ФАКТЫ НАШЕЙ ИСТОРИИ
ФАКТЫ НАШЕЙ ИСТОРИИ
Мережковский однажды со свойственным ему преувеличением писал:
"Восемь веков от начала России до Петра мы спали; от Петра до Пушкина - просыпались; в полвека от Пушкина до Толстого и Достоевского, вдруг проснувшись, мы пережили три тысячелетия западного человечества. Дух захватывает от этой быстроты пробуждения - подобной быстроте падающего в бездну камня".
Романы Мережковского о Юлиане Отступнике и Леонардо да Винчи хороши, они могут быть названы историческими романами, отражающими эпоху. Но русские "Исторические романы" Мережковского о Петре и Александре Первом никакими историческими романами не являются. Историческая действительность в них искажена, подогнана под субъективный взгляд автора, точка зрения которого ясно выражена в словах, что Россия спала 800 лет до Пушкина.
...
Стоит ли опровергать эту антиисторическую интеллигентскую заумь. Стоит ли доказывать, что восемь веков до Пушкина Россия прожила напряженной религиозной и национальной мыслью, и только это дало возможность накопить ей духовные силы, необходимые для создания величайшей в мире империи и создать духовную почву, на которой смог появиться Пушкин, вслед за которым даже на искалеченной духовной почве смогли вырасти такие гиганты, как Достоевский.
...
"До половины XIV века масса русского населения, сбитая врагами в междуречье Оки и Верхней Волги, робко жалась здесь, среди леса и болот, по полосам удобной земли. Татары и Литва запирали выход из этого треугольника на запад, юг и юго-восток. Оставался открытым путь на север и северо-восток - за Волгу", - писал Ключевский.
В конце пятнадцатого столетия Московская Русь имела всего два миллиона людей, живших на территории в 50 тысяч квадратных километров. На территории, очень далекой от всех тогдашних культурных центров мира, лишенной морей, расположенной в суровом климате и открытой для нападения с востока и запада, севера и юга.
У тогдашней России было неизмеримо меньше шансов выжить, чем у шведов, поляков и турок. А Русь не только выжила, а даже, разбив всех своих врагов, в числе которых были величайшие завоеватели мира, создала крупнейшее государство в мире, объединив в его границах 165 народов и племен. За четыреста лет русский народ увеличил территорию в четыреста раз.
Рост Русского государства, несмотря на беспрерывные войны, которые он вел со всеми врагами, шел довольно быстро.
В 1480 году Европейская Россия имела только 2,1 миллиона людей. (Почти в пять раз меньше Австрии, в два раза меньше Англии, в четыре с половиной раза меньше Италии, в четыре с половиной раза меньше Испании и в девять раз меньше Франции.) Спустя сто лет, в 1580 году, Россия имела 4,3 миллиона.
В 1648 году, когда Дежнев, обогнув мыс, носящий теперь его имя, выплыл из Ледовитого океана в Тихий, в России было всего 12 миллионов жителей, а во Франции 19 миллионов.
В 1480 году население Московской Руси равнялось только шести процентам самых крупных государств Европы того времени, Англии, Германии, Испании, Франции, Австрии и Италии. В 1680 году 12,6 миллиона, в 1770 году 26,8 млн., в 1880 году 84,5 млн., в два с половиной раза больше Австрии, Италии, Франции, Англии, в три с лишним раза больше Италии и в четыре с половиной раза больше Испании. А накануне Первой мировой войны Россия имела около 190 миллионов населения (130 миллионов русских), а все шесть названных раньше стран имели только 260 миллионов жителей.
...Россия всегда была чужой среди всех народов. Ни Запад, ни Азия никогда не признавали ее своей. Русский всюду и везде чувствует себя чужим, инородным телом.
...
"...Россия стонала под татарским игом 250 лет. Куликовская битва (1380) не покончила с ним. Последовали еще два века татарских походов на Москву, сопровождавшихся резней и разгромом всего на пути. Уже в 1382 году из Сарая (Золотая Орда) явился хан Тохтамыш с войском, сжег и опустошил Москву. В 1395 году Тамерлан разорил Россию до самого Ельца. В 1408 году Мурза Егидей разорил Россию, дошел до Москвы, взял выкуп и возобновил уплату дани. В 1439 году хан Улу-Махмет явился из Казани и разгромил Московскую область; в 1445 году он явился вновь, разгромил Московское царство, разбил русских у Суздаля и забрал в плен Великого князя Василия II Темного. В 1451 году последовало нашествие Мазовши. В 1472 году сарайский Ахмет доходил до Алексина, а в 1480 году до Воротынска. С начала XVI века начинаются набеги крымских татар: они действовали совместно с казанскими татарами, как, например в 1521 году, когда Россия была опустошена двумя братьями - Махмет-Гиреем крымским и Саип-Гиреем казанским. В 1537 году казанский хан Сафа-Гирей (крымский царевич) опустошил весь восток и северо-восток Московского царства, а именно Муромскую и Костромскую землю. В 1552 году Казань опять была в союзе с Крымом, и крымское войско доходило до Тулы. Так татары громили Московское царство с трех сторон: от Казани, от Сарая и из Крыма. В последний раз Москва была сожжена при Иоанне Грозном в 1571 году крымским ханом Девлет-Гиреем и обложена Казы-Гиреем в 1591 году, при Федоре Иоанновиче. Татары жгли, громили и грабили, убивали в сражениях храбрейших русских воинов, заставляли платить себе дань и подарки и развращали христианскую Россию страхом, привычкою к грабежу и погрому, жаждою мести, свирепостью и всякими дикими обычаями. После Куликовской битвы, например, тогдашняя Россия была так обескровлена, что в 1382 году Димитрий Донской не мог даже набрать войско против Тохтамыша.
Москва имела все основания считать Казань своим опаснейшим врагом; казанские татары были ближайшими, а потому и наиболее предприимчивыми громилами. Платонов пишет: казанские татары в союзе с черемисами и мордвою "обрушивались изгоном на русские окраины, разоряя жилища и пашни и уводя полон; черемисская война жила без перестали в русском Заволжье; она не только угнетала хозяйство земледельцев, но засоряла торговые и колонизационные пути". "Сообщение с русским северо-востоком, с Вяткою и Пермью, должно было совершаться обходом далеко на север". Князь Курбский пишет: "...и от Крыма, и от Казани - до полуземли пусто бяша". России оставалось или стереться и не быть, или замирить буйных соседей оружием.
Тогдашний "полон" был явлением жестоким: он вел к пожизненному рабству с правом продажи в другие страны. По словам летописи: татары русских "куют (в цепи) и по ямам полон хоронят". Тотчас же после завоевания Казань выдала русских пленников сразу 2 700 человек; 60 000 пленных вернулось из Казани только через Свияжск; и несметное число вернулось на Вятку, Пермь, Вологду. Общее число освобожденных из одной Казани, наверное, доходило до ста тысяч человек. Это означает, что татары искореняли Русь не только грабежом, огнем и боевым мечом; они изводили её и рабством плена.
Но тот, кто хочет понять все значение взятия Казани, тот должен раскрыть карту России и проследить течение русских рек. Издревле русские реки были торговыми путями страны. Один великий торговый путь шел "из варяг в греки": от Невы и Волхова через Днепр в Черное море; другой - от великих северо-западных озер через Шексну и Мологу, через Волгу в Каспийское море, в Персию и Индию; третий, добавочный, - от Северной Двины через Вятку и Каму в Волгу. В то время реки были артериями жизни - колонизации, торговли (транзита, экспорта и импорта) и культуры. По самому положению своему, по самой судьбе своей Москва находилась в речном центре страны, и борьба за речную свободу и речное замирение была для нее железной необходимостью. В глубоком материке, в суровом климате, задержанная игом, отдаленная от Запада, осажденная со всех сторон - шведами, ливонцами, литвой, поляками, венграми, турками, татарами крымскими, сарайскими (Золотая Орда) и казанскими, - Россия веками задыхалась в борьбе за национальную свободу и за веру и боролась за свои реки и за свободные моря. В этом и состоял ее так называемый "империализм", о котором любят болтать ее явные и тайные враги ("Наши задачи", бюллетень РОВСа).
В значительной степени именно в силу этого история России - это история почти непрекращающихся войн. История России - это история осажденной крепости. С 1055 по 1462 год, по подсчету историка Соловьева, Россия перенесла 245 нашествий. Причем двести нападений на Россию было совершено между 1240 и 1462 годом, то есть нападения происходили почти каждый год.
С 1365 года по 1893-й, за 525 лет, Россия провела 305 лет в войне. Не удивительно, что закаленный в боях, привыкший жертвовать собой русский чаще побеждает, чем жители стран, в истории которых войны играли меньшую роль.
В течение долгих веков Русь несла тяжелые жертвы от нападения врагов.
...
Чем объясняется успех русского национального государства?
Тем, что Россия всегда имела лучшую государственную организацию, чем народы Европы. Умением уживаться с покоряемыми врагами. Необычайной духовной стойкостью русского народа и его упорством в борьбе за поставленные цели. И, наконец, тем, что все слои народа в течение всей русской истории всегда дружно поддерживали национальную власть.
"Если бы организационная сторона русской государственности равнялась бы современной ей западноевропейской, то Россия просто-напросто не существовала бы: она не смогла бы выдержать" (И. Солоневич, "Народная монархия").
"Россия падала в те эпохи, когда русские организационные принципы подвергались перестройке на западноевропейский лад: удельные наследники Ярослава Мудрого привели к разгрому Киевскую Русь, отсутствие центральной власти привело к татарскому игу, петровская европеизация привела к крепостному праву (и рождению антинациональной, европейской по духу интеллигенции. - Б.Б.), ленинское "догнать и перегнать Америку" - к советскому.
"Сейчас мы можем сказать, что государственное строительство Европы - несмотря на все ее технические достижения - было неудачным строительством.
И мы можем сказать, что государственное строительство России, несмотря на сегодняшнюю революцию, было удачным строительством".
Всего этого не может не заметить самый поверхностный исследователь исторического прошлого русского народа. Но тем не менее этого упорно не замечали ни иностранные, ни русские историки, за очень редким исключением. Почему не замечали? Да потому, что "русскую государственную одаренность Европе нужно отрицать во что бы то ни стало, вопреки самым очевидным фактам истории, вопреки самым общепринятым законам логики. Ибо, если признать успех наших методов действия, то надо будет произнести суд над самими собой. Нужно будет вслед за нашими славянофилами, а потом и за Шпенглером и Щубартом сказать, что Западная Европа гибнет, что ее государственные пути - начиная от завоевания Рима и кончая Второй мировой войной - как начались средневековьем, так и кончаются средневековьем, и что, следовательно, данный психический материал ни для какой имперской стройки не пригоден по самому его существу.
Тогда нужно будет признать, что устроение человеческого общежития, начиная от разгрома Римской империи и кончая Второй мировой войной, несмотря на всякие технические достижения, было сплошным провалом и что попытки пятнадцати веков кончаются ныне возвратом к методам вандалов, лангобардов и франков. И что, следовательно, какого бы то ни было лучшего устроения жизни европейских народов нужно ожидать или от России, или от англосаксов. Но это означало бы отказ от государственной национальной самостоятельности всех племен Западной Европы. Это означало бы признание реакционности и бессмысленности всей политической истории Европы за последние полторы тысячи лет: ничего кроме непрерывной резни не получилось. И нет решительно никакого основания предполагать, что что-нибудь получится: те методы завоевания, включения, колонизации и прочего, которые практиковались вандалами и лангобардами тысячу пятьсот лет тому назад, - повторяются и сейчас с истинно завидной степенью последовательности и постоянства".
...
Взаимоотношения между Россией и Западом до раскола христианства были очень дружные. Русские имели хорошие политические и экономические связи со всем миром. Русские князья имели родственные связи со всеми важнейшими династиями Европы.
Когда же ухудшились взаимоотношения между Россией и Западной Европой?
Арнольд Тойнсби в своей нашумевшей книге "Мир и Запад" пишет: "...Отчуждение началось в XIII веке, после того как Россия подпала под татарскую власть; владычество татар над Россией было, однако, временным, потому что татары были степные кочевники, которые никак не могли себя чувствовать дома среди русских полей и лесов; длительные потери России, как результат этого временного завоевания ее татарами, вызваны отнюдь не ее татарскими завоевателями, а ее западными соседями. Потому что это они воспользовались выгодой, когда Россия лежала распростертой в бессилии, чтобы урезать ее владения и присоединить к Западу западные окраины в лице Белоруссии и западной части Украины. И лишь в 1945 году Россия восстановила свое право на владение последним куском тех громадных территорий, которые были отняты у нее державами Запада в XIII и XIV веках".
Как отразилась агрессивная роль Европы во время монгольского ига на историю России в отношении русских к Западу?
Тойнсби говорит, что "эти завоевания Запада за счет России в конце европейского средневековья оказали сильное влияние на внутреннюю жизнь России и на ее отношения к завоевателям с Запада. Давление на Россию с Запада не только отдалило Россию от него, а стало одним из суровых фактов русской жизни. В течение нескольких сот лет, - пишет Тойнсби, - не русский и восточный мир наносили удары Западу, а Запад наносил удары Миру, что и испытало на себе все человечество, входящее в состав этого мира в подавляющем, по сравнению с Западом, большинстве, и в том числе входившие в него все русские, мусульмане, индусы, китайцы, японцы и так далее. Все они назовут Запад агрессором новейшего времени и в состоянии привести образчики этой агрессии".
"Русские напомнят нам, - пишет Тойнсби, - о том, что в их землю армии Запада вторгались в годы: 1941,1915, 1812, 1709 и в 1610 году".
О таких же агрессивных фактах политики Запада скажут нам африканские и азиатские народы. И что это Запад, а не кто-либо другой, захватил в свои руки пустующие земли в обеих Америках, Австралии и Новой Зеландии. Североамериканские индейцы могут, по Тойнсби, напомнить Западу, что они были буквально сметены с поверхности американского материка европейскими колонистами, завоевателями, чтобы уступить свои земли им и привезенным для работ на плантациях их африканским рабам. Эти напоминания и обвинения поразят Запад в нынешнее время и даже вызовут у него гневные отрицания. Запад же сделал свободными ныне Бирму, Индонезию, Индию, Цейлон, так что у современных британцев совесть сейчас чиста в отношении их к агрессивной войне. С 1902 года (война с бурами в Трансваале) Британия, а с 1898 года (война с Испанией) С. Штаты не вели больше никакой агрессивной войны. "Но мы забываем, - пишет Тойнсби, - что немцы, которые напали на своих соседей, включая Россию, в Первой мировой войне и вторично во Вторую мировую войну, были также людьми Запада, и что русские, азиаты и африканцы не делают никакого различия между разными ордами "франков" (по-русски, "европейцев"), что является общим именем для всех народов Запада в их целом".
Только с пятнадцатого по восемнадцатое столетие, по подсчетам знаменитого русского слависта В.И. Ламанского, татарами и турками было захвачено и обращено в рабов около пяти миллионов русских. А спрашивается: сколько погибло за эти три столетия во время набегов и войн? Все домашние рабы в Константинополе, как у турок, так и у христиан, по свидетельству венецианских дипломатов, состояли из русских. Много русских находилось в рабстве в Египте. С начала семнадцатого века, Великой смуты, на большинстве французских и венецианских военных галер гребцами были русские рабы, пожизненно прикованные цепями к скамьям галер. Когда венецианцев, главных торговцев рабами русскими, упрекали в бесстыдной торговле христианами, они, улыбаясь, отвечали: "Мы прежде всего венецианцы, а потом уже христиане".
Так, во времена Александра Невского и позже, вплоть до нашего времени, христианский Запад не только был безучастен к страданиям русских, но старался даже всегда, как и в наши дни, еще извлечь материальную выгоду из страданий русского народа.
Острая непримиримость к латинскому Западу воздвигает с тех пор высокую стену недоверия между порабощенной монголами Россией и Западом. Оскорбленная гнусным поведением христианского Запада, Россия навеки сохранила недоверие и брезгливое презрение к Западу. Это не была ни вражда, ни ненависть. Это было именно брезгливое недоверие к людям, которые исповедовали одну и ту же веру, от которых ждали помощи, но которые своим предательством не оправдали возлагаемого на них доверия. Это недоверие смягчилось несколько только в результате реформации.
"Реформация, разбившая религиозное единство Запада, невольно смягчила в глазах русских людей эту картину и даже как бы приблизила к нам тех, кто вместе с русскими был против "латинян". Религиозная выдержанность и неагрессивность протестантов уже в XVII веке устраняют крупнейшее затруднение в общении с Западом, и то, что делалось тогда в Москве, уже имевшей у себя "Немецкую слободу", было предвестником грядущего обращения к Западу", - указывает профессор Зеньковский в книге "Русские мыслители и Европа"...
Александр Невский, а позже его потомки Московские князья избрали унизительную, но единственно верную в те времена тактику - тактику терпения и внешней покорности монгольским ханам и собирания с помощью их "ярлыков" разрозненной на враждующие княжества Руси в единое национальное государство, объединенное под властью Великого князя, которому сами же татары дали ярлык на Великое княжение.
Это была гениальная тактика, только она могла сплотить национальные силы и бросить их спустя несколько поколений, при Дмитрии Донском, на татар.
Когда Дмитрий Донской, напрягши все силы Руси, готовился к борьбе с татарами, в войске Мамая были целые отряды западноевропейских рыцарей. И только благодаря искусной стратегии Дмитрия Донского полчища Мамая были разбиты прежде, чем на Куликово поле успела прибыть польско-литовская рать католика Ягайлы.
Вскоре после нападения татар на Русь объединенные войска римского епископа и Ордена меченосцев захватили северную часть принадлежавших Пскову и Новгороду земель. В это же время шведский король (отвечая на призыв папы римского о необходимости распространять католичество силой) послал на Новгород сильное войско, которым командовал его зять Биргер. Плохо пришлось бы северной Руси, если бы Александр Невский не разбил войско, которым предводительствовал Биргер. Западный мир во все время татарского ига пытался воспользоваться несчастным положением Руси. В год нападения Батыя на южную Русь папа Григорий проклял всех новгородцев и призвал к Крестовому походу против Новгорода. А незадолго до того особыми буллами папа римский запретил католическим купцам продавать в русские земли корабельные снасти, лошадей, разные изделия. Не случайно советником Батыя был рыцарь святой Марии Альфред фон Штумпенхаузен.
...
Когда русские европейцы, а вслед за ними иностранцы изображают русского человека ленивым, бесхребетным слюнтяем или, наоборот, человеком без стержня, характер которого соткан из сплошных крайностей, то они рисуют только характеры людей той уродливой, ненормальной среды, к которой они принадлежат. Характер большинства русских людей совсем иной, чем тот, которым тешат себя русские интеллигенты.
В течение веков суровая историческая действительность выковала у русского тот терпеливый, несгибаемый характер и то сильное национальное чувство, которое помогло русскому народу выйти победителем из борьбы с суровой природой и бесчисленными врагами. Даже такой заклятый враг Московской Руси, как профессор Г. Федотов, этот русский европеец девяносто шестой пробы, и тот в своей книге "И есть, и будет" писал, что в последние годы перед революцией ни в одном из русских классов, "живущих в старом московском быту, мы не видим симптомов разложения".
Один из этих классов - старое русское купечество, по словам Г. Федотова, имел такие драгоценные качества, как "...строгость аскетического закала, трудовую дисциплину, национальное чувство", то есть все те качества, которые растерял сам Г. Федотов и взошедшая на дрожжах устроенной Петром I революции западноевропейская по своим духовным устремлениям интеллигенция, которую знаменитый английский историк А. Тойнсби верно называет в своей книге "Мир и Запад" "агентами европеизации".
Западные мыслители обычно обвиняют славян, и в том числе русских, в мягкотелости и недостатке мужественности. Утверждают, что русские обладают женственным характером, в противовес европейцам, обладающим волевым, мужским характером.
Это все выдумки. Вся русская история свидетельствует о большой мужественности русских, о силе их характера.
Правители России, святые подвижники, "русские открыватели новых земель" - это целая армия крепких, мужественных, волевых людей, одушевленных русским идеалом и двигавших Россию по пути ее победного развития.
"Русскую психологию характеризуют не художественные вымыслы писателей, а реальные факты исторической жизни. Не обломовы, а дежневы, не плюшкины, а минины, не колупаевы, а строгановы, не "непротивление злу", а суворовы, не "анархические наклонности русского народа", а его глубочайший и широчайший во всей истории человечества государственный инстинкт".
...
"Говорят иногда, - пишет известный философ нашей эпохи Н. Лосский, - что у русского народа женственная природа. Это неверно: русский народ, особенно великорусская ветвь его, народ, создавший в суровых исторических условиях великое государство, в высшей степени мужествен; но в нем особенно примечательно сочетание мужественной природы с женственном мягкостью".
...
В подтверждение своего вывода профессор И.А. Ильин приводит следующие доводы: "...Роковое значение для России имеет незащищенность ее границ. Ее равнина открыта для нападений с северо-запада, с запада, с юго-запада, с юга и с юго-востока. Все великое переселение народов шло через ее просторы; и именно на нее обрушилась татарская волна из Азии. Возникая и слагаясь, Россия не могла опереться ни на какие естественные рубежи; она имела только два исхода: или завоевать всю равнину и оружием защищать и замирять свои окраины, или гибнуть под ударами восточных кочевников и западных завоевателей. Вот почему наша история есть история непрерывного военного напряжения, история самообороны и осады. От Дмитрия Донского до смерти Петра Великого Россия провоевала пять шестых своей жизни: издревле русский пахарь погибал без меча, а русский воин кормился косою и сохою. Так возник в России и сословно-крепостной строй - из необходимости все учесть и все использовать для обороны страны. История русского народа есть история его самоотверженного служения; и забота наших предков была всегда не в том, как лучше устроиться или как легче пожить, а о том, как вообще прожить, продержаться хоть как-нибудь, справиться с очередной опасностью.
Необходимо признать, что хозяйственная, государственная и культурная жизнь страны тем труднее, чем больше территория страны и чем многочисленнее ее население (конечно, при прочих равных условиях). Большое государство должно прежде всего подчинить себе пространство, эту разбрасывающую, разъединяющую и выходящую из повиновения силу и затем вовлечь в свою жизнь - взимая и давая, служа и заставляя служить, обороняя и воспитывая несметное множество человеческих душ. Чем обширнее территория и население страны, тем более укорененным должно быть правосознание, тем более сильной должна быть волевая сила центральной власти. Малое государство легче строить, чем большое.
Здоровый рост и развитие России прерваны и искажены татарским игом и задержаны им не менее чем на 300 лет".
С тех пор вся история России состояла в том, что она отстаивала свою самобытность от вторжения обогнавших нас западных народов и догоняла их в деле цивилизации и культуры.
Русский народ со всех сторон был окружен беспощадными врагами, старавшимися его стереть с лица земли.
"Надо было или присоединить все эти земли, или погибнуть", - такой вывод делает известный исследователь древней Руси В. Сергеевич в своей работе "Древности русского права". Не от недостатка ума русского человека и не от недостатка у него воли, как это обычно изображается, происходят многие неустройства русской жизни, а от недостатка времени.
Времени - вот чего больше всего всегда не хватало России, отставшей от Запада за долгие годы татарщины. Но и в те короткие сроки, которые давала суровая судьба великороссу, он сумел добиться многого под руководством своих национальных вождей - царей.
Пассивны ли русские? Конечно, нет.
"...Русские люди - по тайге и тундрам - прошли десять тысяч верст от Москвы до Камчатки и Сахалина, а динамическая японская раса не ухитрилась переправиться через пятьдесят верст Лаперузова пролива! Или: почему семьсот лет германской колонизационной работы в Прибалтике дали в конечном счете один сплошной нуль? Или: как это самый пассивный народ в Европе - русские - смогли обзавестись 21 миллионом квадратных километров, а динамические немцы так и остались на своих 450 000? Так что: или непротивление злу насилием, или двадцать один миллион кв. километров. Или любовь к страданию - или народная война против Гитлера, Наполеона, поляков, шведов и прочих. Или "анархизм русской души" - или империя на одну шестую часть земной суши. Русская литературная психология абсолютно несовместима с основными фактами русской истории.
...Русский народ всегда проявлял исключительную политическую активность. И в моменты серьезных угроз независимости страны подымался более или менее как один человек. В Польше основная масса населения - крестьянство - всегда оставалась политически пассивной, и польские мятежи 1831 и 1863 года, направленные против чужеземных русских завоевателей, никакого отклика и поддержки в польском крестьянстве не нашли. К разделам Польши польское крестьянство оставалось совершенно равнодушным, и польский сейм ("немой" гродненский сейм 1793 года) единогласно голосовал за второй раздел... при условии сохранения его шляхетских вольностей. Мининых в Польше не нашлось - ибо для Мининых в Польше не было никакой почвы".
Являются ли русские прирожденными анархистами, как их нередко пытаются изобразить? Тоже, конечно, нет.
"...В русской психологии никакого анархизма нет. Ни одно массовое движение, ни один "бунт" не подымались против государственности. Самые страшные народные восстания - Разина и Пугачева - шли под знаменем монархии, и притом легитимной монархии. Товарищ Сталин с пренебрежением констатировал: "Разин и Пугачев были царистами". Многочисленные партии Смутного времени - все - выискивали самозванцев, чтобы придать легальность своим притязаниям-государственную легальность. Ни одна партия этих лет не смогла обойтись без самозванца, ибо ни одна не нашла бы в массе никакой поддержки. Даже полудикое казачество - флибустьеры русской истории, и те старались обзавестись государственной программой и ее персональным выражением - кандидатом на престол. К большевизму можно питать ненависть и можно питать восторг. Но никак нельзя утверждать, что большевистский строй есть анархия. Я как-то назвал его "гипертрофией этатизма" - болезненным разрощением государственной власти, монополизировавшей все: от философии до селедки. Это каторжные работы, но это не анархия...
Российская империя строилась в процессе истинно нечеловеческой борьбы за существование. Британская строилась в условиях такой же безопасности, какою пользовался в свое время - до изобретения паровоза - любой средневековый барон: Англия сидела за своими проливами, как барон за своими стенами, и при всякой внешней неудаче или угрозе имела полную возможность "сидеть и ждать". Мы такой возможности не имели никогда - ни при Батые, ни при Гитлере.
Шестьсот лет русский народ вел упорную борьбу с ордами кочевников.
А борьба за выходы к морю?
Только в 1721 г. мы получили выход в Балтийское море, в 1774-м в Черное и только в 1861-м утверждаемся на берегах Тихого океана.
Тысяча лет борьбы за то, что Европа имела в самом начале своей политической жизни! Во что это обошлось русскому народу и не сказалось ли это на его характере?
Окончание следует, используйте кнопку 'назад' для перехода
В содержание номера
К списку номеров
Источник: http://www.duel.ru/200736/?36_6_1