О возможности коммунизма и препятствиях в реализации этой возможности
В продолжение поста Дискуссия о перспективах/альтернативах развития и личном отношении к ним
Предварительно, сразу подчеркнем и настоятельно потребуем зарубить где-нибудь себе на видном месте, что вопрос о ВОЗМОЖНОСТИ коммунизма как политико-идеологического и культурно-исторического проекта, хотя этот вопрос и может апеллировать к вере, тем не менее, это не должно ограничивать вопрос кондово-бестолковыми "верю/не верю". Ибо и вера, будучи понята не в расхожем - суррогатном, каком-то таком "психологически-правовом" - смысле, т.е. как нечто приватно-иррациональное, но в более достойном смысле - как духовная энергия, САМА РЕАЛИЗУЕМАЯ КАК ИСТОРИЧЕСКАЯ ВОЗМОЖНОСТЬ, - стало быть, будучи понята так, и вера есть тот опыт, в котором находится место и рациональному, и коллективному, и светскому в их органично сомыслимой связи с иррациональным, индивидуальным, религиозным. Именно СО-мыслимой связи - той, в которой кристаллизуется бытийно-исторический смысл!
Так вот, ввиду всего этого, вопрос о возможности коммунизма, дистанцируясь от разного рода бестолковой болтовни о "верованиях", "убежденностях", "приверженностях", следует ставить, исходя из того, что может служить основанием всех этих, по определению несамодостаточных, переменных. А именно, ставить этот вопрос, предварительно, и далее, параллельно его решению, набрасывая контекст его осмысления, соразмерный выспрашиваемому смыслу. Каковой контекст, в противоположность одномерным "...измам", тоже предполагает многоплановую со-мыслимость.
Здесь мы обозначим три ключевых грани осмысления вопроса о возможности коммунизма:
- когнитивно-информационную, связанную с такой системной представленностью информации в нашем сознании, которая и задает, собственно, надлежащий формат осмысления подобного масштаба вопросов, и вообще, сколько-нибудь полноценного осмысления чего бы то ни было;
- духовно-экзистенциальную, связанную с нашими потенциалами, благодаря которым реализуется возможность, о которой спрашивается;
- историософско-метафизическую, представляющую общий план реализации этих потенциалов в исторической ретро- и пер- спективе.
И чтобы еще прочнее отмежеваться от разного рода бестолковщины, которая в виде всевозможного скептического резонерства навязывается дискуссиям по такого рода вопросам, - так вот, упреждая всё это, подчеркнем, что наш постанов вопроса о возможности коммунизма неотъемлемо включает так же и осмысление препятствий реализации этой возможности в означенных гранях её уразумения.
Итак. Вопрос о возможности коммунизма (ВВК) и препятствиях в реализации этой возможности - в виде наброса, в котором ёмкий нарез некоторых выдержек сопровождается некоторыми наводящими выкладками.
ВВК в когнитивно-информационном ключе
Анатолий Вассерман. Информация без ограничений. Свободное не значит бесплатное:
<...> если удастся одолеть нынешний копиразм, то слова из выступления Владимира Ильича Ульянова на третьем съезде российского коммунистического союза молодёжи «коммунистом можно стать только тогда, когда обогатишь свою память знанием всех богатств, которые выработало человечество» станут довольно легко осуществимы.
Увы, как человек с хорошей памятью, смею заверить: такого обогащения недостаточно. Информация - всего лишь сырьё для работы ума. Сама по себе она его не заменяет. <...> надо уже обладать немалыми сведениями - да ещё и навыками фильтрации верных и ошибочных данных. Главное же - надо (как и при любой умственной работе) обладать цельной картиной мира, то есть представлением о немногих общих законах, действующих в природе и обществе и своим взаимодействием создающих всё многообразие наблюдаемых явлений. К сожалению, в последние полвека мировое (а в последние четверть века - и наше отечественное) образование постепенно отказывается от формирования такой картины и переходит к преподаванию разрозненных фактов. Их пёстрая мозаика выглядит куда красивее сложной картины взаимодействующих абстрактных законов. Но в неё с равной лёгкостью вписываются и ошибки, и даже прямые подтасовки. Есть даже основания полагать, что отказ от построения цельной картины мира - часть выгодной коммерсантам и политикам, но разрушительной для человечества в целом, общей тенденции к снижению интеллекта рядовых граждан.
Какова же возможность коммунизма, - не столько сразу в соответствии с ленинской фразой, сколько, с учетом высказанных в приведенной выдержке оговорок?
А именно, оговорок, касающихся,
во-первых, несколько более сложного, нежели "кумулятивно-энциклопедистское", понимания процессов «обогащения своей памяти знанием всех богатств, которые выработало человечество»,
и, во-вторых, нынешней ситуации, самим фактом своих многочисленных "пост-..." (-гуманизм, -модернизм, -культура, -история, -человечество) отрицающей сам смысл становления коммунистом.
Ввиду таких оговорок вопрос о возможности коммунизма апеллирует к двум другим очерченным в предварительных словах ключевым граням его осмысления: духовно-экзистенциальной и историософско-метафизической.
Переходя к другим выдержкам-частям нашего нареза, заметим, что автор слов из приведенной выдержки, обозначив необходимость в процессе работы с информацией «фильтрации верных и ошибочных данных», основанной на «представлении о немногих общих законах, действующих в природе и обществе», знание каковых законов в их взаимодействии позволяет схватить «всё многообразие наблюдаемых явлений» в виде «цельной картины мира», - так вот, справедливо обозначив всё это, автор совершенно неприемлемым образом ограничивает такое цельное представление перечнем четырех источников: Фридрих Фридрихович Энгельс - «Анти-Дюринг», Станислав Самуилович Лем - «Сумма технологии», Ричард Клинтон Клинтон-Джонович Докинз - «Слепой часовщик», Дэвид Элиэзер Дойч - «Структура реальности».
Все это, по преимуществу естественнонаучные и коренящиеся в "просветительской" парадигме Модерна представления, при всей их "общепризнанности", крайне уязвимые в этой самой ситуации "пост-..." (-разумное, -доброе,- вечное). Уязвимые, ибо просто несоразмерные требуемой цельности картины мира, в том смысле, что будущее, как это пора уже уяснить (в ситуации завершения Модерна), не вытекает кумулятивным путем из прежнего опыта, но наоборот, требует от нас такого предвосхищающе-интуитивного к нему обращения, исходя из которого можно говорить о действительно цельном вИдении как, опять-таки, со-мыслимости. В данном случае - сомыслимости проектных измерений исторического бытия человека.
Подчеркнем, что отмечая всё это, мы не дистанцируемся от естественнонаучных моделей и модернистской парадигмы, будто бы по какому-то своеволию и своенравию вознося гуманитарность и консерватизм. Для нас важно чтобы та, о которой говорилось, фильтрация информационных данных, осуществлялась не только на основе каких-либо научных моделей и схем, и не только на основе отдельно взятой парадигмальной меры, но чтобы мера удостоверялась наиболее исходным образом, - а именно, из того истока, которым является человек как ИСТОРИЧЕСКИЙ СУБЪЕКТ. Именно в нем, в его культурно-историческом бытии и реализации им смысла этого бытия берет свое начало и опыт различий истины/лжи, добра/зла, красоты/безобразия. Равно как здесь же присутствует и исток энергии всякого творчества, в том числе творчества научных моделей, а т.ж. установления парадигмальных принципов и этого моделирования, и в целом, принципов, формирующих мировоззрение эпохи, связанной с этой парадигмальностью.
И теперь самое время перейти непосредственно к наметкам осмысления
ВВК в духовно-экзистенциальном и историософско-метафизическом ключе, -
на материале стенограммы в/п "Школа сути-8" (OpenEOT Wiki ©)
[К определению понятия]
К определению понятияЧто такое коммунизм? Просто, в одной фразе скажите.
Коммунизм - это раскрепощение и пробуждение в каждом человеке высших его творческих способностей. Обведите это в двойную рамку. Больше никакого содержания у коммунизма нет. Как говорил Экзюпери: «Беда не в том, бедно или богато они живут, а в том, что в каждом из них убит Моцарт». <...>
Теперь всмотримся в каждое слово. Раскрепостить высшие творческие способности легко, хотя и невероятно сложно одновременно, потому что они есть в человеке, и просто их что-то сдерживает. Ты эти цепи порвал, и они вышли наружу. Ты дал толчок в виде образования, и они вышли наружу. Нужно снять барьеры между высшим образованием (не в смысле среднего/высшего, а между высшим качеством образования, бесплатного, дарованного каждому, требующего от каждого предельного напряжения сил) и людьми при любом социальном достатке.
Нужно поместить людей в такой климат, в котором они не будут всё время враждовать друг с другом. Нужно дать им некоторый уровень жизни для того, чтобы они могли в это высшее уйти и раскрепощать свои творческие способности.
Маркс и Лафарг спорили о том, что важнее, труд, который будет раскрепощать эти способности, или свободное время. Спор об этом был, но с раскрепощением всё понятно, а с пробуждением всё намного сложнее. В каждом человеке - это вообще посягательство на очень-очень многое. «Ха-ха-ха, ой-ой-ой, а вы считаете, что в каждом они есть?» Да, коммунисты считали, что они есть в каждом. Коммунизм - это общество, в котором гениален каждый.
И, наконец, что такое эти высшие творческие способности? Об этом много спорили, но, в принципе, эта формула носит абсолютный характер, и вне неё никакого завтрашнего коммунизма не будет.
Теперь посмотрим на эту формулу очеловечевания, ибо считалось, что человек ещё не полон, пока это всё не сделано. Это ещё «предчеловек», а вот ещё шаг за этот порог - и будет очеловечивание в виде всего этого.
Соединяется с обожением («о-бОжением»), где вопрос не в том, чтобы спасти душу, и она поместилась в рай. А чтобы вот эта высшая энергия, синергия, пробудила в Человеке Бога. Видит бог (прошу прощение за тавтологию), это не очень далеко друг от друга.
[Образ: коммунизм как Весна Красна]
Образ: коммунизм как Весна КраснаВ Латинской Америке в 60-е годы произошло концептуальное слияние идеи подобного пробуждения и раскрепощения человека, коммунистической марксистской, с идеей христианской. Оно называется «теология освобождения». Как и любая другая идея, это принадлежит своему времени, и многое тут можно добавлять, менять. Много тут спорного. Я хочу только сказать, что в Латинской Америке в 60-е годы уже стало ясно, что нужна концептуализация подобного синтеза.
<...> Поэтому никакого запрета на то, чтобы быть коммунистом и при этом причащаться и т. д. реально в итальянской компартии, конечно, быть не могло. Поэтому светские коммунисты пели о «Красном знамени» Бандьера Росса, а коммунисты, которые видели коммунизм вот так, как его видят люди, говорящие об обожении, пели о Росса Примавера, Красной Весне. Потому что в конечном итоге и христианская мечта об этом раскрепощении и пробуждении, и коммунистическая, очень близки. «Росса примавера» - это Пасха. Луи Арагон, очень близкий к коммунистам, говорил о народе: «И все, что значишь ты, в день Пасхи мы поймем!»
Именно раскрепощение и пробуждение есть свойство весны. А то, что это происходит не просто раскрепощение и пробуждение неизвестно чего, а раскрепощение и пробуждение высших творческих способностей, делает эту весну красной.
[О препятствиях как внутренних барьерах: «нормальная жизнь» Модерна и метания русской души]
О препятствиях как внутренних барьерах: «нормальная жизнь» Модерна и метания русской душиНаряду с Весною Красной, и это первое состояние, о котором может мечтать человечество, есть второе состояние, которое называется «нормальная жизнь». Вы знаете, как у нас некоторые наши руководители говорят, так слегка расширяя зрачок и с умножением буквы «р», - они так говорят: «норррмальная жизнь». Оставим в стороне этот невроз нормальности, и поговорим о «нормальной жизни».
На чём держится «нормальная жизнь»? Она держится на том, что человек зол, что нечего пробуждать и раскрепощать, что он таков, каков он есть, и что его в этом виде, отягчённого злом и всем остальным, надо правильно использовать, поместить в соответствующую организационную матрицу, заковать моралью и законом, использовать это зло, эту конкуренцию, грызню всех против всех для развития, т.е. заставить работать этот котёл так, как работает паровая машина, которая движет поезд. Это и есть Модерн с его рассуждением о «нормальной жизни».
«Нормальная жизнь», полуспящее человеческое состояние, при котором зло есть стимул к развитию, - это достаточно высокая норма. Естественно, что она была на Западе хотя бы потому, что, как вы знаете, надеюсь, в православной вере, сформировавшей русский тип подхода к чему угодно, - и это безусловно, что она это сформировала, - нет чистилища.
А в католицизме есть. А чистилище - и есть та зона, где свободно, по второму разу по некоторым правилам переигрывается жизнь так, чтобы всё-таки иметь возможность двинуться и в сторону рая, и в сторону ада. Православие говорит - «или-или». Максимализм, о котором говорил Бердяев, имеет свою основу там, в православии, в отсутствии чистилища.
Я могу назвать ещё 10-12 причин, по которым сама эта норма была глубоко чужда русской душе. Гумилёв говорил, что он не хочет входить в «протестантский, прибранный рай», а хочет в тот рай, где «разбойник, и мытарь, и блудница крикнут "вставай!"» Он понимал, что это два разных рая.
Русская душа ждала раскрепощения и пробуждения высших способностей, она накапливала мечту о них в хилиазме, т.е. в мечте о том рае на Земле, в котором это будет всё раскрепощено. Она жила этим. Ожидание, свойственное нашему соотечественнику, есть ожидание этого высшего состояния. Соответственно, ему свойственно пренебрегать состоянием средним, нормальным, умеренным.
<...> Русский человек колебался между принятием и неприятием этой нормы. Это шло весь XIX век. В этом суть нашей предреволюционной истории. Этими колебаниями было заполнено всё. Страсть по норме и против неё. Подрыв её основ, и её утверждение.
[О препятствиях как внешних преградах: Чёрная Весна Контрмодерна как внезапный взрыв модерной «нормальности»]
О препятствиях как внешних преградах: Чёрная Весна Контрмодерна как внезапный взрыв модерной «нормальности»С нормой, и всем что связано с ней, с Модерном, происходят сейчас катастрофические вещи. Они имеют очень глубокий генезис. Но я сейчас скажу о третьем состоянии - состоянии Чёрной Весны. Весна же ведь - это просто, это действительно раскрепощение и пробуждение.
В человеке можно раскрепостить и пробудить не только высшие творческие способности, но и низшее начало. Вот если вы раскрепощаете и пробуждаете высшие творческие способности, то это Rossa Primavera, Красная Весна. А если вы раскрепощаете и пробуждаете низкие способности, то мне здесь больше нравится английское слово - это Black Spring, Чёрная Весна.
Всё, что делалось в ходе горбачёвской перестройки и после этого, не было отстаиванием нормы. Я не знаю, может быть, Андропову приснилось в какой-то момент, что он возьмёт колоссальную диктаторскую власть в КГБ, что это КГБ уничтожит партию, навяжет абсолютно железные буржуазные и прочие добродетели, диктатурой, железом и кровью впишет их в тело народа, и дальше все заживут по норме.
Не знаю.
Но уже советники Андропова, из которых, конечно, самым зловещим и умным был Михаил Бахтин, прекрасно понимали, что нельзя сокрушить советское здание, основанное на этой мечте о Красной Весне, о высших творческих способностях, - нельзя сокрушить это здание без того, чтобы включить энергию Чёрной Весны, безнормия. Это как с Зевсом, который звал на борьбу с титанами не только Геракла, но и гекатонхейров, вот эти существа скованные.
Бахтин рассказывал, как раскрепощается низ. Как человек может раскрепощать и пробуждать низшие тёмные способности. Человек вышел из звериного царства. Он существует не только в царстве Истории со всеми её кровавыми ужасами. Он существует и в том, неизмеримо более ужасном, царстве, которое есть царство Зверя. Выдираясь из этого царства Зверя, человек создавал запреты - запрет на совокупление с матерью. Запрет на людоедство. Запрет на совокупление с близкими родственниками. Законы талиона - «око за око, зуб за зуб». Десять заповедей. Христианские идеалы. Свобода, равенство и братство Французской революции. Коммунистические идеалы. Он вырывался всё больше и больше оттуда, из этой бездны. Но как бы он из неё ни вырывался, поскольку корнями он там, там есть тяжи, которые тянут его назад. И Бахтин описывал, как именно нужно толкнуть туда. Как именно нужно включить страшную силу этой тёмной энергии. Всё, что происходило в 80-е годы, - происходило по Бахтину.
Что такое карнавал? Карнавал - это обряды, которые выворачивают всё наизнанку. И чем же карнавал отличается от чёрной мессы? Чёрная месса, восхваляющая Сатану, строится на том, что свеча, которая светит наверх, переворачивается, и её пламя устремлено вниз. А что такое выворачивание наизнанку шуб? Что такое хождение на руках ногами вверх и т. д.? Это есть такая же инверсия, изменения мира. Высший образ карнавала гораздо страшнее, чем образы сатанические. Ибо это беременная смерть. Беременная смерть.
Всё, что происходило здесь за 20 лет, начиная с Горбачёва, и было тем, что смерть разродилась. Но сам образ беременной смерти - это невероятно зловещий, глубокий образ. А это не единственный образ, ибо карнавал своими древними корнями уходит в сатурналии, а сатурналии - ещё в более глубокие вещи. Поэтому всё, что здесь творилось, и было Black Spring, т. е. новыми обрядами, раскрепощающими, пробуждающими в человеке низкое. Это не было попыткой построить состояние буржуазной нормы. Это было раскрепощением и пробуждением низшего.
<...> Метафизика - это не что-то, существующее для высоколобых где-то там, в каких-то сектах. Это наш сегодняшний день. Black Spring кипит. Она колоссально вспухла при Горбачёве и Ельцине, и её Путин не убил, а стабилизировал. Она превратилась из суперэксцесса в хронику. Она пошла гулять вширь и вглубь. И что вы противопоставите этому состоянию? Рациональный дискурс? Классовый интерес?
Теперь о «нормальном состоянии». Нормальное состояние до фашизма не исключало героики, Истории. Романтизм, конечно, бунтовал против этой нормы, но он был в неё вписан одновременно. Фашисты, устами Ницше, а потом и всех остальных, наряду с колоссальной мерзостью и ложью, сказали великую правду. Они сказали: «ещё и ещё вы будете наращивать "нормальность" - и она взорвётся безумием. И мы её взорвём. Мы.»
Фриш. Я зачитывал в одной из своих передач «Граф Эдерланд» <см.: Суть времени-26>. «Граф Эдерланд идёт по земле, граф Эдерланд с топором в руке». Брейвик. Вся эта норма настолько мучительна, настолько основана на регламентациях, на рациональности, на всём остальном, что она создаёт взрывчатку протеста внутри человека. Человек не может в ней жить.
[Столкновение Красной и Черной вёсен в ХХ веке и последующий демарш модерной «нормальности»]
Столкновение Красной и Черной вёсен в ХХ веке и последующий демарш модерной «нормальности»Решил ты вырваться за пределы осточертевших квадратных форм. Весь мир буржуазной нормы, конечно же, держится на квадратной форме, на регламенте, на чётком разделении, и в этом есть философия, которую очень немногие понимают.
Суть этой философии состоит в следующем: для того, чтобы бежать от Зверя, нужно бежать куда-то. Красная Весна коммунизма говорит, что надо бежать к богу или к высшему в человеке. Поскольку Модерн говорит, что туда бежать нельзя, он куда должен бежать? Что есть не Зверь, если Зверь есть самое отвратительное? Машина?
Что такое человекоподобная машина? Кукла. Она лишена звериных мерзостей, в механизме нет мерзкого звериного, всего того, что так пугает рвущегося из Зверя куда-то Человека, отделяющего себя от природы. Значит, чем больше он в модерне (а Маркс сложно относится к Модерну), бежит от Зверя, тем больше он попадает в Машину. А он не может до конца ею стать. Значит, внутри него остаётся вой и, если вы предлагаете ему в итоге либо Машину, либо Зверя, то он выбирает Зверя. И это и есть Чёрная Весна. И это есть фашизм.
Они доигрались в эту игру к 1933-му году. Они увидели, как самое регламентированное общество, самое дотошное, самое рациональное, больше всех других в матрицу этих квадратов размещённое, - как оно взорвалось. И как оно побежало слушать человека, который сказал: «А всё, что нам необходимо, это - инстинкт и воля». И что дальше? Дальше это общество нормы было разнесено в клочья, к чертям собачьим этой Машиной, соединившей в себе Зверя и технику. Это есть Black Spring.
Когда Красная Весна столкнулась с Чёрной и убила Чёрную Весну, точнее, загнала её назад в логово, норма очнулась и стала искать, что же ей делать. Она не присягнула Красной Весне, она не пошла вместе с ней одной дорогой, она предала своего союзника. И она сказала, что она больше никогда не допустит, чтобы Зверь так вырвался из клетки, и поэтому она будет убивать Человека гораздо более сильно.
Она нашла ещё более серьёзные средства убивания человеческой сущности, ещё более серьёзные средства дегероизации, низведения всего к такой норме, из которой даже не захочется выбраться. А потом оказалось, что и это не выдерживает. И тогда, чтобы не допустить Красной Весны, они включили постмодернизм.
У нас нет выхода вне коммунизма. Ни социализма, ни распределительной системы, ни чего-то. Плевать на то, пусть будет распределительная система. Что - распределительная система, плановое хозяйство и прочая не оденут людей, не дадут им пищи и всего остального? Дадут. Они недостаточно сильно позволят человеку наслаждаться тем, какие рюшечки у него на рубашечке или на кофточке, если у женщины.
<...> С точки зрения концепции Красной Весны, ни о каком изобилие рыночном и прочем, речи вообще не может быть. Засуньте его себе в одно место вместе с вашим западным образом жизни. Тем более, что уже ясно, что конец приходит. Мы не можем столько продуктов выбрасывать. Мы не можем насыщать это всё этим самым изобилием, потому что на другом полюсе оно создаёт бесконечные помойки.
Всё это кончено. Кончена формула «эффективность есть приобретение минус издержки». Нету её. Нет этой эффективности. Это - эффективность экстенсивных обществ. Теперь будет сказано, что издержки должны быть сведены к определённому уровню. Вот в пределах этого вы приобретения свои наращивайте, а издержки не смейте наращивать.
[Демарш модерной «нормальности» в линейной модели мобилизации: раскрепощение творческих способностей минус духовное пробуждение = демонтаж строительства нового человека]
Демарш модерной «нормальности» в линейной модели мобилизации: раскрепощение творческих способностей минус духовное пробуждение = демонтаж строительства нового человекаЭто - другая матрица. Это не Гильбертово пространство
, в котором всё определяется разницей между длиной векторов. Это - пространство другого типа, где всё определяется минималистически. Это абсолютно другой мир, мир другой математики, а значит, другой эконометрии, а значит, другой экономики. И пусть все эти люди гайдаровской школы не вешают лапшу на уши и не считают всех других за варваров.
Мы идём в другой мир. Это понятно. А вопрос заключается в том, где же была осуществлена ошибка коммунизма? Она была осуществлена в тот момент, когда было, во-первых, раскрепощение приравнено к пробуждению и, во-вторых, где считалось, что, если только раскрепостить, то всё и пробудится. Надо только убрать узы эксплуатации. Надо только убрать то, что разобщает людей. И надо только создать нечто другое, более благоприятную среду, и человек сам, у него всё пойдёт изнутри, и он станет гением.
Он не стал. Он стал лучше. Но он не стал тем, о чём мечталось. Потому что ключевой пункт здесь - это пробуждение.
Я никогда не мог до конца понять, почему все эти странные, мелкие, ничего не желающие люди, выступающие от имени марксизма, так яростно вцепляются в Богданова. Это - медик, безумно рациональный человек, умный, всецело принадлежащий своему времени. Он - абсолютно не герой моего романа. Он - талантливый человек, подлинный революционер, максималист, большевик. Он единственное что говорил, что пролетариат для того, чтобы выполнить свою историческую функцию, должен стать когнитариатом.
Он не использовал слово «когнитариат», он просто говорил, что исторически дееспособный пролетариат (освобожденный труд, по Плеханову), это - пролетарий, освобождённый от эксплуатации плюс всеобщая организационная наука. <...>
Ленину он был абсолютно не нужен. И было понятно, почему он не нужен Ленину. Потому что Ленину только не хватало в 1905-6-7-8 годах, в 1909 тем более, иметь пять теоретиков кроме Маркса. Он понимал, что сегодня их пять, а завтра их будет 40. Ленин мобилизовывал массы на революцию. Ленин выводил массы мобилизационно, линейно из состояния беды (капиталистической эксплуатации, войны, ада) в состояние революции. Он должен был дотащить массы до революции. <...>
Но главный-то вопрос заключается не в том, как собирать человека - по Богданову или нет? А вопрос в том, что его надо собирать. Его нельзя не собирать в XXI веке. Если его не собрать, на некой новой научной основе, то он не пробудится. Исторически правильное утверждение Богданова о том, что есть пробуждение. Это есть собирание человека, превращение его из существа частичного в существо целостное, из Предчеловека в Человека. Собраться он должен в смысле всех наук, знаний, всего прочего, этого опыта своего. Его мозг должен воспринимать все как нечто единое. Дальше нужно собрать общество - это пункт два. Превратить его в братство из враждующей стаи джунглей и всего прочего. И дальше вместо стихийного развития должно быть развитие сознательное. Вот его три пункта.
Тектология Богданова при всей ее исторической уязвимости и при всей ее тяжеловесности всеми в мире признана первой теорией систем. Ни один специалист по системности (то есть целостности, ведь это потом началось все это движение в сторону собирания потом уже в виде теории систем и дальше синергетики и более сложных вещей), ни один специалист не скажет, что первопроходцем не был Богданов. Значит, он был талантливым человеком. Очень талантливым. Ярким. Что-то видевшим. Сначала Ленин задушил это, потому что ему нужно было линейно мобилизовать на Революцию. Потом Сталин сделал то же самое, потому что ему нужно было линейно мобилизовать на индустриализацию, а потом на войну. А потом кончилась линейная мобилизация вообще.
На что мобилизовывать? На изобилие нельзя мобилизовать. Мобилизовать можно на выход из беды. Если линейно мобилизовывать, то надо сказать человеку, что такое линейная мобилизация. Это мобилизация, где есть точка «А» и точка «Б». Точка «А» - это нынешний ужас, точка «Б» - это желанное состояние. Все. Стрела идет из точки «А» в точку «Б». Противник хочет нас уничтожить, фашист вторгся на нашу территорию - состояние «А». Победа - состояние «Б». Достигли Победы - кончилась мобилизация. Мы абсолютно нищие и все прочее, нам нужно как-то восстановить нормальную жизнь и все прочее - это мобилизация. А рюшечки - это не мобилизация. Это «нормальная жизнь». Но в «нормальной жизни» нет места монопартийной системе. Однопартийной системы там быть не может. Партия как вдохновитель и организатор побед не может быть.
Коммунисты, захотевшие сохранить форму в виде этой однопартийной системы, плана и всего прочего, и демонтировать полностью содержание, превратились в онкологию. Она была завершена на XXII съезде. Когда они объявили о том, что их цель - изобилие. «Догоним и перегоним Америку по производству молока и мяса на душу населения». Докуда догоним? И перегоним докуда? Сколько будем кушать? 500 грамм мяса в день? 700? 900? Мобилизационная система может дать и три килограмма. И четыре. Только организм не может выдержать. Молока сколько будете пить? Пять литров? Десять? Там же вопрос уже пошел на другое - на рюшечки. А мобилизационная система к ним не способна.
И дальше началось чудовищное загнивание. Все больший разрыв между отсутствием мобилизационного содержания, целей и мобилизационной формой, которая пухнет, пухнет.
Чем меньше понятно, на что партия должна мобилизовывать (потому что нет ада, она уже вышла из него, уже нормальная жизнь), чем меньше понятно на что мобилизовывать, тем больше партия хватает прерогатив. Уже каждый завмаг, каждый там директор школы - все должны быть партийными. Не было этого при Сталине! Потом двадцатимиллионная армия конформистов сдает все без боя.
[Архиполемические выводы: вернуться в мир великой вечной войны духа]
Архиполемические выводы: вернуться в мир великой вечной войны духаТак какая же мобилизационная система может быть? Мы воспроизводим при прорыве в это новое советское качество мобилизационную систему какую? Линейную? А какая линейная система будет тянуть из нынешнего состояния куда-то? Это значит, что должно быть, чтобы всё рухнуло, чтобы полный ад, и опять ты мобилизовал до какой-то точки. А дальше что делать? А дальше опять приводить? «Двадцать пять за рыбу деньги»? И что мы хотим создать? Вот это «норррмальную жизнь», которая рушится у нас на глазах? Значит, нужна высшая духовная мобилизация. А это другая мобилизация. Это абсолютно другое состояние. Сердца, ума, всего, чего угодно. Другие декларации. Они невозможны без того, что мы называем метафизическим состоянием. Их нет без него.
В чем самая страшная тайна Великой Отечественной войны, советского воина? В том, что мне почуялось у Бондарева, и что сыграли мои актеры в спектакле «Берег». Не знаю даже, понимаю ли до конца, что именно мне почуялось. А мне почуялось следующее: что если до конца советский воин откроет глаза на тайну фашизма, на тайну врага, с которым он воюет, то он в мир вернуться не сможет. Он уже не вернется в мир. Он останется в вечной войне. И тогда большинство, желавшее вернуться в мир, очень испугалось. Оно отказалось понимать.
Все эти разговоры о том, что у нас есть книги, в которых там показывают зверства фашизма, или то, как фашисты там не стесняются перед покоренным народом и там ходят голые или справляют нужду - это все не то. Это делают любые колонизаторы. Тайна фашизма глубже. И тот, кто видит эту тайну, и не закрывает глаза, вихрем переносится в мир войны. Он уже никогда не возвращается в мир, как не вернулся в него лейтенант Княжко у Бондарева. Он уже никогда не вернется в мир, как не мог в него вернуться герой фильма Тарковского «Иваново детство». Он остается там.
Большинство не захотело улетать туда. В тот мир. Мир большого джихада. Мир великой вечной войны духа. В каком-то смысле произошел испуг перед духом. Усталость от мобилизации, захотелось, чтобы душа жила при малом присутствии духа. Потом без присутствия духа. А потом с Black Spring.
Если мы что-то хотим делать, то мы должны думать о том, что в высшей степени преемственно по отношению к идеям коммунизма. Что полностью воплощает высшую коммунистическую мечту о Красной Весне. Но что наполнено духовной мобилизацией.
Наступило для человечества время [выбора] духовной нелинейной мобилизации - или глобального состояния Черная Весна. Операция Черная Весна идет полным ходом. Послушайте, что говорят о карнавализации наши белоленточники и все прочие. Вчитайтесь внимательно в текст происходящего, великую реальность, в которой мы живем. Великую ее страшным черным вызовом. Примите этот вызов. Поймите, что из этого вытекает. И сплотитесь ради Победы.
До встречи в СССР!
Кратко резюмируя, и в связи с этим, констатируя крайне неутешительное положение вещей.
Итак, коммунизм есть осуществление в каждом человеке раскрепощения высших его творческих способностей плюс пробуждение в нём духовного начала. Линейная модель - мобилизация во освобождение труда, обобществление собственности на средства производства, достижение состояния «каждый по способностям, каждому по потребностям», при котором «люди настолько привыкнут к соблюдению основных правил общежития и когда их труд будет настолько производителен, что они добровольно будут трудиться по способностям.»
(В.И. Ленин. Государство и революция (1917). Гл.V., п.4),
- всё это, на деле, оборачивается тем, что культурно-историческое развитие выстраивается по "гуляш-коммунистическим" меркам наращивания уровня потребления, тем самым обрушивая коммунистический проект в мировоззренческо-идеологический коллапс - состояние, в котором бумеранг "за что боролись..." иммобилизует само проектное намерение.
Историософско-метафизическая суть этой драмы - в отождествлении раскрепощения и пробуждения, когда между мобилизационным содержанием и мобилизационной формой происходит разрыв, при котором разрастание второй ведет к выхолащиванию и исчезновению первого. Энергия культурно-исторического творчества отсекается от питающего её духовного потенциала и лишается целевого ориентира - смысла культурно-исторического бытия человека. Этот смысл заключается в том, что духовное совершенствование неразрывно связано с преодолением зла, присутствующего в естестве человека и для своего изведения востребующего архиполемического напряжения духовной энергии, присутствующей в основе этого естества.
Мерки «нормальной жизни» Модерна игнорируют эту духовно-экзистенциальную суть культурно-исторического развития, превращая его в прожекты модернизации естественного состояния человека. Такие прожекты, в конце концов, порождают только невроз «норррмальной жизни», при котором чем истеричнее и невменяемей звучат речи о необходимости налаживать эту "нормальность" против какого бы то ни было сверх-целеполагания, тем более противоестественными становятся поведение и образ жизни.
Тем самым человеческие общности лишь прочнее ввергаются в совершено беспомощное состояние, в котором они уже не способны не то что мобилизоваться на что-то, но осознать самое это состояние и осмыслить возможности выхода из него. И это уже коллапс в когнитивно-информационном измерении, когда нивелируется способность не то что последовательно представить в своем сознании развернутые выкладки о таких сверх-проектных возможностях как коммунизм, но уже оказывается "утопией" ожидание от человека способности системно воспринять и такие скромные наметки к совместному осмыслению соответствующей проблематики, какие предлагаются в этом посте.
Предварительно, сразу подчеркнем и настоятельно потребуем зарубить где-нибудь себе на видном месте, что вопрос о ВОЗМОЖНОСТИ коммунизма как политико-идеологического и культурно-исторического проекта, хотя этот вопрос и может апеллировать к вере, тем не менее, это не должно ограничивать вопрос кондово-бестолковыми "верю/не верю". Ибо и вера, будучи понята не в расхожем - суррогатном, каком-то таком "психологически-правовом" - смысле, т.е. как нечто приватно-иррациональное, но в более достойном смысле - как духовная энергия, САМА РЕАЛИЗУЕМАЯ КАК ИСТОРИЧЕСКАЯ ВОЗМОЖНОСТЬ, - стало быть, будучи понята так, и вера есть тот опыт, в котором находится место и рациональному, и коллективному, и светскому в их органично сомыслимой связи с иррациональным, индивидуальным, религиозным. Именно СО-мыслимой связи - той, в которой кристаллизуется бытийно-исторический смысл!
Так вот, ввиду всего этого, вопрос о возможности коммунизма, дистанцируясь от разного рода бестолковой болтовни о "верованиях", "убежденностях", "приверженностях", следует ставить, исходя из того, что может служить основанием всех этих, по определению несамодостаточных, переменных. А именно, ставить этот вопрос, предварительно, и далее, параллельно его решению, набрасывая контекст его осмысления, соразмерный выспрашиваемому смыслу. Каковой контекст, в противоположность одномерным "...измам", тоже предполагает многоплановую со-мыслимость.
Здесь мы обозначим три ключевых грани осмысления вопроса о возможности коммунизма:
- когнитивно-информационную, связанную с такой системной представленностью информации в нашем сознании, которая и задает, собственно, надлежащий формат осмысления подобного масштаба вопросов, и вообще, сколько-нибудь полноценного осмысления чего бы то ни было;
- духовно-экзистенциальную, связанную с нашими потенциалами, благодаря которым реализуется возможность, о которой спрашивается;
- историософско-метафизическую, представляющую общий план реализации этих потенциалов в исторической ретро- и пер- спективе.
И чтобы еще прочнее отмежеваться от разного рода бестолковщины, которая в виде всевозможного скептического резонерства навязывается дискуссиям по такого рода вопросам, - так вот, упреждая всё это, подчеркнем, что наш постанов вопроса о возможности коммунизма неотъемлемо включает так же и осмысление препятствий реализации этой возможности в означенных гранях её уразумения.
Итак. Вопрос о возможности коммунизма (ВВК) и препятствиях в реализации этой возможности - в виде наброса, в котором ёмкий нарез некоторых выдержек сопровождается некоторыми наводящими выкладками.
ВВК в когнитивно-информационном ключе
Анатолий Вассерман. Информация без ограничений. Свободное не значит бесплатное:
<...> если удастся одолеть нынешний копиразм, то слова из выступления Владимира Ильича Ульянова на третьем съезде российского коммунистического союза молодёжи «коммунистом можно стать только тогда, когда обогатишь свою память знанием всех богатств, которые выработало человечество» станут довольно легко осуществимы.
Увы, как человек с хорошей памятью, смею заверить: такого обогащения недостаточно. Информация - всего лишь сырьё для работы ума. Сама по себе она его не заменяет. <...> надо уже обладать немалыми сведениями - да ещё и навыками фильтрации верных и ошибочных данных. Главное же - надо (как и при любой умственной работе) обладать цельной картиной мира, то есть представлением о немногих общих законах, действующих в природе и обществе и своим взаимодействием создающих всё многообразие наблюдаемых явлений. К сожалению, в последние полвека мировое (а в последние четверть века - и наше отечественное) образование постепенно отказывается от формирования такой картины и переходит к преподаванию разрозненных фактов. Их пёстрая мозаика выглядит куда красивее сложной картины взаимодействующих абстрактных законов. Но в неё с равной лёгкостью вписываются и ошибки, и даже прямые подтасовки. Есть даже основания полагать, что отказ от построения цельной картины мира - часть выгодной коммерсантам и политикам, но разрушительной для человечества в целом, общей тенденции к снижению интеллекта рядовых граждан.
Какова же возможность коммунизма, - не столько сразу в соответствии с ленинской фразой, сколько, с учетом высказанных в приведенной выдержке оговорок?
А именно, оговорок, касающихся,
во-первых, несколько более сложного, нежели "кумулятивно-энциклопедистское", понимания процессов «обогащения своей памяти знанием всех богатств, которые выработало человечество»,
и, во-вторых, нынешней ситуации, самим фактом своих многочисленных "пост-..." (-гуманизм, -модернизм, -культура, -история, -человечество) отрицающей сам смысл становления коммунистом.
Ввиду таких оговорок вопрос о возможности коммунизма апеллирует к двум другим очерченным в предварительных словах ключевым граням его осмысления: духовно-экзистенциальной и историософско-метафизической.
Переходя к другим выдержкам-частям нашего нареза, заметим, что автор слов из приведенной выдержки, обозначив необходимость в процессе работы с информацией «фильтрации верных и ошибочных данных», основанной на «представлении о немногих общих законах, действующих в природе и обществе», знание каковых законов в их взаимодействии позволяет схватить «всё многообразие наблюдаемых явлений» в виде «цельной картины мира», - так вот, справедливо обозначив всё это, автор совершенно неприемлемым образом ограничивает такое цельное представление перечнем четырех источников: Фридрих Фридрихович Энгельс - «Анти-Дюринг», Станислав Самуилович Лем - «Сумма технологии», Ричард Клинтон Клинтон-Джонович Докинз - «Слепой часовщик», Дэвид Элиэзер Дойч - «Структура реальности».
Все это, по преимуществу естественнонаучные и коренящиеся в "просветительской" парадигме Модерна представления, при всей их "общепризнанности", крайне уязвимые в этой самой ситуации "пост-..." (-разумное, -доброе,- вечное). Уязвимые, ибо просто несоразмерные требуемой цельности картины мира, в том смысле, что будущее, как это пора уже уяснить (в ситуации завершения Модерна), не вытекает кумулятивным путем из прежнего опыта, но наоборот, требует от нас такого предвосхищающе-интуитивного к нему обращения, исходя из которого можно говорить о действительно цельном вИдении как, опять-таки, со-мыслимости. В данном случае - сомыслимости проектных измерений исторического бытия человека.
Подчеркнем, что отмечая всё это, мы не дистанцируемся от естественнонаучных моделей и модернистской парадигмы, будто бы по какому-то своеволию и своенравию вознося гуманитарность и консерватизм. Для нас важно чтобы та, о которой говорилось, фильтрация информационных данных, осуществлялась не только на основе каких-либо научных моделей и схем, и не только на основе отдельно взятой парадигмальной меры, но чтобы мера удостоверялась наиболее исходным образом, - а именно, из того истока, которым является человек как ИСТОРИЧЕСКИЙ СУБЪЕКТ. Именно в нем, в его культурно-историческом бытии и реализации им смысла этого бытия берет свое начало и опыт различий истины/лжи, добра/зла, красоты/безобразия. Равно как здесь же присутствует и исток энергии всякого творчества, в том числе творчества научных моделей, а т.ж. установления парадигмальных принципов и этого моделирования, и в целом, принципов, формирующих мировоззрение эпохи, связанной с этой парадигмальностью.
И теперь самое время перейти непосредственно к наметкам осмысления
ВВК в духовно-экзистенциальном и историософско-метафизическом ключе, -
на материале стенограммы в/п "Школа сути-8" (OpenEOT Wiki ©)
[К определению понятия]
К определению понятияЧто такое коммунизм? Просто, в одной фразе скажите.
Коммунизм - это раскрепощение и пробуждение в каждом человеке высших его творческих способностей. Обведите это в двойную рамку. Больше никакого содержания у коммунизма нет. Как говорил Экзюпери: «Беда не в том, бедно или богато они живут, а в том, что в каждом из них убит Моцарт». <...>
Теперь всмотримся в каждое слово. Раскрепостить высшие творческие способности легко, хотя и невероятно сложно одновременно, потому что они есть в человеке, и просто их что-то сдерживает. Ты эти цепи порвал, и они вышли наружу. Ты дал толчок в виде образования, и они вышли наружу. Нужно снять барьеры между высшим образованием (не в смысле среднего/высшего, а между высшим качеством образования, бесплатного, дарованного каждому, требующего от каждого предельного напряжения сил) и людьми при любом социальном достатке.
Нужно поместить людей в такой климат, в котором они не будут всё время враждовать друг с другом. Нужно дать им некоторый уровень жизни для того, чтобы они могли в это высшее уйти и раскрепощать свои творческие способности.
Маркс и Лафарг спорили о том, что важнее, труд, который будет раскрепощать эти способности, или свободное время. Спор об этом был, но с раскрепощением всё понятно, а с пробуждением всё намного сложнее. В каждом человеке - это вообще посягательство на очень-очень многое. «Ха-ха-ха, ой-ой-ой, а вы считаете, что в каждом они есть?» Да, коммунисты считали, что они есть в каждом. Коммунизм - это общество, в котором гениален каждый.
И, наконец, что такое эти высшие творческие способности? Об этом много спорили, но, в принципе, эта формула носит абсолютный характер, и вне неё никакого завтрашнего коммунизма не будет.
Теперь посмотрим на эту формулу очеловечевания, ибо считалось, что человек ещё не полон, пока это всё не сделано. Это ещё «предчеловек», а вот ещё шаг за этот порог - и будет очеловечивание в виде всего этого.
Соединяется с обожением («о-бОжением»), где вопрос не в том, чтобы спасти душу, и она поместилась в рай. А чтобы вот эта высшая энергия, синергия, пробудила в Человеке Бога. Видит бог (прошу прощение за тавтологию), это не очень далеко друг от друга.
[Образ: коммунизм как Весна Красна]
Образ: коммунизм как Весна КраснаВ Латинской Америке в 60-е годы произошло концептуальное слияние идеи подобного пробуждения и раскрепощения человека, коммунистической марксистской, с идеей христианской. Оно называется «теология освобождения». Как и любая другая идея, это принадлежит своему времени, и многое тут можно добавлять, менять. Много тут спорного. Я хочу только сказать, что в Латинской Америке в 60-е годы уже стало ясно, что нужна концептуализация подобного синтеза.
<...> Поэтому никакого запрета на то, чтобы быть коммунистом и при этом причащаться и т. д. реально в итальянской компартии, конечно, быть не могло. Поэтому светские коммунисты пели о «Красном знамени» Бандьера Росса, а коммунисты, которые видели коммунизм вот так, как его видят люди, говорящие об обожении, пели о Росса Примавера, Красной Весне. Потому что в конечном итоге и христианская мечта об этом раскрепощении и пробуждении, и коммунистическая, очень близки. «Росса примавера» - это Пасха. Луи Арагон, очень близкий к коммунистам, говорил о народе: «И все, что значишь ты, в день Пасхи мы поймем!»
Именно раскрепощение и пробуждение есть свойство весны. А то, что это происходит не просто раскрепощение и пробуждение неизвестно чего, а раскрепощение и пробуждение высших творческих способностей, делает эту весну красной.
[О препятствиях как внутренних барьерах: «нормальная жизнь» Модерна и метания русской души]
О препятствиях как внутренних барьерах: «нормальная жизнь» Модерна и метания русской душиНаряду с Весною Красной, и это первое состояние, о котором может мечтать человечество, есть второе состояние, которое называется «нормальная жизнь». Вы знаете, как у нас некоторые наши руководители говорят, так слегка расширяя зрачок и с умножением буквы «р», - они так говорят: «норррмальная жизнь». Оставим в стороне этот невроз нормальности, и поговорим о «нормальной жизни».
На чём держится «нормальная жизнь»? Она держится на том, что человек зол, что нечего пробуждать и раскрепощать, что он таков, каков он есть, и что его в этом виде, отягчённого злом и всем остальным, надо правильно использовать, поместить в соответствующую организационную матрицу, заковать моралью и законом, использовать это зло, эту конкуренцию, грызню всех против всех для развития, т.е. заставить работать этот котёл так, как работает паровая машина, которая движет поезд. Это и есть Модерн с его рассуждением о «нормальной жизни».
«Нормальная жизнь», полуспящее человеческое состояние, при котором зло есть стимул к развитию, - это достаточно высокая норма. Естественно, что она была на Западе хотя бы потому, что, как вы знаете, надеюсь, в православной вере, сформировавшей русский тип подхода к чему угодно, - и это безусловно, что она это сформировала, - нет чистилища.
А в католицизме есть. А чистилище - и есть та зона, где свободно, по второму разу по некоторым правилам переигрывается жизнь так, чтобы всё-таки иметь возможность двинуться и в сторону рая, и в сторону ада. Православие говорит - «или-или». Максимализм, о котором говорил Бердяев, имеет свою основу там, в православии, в отсутствии чистилища.
Я могу назвать ещё 10-12 причин, по которым сама эта норма была глубоко чужда русской душе. Гумилёв говорил, что он не хочет входить в «протестантский, прибранный рай», а хочет в тот рай, где «разбойник, и мытарь, и блудница крикнут "вставай!"» Он понимал, что это два разных рая.
Русская душа ждала раскрепощения и пробуждения высших способностей, она накапливала мечту о них в хилиазме, т.е. в мечте о том рае на Земле, в котором это будет всё раскрепощено. Она жила этим. Ожидание, свойственное нашему соотечественнику, есть ожидание этого высшего состояния. Соответственно, ему свойственно пренебрегать состоянием средним, нормальным, умеренным.
<...> Русский человек колебался между принятием и неприятием этой нормы. Это шло весь XIX век. В этом суть нашей предреволюционной истории. Этими колебаниями было заполнено всё. Страсть по норме и против неё. Подрыв её основ, и её утверждение.
[О препятствиях как внешних преградах: Чёрная Весна Контрмодерна как внезапный взрыв модерной «нормальности»]
О препятствиях как внешних преградах: Чёрная Весна Контрмодерна как внезапный взрыв модерной «нормальности»С нормой, и всем что связано с ней, с Модерном, происходят сейчас катастрофические вещи. Они имеют очень глубокий генезис. Но я сейчас скажу о третьем состоянии - состоянии Чёрной Весны. Весна же ведь - это просто, это действительно раскрепощение и пробуждение.
В человеке можно раскрепостить и пробудить не только высшие творческие способности, но и низшее начало. Вот если вы раскрепощаете и пробуждаете высшие творческие способности, то это Rossa Primavera, Красная Весна. А если вы раскрепощаете и пробуждаете низкие способности, то мне здесь больше нравится английское слово - это Black Spring, Чёрная Весна.
Всё, что делалось в ходе горбачёвской перестройки и после этого, не было отстаиванием нормы. Я не знаю, может быть, Андропову приснилось в какой-то момент, что он возьмёт колоссальную диктаторскую власть в КГБ, что это КГБ уничтожит партию, навяжет абсолютно железные буржуазные и прочие добродетели, диктатурой, железом и кровью впишет их в тело народа, и дальше все заживут по норме.
Не знаю.
Но уже советники Андропова, из которых, конечно, самым зловещим и умным был Михаил Бахтин, прекрасно понимали, что нельзя сокрушить советское здание, основанное на этой мечте о Красной Весне, о высших творческих способностях, - нельзя сокрушить это здание без того, чтобы включить энергию Чёрной Весны, безнормия. Это как с Зевсом, который звал на борьбу с титанами не только Геракла, но и гекатонхейров, вот эти существа скованные.
Бахтин рассказывал, как раскрепощается низ. Как человек может раскрепощать и пробуждать низшие тёмные способности. Человек вышел из звериного царства. Он существует не только в царстве Истории со всеми её кровавыми ужасами. Он существует и в том, неизмеримо более ужасном, царстве, которое есть царство Зверя. Выдираясь из этого царства Зверя, человек создавал запреты - запрет на совокупление с матерью. Запрет на людоедство. Запрет на совокупление с близкими родственниками. Законы талиона - «око за око, зуб за зуб». Десять заповедей. Христианские идеалы. Свобода, равенство и братство Французской революции. Коммунистические идеалы. Он вырывался всё больше и больше оттуда, из этой бездны. Но как бы он из неё ни вырывался, поскольку корнями он там, там есть тяжи, которые тянут его назад. И Бахтин описывал, как именно нужно толкнуть туда. Как именно нужно включить страшную силу этой тёмной энергии. Всё, что происходило в 80-е годы, - происходило по Бахтину.
Что такое карнавал? Карнавал - это обряды, которые выворачивают всё наизнанку. И чем же карнавал отличается от чёрной мессы? Чёрная месса, восхваляющая Сатану, строится на том, что свеча, которая светит наверх, переворачивается, и её пламя устремлено вниз. А что такое выворачивание наизнанку шуб? Что такое хождение на руках ногами вверх и т. д.? Это есть такая же инверсия, изменения мира. Высший образ карнавала гораздо страшнее, чем образы сатанические. Ибо это беременная смерть. Беременная смерть.
Всё, что происходило здесь за 20 лет, начиная с Горбачёва, и было тем, что смерть разродилась. Но сам образ беременной смерти - это невероятно зловещий, глубокий образ. А это не единственный образ, ибо карнавал своими древними корнями уходит в сатурналии, а сатурналии - ещё в более глубокие вещи. Поэтому всё, что здесь творилось, и было Black Spring, т. е. новыми обрядами, раскрепощающими, пробуждающими в человеке низкое. Это не было попыткой построить состояние буржуазной нормы. Это было раскрепощением и пробуждением низшего.
<...> Метафизика - это не что-то, существующее для высоколобых где-то там, в каких-то сектах. Это наш сегодняшний день. Black Spring кипит. Она колоссально вспухла при Горбачёве и Ельцине, и её Путин не убил, а стабилизировал. Она превратилась из суперэксцесса в хронику. Она пошла гулять вширь и вглубь. И что вы противопоставите этому состоянию? Рациональный дискурс? Классовый интерес?
Теперь о «нормальном состоянии». Нормальное состояние до фашизма не исключало героики, Истории. Романтизм, конечно, бунтовал против этой нормы, но он был в неё вписан одновременно. Фашисты, устами Ницше, а потом и всех остальных, наряду с колоссальной мерзостью и ложью, сказали великую правду. Они сказали: «ещё и ещё вы будете наращивать "нормальность" - и она взорвётся безумием. И мы её взорвём. Мы.»
Фриш. Я зачитывал в одной из своих передач «Граф Эдерланд» <см.: Суть времени-26>. «Граф Эдерланд идёт по земле, граф Эдерланд с топором в руке». Брейвик. Вся эта норма настолько мучительна, настолько основана на регламентациях, на рациональности, на всём остальном, что она создаёт взрывчатку протеста внутри человека. Человек не может в ней жить.
[Столкновение Красной и Черной вёсен в ХХ веке и последующий демарш модерной «нормальности»]
Столкновение Красной и Черной вёсен в ХХ веке и последующий демарш модерной «нормальности»Решил ты вырваться за пределы осточертевших квадратных форм. Весь мир буржуазной нормы, конечно же, держится на квадратной форме, на регламенте, на чётком разделении, и в этом есть философия, которую очень немногие понимают.
Суть этой философии состоит в следующем: для того, чтобы бежать от Зверя, нужно бежать куда-то. Красная Весна коммунизма говорит, что надо бежать к богу или к высшему в человеке. Поскольку Модерн говорит, что туда бежать нельзя, он куда должен бежать? Что есть не Зверь, если Зверь есть самое отвратительное? Машина?
Что такое человекоподобная машина? Кукла. Она лишена звериных мерзостей, в механизме нет мерзкого звериного, всего того, что так пугает рвущегося из Зверя куда-то Человека, отделяющего себя от природы. Значит, чем больше он в модерне (а Маркс сложно относится к Модерну), бежит от Зверя, тем больше он попадает в Машину. А он не может до конца ею стать. Значит, внутри него остаётся вой и, если вы предлагаете ему в итоге либо Машину, либо Зверя, то он выбирает Зверя. И это и есть Чёрная Весна. И это есть фашизм.
Они доигрались в эту игру к 1933-му году. Они увидели, как самое регламентированное общество, самое дотошное, самое рациональное, больше всех других в матрицу этих квадратов размещённое, - как оно взорвалось. И как оно побежало слушать человека, который сказал: «А всё, что нам необходимо, это - инстинкт и воля». И что дальше? Дальше это общество нормы было разнесено в клочья, к чертям собачьим этой Машиной, соединившей в себе Зверя и технику. Это есть Black Spring.
Когда Красная Весна столкнулась с Чёрной и убила Чёрную Весну, точнее, загнала её назад в логово, норма очнулась и стала искать, что же ей делать. Она не присягнула Красной Весне, она не пошла вместе с ней одной дорогой, она предала своего союзника. И она сказала, что она больше никогда не допустит, чтобы Зверь так вырвался из клетки, и поэтому она будет убивать Человека гораздо более сильно.
Она нашла ещё более серьёзные средства убивания человеческой сущности, ещё более серьёзные средства дегероизации, низведения всего к такой норме, из которой даже не захочется выбраться. А потом оказалось, что и это не выдерживает. И тогда, чтобы не допустить Красной Весны, они включили постмодернизм.
У нас нет выхода вне коммунизма. Ни социализма, ни распределительной системы, ни чего-то. Плевать на то, пусть будет распределительная система. Что - распределительная система, плановое хозяйство и прочая не оденут людей, не дадут им пищи и всего остального? Дадут. Они недостаточно сильно позволят человеку наслаждаться тем, какие рюшечки у него на рубашечке или на кофточке, если у женщины.
<...> С точки зрения концепции Красной Весны, ни о каком изобилие рыночном и прочем, речи вообще не может быть. Засуньте его себе в одно место вместе с вашим западным образом жизни. Тем более, что уже ясно, что конец приходит. Мы не можем столько продуктов выбрасывать. Мы не можем насыщать это всё этим самым изобилием, потому что на другом полюсе оно создаёт бесконечные помойки.
Всё это кончено. Кончена формула «эффективность есть приобретение минус издержки». Нету её. Нет этой эффективности. Это - эффективность экстенсивных обществ. Теперь будет сказано, что издержки должны быть сведены к определённому уровню. Вот в пределах этого вы приобретения свои наращивайте, а издержки не смейте наращивать.
[Демарш модерной «нормальности» в линейной модели мобилизации: раскрепощение творческих способностей минус духовное пробуждение = демонтаж строительства нового человека]
Демарш модерной «нормальности» в линейной модели мобилизации: раскрепощение творческих способностей минус духовное пробуждение = демонтаж строительства нового человекаЭто - другая матрица. Это не Гильбертово пространство
, в котором всё определяется разницей между длиной векторов. Это - пространство другого типа, где всё определяется минималистически. Это абсолютно другой мир, мир другой математики, а значит, другой эконометрии, а значит, другой экономики. И пусть все эти люди гайдаровской школы не вешают лапшу на уши и не считают всех других за варваров.
Мы идём в другой мир. Это понятно. А вопрос заключается в том, где же была осуществлена ошибка коммунизма? Она была осуществлена в тот момент, когда было, во-первых, раскрепощение приравнено к пробуждению и, во-вторых, где считалось, что, если только раскрепостить, то всё и пробудится. Надо только убрать узы эксплуатации. Надо только убрать то, что разобщает людей. И надо только создать нечто другое, более благоприятную среду, и человек сам, у него всё пойдёт изнутри, и он станет гением.
Он не стал. Он стал лучше. Но он не стал тем, о чём мечталось. Потому что ключевой пункт здесь - это пробуждение.
Я никогда не мог до конца понять, почему все эти странные, мелкие, ничего не желающие люди, выступающие от имени марксизма, так яростно вцепляются в Богданова. Это - медик, безумно рациональный человек, умный, всецело принадлежащий своему времени. Он - абсолютно не герой моего романа. Он - талантливый человек, подлинный революционер, максималист, большевик. Он единственное что говорил, что пролетариат для того, чтобы выполнить свою историческую функцию, должен стать когнитариатом.
Он не использовал слово «когнитариат», он просто говорил, что исторически дееспособный пролетариат (освобожденный труд, по Плеханову), это - пролетарий, освобождённый от эксплуатации плюс всеобщая организационная наука. <...>
Ленину он был абсолютно не нужен. И было понятно, почему он не нужен Ленину. Потому что Ленину только не хватало в 1905-6-7-8 годах, в 1909 тем более, иметь пять теоретиков кроме Маркса. Он понимал, что сегодня их пять, а завтра их будет 40. Ленин мобилизовывал массы на революцию. Ленин выводил массы мобилизационно, линейно из состояния беды (капиталистической эксплуатации, войны, ада) в состояние революции. Он должен был дотащить массы до революции. <...>
Но главный-то вопрос заключается не в том, как собирать человека - по Богданову или нет? А вопрос в том, что его надо собирать. Его нельзя не собирать в XXI веке. Если его не собрать, на некой новой научной основе, то он не пробудится. Исторически правильное утверждение Богданова о том, что есть пробуждение. Это есть собирание человека, превращение его из существа частичного в существо целостное, из Предчеловека в Человека. Собраться он должен в смысле всех наук, знаний, всего прочего, этого опыта своего. Его мозг должен воспринимать все как нечто единое. Дальше нужно собрать общество - это пункт два. Превратить его в братство из враждующей стаи джунглей и всего прочего. И дальше вместо стихийного развития должно быть развитие сознательное. Вот его три пункта.
Тектология Богданова при всей ее исторической уязвимости и при всей ее тяжеловесности всеми в мире признана первой теорией систем. Ни один специалист по системности (то есть целостности, ведь это потом началось все это движение в сторону собирания потом уже в виде теории систем и дальше синергетики и более сложных вещей), ни один специалист не скажет, что первопроходцем не был Богданов. Значит, он был талантливым человеком. Очень талантливым. Ярким. Что-то видевшим. Сначала Ленин задушил это, потому что ему нужно было линейно мобилизовать на Революцию. Потом Сталин сделал то же самое, потому что ему нужно было линейно мобилизовать на индустриализацию, а потом на войну. А потом кончилась линейная мобилизация вообще.
На что мобилизовывать? На изобилие нельзя мобилизовать. Мобилизовать можно на выход из беды. Если линейно мобилизовывать, то надо сказать человеку, что такое линейная мобилизация. Это мобилизация, где есть точка «А» и точка «Б». Точка «А» - это нынешний ужас, точка «Б» - это желанное состояние. Все. Стрела идет из точки «А» в точку «Б». Противник хочет нас уничтожить, фашист вторгся на нашу территорию - состояние «А». Победа - состояние «Б». Достигли Победы - кончилась мобилизация. Мы абсолютно нищие и все прочее, нам нужно как-то восстановить нормальную жизнь и все прочее - это мобилизация. А рюшечки - это не мобилизация. Это «нормальная жизнь». Но в «нормальной жизни» нет места монопартийной системе. Однопартийной системы там быть не может. Партия как вдохновитель и организатор побед не может быть.
Коммунисты, захотевшие сохранить форму в виде этой однопартийной системы, плана и всего прочего, и демонтировать полностью содержание, превратились в онкологию. Она была завершена на XXII съезде. Когда они объявили о том, что их цель - изобилие. «Догоним и перегоним Америку по производству молока и мяса на душу населения». Докуда догоним? И перегоним докуда? Сколько будем кушать? 500 грамм мяса в день? 700? 900? Мобилизационная система может дать и три килограмма. И четыре. Только организм не может выдержать. Молока сколько будете пить? Пять литров? Десять? Там же вопрос уже пошел на другое - на рюшечки. А мобилизационная система к ним не способна.
И дальше началось чудовищное загнивание. Все больший разрыв между отсутствием мобилизационного содержания, целей и мобилизационной формой, которая пухнет, пухнет.
Чем меньше понятно, на что партия должна мобилизовывать (потому что нет ада, она уже вышла из него, уже нормальная жизнь), чем меньше понятно на что мобилизовывать, тем больше партия хватает прерогатив. Уже каждый завмаг, каждый там директор школы - все должны быть партийными. Не было этого при Сталине! Потом двадцатимиллионная армия конформистов сдает все без боя.
[Архиполемические выводы: вернуться в мир великой вечной войны духа]
Архиполемические выводы: вернуться в мир великой вечной войны духаТак какая же мобилизационная система может быть? Мы воспроизводим при прорыве в это новое советское качество мобилизационную систему какую? Линейную? А какая линейная система будет тянуть из нынешнего состояния куда-то? Это значит, что должно быть, чтобы всё рухнуло, чтобы полный ад, и опять ты мобилизовал до какой-то точки. А дальше что делать? А дальше опять приводить? «Двадцать пять за рыбу деньги»? И что мы хотим создать? Вот это «норррмальную жизнь», которая рушится у нас на глазах? Значит, нужна высшая духовная мобилизация. А это другая мобилизация. Это абсолютно другое состояние. Сердца, ума, всего, чего угодно. Другие декларации. Они невозможны без того, что мы называем метафизическим состоянием. Их нет без него.
В чем самая страшная тайна Великой Отечественной войны, советского воина? В том, что мне почуялось у Бондарева, и что сыграли мои актеры в спектакле «Берег». Не знаю даже, понимаю ли до конца, что именно мне почуялось. А мне почуялось следующее: что если до конца советский воин откроет глаза на тайну фашизма, на тайну врага, с которым он воюет, то он в мир вернуться не сможет. Он уже не вернется в мир. Он останется в вечной войне. И тогда большинство, желавшее вернуться в мир, очень испугалось. Оно отказалось понимать.
Все эти разговоры о том, что у нас есть книги, в которых там показывают зверства фашизма, или то, как фашисты там не стесняются перед покоренным народом и там ходят голые или справляют нужду - это все не то. Это делают любые колонизаторы. Тайна фашизма глубже. И тот, кто видит эту тайну, и не закрывает глаза, вихрем переносится в мир войны. Он уже никогда не возвращается в мир, как не вернулся в него лейтенант Княжко у Бондарева. Он уже никогда не вернется в мир, как не мог в него вернуться герой фильма Тарковского «Иваново детство». Он остается там.
Большинство не захотело улетать туда. В тот мир. Мир большого джихада. Мир великой вечной войны духа. В каком-то смысле произошел испуг перед духом. Усталость от мобилизации, захотелось, чтобы душа жила при малом присутствии духа. Потом без присутствия духа. А потом с Black Spring.
Если мы что-то хотим делать, то мы должны думать о том, что в высшей степени преемственно по отношению к идеям коммунизма. Что полностью воплощает высшую коммунистическую мечту о Красной Весне. Но что наполнено духовной мобилизацией.
Наступило для человечества время [выбора] духовной нелинейной мобилизации - или глобального состояния Черная Весна. Операция Черная Весна идет полным ходом. Послушайте, что говорят о карнавализации наши белоленточники и все прочие. Вчитайтесь внимательно в текст происходящего, великую реальность, в которой мы живем. Великую ее страшным черным вызовом. Примите этот вызов. Поймите, что из этого вытекает. И сплотитесь ради Победы.
До встречи в СССР!
Кратко резюмируя, и в связи с этим, констатируя крайне неутешительное положение вещей.
Итак, коммунизм есть осуществление в каждом человеке раскрепощения высших его творческих способностей плюс пробуждение в нём духовного начала. Линейная модель - мобилизация во освобождение труда, обобществление собственности на средства производства, достижение состояния «каждый по способностям, каждому по потребностям», при котором «люди настолько привыкнут к соблюдению основных правил общежития и когда их труд будет настолько производителен, что они добровольно будут трудиться по способностям.»
(В.И. Ленин. Государство и революция (1917). Гл.V., п.4),
- всё это, на деле, оборачивается тем, что культурно-историческое развитие выстраивается по "гуляш-коммунистическим" меркам наращивания уровня потребления, тем самым обрушивая коммунистический проект в мировоззренческо-идеологический коллапс - состояние, в котором бумеранг "за что боролись..." иммобилизует само проектное намерение.
Историософско-метафизическая суть этой драмы - в отождествлении раскрепощения и пробуждения, когда между мобилизационным содержанием и мобилизационной формой происходит разрыв, при котором разрастание второй ведет к выхолащиванию и исчезновению первого. Энергия культурно-исторического творчества отсекается от питающего её духовного потенциала и лишается целевого ориентира - смысла культурно-исторического бытия человека. Этот смысл заключается в том, что духовное совершенствование неразрывно связано с преодолением зла, присутствующего в естестве человека и для своего изведения востребующего архиполемического напряжения духовной энергии, присутствующей в основе этого естества.
Мерки «нормальной жизни» Модерна игнорируют эту духовно-экзистенциальную суть культурно-исторического развития, превращая его в прожекты модернизации естественного состояния человека. Такие прожекты, в конце концов, порождают только невроз «норррмальной жизни», при котором чем истеричнее и невменяемей звучат речи о необходимости налаживать эту "нормальность" против какого бы то ни было сверх-целеполагания, тем более противоестественными становятся поведение и образ жизни.
Тем самым человеческие общности лишь прочнее ввергаются в совершено беспомощное состояние, в котором они уже не способны не то что мобилизоваться на что-то, но осознать самое это состояние и осмыслить возможности выхода из него. И это уже коллапс в когнитивно-информационном измерении, когда нивелируется способность не то что последовательно представить в своем сознании развернутые выкладки о таких сверх-проектных возможностях как коммунизм, но уже оказывается "утопией" ожидание от человека способности системно воспринять и такие скромные наметки к совместному осмыслению соответствующей проблематики, какие предлагаются в этом посте.