Как это делалось в Хевроне
Много лет тому назад я познакомился с одним интереснейшим человеком. Был он небольшого роста, крепкий и мускулистый, сильно хромал из-за тяжелого ранения в Шестидневной войне. Но я хочу рассказать не о нем, а одну из тех историй, которые он мне рассказывал. Для простоты это будет рассказ от первого лица.
После войны 67 года я вследствие ранения вынужден был уйти из бригады парашютистов, но попросил оставить меня в армии. Был я к тому времени капитаном, хорошо владел арабским языком и получил неожиданное назначение: военным губернатором Хеврона. Хеврон был недавно освобожден от иорданской оккупации и как и в других городах Иудеи и Самарии там требовалось наладить нормальную гражданскую жизнь.
Надо сказать, что Хеврон и его жители сильно отличаются от других арабских городов. Хевронцы из-за своей глупости и упрямства всегда были любимыми героями арабских анекдотов.
Приезжаю в Хеврон, принимаю дела у временной администрации, какой-то несчастный майор-резервист со слезами счастья передает мне все ключи и остаюсь я править Хевроном и окрестностями. Живу и работаю в большом доме, который остался от иорданского губернатора вместе с прислугой и прочим хозяйством. Первые пару дней потихоньку вхожу в дела, а потом мне сообщают, что в городе начинаются беспорядки. На площади у касбы собирается толпа. Надо что-то делать, а что - не знаю.. Главный слуга-домоправитель видя мои сомнения, с чисто арабской почтительностью и витиеватостью просит позволения мне рассказать, как в таких случаях действовал иорданский губернатор.
- Что, - спрашиваю, - при нем тоже бунтовали?
- А как же, - говорит домоправитель, - это ж хевронцы, они всегда бунтуют.
- А отчего бунтуют? - спрашиваю?
- Хевронцы, - отвечает он, пожимая плечами, мол, что с них взять?
И рассказал мне, как действовал мой предшественник. Хевронцы бунтовали при нем примерно раз в два года, на больший срок у них памяти не хватало. Когда губернатор получал извещение об очередном бунте, он действовал всегда одинаково: высылал на площадь четырех солдат на джипе с пулеметом. Солдаты приезжали на площадь и в течении нескольких минут стреляли по толпе, не особенно стараясь положить побольше народу, а скорее напугать и поранить. Толпа с воплями разбегалась, раненые оставались на площади, но солдаты не давали никому приблизиться и оказать им помощь. В городе наступала тишина, только были слышны вопли раненых. Через какое-то время губернатору докладывали, что делегация почтенных старцев, представителей жителей славного города Эль Халиль, он же Хеврон, просит их срочно принять. Выдержав делегацию положенное немалое время, губернатор их принимал с почетом в главном зале своей резиденции. Чае-кофе питие, пространные разговоры в соответствии с арабским этикетом, и только после этого почтенные старцы переходили к делу.
- Почтеннейший раис, - взывали они, - на площади у касбы твои храбрые солдаты стреляли в наш тихий и богобоязненный народ.
Почтеннейший раис переспрашивал несколько раз не в состоянии поверить в такой кошмар и говорил старцам, что если это так, то виновные будут строжайше наказаны, вплоть до расстрела с лишением всех прав. Но, поскольку он должностное лицо, то должен все тщательно проверить. Гневно топая ногами, он вызывал дежурного офицера и требовал немедленно разобраться и доложить, кто виновен в этой страшной истории. Офицер козырял и убывал проверять. Раненые, заметим, все это время валялись на площади и вопили. Старцы сидели в главном зале и пили чай. Через какое-то время возвращался дежурный офицер и докладывал:
- Да, уважаемый раис, стреляли и ранили многих почтенных жителей Эль Халиля.
-Почему, - грозно вопрошал раис, - почему стреляли в моих славных жителей?
- Потому, - отвечал офицер, - что они бунтовали. Собрались на площади и собирались громить.
- Это правда? - грозно вопрошал старцев губернатор.
- Правда, - понурившись отвечали старцы, - бес попутал, бунтовали..
В страшном гневе раис вызывал своего главного счетовода и требовал представить ему полную калькуляцию стоимости выезда джипа, расхода патронов, бензина и всего, что было связано с усмирением бунта. А потом объявлял старцам, что они должны выплатить немалую сумму в доход города в качестве штрафа и возмещения расходов. А до тех пор, пока деньги не выплатят, то раненые будут оставаться там же, а сами старцы в зиндане. Старцы рыдали и торговались, но тут им был не базар, а воспитательная акция. Обычно к вечеру деньги вносились, старцев пинками выпускали на волю, раненые наконец-то получали помощь. Воспитательного эффекта хватало на пару лет.
После войны 67 года я вследствие ранения вынужден был уйти из бригады парашютистов, но попросил оставить меня в армии. Был я к тому времени капитаном, хорошо владел арабским языком и получил неожиданное назначение: военным губернатором Хеврона. Хеврон был недавно освобожден от иорданской оккупации и как и в других городах Иудеи и Самарии там требовалось наладить нормальную гражданскую жизнь.
Надо сказать, что Хеврон и его жители сильно отличаются от других арабских городов. Хевронцы из-за своей глупости и упрямства всегда были любимыми героями арабских анекдотов.
Приезжаю в Хеврон, принимаю дела у временной администрации, какой-то несчастный майор-резервист со слезами счастья передает мне все ключи и остаюсь я править Хевроном и окрестностями. Живу и работаю в большом доме, который остался от иорданского губернатора вместе с прислугой и прочим хозяйством. Первые пару дней потихоньку вхожу в дела, а потом мне сообщают, что в городе начинаются беспорядки. На площади у касбы собирается толпа. Надо что-то делать, а что - не знаю.. Главный слуга-домоправитель видя мои сомнения, с чисто арабской почтительностью и витиеватостью просит позволения мне рассказать, как в таких случаях действовал иорданский губернатор.
- Что, - спрашиваю, - при нем тоже бунтовали?
- А как же, - говорит домоправитель, - это ж хевронцы, они всегда бунтуют.
- А отчего бунтуют? - спрашиваю?
- Хевронцы, - отвечает он, пожимая плечами, мол, что с них взять?
И рассказал мне, как действовал мой предшественник. Хевронцы бунтовали при нем примерно раз в два года, на больший срок у них памяти не хватало. Когда губернатор получал извещение об очередном бунте, он действовал всегда одинаково: высылал на площадь четырех солдат на джипе с пулеметом. Солдаты приезжали на площадь и в течении нескольких минут стреляли по толпе, не особенно стараясь положить побольше народу, а скорее напугать и поранить. Толпа с воплями разбегалась, раненые оставались на площади, но солдаты не давали никому приблизиться и оказать им помощь. В городе наступала тишина, только были слышны вопли раненых. Через какое-то время губернатору докладывали, что делегация почтенных старцев, представителей жителей славного города Эль Халиль, он же Хеврон, просит их срочно принять. Выдержав делегацию положенное немалое время, губернатор их принимал с почетом в главном зале своей резиденции. Чае-кофе питие, пространные разговоры в соответствии с арабским этикетом, и только после этого почтенные старцы переходили к делу.
- Почтеннейший раис, - взывали они, - на площади у касбы твои храбрые солдаты стреляли в наш тихий и богобоязненный народ.
Почтеннейший раис переспрашивал несколько раз не в состоянии поверить в такой кошмар и говорил старцам, что если это так, то виновные будут строжайше наказаны, вплоть до расстрела с лишением всех прав. Но, поскольку он должностное лицо, то должен все тщательно проверить. Гневно топая ногами, он вызывал дежурного офицера и требовал немедленно разобраться и доложить, кто виновен в этой страшной истории. Офицер козырял и убывал проверять. Раненые, заметим, все это время валялись на площади и вопили. Старцы сидели в главном зале и пили чай. Через какое-то время возвращался дежурный офицер и докладывал:
- Да, уважаемый раис, стреляли и ранили многих почтенных жителей Эль Халиля.
-Почему, - грозно вопрошал раис, - почему стреляли в моих славных жителей?
- Потому, - отвечал офицер, - что они бунтовали. Собрались на площади и собирались громить.
- Это правда? - грозно вопрошал старцев губернатор.
- Правда, - понурившись отвечали старцы, - бес попутал, бунтовали..
В страшном гневе раис вызывал своего главного счетовода и требовал представить ему полную калькуляцию стоимости выезда джипа, расхода патронов, бензина и всего, что было связано с усмирением бунта. А потом объявлял старцам, что они должны выплатить немалую сумму в доход города в качестве штрафа и возмещения расходов. А до тех пор, пока деньги не выплатят, то раненые будут оставаться там же, а сами старцы в зиндане. Старцы рыдали и торговались, но тут им был не базар, а воспитательная акция. Обычно к вечеру деньги вносились, старцев пинками выпускали на волю, раненые наконец-то получали помощь. Воспитательного эффекта хватало на пару лет.