Баллада о солярном мифе в одной невзятой стране
В булгаковской “Белой гвардии” есть странный грамматически неловкий пассаж: “Миф. Миф Петлюра. Его не было вовсе. Это миф, столь же замечательный, как миф о никогда не существовавшем Наполеоне, но гораздо менее красивый”.
Миф «о никогда не существовавшем Наполеоне» - не продукт тифозного сознания доктора Турбина. Он берет начало в двух небольших книжках, изданных еще при жизни упомянутого императора: работе французского физика и библиотекаря Жана-Батиста Переса “Почему Наполеона никогда не существовало”, напечатанной в Ажене в 1817 г. - естественно анонимно, ибо автору были дороги рассудок и жизнь; и брошюре архиепископа дублинского Ричарда Уотли “Исторические сомнения относительно Наполеона Бонапарта”, вышедшей совершенно открыто в Лондоне в 1819 г. (Заметим от себя, проклят город Дублин и кафедры тамошние прокляты - стоит священнику занять там место, как он начинает писать какую-то неуподобную фантастику крайне сомнительного политического содержания, хоть декана Свифта взять.)
Оба автора, не сговариваясь, утверждали, что никакого императора Наполеона нет, не было и не может быть, а беспардонное явление, неизбывно данное всем в ощущениях -- просто всеобщее помрачение, основанное на солярном мифе. И впрямь: Наполеон - Аполлон, его мать Летиция - Латона, три сестры - три грации, братья - времена года, 12 активных маршалов - 12 месяцев, а причина гибели - зима.
Эти построения Переса и Уотли настолько поразили читательское воображение, что сохранились в культуре как пример выдающегося исторического розыгрыша. При этом за последнее столетие из истории появления розыгрыша выпало одно - ключевое -- звено. Причина. Перес и Уотли не случайно дружно выбрали объектом мифотворчества именно императора французов, а инструментом - солярный миф.
Обе книги были частью тогдашней научной полемики, бронебойным ответом на монументальную работу Шарля Дюпюи “Происхождение всех культов или всеобщая религия”. В четырехтомном труде, изданном как раз в 1794 г., в тот самый второй год Республики, Дюпюи - математик, астроном и философ, жирондист и, как и положено жирондисту, атеист - попытался показать, что все религии в подоснове своей не более чем аллегорические описания движений небесных светил, а история Христа - очередной вариант того самого солярного мифа, ничем не отличающаяся в этом смысле от истории, например, Озириса. И приводил соответствующие расчеты и толкования.
Император же Наполеон живо интересовался выкладками Дюпюи и Вольнея (*) и, по слухам, сам склонялся к их точке зрения - почему и попал в перекрестье прицела. Тем более что его биография была практически идеальным материалом, на котором можно было продемонстрировать всю порочность астрономической методики. Ибо его судьба не только строго соответствовала всем нумерологическим и астрономическим стандартам, но и противоречила здравому смыслу и исторической логике на каждом квадратном сантиметре. И была отменно оформлена мифологически.
Ведь по созвучию - nomen est omen - императора называли также Аполлионом: “Царем над собою она имела ангела бездны; имя ему по-еврейски Аваддон, а по-гречески Аполлион” (Откр. 9:11). При этом в России это отождествление носило совершенно официальный характер(**). В 1806 г. Святейший синод публично обвинил Наполеона в намерении сделаться лжемессией, а император Александр повелел оное объявление зачитывать в церквах перед воскресной и праздничной литургиями. В 1812 г. профессор Дерптского университета Вильгельм Фридрих Гецель написал Барклаю-де-Толли, что по его данным число имени Наполеона есть не что иное, как число 666, и что, согласно “Откровению”, императору в 1812 г. предстоит падение. Срок падения определялся также по Апокалипсису, где было сказано, что власть зверю будет дана на 42 недели. Письмо Гецеля было размножено и распространено среди священников Первой Западной армии “для надлежащего употребления”(***) (здесь наше воображение решительно буксует).
В общем, не располагайся его императорское величество гражданин Бонапарт посреди XIX столетия и не сопровождайся его путь буквально штормом документов, свидетельств и очень вещественных доказательств, отлично был бы заклеймен специалистами как подделка, контаминация и невозможное животное утконос. Чем и воспользовались памфлетисты: мол, если Христос у вас на этих основаниях - миф, то отменить можно что угодно.
В России начала XX в. история эта в определенном кругу была фоновым знанием: в 1898 г. на книгу Ричарда Уотли походя ссылается Соловьев (в работе “Оправдание добра”); памфлет Переса - со всеми положенными объяснениями и прямыми ссылками на полемику с Дюпюи - был переведен и издан в Москве в 1912 г., к столетию Бородинской битвы. Уже после революции, в 1927 г., историю о защите Христа через отрицание Наполеона как общеизвестную упоминал Бердяев.
Булгаков был без сомнения знаком с этой проблематикой, и она еще не раз всплывет в его текстах. Так, в первой главе “Мастера и Маргариты” “образованнейший” Берлиоз будет доказывать Иванушке Бездомному, что Христа никогда не было, ссылаясь на положения, впервые систематизированные Шарлем Дюпюи.
Так что Петлюра “Белой гвардии” оказывается мифологической фигурой ровно в той же мере, что и исторический Наполеон. То есть, в отличие от многих вещей, действительно развеивающихся в дым - чем-то совершенно неотменимо реальным. И парадоксальным образом само его физическое существование, как и существование Наполеона, оборачивается в данном контексте не более, не менее чем доказательством исторической реальности Христа.
Потому что если текущая история во всем ее выдающемся невероятии - не выдумка, не мираж, не солярный миф, то и предыдущая - тоже.
(*) Константен Франсуа де Шассбёф в работе “Руины или размышления о революциях империй” (1791) причислял Христа к астральным божествам. “Руины” переиздавались в СССР в 1930 г. в рамках общеатеистической кампании и вполне могли, например, попасться на глаза Берлиозу
(**) Единственной страной, кроме России, где такого рода теории распространялись сверху и рассматривались всерьез, была Испания.
(***) Мельникова Л.В. «Антинаполеоновская церковная проповедь в 1812 году»
Миф «о никогда не существовавшем Наполеоне» - не продукт тифозного сознания доктора Турбина. Он берет начало в двух небольших книжках, изданных еще при жизни упомянутого императора: работе французского физика и библиотекаря Жана-Батиста Переса “Почему Наполеона никогда не существовало”, напечатанной в Ажене в 1817 г. - естественно анонимно, ибо автору были дороги рассудок и жизнь; и брошюре архиепископа дублинского Ричарда Уотли “Исторические сомнения относительно Наполеона Бонапарта”, вышедшей совершенно открыто в Лондоне в 1819 г. (Заметим от себя, проклят город Дублин и кафедры тамошние прокляты - стоит священнику занять там место, как он начинает писать какую-то неуподобную фантастику крайне сомнительного политического содержания, хоть декана Свифта взять.)
Оба автора, не сговариваясь, утверждали, что никакого императора Наполеона нет, не было и не может быть, а беспардонное явление, неизбывно данное всем в ощущениях -- просто всеобщее помрачение, основанное на солярном мифе. И впрямь: Наполеон - Аполлон, его мать Летиция - Латона, три сестры - три грации, братья - времена года, 12 активных маршалов - 12 месяцев, а причина гибели - зима.
Эти построения Переса и Уотли настолько поразили читательское воображение, что сохранились в культуре как пример выдающегося исторического розыгрыша. При этом за последнее столетие из истории появления розыгрыша выпало одно - ключевое -- звено. Причина. Перес и Уотли не случайно дружно выбрали объектом мифотворчества именно императора французов, а инструментом - солярный миф.
Обе книги были частью тогдашней научной полемики, бронебойным ответом на монументальную работу Шарля Дюпюи “Происхождение всех культов или всеобщая религия”. В четырехтомном труде, изданном как раз в 1794 г., в тот самый второй год Республики, Дюпюи - математик, астроном и философ, жирондист и, как и положено жирондисту, атеист - попытался показать, что все религии в подоснове своей не более чем аллегорические описания движений небесных светил, а история Христа - очередной вариант того самого солярного мифа, ничем не отличающаяся в этом смысле от истории, например, Озириса. И приводил соответствующие расчеты и толкования.
Император же Наполеон живо интересовался выкладками Дюпюи и Вольнея (*) и, по слухам, сам склонялся к их точке зрения - почему и попал в перекрестье прицела. Тем более что его биография была практически идеальным материалом, на котором можно было продемонстрировать всю порочность астрономической методики. Ибо его судьба не только строго соответствовала всем нумерологическим и астрономическим стандартам, но и противоречила здравому смыслу и исторической логике на каждом квадратном сантиметре. И была отменно оформлена мифологически.
Ведь по созвучию - nomen est omen - императора называли также Аполлионом: “Царем над собою она имела ангела бездны; имя ему по-еврейски Аваддон, а по-гречески Аполлион” (Откр. 9:11). При этом в России это отождествление носило совершенно официальный характер(**). В 1806 г. Святейший синод публично обвинил Наполеона в намерении сделаться лжемессией, а император Александр повелел оное объявление зачитывать в церквах перед воскресной и праздничной литургиями. В 1812 г. профессор Дерптского университета Вильгельм Фридрих Гецель написал Барклаю-де-Толли, что по его данным число имени Наполеона есть не что иное, как число 666, и что, согласно “Откровению”, императору в 1812 г. предстоит падение. Срок падения определялся также по Апокалипсису, где было сказано, что власть зверю будет дана на 42 недели. Письмо Гецеля было размножено и распространено среди священников Первой Западной армии “для надлежащего употребления”(***) (здесь наше воображение решительно буксует).
В общем, не располагайся его императорское величество гражданин Бонапарт посреди XIX столетия и не сопровождайся его путь буквально штормом документов, свидетельств и очень вещественных доказательств, отлично был бы заклеймен специалистами как подделка, контаминация и невозможное животное утконос. Чем и воспользовались памфлетисты: мол, если Христос у вас на этих основаниях - миф, то отменить можно что угодно.
В России начала XX в. история эта в определенном кругу была фоновым знанием: в 1898 г. на книгу Ричарда Уотли походя ссылается Соловьев (в работе “Оправдание добра”); памфлет Переса - со всеми положенными объяснениями и прямыми ссылками на полемику с Дюпюи - был переведен и издан в Москве в 1912 г., к столетию Бородинской битвы. Уже после революции, в 1927 г., историю о защите Христа через отрицание Наполеона как общеизвестную упоминал Бердяев.
Булгаков был без сомнения знаком с этой проблематикой, и она еще не раз всплывет в его текстах. Так, в первой главе “Мастера и Маргариты” “образованнейший” Берлиоз будет доказывать Иванушке Бездомному, что Христа никогда не было, ссылаясь на положения, впервые систематизированные Шарлем Дюпюи.
Так что Петлюра “Белой гвардии” оказывается мифологической фигурой ровно в той же мере, что и исторический Наполеон. То есть, в отличие от многих вещей, действительно развеивающихся в дым - чем-то совершенно неотменимо реальным. И парадоксальным образом само его физическое существование, как и существование Наполеона, оборачивается в данном контексте не более, не менее чем доказательством исторической реальности Христа.
Потому что если текущая история во всем ее выдающемся невероятии - не выдумка, не мираж, не солярный миф, то и предыдущая - тоже.
(*) Константен Франсуа де Шассбёф в работе “Руины или размышления о революциях империй” (1791) причислял Христа к астральным божествам. “Руины” переиздавались в СССР в 1930 г. в рамках общеатеистической кампании и вполне могли, например, попасться на глаза Берлиозу
(**) Единственной страной, кроме России, где такого рода теории распространялись сверху и рассматривались всерьез, была Испания.
(***) Мельникова Л.В. «Антинаполеоновская церковная проповедь в 1812 году»