НЕ ПЯТЫЙ РЕБЕНОК В СЕМЬЕ ПЬЮЩЕГО СЛЕСАРЯ
НЕ ПЯТЫЙ РЕБЕНОК В СЕМЬЕ ПЬЮЩЕГО СЛЕСАРЯ
Одна девушка в детстве хотела стать клоуном. Как её папа, который в доброе сталинское время, перед войной, «работал рыжим клоуном в цирке на Цветном бульваре, актером в Театре сатиры». А уж потом стал детским писателем и приобрёл большую популярность. Поэтому девушке от рождения было уготовано место в писателях. Однако время теперь было другое, горбачевско-ельцинское, 80 - 90-е годы. Из клоунов в писатели не всякий мог попасть. «Дебютировать как прозаик было нереально»: «Начинающим авторам всем было около пятидесяти лет, желательно было быть пятым ребенком в семье пьющего слесаря из глухой провинции, иметь цирроз печени алкогольный и отсидку - это всё жизненный опыт. Или надо было писать о покорении Енисея».
В этом месте рассказа о себе героини передачи «Эпизоды» на канале «Культура» вспомнился вопрос, с которым обратился когда-то некий читатель в клуб «Двенадцать стульев» «Литгазеты»: «Решил стать писателем. Какой промысел выгоднее - стихи или проза?» Из клуба ответили: «Выгоднее - промысел морских котиков».
Поэтому девушка решила стать драматургом, поскольку понимала, что «надо лезть туда, где открыты двери, надо туда и напихиваться». Но у драматурга должна быть пьеса. И тут неожиданный выход. Прибыл из Израиля её однокурсник неприкаянный, прямо «сумасшедший». И стал звонить девушке, рассказывать о своих бедах. А она взяла да и записала эти разговоры в пьесу. Пьесу напечатали, стали ставить «по всей стране». Так и пошло. Но, самое главное, она была «принята в тусовку», и это «решило ее судьбу».
Так восторженно, «со своеобразным чувством юмора, унаследованным от папы, писателя Виктора Драгунского», рассказала телезрителям об истории своего прихода в большое-пребольшое искусство дочь писателя Ксения Драгунская.
Целые галереи, или заповедники действующих лиц, проходят перед зрителем в её комических, гротескных, с элементами абсурда пьесах из «расейской жизни». Здесь и «на велосипеде батюшка с зонтиком через плечо», отец Филарет, который собирает жителей посёлка В.Дворики («А что значит «В»? Верхние, Веселые, а может, Вонючие?» - спрашивает автор) «на молебен о дожде»: «Все приглашаются на молебен о дожде! В шестнадцать часов, на пустыре за клубом!» Он «крестит солдат прямо в реке» («ещё очень много некрещёных солдат кругом»). Здесь и «колдунья тетя Катя Шаурина», которая «выходит во двор попИсать», и «Никита У. - хозяин, мужик, на все руки мастер, весельчак, лихой водитель, преферансист и выпивоха», и «в сосиску» пьяные «короли шоссейных дорог братья Камазовы» из деревни Волковойня, и другое «раскрепощённое крестьянство», «селяне», то есть «хулиганствующие элементы, алкоголики, безработные, колдуны, составляющие большинство жителей посёлка В.Дворики», устраивающие массовые беспорядки, и живущее на болотах чудовище, способное перекусить пополам человека и смять грузовик ОМОНА, которое никто никогда не видел, и молодой стихотворец Ковбоец Валера, который «режет» председателя сельсовета, усомнившегося в его литературном таланте, «ножиком для дудочек», и, наконец, единственная светлая личность - студент-физик Юрка Лифшиц, который хочет назваться «Платоном или Панфилом» и увести уцелевшую от всего этого безобразия девушку - Кузнецову внучку «в райцентр, в Москву, в Америку» и т.д. (пьеса «Ощущение бороды»). Лонг дринк-коктейль из Винни-Пуха, Д. Хармса, братьев Стругацких, по-своему понятого Венедикта Ерофеева, М. Булгакова, Е. Шварца, В. Войновича…
Ксения Драгунская, которая, по её признанию, любит, «когда всё само плывет в руки», поведала зрителям, что модные сейчас в литературе и драматургии «гомосексуальные изнасилования на помойке» она не любит. Задача К.Драгунской, «блистательного драматурга и детского писателя», как она была названа в передаче, значительно тоньше…
А вот в передаче из цикла «Острова» о Ю. Тынянове запомнились документальные кадры с В.Б. Шкловским. Его слова о «великой прозе Тынянова», которая, «может быть, самая высокая историческая проза», сказанные ещё вон когда, прозвучали теперь весьма сильно. Подумалось: а довелось ли Виктору Борисовичу, скончавшемуся до перестройки, в достаточной степени знать историческую прозу Б. Окуджавы, А. Рыбакова, В. Гроссмана? И, может быть, не менее высокую, как недавно имели счастье узнать российские телезрители, историческую прозу В. Аксенова? А если удалось, то что он о ней говорил? Надо бы поискать…
А ещё на этом канале принято взять какую-нибудь эдакую фразу и мусолить её со всех сторон. Как-то привели такую вот цитату из И. Бродского: «Входит некто православный, говорит: «Теперь я главный!». И стали городить вокруг неё рассуждения в смысле засилья православия. Мешает, мол, оно раскрытию творческих сил… Но теперь ведь по всему миру - веротерпимость, многоконфессиональность, борьба с расизмом и ксенофобией. Нобелевский лауреат Иосиф Бродский в равной степени и по-другому, может, мог написать: «Входит некий иудей, говорит: «Я всех главней!». Что бы тогда говорили в студии?
А ведь «телевидение без литературы не может существовать». Именно так высказался режиссёр
Л.А. Пчёлкин, патриарх литературно-драматического театра, в документальном фильме, где было рассказано о таком явлении, как телетеатр. Мы тогда как-то не осознавали, но в советское время ежегодно создавалось пятьдесят два телевизионных спектакля по русской и зарубежной классике, где были заняты самые лучшие актеры. То есть раз в неделю зритель мог увидеть спектакль по произведениям А. Пушкина, А. Чехова, В. Шукшина, Д. Лондона и т.д.
А теперь у нас спасу нет: то «В.Дворики», то «Сага Московская», то «Дети арбатские»…
Юрий ЧЕХОНАДСКИЙ
В содержание номера
К списку номеров
Источник: http://www.duel.ru/200505/?05_7_2