор/наброс, вот таким образом сформулируем этот вопрос. Значит, если мы удостоверились,
во-первых, что пробуждение ВТС осуществляется такими духовно-экзистенциальными способами бытия, как воля к смыслу, совесть и любовь,
во-вторых, что эти способы, осуществляя это пробуждение, задают ту меру, в которой раскрепощение ВТС способно осуществляться в том полноценном проектном режиме, где оно не превратится в раскрепощение низменного в человеческом естестве,
в-третьих, что, будучи так основаны, раскрепощение и пробуждение только и смогут состояться в будущем, если эти способы задействуются в настоящем, в конкретных ситуациях деятельности и коммуникации, и наконец,
в-четвертых, что именно в этом задействовании заключается условие полноценного ответа на состояние социального отчуждения, достигающего той своей кондиции, которая присутствует в геттоизации,
- вот, если всё так, то каковы возможности самого задействования воли к смыслу, совести и любви?
И вот, повторяя и подчеркивая тот момент, что возможность ответа заключена в нашем БЫТИЙСТВОВАНИИ КАК ФАКТЕ, перейдем к заключительному пункту.
Окончание следует