На смерть культуры VI. Андрей Кончаловский «Низкие истины». О творческом процессе
Когда б вы знали, из какого сора
Растут стихи, не ведая стыда.
Как желтый одуванчик у забора,
Как лопухи и лебеда.
Сердитый окрик, дегтя запах свежий,
Таинственная плесень на стене...
И стих уже звучит, задорен, нежен.
На радость всем и мне.
А. Ахматова
( к оглавлению)
Кончаловский и Тарковский
Как рождаются «удивительно глубокие» и «тонкие» образы:
«Этюд на площадке, который я сделал, по содержанию ничего общего с «Пеплом и алмазом» не имел, действие происходило в заваленной шахте, среди людей, уже основательно одичавших, но я был просто смятен впечатлением от Вайды, буквально бредил его картиной. Все, что мог, у него украл. «Канала» я в ту пору не видел: если бы видел, влияние Вайды, наверное, было бы еще заметнее.»
Вот поэтому и сложно бывает смотреть наших творцов. Зачем, если теперь вполне можно посмотреть оригинал? Но что больше всего интересовало «творцов» советской культуры?
«Советским туристам строго-настрого запрещалось продавать что-либо за рубежом, но как же без этого? Деньги-то нужны, тем более в капиталистическом окружении. Во мне заработала смекалка: ё-моё, что ж я не взял еще и фотоаппарат! Его ж тоже можно продать! В таких формах выражалось наше идейное противостояние системе.»
По большому счету они и сейчас такое же «идейное противостояние системе»: получить от нее как можно больше, потом насрать ей на голову как можно больше, ну а завершающем аккордом похвастаться об этом публично. Следующий фрагмент воспоминаний наверно круто было рассказывать в СССР, когда за границей бывали единицы:
«В Венецию летели мы через Рим. Прилетели поздно, нас поселили в гостинице возле главного римского вокзала «Термини». Был самый конец августа. Я вышел на балкон, думаю: «В чем дело? Что происходит?» На площади полно народу, иллюминация, все светится, играет музыка! Спрашиваю:
- Какой сегодня праздник? На меня вытаращили глаза:
- Никакого.
- А почему так много народа?
- Мы так живем.
В мою слабую голову это никак не укладывалось. Это был первый удар. Шок. Первое осознание, что есть разные нормы жизни.»
Но сейчас-то? Да и честно ли это после собственного практического опыта иммиграции? И конечно же "вечный город" может вызвать шок у творца только возможностью «тусоваться» у «Термини». После такого только мне Достоевский вспоминается?
«Свету ли провалиться, или вот мне чаю не пить? Я скажу, что свету провалиться, а чтоб мне чай всегда пить»
«Записки из подполья» Ф. М. Достоевского
Хотите узнать ради чего была разрушена великая страна, были разрушены миллионы судеб, идет братоубийственная война на Украине? Вот ради чего:
«Всю ночь просидели в траттории, называвшейся «Термы Каракаллы». Выпили на три доллара вина. Никогда не забуду ощущения легкости, радости, света, музыки, праздника. Все мои последующие идейные шатания и антипатриотические поступки идут отсюда.»
Сколько лет прошло, а вот что на три доллара посидел - помнит. И это даже не тридцать серебряников, это - три доллара. Вот ради этого, все и было. Да, Кончаловский, думаю, теперь посещает заведения подороже, так значит "все было не зря".
«В Венеции мой культурный шок усилился. Я плыл по каналу на венецианском речном трамвайчике, смотрел на этот ослепительный город, на этих веселящихся, поющих, танцующих людей и не верил своим глазам. Стоял вспотевший, в своих импортных несоветских брюках, держал в руках чемоданчик с водкой, которую не знал, как продать, смотрел на молодых ребят, студентов, веселых, загорелых, сидящих на берегу, и вдруг меня пронзило жгучее чувство обиды: «Почему у нас не так? Почему я не умею так веселиться! Почему?» Не я первый испытал это чувство. Петр Первый его испытал. Ленин, Владимир Ильич, его испытал. У них, правда, возникло еще и желание сделать так и у нас. Мне тоже хотелось, чтоб и у нас так было, но предпринять хоть что-нибудь для этого я не собирался.»
Кончаловский, Петр Первый и Ленин! И никак не меньше! И что? Вот автор на полном серьезе думает, что Ленин с Петром Первым думали как сделать, чтобы и в России «умели так веселиться»? Ради этого страна давала ему блестящее образование бесплатно? Ради такого уровня откровений? Интересно, а Кончаловский знает какие слова говорил Наполеон о Венецианской республике и ее умении «веселиться»? Но вернемся к теме «высоких» отношений среди «творцов»:
Кончаловский и Тарковский
«Дня через два я попросил у него свою бабочку: мне предстояло получать «Бронзового льва». Андрей бабочку не отдал. Это была самая больная обида - во-первых, бабочка была моя, я же ее ему дал, во-вторых, денег у него было долларов на тридцать больше, он же был гость. Он-то мог позволить себе потратить десять долларов!»
Не дал бабочку, и денег у него было «больше». Правда сразу же рассказывает, что денег уже было одинаково:
«Еще в Риме, когда мы сидели в «Термах Каракаллы», я набрался наглости и по советской привычке попросил у Феди Шаляпина денег. Он дал тридцать долларов, серьезную для меня сумму.»
Но вот тут я как-то не очень понял по какой это «советской привычке»? Это что за привычка такая была, выпрашивать деньги у родственников? Да еще и такими «суммами»? Мне кажется, что «советское» тут совершенно не при чем.
«Я поднялся наверх в свой дешевый мансардный номер, открыл балкон - было часов пять вечера, - напротив на балконе такой же мансарды горничная в белом фартуке, белой наколке чистила медные ручки. Слезы навернулись от вдруг нахлынувшего чувства. Значит, есть еще в мире горничные в белых фартуках, медные ручки, мансарды - то, что в России исчезло со времен Чехова!»
И нет, ну как тут опять не вспомнить Чехова, раз уж и автор сам его вспоминает. Но вот, мне кажется, что в «Трех сестрах» Чехов давал все же несколько иную оценку «белым фартучкам»:
"И тут везде я велю понасажать цветочков, цветочков, и будет запах... "
Нет? Гребаный стыд! Было мучительно стыдно это все читать. Ведь это говорит культурная элита:
«В Москву я вернулся обожженный Западом. Рим, Венеция, Париж - это все разом свалилось на мою советскую голову, хоть и комсомольскую, но уже достаточно прогнившую. У меня и так была предрасположенность к тлетворным влияниям (дед - сезаннист, мать говорила всю жизнь по-английски), а тут уже был нокаутирующий культурный шок.»
Вот и все. Вот поэтому сейчас никого и нет, только кончаловские, звягинцевы и им подобные жертвы "культурного шока", "обожженные западом".
Но вернёмся к творческому процессу. Пара слов о том, как создавались «глубокомысленные» и "тонкие" шедевры:
«- Понимаешь, - сказал он (прим. Тарковский), - я снял картину, она не складывается.
- Я (прим. Кончаловский) тебе три года назад говорил, что не сложится.
- Ну да! А ты знаешь, что я сделаю? Я вообще все перемешаю, чтобы никто ни хрена не понял! - И озорно по-детски (очень хорошо помню его улыбку) захохотал. - Поставлю конец в начало, середину - в конец.
Он сидел и переставлял эпизоды «Зеркала» на бумажке, пытался перегруппировать структуру в абсолютно абстрактный коллаж. Ему удалось. Он разрушил связанность рассказа, никто ничего не понимал. Но было ощущение присутствия чего-то очень значительного, кирпичи-то были золотые.»
И вот когда я примерно так же описывал свои впечатления, ДБД http://x.lenta.ru/abc/071.htm меня осуждали и корили за то, что я «ничего не понимаю», что это очень «глубоко и тонко». Но, простите, это же автор рассказывает, не я? А каково уважение к зрителю? Нравится? О Тарковском:
«Он был наивным, как ребенок, человеком, напуганным советской властью. Он хотел жить за границей, хотел свободно ездить, как все нормальные художники. Это желание было важно, а не идея борьбы с советской властью. Володя Максимов собственноручно перетащил его на диссидентскую сторону. Ему организовали пресс-конференцию в Италии, она уже имела отчетливый политический оттенок: «Не возвращаюсь, потому что мне нужна свобода».»
Вот как-то так и создавались "идейные" борцы "за нашу и вашу свободу".
( к оглавлению)