Может ли начинающий писатель стать новым «толстым», «достоевским», «горьким»?
Чем интересна тема кризиса литературоцентризма» для начинающего писателя? - Тем, что что поднимает важные, или когда-то важные вопросы: «миссия писателя», «авторитет Автора», «способности Читателя», и даже «значимость печатного Слова».
Начинающий писатель любого возраста от 10 до 100 лет сталкивается с двумя противоположными взглядами на роль писателя, «миссию писателя», что он может или должен писать, и как это делать.
Некоторые писатели считают, что нужно помнить об ответственности писателя и его Слова перед обществом, читателем, истиной, будущим и пр. Для них писатель - «инженер человеческих душ». Юные писатели «не заморачиваются» с великими миссиями, пишут, как могут и «о чем хотят».
Пока одни стараются писать высокохудожественным языком, обвиняя массовую литература в примитивном языке «для подростков, домохозяек и охранников», другие используют упрощенную лексику и синтаксис, считают авторов «высокой литературы» высокомерными, непонятными, неинтересными и сложными для читателей.
Обсуждение проблемы литературоцентризма и его кризиса позволяет понять начинающему писателю, должен ли он соотносить свои тексты с классической литературой, насколько сильно он должен комплексовать из-за сравнения своих текстов с классической литературой, может ли из него получиться новый Александр Пушкин, Лев Толстой или Федор Достоевский. Или, даже, как ставят вопрос некоторые начинающие и опытные писатели, «имеет ли он вообще право писать?».
[Spoiler (click to open)]Что такое литературоцентризм и его генезис
Литературоцентризм - это парадигма, в рамках которой считается, что литература является центральным элементом культуры, через который формируется национальная, гражданская, ценностная, эстетическая идентичность общества. В рамках этой парадигмы считается, именно литература отвечает за создание, развитие общественных ценностей, нравственных и этических представлений и усвоение их конкретной личностью и обществом в целом. В связи этим Автор становится ключевой персоной для культуры и для общества, превращается в нравственного пророка, провидца, который задает критические для общества вопросы и дает на них ответы.
В российском обществе и научном культурном и литературном сообществе распространен взгляд на литературоцентризм, как на уникальную черту российской культуры. Но литературоцентризм свойственен многим странам, в истории которых литература в определенные исторические периоды оказала огромное влияние на направление развития общества.
Достаточно вспомнить, что Библия и Коран, как Текст, определили развитие европейской христианской и мусульманской культур. Все масштабные трансформации общества определялись изменением идей, которые передавались с помощью печатного слова, в том числе художественной литературой.
Литературоведы считают, что в Европе литература в качестве «ценности высшего разряда» утвердилась к середине XIX века, но уже в 1950-1960 годах из европейской и американской культур стали исчезать литературоцентристские тенденции.
В России литература превратилась в ключевой фактор культурной жизни во второй половине XIX века. В начале века считается, что русская культура, а вместе с ней и литература, как ее нравственный стержень стала переживать кризис, но советская власть вернула, или скорее, предоставила литературе функции «формовки нового человека».
В XIX-XX веке литературоцентризм связан с тем, что в царское, а затем и в советское время литература оставалась единственной сферой, в которой обществу была доступна в той или степени дискуссия на важные темы в критические, переломные периоды.
Литература была посредником для политического и общественного диалога.
Преподавание литературы в школе. Классическая литература - инструмент манипуляции власти
Одним из проявлений литературоцентричности в российском обществе стало преподавание литературы в школе. В свою очередь само преподавание литературы в школе стало одним из источников, «столбов» литературоцентричности в обществе.
Предмет «литература», в том виде, в каком мы его знаем сегодня, появился в российских школах в середине XIX века. Ранее, с периода средневековья в Европе и на Руси в рамках предмета литература учили писать стихи, писать грамотные, логичные, убедительные тексты. Теперь ученики должны были научиться понимать готовые художественные произведения, разбираться в том, как развивалась национальная и мировая литература.
В первой трети XIX века в условиях формирования национального буржуазного государства с сохранением власти императора оказались востребованы идеи народного просветительства и формирования национальной идентичности через создание единого культурного и литературного кодекса. Читатели разных сословий в процессе знакомства с текстом, усваивали сходную систему ценностей: от нормативного (образцового) литературного языка до базовых положительных и отрицательных моделей поведения или оценки действительности.
Следствием идеи народного просветительства через художественное слово, литература и литературная критика стали использоваться в качестве основных выразителей общественного мнения.
Огромное влияние на формирование литературного корпуса произведений оказывали цензура и министерство просвещения.
Вся программа по литературе российской школы с 1850-х годов построена так, что школьники, осваивая навыки чтения и интерпретации художественных текстов, усваивают и российские национальные ценности, и общественные нормы. К старшим классам школьники должны усвоить навыки быстрого чтения больших текстов и «правильной» интерпретации сложных многоплановых произведений, чтобы «встретиться» с вершинными текстами русской литературы - «большой» социально-философский роман, условно говоря, «Войну и мир», «Братья Карамазовы».
Такой принцип преподавания литературы предполагает, что некоторые писатели и созданные ими произведения канонизируются, превращаются в «русскую классическую литературу» - основу символического капитала национальной культуры и в этом качестве привлекаются к процессам идеологического строительства.
В советский период преподавание литературы школе сохранило идею просветительства и формирования национальной идентичности. Только теперь цензура была усилена, авторы получили прямые указания, как создавать литературные произведения, были выбраны новые идеологически выверенные литературные образцы для подражания.
В советский период была сохранена преемственность с трактовками первой половины XIX века «классических произведений», чуть подправленные в соответствие с новой идеологией. В СССР успешная борьба с неграмотностью и многолетнее преподавание «Русской литературы» в школе привело к усвоению заданных интерпретаций, образцов и оценок классических произведений всеми советскими гражданами.
Преподавание русской литературы в школе выполняло в России и в СССР не только обучающую, но и нормирующую функцию. Интерпретации произведений, положительных и отрицательных образцов поведения героев, заданных в программах обучения, обеспечивали исправление сознания и усвоение правильного поведения.
Как писал социолог Борис Дубин в статье «Идея классики и ее социальные функции» (1982 г.): «...классика выступает практически чуть ли не единственным средством собственно литературной социализации - усвоения ядерных значений литературной культуры и установленных способов оперирования ими. <...> в современной ситуации на материале литературы, прежде всего школьной классики осуществляется научение фундаментальным языковым формам конституции смыслового мира, с помощью которого индивидуальный опыт кодируется в общезначимых категориях культуры».
Кризис литературоцентризма
Для большой части внелитературной общественности тема «кризиса литературоцентризма», которая широко обсуждалась в литературной среде в 1990-х годах прошла мимо. Уже этот факт показывает, как в 1990-х годах резко упало значение литературы для общественной жизни. Социально-экономические преобразования в стране, бурные политические процессы, которые вовлекли в активную политическую жизнь миллионы людей отвлекли читателей от поиска смысла жизни, поиска крупиц истины в художественной литературе.
Филолог Наталья Ковтун отмечает, что за минувшие десятилетия принципиальной трансформации подверглась система социальных функций отечественной словесности - ее присутствие в религиозном, политическом, социальном, философском, естественнонаучном дискурсах было минимизировано.
Для XIX-XX в истории России характерно, что падение значения литературы приходится на революцию и политические кризисы. Как только цензурные оковы снимались, общественная дискуссия перемещалась в СМИ, на улицу, политические учреждения, науку. Это происходило в 1905-1909, 1917-1920 и после 1987 года.
Вторым фактором падения значимости литературы стало развитие медиа. Радио, телевидение, интернет оказали огромное влияния на современную культуру, так и на способы распространения культурных феноменов. Парадигма культуры сменилась с литературоцентричной на видеоцентричную.
Раньше нормы культурной и общественной идентичности распространялись за счет литературы, теперь - в основном с помощью кино и телевидения, а вскоре - с помощью интернета. Смена парадигмы оказала влияние на язык литературы.
Сама идея ценностной гомогенизации общества потерпела крах. Острое социальное расслоение российского общества, дефрагментация больших культурных групп на множество малых со своими интересами не позволяет выдумать идеальные «скрепы», образовательные программы, учебники, которые могли бы дать обществу единую нравственную базу. Классическая литература предлагает одни ценности, телевидение - другие, а жизнь - третьи.
По мнению культуролога Игоря Кондакова, кризис литературоцентризм вызывается феноменом «предпочтения книге других источников эстетического переживания и этической рефлексии». Поэтому он выделяет «четыре кризиса». Он считает, что в каждый из четырех периодов книга «проигрывает» иным формам культурной жизни. Так, первый кризис (XIX в.) был обусловлен выдвижением на первый план литературно-критической мысли, которую, начиная с Белинского, стали почитать «выше» литературы, потому что «мыслитель» выше «художника» «в силу своей устремленности на преобразование действительности, а не ее лишь образное отражение».
«Вторая фаза кризиса» приходится на Серебряный век, когда слово становится объектом эксперимента и популярность обретают внесловесные виды искусства. «Третий кризис» вызван с политизацией русской жизни в советский период, когда былые функции литературы оказались узурпироваными идеологией. Наконец, «четвертая фаза» приходится на современный момент российской истории и проявляется в мощной визуализации и информатизации культуры: литература «сама становится продуктом современных медиа»; под давлением аудиовизуальных средств массовой информации происходит вытеснение словесности из культурного пространства, что заставляет читателя «отвернуться от литературы» в пользу других форм досуга.
Литературоцентричность сохраняется в литературоведческих кругах, критике
Уверенность в значении литературы, вера в ее возможность преображать личность сохраняется в кругах, связанных с самой литературой, - академической и писательской средах, литературной журнальной критике, среди старшего поколения школьных и вузовских педагогов.
Даже большая часть критиков, пишущие о кризисе литературоцентричности, остаются на самом деле литературоцентричными в своих интерпретационных моделях объясняющих роль писателя и отношений писатель-читатель.
Писатели и критики «идеологической направленности» (патриоты, либералы, коммунисты) до сих пор мыслят свою творческую деятельность в категориях борьбы: борьба с ложными ценностями, с «разлагателями национального духа», борьба против властей, борьба с врагом, борьба за своего писателя или читателя и т.д.
Но многие литературоведы сейчас задаются вопросом, так ли действительно успешна была литература в функции общественного или личного роста, или же это только культурный миф самопрезентации общества, авторов, литературоведов.
Писатель Виктор Астафьев, считавший, что Автор отвечает за «преображение души», в 1986 году в статье «Постойте - поплачем!», которая стала откликом на случай избиения девушками-подростками своей сверстницы, патетично восклицал: «Вот тут вольно или невольно возникает вопрос: а зачем я работал и работаю? Зачем оглох от перенапряжения сил своих и могучего таланта гениальный Бетховен? Зачем было не менее гениальному Рубенсу, когда у него отнялась правая рука, учиться писать левой? Зачем явились миру Моцарт, Вивальди, Бах, Верди, Чайковский? Неужели напрасно, впустую, не ради спасения чести и духовного возвышения народа русского шли под пистолеты Лермонтов, Пушкин?»
А еще в 1960-х годах писатель-«деревенщик» Валентин Овечкин жаловался в письмах: «пишешь, пишешь и - ни хрена, ни на градус не повернулся шар земной».
Последствия кризиса на массовую и высокую литературу
Теперь, когда общественные проблемы обсуждаются специалистами в социологии, психологии, политологии, журналистами в медиа, или дилетантами на страницах социальных сетей, литературе ничего не остается, как только повторять в художественной форме общественные дискуссии.
Литературы по-прежнему остается значимым способом познания мира для значительной группы населения - для тех, кто до сих пор читает много. Пусть эта группа сократилась до 10% или 30% от всего населения, но их по-прежнему миллионы читателей.
Но даже для этих «регулярных читателей» литература перестала быть носителем Истины. Отказ от цензуры позволил людям обсуждать острые общественно значимые проблемы без посредника в виде Автора и литературы. Доступ к информации, обмену мнениями, познанию нового, облегчили кино, телевидение, интернет. За счет видеоизображения на экранах телевизора или кинозалах люди смогли оказаться в местах, в которых ранее они могли оказаться ранее только с помощью посредников в виде Автора, художника. Зрители превратились в свидетелей событий, самостоятельно познающими и оценивающими. Обычный телевизионный выпуск новостей показывает значительно больше «правды» жизни», «чернухи», несколько томов Федора Достоевского или Эмиля Золя.
Кризис духа просвещения под воздействия двух мировых войн привел не только к кризису религии и веры, но разочаровании в позитивистских идеалах прогресса, науки, разума. И литература продолжила показывать этот кризис, только читатели перестали верить авторам.
Теперь большая часть читателей не нуждается в пророках, обличителях, которые с помощью художественного слова помогают обществу двигаться вперед. Авторам и литературе остается роль художественного осмысления бытия.
В связи с этим изменилось положение высокой литературы, ее соотношения с массовой литературой.
В эпоху литературоцентризма высокохудожественная литература, поднимающая общественно значимые вопросы, оценивалась обществом и профессионалами-литературоведами как высокая литература. «Социально-философский роман, «большой роман» оказывались на острие общественного и профессионального (литературоведческого) интереса.
Именно по принципу общественной значимости литература делилась на высокую и низкую. Если книга поднимает проблему бытия, справедливости, «правды жизни», то это высокая литература, даже если занудно и примитивно написано. А если еще и используется высокохудожественный стиль, то «вершина».
Если книга написана с целью развлечь читателя, то это низкая литература, особенно если и язык примитивный, и сюжет простой. В такой системе проблемой становились произведения, которые хоть и написаны с целью развлечь, но у них и проблемы поднимаются актуальные для общества, да еще язык не примитивный, и стиль «утонченный». В этом случае литературоведы выделяли среднюю литературу - беллетристику, или литературу «второго ряда».
Теперь вся высокохудожественная литература, потерявшая социальную значимость, превратилась в «среднюю», «качественную» жанровую литературу - беллетристику. Интересно, что теперь литературоведы обвиняют массовую литературу в присвоении классического Текста.
В настоящее время литература сохраняет свою значимость для отдельной личности и общества в целом благодаря эскапистской функции - давать человеку возможность справляться со стрессом из-за пропасти между социальными нормой и реальными возможностями человека. Массовая жанровая литература выполняет эту роль лучше, чем «социально-философский роман». Чтение не единственный способ справляться стрессом, но для части общества все еще значимый. Пока еще кино, телевидение, компьютерные игры, виртуальная реальность не вытеснили ее окончательно на обочины общественной жизни.