Жемчужные заметки на полях,
Или сколько стоит Герберштейн?
В последние дни любящий покой и ученые занятия Эгир неузнаваем. Уже дней пять подряд он занят чем угодно, только не углубленным изучением своих манускриптов и фолиантов, написанием великого труда о войне раннего нового времени, или даже подготовительными собираниями источников, письменных и визуальных. Впрочем, «чем угодно» является, возможно, некоторым упрощением, ибо, в том или ином смысле, эти последние дни все-таки имеют отношение к интересам вашего покорного слуги.
В пятницу-субботу прошла с величайшим успехом закрытая конференция по музыке и травмам войны: Worlds in Collision: music and the Trauma of War. Другие люди ее придумали, но мы существенно помогли в ее организации и внесли, таким образом, свою скромную лепту в ее успех. Под крышей Mansion House, чопорного особняка Лорд-мэра, собрались историки, психологи, психиатры, военные, музыканты и военные музыканты, и в течении двух дней, где с юмором, а где и с трогательным гуманизмом, там обсуждалась музыка, ее композиция, ее терапевтические свойства, ее использование как орудие пропаганды, прошедшие успехи и будущие перспективы. Много впечатлений, много интересного, неожиданно интересного, я бы сказал, а так же идея для статьи и для будущей конференции. В перерывах же - прекрасная коллекция голландских мастеров, завещанная и переданная в Mansion House Харольдом Самьюэлом.
Мы перепрыгнем через малопримечательный понедельник с его среднекачественным, как оказалось, концертиком в любимой мной церкви Тэмпла (музыканты держали свои смычки как хлысты на королевских скачках в Аскоте) и перейдем к выставке крупных антикваров Masterpieces London 2013.
Прекрасная Мезоамерика, интересные изделия из Океании и Новой Зеландии, Тибета и Японии, африканские ритуальные маски, которые я безумно люблю, и которые столько же безумно стоят, любимая мною мебель в стиле модерн. Ну и менее интересные мне вещи - автомобили, римские и греческие древности, ювелирные изделия, за исключением одного, перед которым стоял минут десять...
Жемчужина Марии Тюдор или Жемчужина Кувейта. 258,12 гранов
(т.е. 64,5 карат, бриллиантовая «шляпка» XIX в. не в счет).
Жемчужина величиной с гигантскую виноградину, третья в мире по величине, от ювелирного дома Symbolic & Chase, купившего ее в Christie’s в 2004 г. за неизвестную сумму. (Интернет-слухи приписывают ей окончательную цену в сто тридцать тысяч фунтов, но Christie’s цифр официально не объявляла.) До этого - в частной коллекции.
В интернете можно найти информацию о том, что так называемая Жемчужина Кувейта была выловлена в XIX веке. С одной стороны, Christie’s не предоставлял provenance к аукциону, написав, что история объекта “сокрыта облаком времени”. С другой стороны, в том же описании, эксперты Christie’s добавляют, что экземпляр явно старинный, и что жемчужина таких размеров не могла не принадлежать к королевской сокровищнице, оставляя, таким образом, открытым вопрос о биографии этой уникальной драгоценности.
Согласно представителям Symbolic & Chase, это «старшая сестра» Перегрины и Пелегрины. (см. ниже) Экспертам-сотрудникам владельцев удалось обнаружить информацию о жемчужине, очень похожей на эту, в инвентарных записях и списках испанской казны. Согласно собранным сведениям, жизнь этой драгоценности прослеживается примерно до 1526 г. Жемчужина принадлежала сначала супруге Императора Карла V Изабелле Португальской. Так, в имперском инвентаре за 1539-1542 гг. фигурирует “...una perla grande de pera pinjante engastada con dos rrosicas esmaltadas de blanco y rrusicler y con una argollica ençima de que se cuelga que pesa como esta con el oro tres ochavas y çinquenta y tres granos esta sola por si tasada en quinjentos ducados”.
Жемчужина, по-видимому, входила в свадебные подарки Филиппа II, тогда еще принца Астурийского, своей первой жене, Марии Мануэле Португальской, ибо присутствует в ее посмертном инвентаре 1545 года. Украшение вернулось в коллекцию императрицы, и после ее смерти перешла по наследству инфанте Хуане, сестре Филиппа II. Рядом с соответствующей учетной записью инвентаря императрицы поставлена заметка о дарении “a la señora ynfanta doña Juana se cargo todo esto”. Жемчужина составила часть приданого инфанты, но, по-видимому была возвращена в Испанию, когда Хуана возвратилась после смерти мужа, португальского короля.
Филипп II, по-видимому, приобрел жемчужину у сестры для того, чтобы преподнести ее в качестве свадебного подарка своей новой невесте, королеве Англии Марии, под именем которой жемчужина ныне известна. По приказу Филиппа придворный ювелир Джакопо де Теццо оправил жемчужину вместе с бриллиантом El Grande, который достался Филиппу от матери. Именно это украшение изображено на известном портрете Марии кисти Антониса Мора Ван Дасхорста (1554 г., Museo Nacional del Prado). Действительно, жемчужина на портрете больше похожа по форме на этот экземпляр, нежели на более округлые Перегрину и Пелегрину. Последние - две из самых известных жемчужин в мире. Сделаем небольшое отступление и расскажем о них.
Ла Пелегрина, меньшая из двух «сестер», принадлежала Юсуповым и изображена на портрете княгини Зинаиды Николаевны Юсуповой кисти Франсуа Фламен(г)а (1894 г., Государственный Эрмитаж). В некоторых трудах, в частности, в работе Эдуарда Туининга, она отождествляется с жемчужиной по прозванию Reine des Perles, которую Филипп IV Испанский отдал в качестве приданого Марии Терезии по случаю ее бракосочетания с Людовиком XIV, и которая пропала в сентябре 1792 года после т.н. «кражи из Гард-Мёбль».
Вторая, Ла Перегрина, впоследствии принадлежавшая Элизабет Тейлор и проданная на аукционе Christie’s в прошлом году за 7.1 миллионов фунтов, долго отождествлялась с изображенной на картине Мора, несмотря на то, что первые документальные сведения о Перегрине датируются лишь 1579 годом, т.е. через двадцать с лишним лет после смерти ее предполагаемой носительницы (и через двадцать пять лет после написания портрета). Именно к тому году относит появление Перегрины в Европе Инка Гарсиласо де да Вега в своем рассказе “... о том, что видел в Севилье, в 1579 году, когда один кабайеро, которого звали Диего де Темес, привез из Панамы жемчужину, предназначенную для короля дона Фелипе II. Имела эта жемчужина форму, размер и облик хорошей маленькой груши. Верхняя ее часть была удлиненной формы, как раз как верхняя часть груши. Снизу она имела маленькую вмятинку или впадинку, [тоже] как у груши. Ее корпус был велик и округл как большое голубиное яйцо. Она происходила из Индий и была оценена в 12 тысяч песо (что равняется 14.400 дукатам). Джакомо де Треццо, миланец, уважаемый золотых дел мастер и гранильщик Его Католического Величества, говорил, что стоимость этой жемчужины - 14 тысяч и 30 тысяч, и 50 тысяч, и даже 100 тысяч дукатов, и что она была бесценна, ибо была единственной в мире. И таким образом дали ей имя «Перегрина». Множество людей в Севилье ходили смотреть на нее, ибо это было прекраснейшее зрелище.” В завещании Филиппа II 1598 года Перегрина официально получает статус сокровища Короны и часто мелькает в инвентарях и на портретах, в частности кисти Веласкуеса.
Но вернемся к Жемчужине Марии Тюдор и заметим, что существует еще несколько портретов, на которых Мария I изображена с тем же украшением с жемчужной подвеской: портрет Ханса Эворта (1554 г., Society of Antiquaries of London), работа этого же мастера, где Мария изображена вместе с Филиппом (1558 г., Bedford Collection, Woburn Abbey), а так же портрет Марии неизвестного мастера, ныне в Национальной Портретной Галерее (конец XVI - начало XVII века; куплен NPG в 1974 в составе коллекции Hornby Castle). На всех этих портретах жемчужная подвеска далека по форме от каплевидной Перегрины и ближе к грушевидной Жемчужине Марии Тюдор.
Мария умерла в 1558 году. В своем завещании, составленном в 1557 году, она просила отослать Филиппу украшения, подаренные ей им и Карлом V, как память о ней. Таким образом, жемчужина возвратилась в испанскую казну и, по всему, в руки инфанты Хуаны, после смерти которой опять в описи ее имущества мелькает наша подвеска, оцененная в сто двенадцать с половиной тысяч мараведи. Часть имущества принцессы была выставлена на продажу, но жемчужина не нашла покупателя. Она была куплена несколько лет спустя Диего Руисом за три тысячи триста реалов.
После этого, она, судя по всему, кочевала по частным коллекциям до ее появления на аукционе Christie’s в 2004 году. Ее история на протяжении трех веков ждет своего биографа. От себя добавлю только, что с академической точки зрения особенно интересен тот факт, что украшения Габсбургов возвращались обратно в Испанию после смерти супругов испанских принцев и принцесс. И еще - что цену даже не спрашивал, во избежание сердечного приступа.
Возвращаясь к выставке. Картины, скажем прямо, впечатлили мало, или мало что из них меня впечатлило. Великолепный Ларионов (Огни Города или что-то в этом роде), изумительные рисунки Генри Мура, неплохой Матисс (отцу хотелось бы его в подарок), несколько интересных Поляковых, но от Миро я устал, Шагал - один, и не очень интересный, Гейнсборо тоже один - и весьма посредственный, а из двух Жерико только один приличный, а второй - так себе. Старых мастеров вообще было очень мало, точнее, всего три: средненькая, но интересная по содержанию Сцена колдовства Ван Вийнена (ок. 1685 г.), превосходный Портрет мальчика с луком неизвестного елизаветинского мастера и очень добротный Портрет неизвестного с розарием Михиела Зиттова (поздний XV век), который оценили в миллион семьсот тысяч фунтов; и меня опять взбесило, что старые мастера дешевле, чем какой-то там порезанный бритвой холст, называющийся «современным искусством». Из художеств, впрочем, меня больше всего впечатлила шикарная арагонская икона с интересной изюминкой.
Архангел Михаил поражающий Дьявола
(Арагон, ок. 1470. Ц. 380.000 фунтов)
Изюминка же в том, что досточтимый падший ангел, кроме того что симпатяга, еще и... женского пола.
Но это все прелюдия, так сказать, витиевато ведущая к главному - книгам и оружию. Оружия было немного, все выставлено лондонским домом Peter Finer. Я лично испытываю ментальный оргазм при виде хороших колесцовых пистолетов, «и...» (голосом незабвенного Леонида Ильича) «...Каравайчук опять не подвел». Сын Питера, Редмонд, показал мне несколько прекрасных экземпляров, в частности вот эти:
Колесцовые пистолеты сделанные для ребенка, с саксонскими герцогскими гербами.
(Саксония, 1586 год. Ц. 235.000 фунтов)
И эти (происходящие из Дрезденского арсенала):
Парные колесцовые пистолеты для гвардейца Trabantenleibgarde саксонского курфюрста Кристиана II.
(Мастер NF, Саксония, 1591 г. Ц. 42.000 фунтов.)
Из прекрасных вещей, выставленных у них, стоит так же отметить превосходные немецкие рапиры, великолепные французские пистолеты XIX века и красивый немецкий арбалет, по версии Редмонта - спортивный, а по-моему охотничий, исходя из тематики орнамента декоративной отделки:
Арбалет спортивный [или же охотничий],
(Германия, конец XVI - начало XVII в.)
И увидел Эгир все это, и улыбнулся, и сказал, что все это хорошо. И печально вдохнул. А потом он набрел на комнатку французского дома антикварной книги Librairie Thomas-Scheler, битком набитую всякими интересностями, картами, томами ин фолио, гравюрами. И не думал Эгир, что увидит среди прочего живьем, так сказать, да-да, го главное - в продаже...
Атлас Брауна и Хогенберга, т.е., собственно, Civitates orbis terrarum (Cologne, 1572-1617 гг.)
(предоставленный домом Daniel Crouch Rare Books LLP,
с ценником на двести тысяч фунтов)
А так же (в посвящение любезному коллеге Thor) - первое издание книги «некоего» немецкого дипломата и путешественника, очень важной и известной книги, а именно вот этой:
Sigismund von Herberstein, Rerum Moscoviticarum Comentarii
(Vienna, 1549)
А чтобы ответить на вопрос-подзаголовок этой заметки, скажу, что Герберштейн ныне стоит сто тридцать тысяч фунтов стерлингов.
* * *
- © Egir, 04.07.2013
- All rights reserved and in force. Egir (the holder of livejournal account http://egir.livejournal.com), 04.07.2013
- © Гуров, Н. А., 04.07.2013