ИГО
ИГО
Не увлекайтесь Гумилевым!
Хотелось бы предложить газете «Дуэль» заметку о размерах монголо-татарской дани. Это отклик на публикацию Антона Дальского «Поле Куликово» в «Дуэли», №38 от 20.09.05 г., где известная концепция Л. Гумилёва о благодетельности для Руси монголо-татарского ига подкреплялась рассуждением о чисто символическом характере собираемой монголами дани. На этом вопросе спекулируют в силу его неразработанности многие авторы - размеры взимаемой монголами дани. Постоянный мотив публикаций Л. Гумилёва - «как за барами (то бишь ‑ татарами) житьё было привольное». Непонятно, как же можно называть «авторитетнейшим знатоком Великой степи» Л.Н. Гумилёва, у которого об этом периоде нашей истории нет ни одной правдивой строчки.
Наверное, все со школьной скамьи помнят строки из песни о Щелкане Дюдентевиче: «У кого денег нет, у того дитя возьмёт, у кого дитя нет, у того жену возьмёт, у кого жены нет - сам головой пойдёт». Картина эта вполне подтверждается данными о размерах монголо-татарской дани (кстати, на среднеазиатском материале тоже): её не смогли бы выплатить большинство крестьян и в начале XX века! Не сказать об этом было бы просто непорядочно. К тому же получается, что я как читатель «Дуэли» разделяю ответственность за напраслину, легкомысленно пропагандируемую уважаемой газетой.
Публикацию в газете, несомненно, надо приветствовать: она поможет разобраться, что же происходит у нас на русском направлении. К тому же обычно Л. Гумилёв от спора с оппонентами уклонялся: он понимал, что паразитировать на невежестве публики нельзя бесконечно. Редкие его ответы обычно написаны по принципу «в огороде бузина…» и даже не затрагивали существа спора. (Кстати, Л. Гумилёв - и это делает ему честь - не скрывал антирусской направленности своих озарений.)
Своеобразной реабилитацией монголо-татарских завоевателей служил и материал В. Кожинова (ж. «Наш Современник», №3, 1991 г.). Вадим Валерьянович, поддерживая концепцию Л. Гумилёва, утверждал, что «в среднем на душу населения годовая дань составляла всего лишь один-два рубля в современном исчислении! Такая дань не могла быть обременительной для народа, хотя она сильно била по казне собиравших её русских князей. Но даже и при этом, например, князь Симеон Гордый, сын Ивана Калиты, добровольно жертвовал равную дани сумму денег для поддержания существования Константинопольской патриархии».
Ответственное утверждение даётся со ссылкой на статью П.Н. Павлова, опубликованную в 1958 году в Учёных записках Красноярского пединститута. В статье такого заключения нет и быть не могло: мы не знаем ни общей суммы дани, ни численности населения Руси. Едва ли не лучший знаток истории монгольской политики на Руси А.Н. Насонов в своё время остановился в недоумении, встретив в летописи указание на то, что татаро-монголы выделили на территории Великого княжества Владимирского 15 тем («тьма» ‑ десять тысяч). Ведь это означало, по меньшей мере, десятикратное сокращение населения в результате нашествия. В конечном счёте, видимо, так оно и было. Но решение данного вопроса должно осуществляться не путём деления одного неизвестного на другое неизвестное, а выяснением норм обложения. После ряда массированных разорений, ограблений, угона населения в рабство монголо-татары перешли к систематической эксплуатации русских земель. В 1257-1258 годах была проведена перепись. В 1275 году перепись повторили. В «Истории Российской» В.Н. Татищева объясняется, почему это потребовалось: хан Менгу-Тимур нашёл, что привезённая великим князем Василием Ярославичем дань недостаточна («люди многи в земле твоей. Почто не всех даёшь?»). У Татищева же имеется указание, что дань брали «по полугривне с сохи, а в сохе числища 2 мужи работнии».
Исключительной ценности указание не привлекло должного внимания. Б.Д. Греков, один из крупнейших советских историков, заметил, что «конечно, Татищев не выдумал здесь сохи, а взял её из летописи, до нас недошедшей», но он усомнился в том, что соха могла быть «представлена двумя работниками».
Полугривна
Следует иметь в виду, что летописи дают разные представления и о сути дани, и о её размерах, и о единице обложения: «дым», «двор», «плуг» (рало), «муж». Обычно в этом тоже просматриваются разные традиции. Дань с «дыма» бралась с так называемых «больших домов», в которых проживали «большие семьи», а «малые семьи» группировались каждая около своего очага. С «мужа», видимо, брали там, где ремеслом, промыслом или торговлей занимались «ватаги». Представление о «плуге» как единице обложения даёт автор XII века Гельмольд: это пара лошадей или волов, впрягаемых в орудие пахоты, и соответственно обрабатываемый ими участок земли. В конце XIX века на пару лошадей в среднем приходилось 7,2 десятины пашни. За семь столетий технология сельскохозяйственного производства изменилась мало. Но всё-таки 7 десятин, видимо, максимальный предел древней сохи.
Б.Д. Греков усомнился, что «соха» может определяться количеством работников. Но взаимосвязь между обрабатываемой площадью, численностью рабочего скота и рабочими руками предполагалась всегда. Возможны были и варианты в зависимости от местных условий. В Новгородской грамоте середины XV века о предоставлении князю Василию Васильевичу «чёрного бора» (монгольской дани) с Новоторжских волостей поясняется: «А в соху два коня, а третье припряжь» (т.е. пристяжной). Поскольку «сохи» по местностям различались, Иван III в 1478 году с присоединением Новгорода «велел въспросити, что их соха; и они сказали: 3 обжи соха, а обжа один человек на одной лошади орет (т.е. пашет), а кто на трёх лошадех и сам третей орет, ино то соха».
В новгородской грамоте имеется и перечень равноценных замен для промыслового населения: чан кожевничий, невод, «четыре пешци» (т.е. безлошадные), кузнец, лавка. За ладью и чан для выварки соли числили две сохи. Испольщики вносили по полсохи. В городе окладной единицей служил двор или дом. Но предполагалась и дифференциация по роду занятий. Летопись отмечает, что «большие» облегчали своё положение за счёт «меньших». «Соху» могла заменять «деревня». При этом «деревня часто была меньше «сохи». Так, в новгородских писцовых книгах 1500 года упоминается шесть владычных деревень, насчитывавших вместе с погостом лишь 11 дворов с 14 жителями, что составляло 13 обеж, или 4 с третью сохи. Когда-то «двор» и «соха» в основном совпадали. Но в монгольский период семьи были и малочисленны, и маломощны (что, естественно, связано с тяготами жизни). Поэтому редкий двор мог вести хозяйство на уровне «трудовой нормы» начала XX века, примерно совпадающей со старой «сохой».
В упомянутом погосте высевалось 52 коробьи хлеба (примерно 350 пудов), или 80-90 пудов на соху, как и в начале прошлого столетия. Урожай исчислялся соотношением посеянного и полученного. Различаясь в разных местах и разное время, в северной половине Руси он обычно составлял от «сам-два» до «сам-четыре». В голодные годы часто не собирали и семена. Урожай «сам-два» оставлял на потребление те же 80-90 пудов, «сам-четыре», соответственно, 240-270 пудов. Это и есть основной доход крестьян, включённых в «соху».
Л. Гумилёв и В. Кожинов летописям, в общем-то, и не верят. Они отталкиваются от иных источников, призывая к летописям относиться «критически» из-за их антимонгольской направленности. Очевидно, все летописцы были «государственными изменниками», монографий Л. Гумилёва и публикаций В. Кожинова явно не читали и не знали, что монголо-татары опустошили Русь для её же собственного блага. На Руси дань собирали натурой. Монголо-татары, видимо, требовали и серебро, хотя и замена его натурой тоже не исключалась. Маловероятно, чтобы деревня платила дань серебром: не настолько были развиты торговые отношения. Да и добыть серебро в деревне во много раз сложнее, чем в городе. Приходилось ждать купцов и мириться с их неизбежно заниженными ценами.
Попробуем определить, что стоила названная в татищевском тексте «полугривна». Надо иметь в виду то, что серебрянные монеты имели устойчивый меховой эквивалент. «Кунами» называли на Руси западные динарии (от римского «кованый»), и «куница» получила название от монеты, а не наоборот. Арабский дирхем назывался «ногатой». Он был больше динария, и в летописях 20 ногат приравнены к 25 кунам. 50 кун составляли киевскую гривну (170 г серебра), а 50 ногат - новгородскую (204 г), равную денежной единице Волжской Булгарии. Белка приравнивалась к «резане» ‑ разрезанной монете. «Бела» (горностай) в летописи не попала, а из упоминаний в источниках ясно лишь то, что она ценилась значительно дороже белки. Итак, новгородская гривна содержала 204 грамма серебра, полугривна соответственно 102 грамма. Что можно было купить на эту сумму в XIII-XV веках и где мог добыть серебро крестьянин? В.О. Ключевский подсчитал, что рубль конца XV века стоил в 130 раз больше рубля конца XIX века. Это связано и с уменьшением содержания серебра в рубле, и с неуклонным отставанием производства от роста находящегося в обращении металла. В конце XIX века батрак и однолошадный крестьянин зарабатывал и потреблял с семьёй за год продуктов и товаров на сумму менее ста рублей. Это много меньше, чем рубль конца XV века. Упомянутый В. Кожиновым П.Н. Павлов сделал выписку из Псковских летописей о ценах на хлеб в XV веке: они колебались от 87 до более 250 пудов на рубль. Псковские летописцы вообще внимательно следили за ценами и выплатами. Так, под 1424 г. сообщается о сооружении каменной стены у псковского крома: 200 мужей три с половиной года строили стену и получили за это по 6 рублей каждый (1200 рублей всего). Но летописец, похоже, счёл эту плату слишком щедрой: на стене поставили колокольню, и стена развалилась. Под 1465 годом летопись говорит о новом строительстве стены. На сей раз трудилось 80 «наймитов». За три года они получили 175 рублей, т.е. немногим более двух рублей на человека за 3 года.
Такова была плата за труд в XV веке. В XIII-XIV веках она не могла быть большей, поскольку и серебра было много меньше, и производительность труда, в частности, ремесленного, упала в связи с разрушением многих городов и угоном ремесленников в рабство. 1 рубль - это почти предел платы, которую можно было получить даже квалифицированному работнику.
Попытки избавиться
Дань не была постоянной. Обычно князья добивались её уменьшения, а Орда - увеличения. Уменьшить её можно было, видимо, какими-то иными услугами (вроде поставки вспомогательных войск). Но до середины XIV века действовали нормы, установленные первыми переписями. Об этом говорят косвенные данные. Так, стазу после смерти Калиты новоторжцы, опираясь на помощь Новгорода, отказались вносить дань. Симеон Гордый направил к Торжку большое войско, и новгородцы согласились отдать «бор по волости», а новоторжцев обязали внести 1000 рублей. Мир восстанавливался «по старым грамотам». Видимо, это та сумма, которую обычно вносил Торжок. Вряд ли город имел в это время более тысячи облагаемых дворов (после разорения таких размеров городов были единицы). А это совпадает с уровнем обложения, утверждённым в XIII веке.
Антон Дальский в «Поле Куликовом» живописует палачей народа чуть ли не заботливыми друзьями и заступниками церкви. Вот свидетельство современника - проповедника XIII века Серапиона Владимирского: «Разрушены божественные церкви; осквернены быша ссуди священнии; потоптана быша святая; плоти преподобных мних птицам на снедь быша; кровь и отец и братия нашея, аки вода многа, землю напои; множайша же братия и чада наша в плен ведени быша…; не бысть казни, кая бы преминула нас; и ныне беспрестани казнима есмы». Когда Даниил Галицкий возвращался из Польши после отхода монголо-татар, они с братом «не возмогоста идти в поле смрада ради и множъства избъеных, не бе бо на Володимере не остал живыи: церкви святой Богородицы исполнены трупья, иныа церкви наполнены быша трупиа и телес мёртвых». Поистине правы современники, полагавшие, что от ужасов монгольского погрома «мог бы прослезиться антихрист». Антихрист мог. Антон Дальский - нет.
Другие косвенные данные - воспоминания о тяжести дани при Узбеке. В летописях есть указания на то, что были попытки распространить дань и на духовенство. Так, в 1342 году в Орду был вызван митрополит Феогност, от которого требовали «полетной» дани, так как он имел большие доходы, обирая низшее духовенство и мирян. От претензий митрополиту пришлось отбиваться взятками: он оставил в Орде 600 рублей.
Столь же фантастично и упоминание А. Дальского о том, что «на Руси «замятню» восприняли болезненно…» Как раз совсем наоборот, так как нажим Орды заметно ослабевает. «Великая замятня» в Орде давала большие возможности для манёвра русским князьям, способствуя их консолидации. И русские князья, конечно, всегда стремились воспользоваться трениями в стане завоевателей. В 70-е годы Дмитрий вообще прекращает выплату дани. Но после нашествия Тохтамыша возвращались самые мрачные времена. В 1383 году сын Дмитрия Василий был задержан в Орде, и Тохтамыш потребовал за его освобождение 8000 рублей. После разорения Москвы такую сумму Дмитрий, видимо, просто не мог собрать. В 1384 году летописи сообщают о «дани тяжкой» «по всему княжению великому, всякому без отдатка, со всякие деревни по полтине. Тогда же и златом даваша в Орду, а Новгород Великий дал чёрный бор». О дани «по рублю с двух сох» говорится и в письме Едигея Василию Дмитриевичу несколько позднее. Этимологически «рубль» ‑ это отрубленная часть. А потому «рубль» и должен соответствовать половине гривны. Но Дмитрий Донской, начав собственную чеканку монеты, установил величину рубля равной новгородской гривне. Следовательно, после нашествия Тохтамыша была восстановлена изначальная грабительская дань.
«Соха» вовсе не была единственной податью. Историк В.В. Каргалов насчитывает 14 видов даней. Для обеспечения сбора дани и контроля над русскими землями монголо-татары размещали в ряде княжеств и городов отряды баскаков. Содержание монгольских посольств, насчитывавших по тысяче и более человек и живших месяцами на Руси, обходилось нередко дороже и самого «чёрного бора». Неслучайно, что восстания в большинстве случаев были ответом на насилия, чинимые «послами».
Искажен смысл
Переводить рубли эпохи монгольского владычества в современные «деревянные», а уж тем более в «буханки хлеба» ‑ дело довольно бессмысленное. Ведь рубль того времени - это больше годового потребления половины крестьянских дворов рубежа XX века. По сравнению с варягами, хазарами и собственными князьями монгольские татары забирали в несколько десятков раз больше. Можно лишь удивляться, как люди выживали. С другой стороны, неудивительно, что выживали немногие. И так более двух столетий.
Теперь пара слов о домыслах с «добровольными, по зову сердца (так в тексте у А. Дальского) пожертвованиями стремительно хиревшему Царьграду (Константинопольской патриархии)…» «Подарки» константинопольским патриархам не были столь обязательными и столь накладными. Но они не были и вполне «добровольными», «по зову сердца». Вымогание взяток с кандидатов на митрополичьи столы - повседневная практика патриаршего стола, о чём прямо говорят летописцы. Отнюдь небескорыстно в 1347 году Константинополь пошёл на ликвидацию раскольнической Галицкой митрополии. Алексея «человеческого ради сребролюбия» шантажировали в Константинополе неоднократно. Долги митрополита Пимена, взятые у константинопольских ростовщиков под подложное поручительство князя Дмитрия, давили на Русь вплоть до падения Константинополя. И Феогност не от щедрости душевной роздал в Орде 600 рублей. Новгородский летописец сетует, что с приездом митрополита «тяжко же бысть владыце и монастырем кормом и дары».
И Симеону Гордому пришлось раскошелиться по вполне житейскому поводу. В 1346 году он «отослал» от себя вторую жену и посватался к дочери Александра Михайловича Тверского. Но митрополит «не благословил его и церкви затвори». Пришлось направлять посольство в Константинополь за «благословением». Можно представить, во сколько обходилось оно при порядках, царивших в Константинополе. А собиралась княжеская казна, естественно, за счёт всё тех же крестьян.
Грустно всё это пересказывать, да, видимо, и нет необходимости. Но одного сюжета придётся коснуться, поскольку он слишком актуален. Это очередная фантазия, сотканная из множества фактических ошибок. В ряде публикаций Л. Гумилёва Мамай - это «западник», враг Дмитрия Донского, Тохтамыш же - прямо-таки славянофил, друг и союзник московского князя. Теперь к этой фантазии присоединился А. Дальский. Стоит воспроизвести некоторые пассажи, доказывающие эти положения. Западник Мамай на деньги своих спонсоров генуэзцев содержал наёмное войско, отнюдь не монгольское, а состоящее из половцев (куманы), аланов (осетины), касоргов (черкесы), армян, ясов, буртасов, кавказских евреев, камских булгар (современные татары) и всех жителей Поволжья. Дмитрий Московский и Сергий Радонежский не были демократами, отказались предоставить фрязям (так именовали тогда итальянцев, союзников Мамая) концессий для добычи мехов и торговли на Севере. Их вердикт был короток - «латинянам не быти на Руси».
Когда читаешь подобные экспромты, невольно вспоминается старый анекдот: «Верно ли, что академик Амбарцумян выиграл по лотерее «Волгу»?» ‑ «Верно. Но не академик Амбарцумян, а футболист Амбарцумян. И не «Волгу», а сто рублей. И не по лотерее, а в преферанс. И не выиграл, а проиграл». Удивляет, как можно написать не такой уж малый текст, в котором нет ничего достоверного. И дело не в «концессиях» для агентов транснациональных корпораций генуэзцев, сочинённых на потребу дня нынешнего. Это-то, пожалуй, заметят и самые неискушённые читатели. Дело в оценке всей международной и внутренней ситуации. (Подробнее об этом чуть ниже.)
Вымысел и то, что Золотоордынская держава надёжно ограждала русские княжества от западной экспансии - со стороны литовцев, поляков, немцев, в агрессивности, религиозном фанатизме и алчности превосходящих золотоордынских правителей.
Оказался искажённым и смысл Куликовской битвы. Оказывается, по А. Дальскому, Дмитрий Донской разгромил не Золотую Орду, а мятежного темника Мамая, переставшего подчиняться хану Тохтамышу!
Не было и той чрезмерной политической активности, которую приписывают игумену Сергию Радонежскому, игнорируя его ортодоксальность (инок должен воздействовать на мир личным примером). Дмитрий же Донской в 70-е годы - активнейший и тонкий политический и военный деятель, решивший бросить вызов самому Константинополю, намереваясь самостоятельно поставить своего митрополита на место умершего зимой 1378 года Алексия.
Отрицая факт нашествия и страшного опустошения Руси, Л. Гумилёв, естественно, должен отрицать и факт многолетнего золотоордынского ига. Чем же заменяет реальные источники Л. Гумилёв, выстраивая свою оригинальную концепцию «симбиоза» Руси и Орды? Почти исключительно домыслами. Отвергая данные всех источников, он пишет: «Поход в 1237-1240 годах - не более чем просто большой набег, причём целью этого набега было не завоевание России, а война с половцами, с которыми у монголов уже была кровная месть». «Монголы применили известный тактический приём далёкого обхода - и совершили кавалерийский рейд через Рязанские, Владимирские княжества …затем перешли к Киеву, который, собственно, и защищать-то никто не стал: князь бежал, а воевода не смог собрать войско, потому что после троекратного разгрома соседними русскими княжествами Киев превратился в руины. Затем монголы ушли на Запад».
Вот так: кавалерийский рейд, затянувшийся почти на четыре года (т.е. на период, равный Первой мировой и Великой Отечественной войнам). Неудивительно, что за четыре года монголы забыли о половцах и «ушли на Запад».
Пересказывать заново общеизвестные (хотя бы по учебникам истории за 4 класс) факты не имеет смысла. Тем, кто их забыл, можно порекомендовать роман В. Чивилихина «Память», где рассказ о татаро-монгольском нашествии дан на самом хорошем профессиональном уровне. Напомню лишь самые важные факты, от которых надо идти и которые надо объяснять.
Отбросили назад
До нашествия Русь была одним из самых развитых в экономическом и культурном отношении государств Европы. Археологи насчитывают на её территории до полутора тысяч городов с населением в несколько десятков тысяч (в Европе таких городов практически не было за самым редким исключением). Более тысячи из них мы сейчас не знаем даже по именам, поскольку после нашествия они не восстанавливались. Киев, Новгород, Владимир имели население порядка 50 тысяч (в отношении Киева П.П. Толочко произвёл подсчёт почти подворный, с допуском в сторону преуменьшения, а никак не преувеличения). «Евразийский симбиоз» Руси и Орды, привлекавший вслед за околонаучными шарлатанами некоторых далёких от истории политиков, - на самом деле самые страшные века в отечественной истории. Десятки народов, в том числе и тюрские, были уничтожены «под корень». Городов на Руси даже в конце XVII века будет в пять раз меньше и размеры их в большинстве случаев тоже меньше, чем в канун монголо-татарского нашествия. И общая численность населения к концу XVII века не достигла предмонгольского периода. Целые области были полностью опустошены. Рязань даже восстанавливать не стали, так как всё было сожжено и разрушено. А современная Рязань уже отстраивалась на новом месте, в 50 км от пепелища по течению р. Оки. Киев был практически стёрт с лица земли. Даже шесть лет спустя после взятия Киева, в 1246 г., проезжавший здесь Плано Карпини видел вдоль дорог бесчисленные останки убитых, которых некому было захоронить, а от многолюдного некогда города осталось менее 200 домов. «Бесчисленные головы и кости мёртвых людей» оставались неубранными даже на территории самого города. Археологические материалы полностью подтверждают достоверность описаний южных летописей. О том же говорят и иные источники, - как восточные, так и западные. Раскопки известных киевских археологов и историков М.К. Каргера и П.П. Толочко рисуют ужасающую картину уничтожения города и его населения - стариков, женщин, детей. Разрушенные жилища, дворцы, храмы и всюду насильственно умерщвлённые люди до «сущих млеко». А грабительская дань 8 поколений покорённого населения не позволяла не только возродиться, но и воспроизводиться. Поэтому и выглядят кощунственно современные писания евразийского толка. В конце XVII века население России составляло 11 миллионов человек. Очевидно, в начале XIII века оно было более многочисленным. Только на Киевщине, по подсчётам П.П. Толочко, проживало примерно полтора миллиона человек. Такое количество населения здесь восстановится лишь в XIX веке. Население Киевского Поднепровья было частью уничтожено, частью угнано в рабство и на невольничьи рынки. А пришедшее сюда позднее новое население из предгорья Карпат не имело связи с предшествующим, а потому были нарушены и традиционные формы. Историк М.П. Погодин, лингвисты И.И. Срезневский, А.И. Соболевский и некоторые другие полагали, что в домонгольской Руси Киев, Новгород, Владимир, Ростов имели одно и то же древнерусское население, с одним и тем же языком великорусского, а не малорусского диалекта, которое было сметено нашествием. По существу, этот вопрос здесь разбирать не будем. Но отрицание значения нашествия украинскими националистическими историками строилось на желании доказать, что Поднепровье издревле было родиной не древнерусской, а украинской народности.
Монголо-татары - фактор, наиболее негативно сказавшийся на истории Руси и психологии её населения. Иго стоило потоков крови, деградации всех сфер жизни, многовекового ограбления и истребления наиболее активных элементов народа (в том числе и после освобождения от ига, в XVI-XVII веках, из-за постоянных набегов). Именно монгольское иго остановило процесс соединения Земли и Власти, придав ему противоположную направленность в силу отмеченных выше причин.
Население Южной Руси в домонгольский период П.П. Толочко оценивает в 6 млн. человек, предполагая примерно такую же численность и для остальной Руси. Видимо, в северной части (менее исследованной с этой точки зрения) она была выше: дело в том, что в северных городах, защищённых от набегов степняков лесами и болотами, укрепления обычно занимали значительно меньшую территорию, нежели на юге, тогда как открытые посады во много раз превышали укреплённую часть. Как бы то ни было, население Руси было выше его численности в конце XVII века (пять столетий спустя!), когда оно составило 11 миллионов.
После двух с половиной веков жесточайшего ига Россия никогда не выходила на европейский уровень, особенно в области потребления. Ближе всего к решению этой задачи, как ни парадоксально, мы подошли в 50-е годы, т.е. вскоре после самой разрушительной войны последних столетий. И причины нашего позднейшего отставания в основном субъективные.
Положение Северной Руси, как было сказано, было более благоприятным в том смысле, что леса и болота представляли некоторую защиту от татарской конницы. (Не случайно, что и былины киевского цикла сохранились в основном на Севере.) Но резкий упадок сказался во всех сферах жизнедеятельности. Уцелевшим беглецам надо было начинать практически с нуля.
И тем не менее всюду, где так или иначе скапливается значительное количество беглецов из разорённых областей, восстанавливается традиционная система управления. Именно на севере, в удалении от монгол и от собственных князей и феодалов, общинное самоуправление славянского типа получит самое широкое распространение и доживёт до XX века.
Несколько поколений сменилось, прежде чем на Руси начали преодолевать чувство безнадёжности. И возрождение духа началось именно через укрепление крестьянской общины. На волне возрождения и в его русле возникает и более сотни монастырей общежитского типа. Земля рождает и истинных подвижников, к коим можно отнести и выдающегося государственного деятеля XIV века митрополита Алексия - одного из немногих митрополитов русского происхождения. На фоне усобиц в Золотой Орде, где за два десятилетия были уничтожены все чингизиды (только они могли занимать ханский стол), причём обычно дети убивали отца, а затем и друг друга, Русь являла собой мир возрастающей духовности и чувства долга перед общими интересами. Но потребность в концентрации сил неизбежно приводит к столкновению княжеской власти и городского самоуправления. В Москве оно было, по существу, уничтожено незадолго до Куликовской битвы. Но последствия сказались через два года после великой победы: в 1382 году в Москве не осталось управленческой структуры, способной организовать оборону от нашествия Тохтамыша. Потребуется ещё столетие, чтобы окончательно сбросить монголо-татарское иго.
А военный союз князей Дмитрию восстановить не удалось. Даже двоюродный брат Владимир Андреевич отказался от совместных действий. О намерениях Тохтамыша на Москве было известно. Дмитрий попытался собрать войско и позвал на совет князей и бояр. Однако «обретеся разность в них, не хотяху помогати». Именно в этом причина произошедшей трагедии. Дмитрий вынужден был ехать на север, чтобы там, в северных своих владениях, попытаться набрать войско. Но на это времени уже не было. Тохтамыш, по обыкновению вероломно нарушив обещания, быстро приближался к Москве.
* * *
Когда-то к месту и чаще не к месту ссылались на «классиков». Сейчас это нечто вроде дурного тона. И всё-таки хочется напомнить слова одного автора, отнюдь не симпатизировавшего славянам: «Это было иго, которое не только подавляет, но растлевает и иссушает самую душу народа, который ему подпал. Монгольские татары установили режим систематического террора, орудием которого были грабежи и массовые убийства». Да, это К. Маркс. На расстоянии он рассмотрел то, что иные не замечают вблизи. Почему?
Какого-то фантазёра понять можно. Можно и объяснить его привязанность к насильникам и презрение к жертвам: это искажённая реакция на беды, которые ему пришлось претерпеть в стране, где и поныне живут потомки уцелевших в той давней резне. Можно понять и потомков булгар или половцев, которые по ошибке мнят себя наследниками Чингисхана и Тохтамыша.
Но как понять тех, кто организует пропаганду этих псевдоисторических сочинений?
Что это? Способ пробудить попранное чувство собственного достоинства через оскорбление предков? Или же до конца подавить волю к сопротивлению у последнего окопа борьбы за выживание? А иного не дано: ведь «концепция» многократно отвергалась как экстравагантная, умозрительная, в силу её полной несовместимости с фактами.
Народу надо знать свои достоинства и слабости, дабы правильно оценивать себя и свои возможности. И то, и другое заложено в истории. Именно поэтому отношение к истории должно быть столь же ответственным, как и установление диагноза у тяжелобольного. Монголо-татарские набеги на историю ничего доброго принести не могут, и на их пути пора выставить богатырские заставы.
Чтобы не присваивать чужое, рекомендую всем книгу Аполлона Григорьевича Кузьмина «Мародёры на дорогах истории» ‑ М.: Издательство Русская панорама, 2005 г. Все исторические сведения я старательно выписал из работ этого профессионального историка.
В.В. СТЕРЛИГОВ
В содержание номера
К списку номеров
Источник: http://www.duel.ru/200605/?05_6_2