Продолжение многосерийного художественного фильма…
Я давно не писал. Много дел, приходится ездить в разные города. Встречаются новые люди, новые впечатления. Попутно продолжаю защищать бывшего следователя из Самары Евгения Сухарева. Об этом деле я писал здесь неоднократно и весьма подробно. Зреет ощущение, что это дело не закончится никогда. Евгений продолжает настаивать на своей невиновности.
Получив приговор и обнаружив в нём всё те же ошибки, мы подали «летучку» - формальную апелляционную жалобу. Затем по факту поступления дела в областной суд мы подали дополнительную жалобу, которая хоть и называется так, фактически является основной по содержанию апелляционной жалобой. На причинах такого подхода останавливаться не стану, кто знаком с деятельностью адвокатов, тот поймёт.
Чуть позднее нам поступило апелляционное представление прокурора, который участвовал в судебном рассмотрении. Он просил вышестоящую инстанцию вернуть уголовное дело на новое рассмотрение ввиду расхождений объективной стороны «преступления»: применения насилия с привлечением к ответственности и простого превышения полномочий. Не был прокурор согласен с мнением суда и в части признания, что проведение экспертизы было недопустимо.
В суде апелляционной инстанции, представитель прокуратуры Самарской области поддержал лишь довод о возврате дела в первую инстанцию. В этих трёх строчках сейчас больше слов и букв, чем сказал прокурор в своей речи.
Суд предоставил слово мне, как адвокату Евгения Сухарева. Защитники в таких случаях часто начинают говорить об отсутствии состава преступления, о невиновности подзащитного и т.д. На мой взгляд, коллеги излишне теоретизируют. Я привожу свою речь ниже. Как видите, в ней только цифры, даты, данные статистики. Ну, и немного эмоций.
«Уважаемый суд! Не могу согласиться с доводами оппонента, о необходимости возврата уголовного дела в суд первой инстанции.
В августе 2015 года при предъявлении обвинения мой доверитель сообщил о дефектности обвинения и наличии в нем нескольких фундаментальных ошибок.
В ноябре 2015 года при предъявлении первого «окончательного обвинения» Сухарев (который более 10 лет работал следователем) сообщил, что обвинение дефектно, в его действиях отсутствует «умысел», права «потерпевшего» при применении приёма борьбы были нарушены только в части его права на арест по решению суда. Говорил Сухарев и том, что ранее незнакомые «потерпевшие» к моменту предъявления обвинения стали знакомыми.
Аналогичные показания были даны при предъявлении повторного «окончательного обвинения» в 2016 году, описаны в ходатайстве о возобновлении предварительного расследования и прекращения уголовного преследования. А затем на приёме у заместителя прокурора района. В ходатайстве о возврате уголовного дела прокурору в суде и в судебных прениях. Следователю, прокурору и суду это было сообщено, в общей сложности, 7 раз.
Только через 1 год и 10 месяцев после «преступления», прокурор решил, что обвинение какое-то не такое…. Ничего, что Сухарев полтора года просидел под домашним арестом. За это время у него родился сын, тяжело заболела мать. Он ни дня не работал. Его содержали родители и мать совместного ребёнка. Всё это не считалось существенным.
Вместе с тем, позиция обвинения ущербна. То, что хочет сделать прокурор в суде первой инстанции сделать невозможно, потому что это возможно только при возвращении уголовного дела прокурору в порядке ст. 237 УПК РФ. Но прокурор этого не просит, а защите в этом было отказано!
Повторюсь, обвинение предъявлено Сухареву дефектно. Я защитник и я не знаю, как защищать по такому обвинению Сухарева. Мы бы рады рассматривать дело ещё раз, если бы нас, хоть кто-нибудь слушал….
Мы просили вызвать в качестве свидетеля начальника управления собственной безопасности самарской полиции, чтобы спросить - как он сумел направить документы первого июля, если сам получил их только третьего июля. Сотрудник полиции в суд не является. Ему направили три повестки. После этого суд сообщил нам, что мы затягиваем процесс.
Уважаемый суд, я посчитал - для вызова свидетелей обвинения суд откладывался 10 раз. Для вызова стороны защиты 3 раза. После этого был сделан вывод, что мы умышленно затягиваем процесс.
Это не было единственным случаем нарушения наших прав на защиту. Евгений Сухарев на следствии и в суде просил запросить сведения о «потерпевших». Дело в том, что они ранее привлекались к уголовной ответственности. Один из них, вообще, привлекался за заведомо ложное сообщение об акте терроризма. То есть, он врал полиции и органам следствия! Суд и обвинение сказали нам, что это не имеет отношения к делу. Когда стали рассматривать вопрос о правильности применения силы, применения приёмов борьбы, мы попросили запросить инструкции о применении физической силы, а также допросить инструктора по рукопашному бою, но это не было нужно, ни обвинению, ни суду.
Мы хотели работать в суде, а нам отводили на следствии вопросы, которые были неудобны, а в суде эти вопросы снимали.
Уважаемый государственный обвинитель в суде попросил приобщить копию продления сроков проверки до 10 суток, оригинал этого документа отсутствовал в деле. Я попросил сослаться на норму уголовного процессуального закона. Пошуршав Кодексом, государственный обвинитель замолк. С его места доносился только шелест листов бумаги. Он молчал, долго и упорно. Потом он стал это делать чаще.
Вы знаете, уважаемый суд, нельзя задавать вопросы прокурору и суду, поэтому я задавал в суде вопросы своему клиенту - подсудимому. Спрашивал, какие нормы УПК нарушены, какой закон нарушен и т.п.
Так, почти 20 судебных заседаний, в течение 1 года и 10 месяцев. Спасибо вам, уважаемый суд, у меня всё».
Да, у нас не бывает оправдательных приговоров. Я не видел их никогда. Слышал, что такое было у коллеги или в соседнем районе, но в руки я его никогда не брал, чтобы с печатями и подписями «копия верна», «вступил в силу тогда то…». Наверное, странные чувства испытывает юрист, когда держит в руках столь уникальный документ.
Областной суд отклонил мою жалобу и представление прокурора, и вернул дело прокурору Красноглинского района г. Самары в порядке ст. 237 УПК РФ.
Нет поводов и времени для иронии, но без неё в создавшемся положении продолжать бороться невозможно. Смотрите новый сезон «сериала» про непоколебимого Евгения Сухарева и его защитника в алом галстуке!
Получив приговор и обнаружив в нём всё те же ошибки, мы подали «летучку» - формальную апелляционную жалобу. Затем по факту поступления дела в областной суд мы подали дополнительную жалобу, которая хоть и называется так, фактически является основной по содержанию апелляционной жалобой. На причинах такого подхода останавливаться не стану, кто знаком с деятельностью адвокатов, тот поймёт.
Чуть позднее нам поступило апелляционное представление прокурора, который участвовал в судебном рассмотрении. Он просил вышестоящую инстанцию вернуть уголовное дело на новое рассмотрение ввиду расхождений объективной стороны «преступления»: применения насилия с привлечением к ответственности и простого превышения полномочий. Не был прокурор согласен с мнением суда и в части признания, что проведение экспертизы было недопустимо.
В суде апелляционной инстанции, представитель прокуратуры Самарской области поддержал лишь довод о возврате дела в первую инстанцию. В этих трёх строчках сейчас больше слов и букв, чем сказал прокурор в своей речи.
Суд предоставил слово мне, как адвокату Евгения Сухарева. Защитники в таких случаях часто начинают говорить об отсутствии состава преступления, о невиновности подзащитного и т.д. На мой взгляд, коллеги излишне теоретизируют. Я привожу свою речь ниже. Как видите, в ней только цифры, даты, данные статистики. Ну, и немного эмоций.
«Уважаемый суд! Не могу согласиться с доводами оппонента, о необходимости возврата уголовного дела в суд первой инстанции.
В августе 2015 года при предъявлении обвинения мой доверитель сообщил о дефектности обвинения и наличии в нем нескольких фундаментальных ошибок.
В ноябре 2015 года при предъявлении первого «окончательного обвинения» Сухарев (который более 10 лет работал следователем) сообщил, что обвинение дефектно, в его действиях отсутствует «умысел», права «потерпевшего» при применении приёма борьбы были нарушены только в части его права на арест по решению суда. Говорил Сухарев и том, что ранее незнакомые «потерпевшие» к моменту предъявления обвинения стали знакомыми.
Аналогичные показания были даны при предъявлении повторного «окончательного обвинения» в 2016 году, описаны в ходатайстве о возобновлении предварительного расследования и прекращения уголовного преследования. А затем на приёме у заместителя прокурора района. В ходатайстве о возврате уголовного дела прокурору в суде и в судебных прениях. Следователю, прокурору и суду это было сообщено, в общей сложности, 7 раз.
Только через 1 год и 10 месяцев после «преступления», прокурор решил, что обвинение какое-то не такое…. Ничего, что Сухарев полтора года просидел под домашним арестом. За это время у него родился сын, тяжело заболела мать. Он ни дня не работал. Его содержали родители и мать совместного ребёнка. Всё это не считалось существенным.
Вместе с тем, позиция обвинения ущербна. То, что хочет сделать прокурор в суде первой инстанции сделать невозможно, потому что это возможно только при возвращении уголовного дела прокурору в порядке ст. 237 УПК РФ. Но прокурор этого не просит, а защите в этом было отказано!
Повторюсь, обвинение предъявлено Сухареву дефектно. Я защитник и я не знаю, как защищать по такому обвинению Сухарева. Мы бы рады рассматривать дело ещё раз, если бы нас, хоть кто-нибудь слушал….
Мы просили вызвать в качестве свидетеля начальника управления собственной безопасности самарской полиции, чтобы спросить - как он сумел направить документы первого июля, если сам получил их только третьего июля. Сотрудник полиции в суд не является. Ему направили три повестки. После этого суд сообщил нам, что мы затягиваем процесс.
Уважаемый суд, я посчитал - для вызова свидетелей обвинения суд откладывался 10 раз. Для вызова стороны защиты 3 раза. После этого был сделан вывод, что мы умышленно затягиваем процесс.
Это не было единственным случаем нарушения наших прав на защиту. Евгений Сухарев на следствии и в суде просил запросить сведения о «потерпевших». Дело в том, что они ранее привлекались к уголовной ответственности. Один из них, вообще, привлекался за заведомо ложное сообщение об акте терроризма. То есть, он врал полиции и органам следствия! Суд и обвинение сказали нам, что это не имеет отношения к делу. Когда стали рассматривать вопрос о правильности применения силы, применения приёмов борьбы, мы попросили запросить инструкции о применении физической силы, а также допросить инструктора по рукопашному бою, но это не было нужно, ни обвинению, ни суду.
Мы хотели работать в суде, а нам отводили на следствии вопросы, которые были неудобны, а в суде эти вопросы снимали.
Уважаемый государственный обвинитель в суде попросил приобщить копию продления сроков проверки до 10 суток, оригинал этого документа отсутствовал в деле. Я попросил сослаться на норму уголовного процессуального закона. Пошуршав Кодексом, государственный обвинитель замолк. С его места доносился только шелест листов бумаги. Он молчал, долго и упорно. Потом он стал это делать чаще.
Вы знаете, уважаемый суд, нельзя задавать вопросы прокурору и суду, поэтому я задавал в суде вопросы своему клиенту - подсудимому. Спрашивал, какие нормы УПК нарушены, какой закон нарушен и т.п.
Так, почти 20 судебных заседаний, в течение 1 года и 10 месяцев. Спасибо вам, уважаемый суд, у меня всё».
Да, у нас не бывает оправдательных приговоров. Я не видел их никогда. Слышал, что такое было у коллеги или в соседнем районе, но в руки я его никогда не брал, чтобы с печатями и подписями «копия верна», «вступил в силу тогда то…». Наверное, странные чувства испытывает юрист, когда держит в руках столь уникальный документ.
Областной суд отклонил мою жалобу и представление прокурора, и вернул дело прокурору Красноглинского района г. Самары в порядке ст. 237 УПК РФ.
Нет поводов и времени для иронии, но без неё в создавшемся положении продолжать бороться невозможно. Смотрите новый сезон «сериала» про непоколебимого Евгения Сухарева и его защитника в алом галстуке!