Поаккуратнее с фарфором!
Проблема в том, что оно все-таки бумкнуло, понимаете? Тогда, в шестьдесят втором. Куба, ракеты под пальмами, шестой тихоакеанский идет к непокорному острову - вы никогда не задумывались, чего это вдруг наш Президент и господин Хрустчёв решили вдруг поболтать по-душам? Так вот они не вздумали. Черт его знает, у кого первого не выдержали нервы, но через сорок восемь часов после столкновения русских с авианосцем «Эссекс», мы сидели глубоко под землей и дело у нас было скверно. Сейчас-то, конечно, все бы уже смотрелось по-другому, сейчас-то мы и не такое видели в фильмах, читали в книгах и вообще жизнь стала куда щетинистее, но тогда это было как если бы кто-то взял и вывалил мусорный бак на рождественский стол. Мы просто не могли поверить, что это на самом деле произошло с нами. Нет, конечно у нас были планы на этот случай, что и как начинать восстанавливать в первую очередь, но планы эти были написаны до, когда никто не мог предположить, что единственное, что можно будет делать после это сидеть, смотреть в стену и стараться не думать. Потому что восстанавливать незачем, некому и не для кого. Да, наверняка по всей Америке, так же как и мы, сидели по большим рабочим бункерам и по крохотным домашним бункерам выжившие, но что толку? Выжившие не живут, они выживают. На сорок девятом часу Президент собрал ученых, всех нас троих, в красной зале и произнес пламенную речь, суть которой сводилась к короткой сентенции "Вы сотворили, сукины дети, вы и расхлебывайте." Не шибко честно, признаться, сформулировано, но армия и ее штурмовая винтовка все еще оставалась в его подчинении, так что мы проглотили возражения и пошли. Расхлебывать.
То, что ничего нельзя исправить, было понятно сразу, как не клей разбитую вазу прежней ей не стать, тут нужно искать замену. Бауэр так и предложил, не возиться с этим миром, а рассчитать, куда нужно запустить оставшиеся ракеты, чтобы следующий ледниковый период наступил побыстрее, он, глядишь, и приволочет с собой какую другую цивилизацию, поумнее нашей. А что? Президенту следовало более четко формулировать требования. Но Каро отмел такое решение как слишком простое и предложил не искать новую вазу, но быть поосторожнее с прежней, да не в следующий раз, а в этот. То есть уселся на своего любимого конька и заговорил о путешествиях во времени. И поскольку решающий голос оказался у меня, я предложил Бауэру не отмахиваться от теорий Хосе, но попытаться что-нибудь придумать. Ведь альтернативой было только разглядывание стены, да нервное дергание себя за волосы, в ожидании признаков лучевой болезни, а запустить ракеты мы бы всегда успели.
Персональные путешествия во времени мы решительно отмели, возиться со старинной проблемой что будет, если убить дедушку Каро, нам не хотелось, тем более, что Хосе утверждал, что его старикан был одним из лучших стрелков на мексиканской границе. Нет, мы решили подойти к делу основательно и отправить назад, в прошлое, всех нас. Нет, не нас троих, и даже не нас пятерых, с Президентом и армией, но вообще всех, человечество целиком, заодно с Землей. Это, как ни смешно, оказалось куда проще, у Хосе уже были кое-какие рассчеты на эту тему, теорема Уэллса-Навина, неполный контрамотный солнечный цикл, то есть методика была практически готова и напротив, он как раз бился над ее локализацией. Единственной загвоздкой оставалось питание - переброска на трое суток в прошлое требовало невероятных энергозатрат. Но на это был ответ у Генриха - до он занимался разработкой импульсного ядерного реактора и для практического воплощения теоретических выкладок ему требовались только высокоактивная среда и возможность взорвать три, четыре боеголовки одновременно. Устроить это теперь было совсем не трудно, не так ли? Так что я взял на себя задачу свести их теории воедино и сел за расчеты.
Мы обернулись за шестнадцать часов, из них сорок минут ушло на взаимные расшаркивания, в каком порядке нужно ставить фамилии в названии теоремы Бауэра-Каро-Норманна. В конце концов, мы договорились и отправились к Президенту, требовать доступ к кнопке. Сначала он отказался, но когда понял, что не в силах ответить на резонный вопрос, кому это теперь может повредить, отдал ключ. Я ввел коды, Каро дозвонился до своей лаборатории (иногда неплохо быть бедным ученым, не имеющим возможности оплатить ничего лучше подвала) и насвистел в датафон пароль на запуск генератора. Бауэр вручил мне координаты своего центра и торжественно поклялся, что его оборудование сработает как швейцарские часы и я произвел пуск. Четыре минуты мы сидели как на иголках, а потом... Наверняка это связано с психологией. Какой нибудь инпринтиг, фиксация или другое неуклюжее слово. Суть в том, что весь мир вернулся назад, но помнили о том, что произошло только мы пятеро, те кто знал. А может наоборот, как раз из-за того, что знали, мы и могли вспомнить и заметить как изменился мир. Вполне возможно с миром все время происходит что-то, что мы не замечаем, потому, что не знаем. Но кто знает? Впрочем, оставим философию. Президент снял трубку и ракеты не полетели, ваза не разбилась. Бауэр получил грант на доработку действующего импульсного ядерного реактора, Каро, вместе с лабораторией, упрятали так надежно, что я его так больше никогда живьем и не видел, а меня же, как самого безобидного, просто взяла под крылышко одна известная неизвестная служба. Президент стал носиться с идеей разоружения и альтернативной истории, но тут у нашей армии, майора Освальда окончательно съехала крыша и вы сами знаете, что все кончилось. Дело в том, что мир не то, чтобы в точности вернулся назад, в целом, конечно, все стало также как и прежде, но кое-какие мелочи изменились. Вот Ли и не смог пережить, что тринадцать лет его жизни в армии куда-то просто потерялись при возвращении, можно понять.
Думаете конец истории? Следующая война случилась в июне шестьдесят третьего, служба дальнего обнаружения перепутала запуск одного из русских «Востоков» с нападением, кто-то нажал кнопку - бац! На этот раз мы обернулись за пять часов, у Генриха уже был готов настоящий прототип реактора, да и Каро там у себя, где бы это ни было, значительно продвинулся, судя по цифрам, что он просипел мне в трубку, так что от меня только и требовалось, что повторить прошлые рассчеты, да повернуть запасной пуск-ключ, который, оказывается носил при себе мой «хвост» На этот раз изменения стали куда значительнее, Джон неожиданно ожил и на этот раз продержался аж до ноября, когда Ли, который на этот раз, похоже, нашел единомышленников, все-таки снова его подстрелил. После этого была тишина до шестьдесят восьмого, когда ситуация обострилась так, что у нас было целых два пуска, один после первой битвы за Сайгон и второй в августе, после того как русские вошли в Прагу. Строго говоря, в тот год мы совершили три путешествия, какие-то горячие головы в Вашингтоне решили, что маленькая, локальная ядерная война вполне разумная цена за то, чтобы переиграть Чехословакию, но в результате стало еще хуже - не только русские танки пересекли границу, но на выборах победил не Хэмфри, а Никсон. Это так перепугало наших боссов, что они оставили свои попытки обдурить природу. И правильно, я считаю.
В семидесятых война случалась каждый год, кроме сумасшедшего семьдесят пятого, когда у нас было целых три конфликта подряд. Все они выпали на Супер Кубок, сначала Питсбург победил Миннесоту, потом «Викинги» взяли свое и затем Питсбург снова одержал верх. Я надеялся на четвертую третью мировую, но не повезло. К тому времени Бауэр запустил реактор, который стартовал от скачка радиационного фона автоматически, да и Хосе, видимо, довел свою механику до совершенства, так что я стал не нужен и отошел от дел. Единственная причина, по которой я оставался в курсе событий, была в том, что раз попав на эту удочку уже никак не слезешь с крючка.
Восьмидесятые были сумасшедшим временем. Помните того бравого русского офицера, который не обманулся ошибкой компьютера и своевольно не нанес ответный удар? Знаете, сколько русских, да и наших офицеров, оказались гораздо дисциплинированнее? Проклятые компьютеры ломались чаще чем работали, война разрождалась чуть ли ни каждую неделю и я порядочно от этого устал. Кто-то наверху видимо тоже, потому что появилась идея создать возможность привентивного отката истории. Проект назвали «Стратегической Оборонной Инициативой», а прессе наболтали какой-то ерунды про «Звездные Войны», Бауэр был большой поклонник Лукаса. Идея же заключалась в том, чтобы совершать небольшие путешествия в будущее, проверять, не случится ли там новая война, и успевать откатиться назад до ее начала. В проекте закрутились большие деньги, меня снова привлекли к делу и я даже стал видеть Хосе на телеконференциях. Он располнел и отпустил густые висячие усы, которые то появлялись, то пропадали, как уж повезет с прыжком во времени. Это здорово его злило и он однажды попытался это как-то локализовать, но ничего у него не вышло, единственным результатом этой попытки стало введение перевода часов в Советском Союзе в восемьдесят первом. Хосе печально шутил, что это была его первоапрельская шутка и трогал голую губу, после этого случая усы к нему так и не вернулись.
Тем временем, постоянные третьи мировые доконали старика Буреженева. Он, конечно, не знал, что происходит, но не мог не догадываться, с той-то информацией, которая к нему поступала. Это его и подкосило, так же как и двух последующих русских руководителей, имен которых я даже не успел запомнить. К тому времени русские начали что-то подозревать, поэтому когда к власти пришел Горби они в тайне начали свою программу путешествий во времени аналогичную нашей. Правда у них были проблемы с питанием, единственная их попытка запустить импульсный реактор в восемьдесят шестом обернулась провалом и после этого они свернули проект. Впрочем, к тому времени свистопляска стала потихоньку затихать сама собой. Сначала войны случались раз в две недели, потом раз в месяц, потом раз в год. Мы доделали наш генератор и даже запустили его болтаться на орбите, все-таки прессе соврали не во всем, но тут история совершила очередной финт и Советский Союз распался, а вместе с ним практически сошла на нет и потребность в нас.
Большая часть девяностых прошла мирно, Индо-Пакистанский ядерный конфликт, случайный старт с SSN-23 «Джимми Картер» вот, собственно и все. Наш космический зонтик сработал как часы и ни того, ни другого просто не случилось. От этого у нас, тех кто был в курсе, возник странный эффект не ложной памяти о не произошедшем прошлом, что, впрочем, по сравнению с ежедневно выжигаемым Нью-Йорком были пустяком. Безумие началось с приходом нового века. Вы ведь не думаете, что советские боеголовки взяли и куда-то испарились? Или, скажем, находятся под надежной охраной в труднодоступном месте? И вас не удивляет, что за все это время, никто так и не раздобыл себе парочку и не пустил из в дело? Разумеется, никаких ядерных чемоданчиков не бывает, но вот достать боевую часть стратегической ракеты и первезти ее в центр Нью-Йорка, куда легче, чем, скажем, угнать самолет и ударить его о небоскреб. Но генератор над нашими головами работает хорошо и даже слишком хорошо, а ракеты, судя по всему, год от года охраняются все хуже и хуже. На этой неделе мы откатывались в прошлое от неслучившегося будущего двенадцать раз. Вы помните, что ели вчера на обед? Вы уверены, что именно это? Я помню три разных обеда и все это настоящие воспоминания о настоящих обедах. Я помню кого выбрали губернатором Кентуки и снова выбрали губернатором Кентуки и не выбрали губернатором Кентуки. И кто у нас новый президент Гватемалы. И даже не спрашивайте меня про Грузию. Мы, те кто знаем, живем в неустойчивом мире, в хаосе переигранного неслучившегося времени, в мире, где вазу роняют для того, чтобы не уронить, где само желание уронить вазу приводит к ее неуязвимости, просто потому, что мы знаем, что уронить ее нельзя. Вы? Вы точно знаете, что ели вчера на обед и бъете фарфор без содрагания. Но знаете, что я вам скажу? Теперь вы тоже знаете. Так что если вам вдруг покажется, будто с вами случилось что-то, чего не было, задумайтесь, может быть оно все-таки было? И черт возьми, будьте поаккуратнее с фарфором!
То, что ничего нельзя исправить, было понятно сразу, как не клей разбитую вазу прежней ей не стать, тут нужно искать замену. Бауэр так и предложил, не возиться с этим миром, а рассчитать, куда нужно запустить оставшиеся ракеты, чтобы следующий ледниковый период наступил побыстрее, он, глядишь, и приволочет с собой какую другую цивилизацию, поумнее нашей. А что? Президенту следовало более четко формулировать требования. Но Каро отмел такое решение как слишком простое и предложил не искать новую вазу, но быть поосторожнее с прежней, да не в следующий раз, а в этот. То есть уселся на своего любимого конька и заговорил о путешествиях во времени. И поскольку решающий голос оказался у меня, я предложил Бауэру не отмахиваться от теорий Хосе, но попытаться что-нибудь придумать. Ведь альтернативой было только разглядывание стены, да нервное дергание себя за волосы, в ожидании признаков лучевой болезни, а запустить ракеты мы бы всегда успели.
Персональные путешествия во времени мы решительно отмели, возиться со старинной проблемой что будет, если убить дедушку Каро, нам не хотелось, тем более, что Хосе утверждал, что его старикан был одним из лучших стрелков на мексиканской границе. Нет, мы решили подойти к делу основательно и отправить назад, в прошлое, всех нас. Нет, не нас троих, и даже не нас пятерых, с Президентом и армией, но вообще всех, человечество целиком, заодно с Землей. Это, как ни смешно, оказалось куда проще, у Хосе уже были кое-какие рассчеты на эту тему, теорема Уэллса-Навина, неполный контрамотный солнечный цикл, то есть методика была практически готова и напротив, он как раз бился над ее локализацией. Единственной загвоздкой оставалось питание - переброска на трое суток в прошлое требовало невероятных энергозатрат. Но на это был ответ у Генриха - до он занимался разработкой импульсного ядерного реактора и для практического воплощения теоретических выкладок ему требовались только высокоактивная среда и возможность взорвать три, четыре боеголовки одновременно. Устроить это теперь было совсем не трудно, не так ли? Так что я взял на себя задачу свести их теории воедино и сел за расчеты.
Мы обернулись за шестнадцать часов, из них сорок минут ушло на взаимные расшаркивания, в каком порядке нужно ставить фамилии в названии теоремы Бауэра-Каро-Норманна. В конце концов, мы договорились и отправились к Президенту, требовать доступ к кнопке. Сначала он отказался, но когда понял, что не в силах ответить на резонный вопрос, кому это теперь может повредить, отдал ключ. Я ввел коды, Каро дозвонился до своей лаборатории (иногда неплохо быть бедным ученым, не имеющим возможности оплатить ничего лучше подвала) и насвистел в датафон пароль на запуск генератора. Бауэр вручил мне координаты своего центра и торжественно поклялся, что его оборудование сработает как швейцарские часы и я произвел пуск. Четыре минуты мы сидели как на иголках, а потом... Наверняка это связано с психологией. Какой нибудь инпринтиг, фиксация или другое неуклюжее слово. Суть в том, что весь мир вернулся назад, но помнили о том, что произошло только мы пятеро, те кто знал. А может наоборот, как раз из-за того, что знали, мы и могли вспомнить и заметить как изменился мир. Вполне возможно с миром все время происходит что-то, что мы не замечаем, потому, что не знаем. Но кто знает? Впрочем, оставим философию. Президент снял трубку и ракеты не полетели, ваза не разбилась. Бауэр получил грант на доработку действующего импульсного ядерного реактора, Каро, вместе с лабораторией, упрятали так надежно, что я его так больше никогда живьем и не видел, а меня же, как самого безобидного, просто взяла под крылышко одна известная неизвестная служба. Президент стал носиться с идеей разоружения и альтернативной истории, но тут у нашей армии, майора Освальда окончательно съехала крыша и вы сами знаете, что все кончилось. Дело в том, что мир не то, чтобы в точности вернулся назад, в целом, конечно, все стало также как и прежде, но кое-какие мелочи изменились. Вот Ли и не смог пережить, что тринадцать лет его жизни в армии куда-то просто потерялись при возвращении, можно понять.
Думаете конец истории? Следующая война случилась в июне шестьдесят третьего, служба дальнего обнаружения перепутала запуск одного из русских «Востоков» с нападением, кто-то нажал кнопку - бац! На этот раз мы обернулись за пять часов, у Генриха уже был готов настоящий прототип реактора, да и Каро там у себя, где бы это ни было, значительно продвинулся, судя по цифрам, что он просипел мне в трубку, так что от меня только и требовалось, что повторить прошлые рассчеты, да повернуть запасной пуск-ключ, который, оказывается носил при себе мой «хвост» На этот раз изменения стали куда значительнее, Джон неожиданно ожил и на этот раз продержался аж до ноября, когда Ли, который на этот раз, похоже, нашел единомышленников, все-таки снова его подстрелил. После этого была тишина до шестьдесят восьмого, когда ситуация обострилась так, что у нас было целых два пуска, один после первой битвы за Сайгон и второй в августе, после того как русские вошли в Прагу. Строго говоря, в тот год мы совершили три путешествия, какие-то горячие головы в Вашингтоне решили, что маленькая, локальная ядерная война вполне разумная цена за то, чтобы переиграть Чехословакию, но в результате стало еще хуже - не только русские танки пересекли границу, но на выборах победил не Хэмфри, а Никсон. Это так перепугало наших боссов, что они оставили свои попытки обдурить природу. И правильно, я считаю.
В семидесятых война случалась каждый год, кроме сумасшедшего семьдесят пятого, когда у нас было целых три конфликта подряд. Все они выпали на Супер Кубок, сначала Питсбург победил Миннесоту, потом «Викинги» взяли свое и затем Питсбург снова одержал верх. Я надеялся на четвертую третью мировую, но не повезло. К тому времени Бауэр запустил реактор, который стартовал от скачка радиационного фона автоматически, да и Хосе, видимо, довел свою механику до совершенства, так что я стал не нужен и отошел от дел. Единственная причина, по которой я оставался в курсе событий, была в том, что раз попав на эту удочку уже никак не слезешь с крючка.
Восьмидесятые были сумасшедшим временем. Помните того бравого русского офицера, который не обманулся ошибкой компьютера и своевольно не нанес ответный удар? Знаете, сколько русских, да и наших офицеров, оказались гораздо дисциплинированнее? Проклятые компьютеры ломались чаще чем работали, война разрождалась чуть ли ни каждую неделю и я порядочно от этого устал. Кто-то наверху видимо тоже, потому что появилась идея создать возможность привентивного отката истории. Проект назвали «Стратегической Оборонной Инициативой», а прессе наболтали какой-то ерунды про «Звездные Войны», Бауэр был большой поклонник Лукаса. Идея же заключалась в том, чтобы совершать небольшие путешествия в будущее, проверять, не случится ли там новая война, и успевать откатиться назад до ее начала. В проекте закрутились большие деньги, меня снова привлекли к делу и я даже стал видеть Хосе на телеконференциях. Он располнел и отпустил густые висячие усы, которые то появлялись, то пропадали, как уж повезет с прыжком во времени. Это здорово его злило и он однажды попытался это как-то локализовать, но ничего у него не вышло, единственным результатом этой попытки стало введение перевода часов в Советском Союзе в восемьдесят первом. Хосе печально шутил, что это была его первоапрельская шутка и трогал голую губу, после этого случая усы к нему так и не вернулись.
Тем временем, постоянные третьи мировые доконали старика Буреженева. Он, конечно, не знал, что происходит, но не мог не догадываться, с той-то информацией, которая к нему поступала. Это его и подкосило, так же как и двух последующих русских руководителей, имен которых я даже не успел запомнить. К тому времени русские начали что-то подозревать, поэтому когда к власти пришел Горби они в тайне начали свою программу путешествий во времени аналогичную нашей. Правда у них были проблемы с питанием, единственная их попытка запустить импульсный реактор в восемьдесят шестом обернулась провалом и после этого они свернули проект. Впрочем, к тому времени свистопляска стала потихоньку затихать сама собой. Сначала войны случались раз в две недели, потом раз в месяц, потом раз в год. Мы доделали наш генератор и даже запустили его болтаться на орбите, все-таки прессе соврали не во всем, но тут история совершила очередной финт и Советский Союз распался, а вместе с ним практически сошла на нет и потребность в нас.
Большая часть девяностых прошла мирно, Индо-Пакистанский ядерный конфликт, случайный старт с SSN-23 «Джимми Картер» вот, собственно и все. Наш космический зонтик сработал как часы и ни того, ни другого просто не случилось. От этого у нас, тех кто был в курсе, возник странный эффект не ложной памяти о не произошедшем прошлом, что, впрочем, по сравнению с ежедневно выжигаемым Нью-Йорком были пустяком. Безумие началось с приходом нового века. Вы ведь не думаете, что советские боеголовки взяли и куда-то испарились? Или, скажем, находятся под надежной охраной в труднодоступном месте? И вас не удивляет, что за все это время, никто так и не раздобыл себе парочку и не пустил из в дело? Разумеется, никаких ядерных чемоданчиков не бывает, но вот достать боевую часть стратегической ракеты и первезти ее в центр Нью-Йорка, куда легче, чем, скажем, угнать самолет и ударить его о небоскреб. Но генератор над нашими головами работает хорошо и даже слишком хорошо, а ракеты, судя по всему, год от года охраняются все хуже и хуже. На этой неделе мы откатывались в прошлое от неслучившегося будущего двенадцать раз. Вы помните, что ели вчера на обед? Вы уверены, что именно это? Я помню три разных обеда и все это настоящие воспоминания о настоящих обедах. Я помню кого выбрали губернатором Кентуки и снова выбрали губернатором Кентуки и не выбрали губернатором Кентуки. И кто у нас новый президент Гватемалы. И даже не спрашивайте меня про Грузию. Мы, те кто знаем, живем в неустойчивом мире, в хаосе переигранного неслучившегося времени, в мире, где вазу роняют для того, чтобы не уронить, где само желание уронить вазу приводит к ее неуязвимости, просто потому, что мы знаем, что уронить ее нельзя. Вы? Вы точно знаете, что ели вчера на обед и бъете фарфор без содрагания. Но знаете, что я вам скажу? Теперь вы тоже знаете. Так что если вам вдруг покажется, будто с вами случилось что-то, чего не было, задумайтесь, может быть оно все-таки было? И черт возьми, будьте поаккуратнее с фарфором!