Археологи. Рассказ двадцать первый. Часть 1
От Лисьих гор до Ахуново. Куда ведет дорога?
В апреле 2003 года мы выехали жечь Аркаимскую степь. Наше намеренье было вполне законно - решение о весеннем пале приняли биологи и экологи заповедника на совещании предыдущей осенью. Заповедная степь с течением времени покрывается толстым слоем «ветоши», образованной стеблями и листьями сухой травы. Семена, которые роняют степные травы, застревают в этом слое и не достигают земли. Степь зарастает густым кустарником, ее покидают многие звери и птицы. В древности образования «ветоши» не допускали дикие копытные: тарпаны, сайгаки, косули; постоянно поедавшие степную траву. В культурном ландшафте степи эту же функцию выполнял человек, выкашивая отдельные участки, и домашние животные: лошади, коровы, овцы.
Однако Аркаимская долина была заповедана в 1991 году. Здесь не пасут скот, нет разрушительных явлений перевыпаса - но нет и необходимого для существования степи воздействия диких копытных. Десяток косуль в заповедных колках - скромный остаток некогда весьма многочисленных стад диких копытных. Аркаимская степь затягивалась ветошью, зарастала кустарником - и было принято решение пустить весенний пал.
Было ли оно правильным - не знаю, сегодня уже не уверен. Но в ту весну десять лет назад нас завораживала возможность создать этот управляемый пожар. И вот мы цепью шли по степи - а за нами вставала стена огня. Вставала - и с шорохом и треском двигалась следом. Это было странно и весело - зажигать, а не тушить степной пожар. Страшно мне стало только вечером, когда я увидел, что весь огромный купол неба затянут сплошными слоями грязного дыма. Настала ночь - но звезды не появились. Мы сделали в тот день столько дыма, что звезды захлебнулись в этом дыму…
На следующее утро мы выехали на «Барсе» Евгения Чибилева вдоль берега Большой Караганки курсом на поселок Ново-Кондуровский. Там, в шести километрах от аркаимской базы, на склоне невысокого холма среди распаханных полей стоит одиночный менгир. Каменистые сопки окрест него, местами поросшие редким березовым лесом, зовутся Лисьими горами. В начале двадцатого века в этих «горах» добывали золото. Ближайший к ним Александровский поселок многие жители здешних мест по сей день называют Катангой, по имени африканской земли, знаменитой в то время своими золотыми приисками.
Менгир - тяжелая гранитная плита, застывшая немного наискось, в веками длящейся попытке лечь обратно в землю, из которой ее подняли люди. Сейчас он возвышается над дневной поверхностью степи чуть более чем на метр.
Впервые мы обследовали его в 1998 году с Ларисой Петровой - она сказала тогда, что он похож на степного сурка или тушканчика, смотрящего вдаль через реку. В его причудливой форме и вправду можно увидеть очертания морды, глаза, уши, широкое кургузое тело.
Неподалеку от него раскинулось большое поселение эпохи бронзы. Отчасти оно разрушено пашней, но на нетронутых плугом участках и сегодня можно легко различить сдвоенную цепочку овальных ям - котлованов древних жилищ, выстроенных в неширокую улицу вдоль берега реки. С распаханной части поселка за несколько лет экспедиционной работы собрано более тысячи фрагментов керамики - обломков древних сосудов, покрытых геометрическим орнаментом, многочисленные кости домашних животных, несколько десятков каменных орудий и бронзовый нож, изготовленный три с половиной тысячи лет назад.
В тот выезд я решил «пощупать» менгир - заложить у него небольшой раскоп и, если повезет, получить материал, который позволил бы его датировать. Опыт раскопок нескольких подобных памятников подсказывал, что рассчитывать на богатые находки здесь не приходится. Несколько фрагментов керамики, пара косточек - это все, что мы надеялись здесь найти, и то при изрядной доле везения. Эти вещи могли бы быть ценны не сами по себе, а как свидетельства того времени, когда был установлен менгир. Мы полагали, что его поставили жители близлежащего поселения в эпоху бронзы, но это еще предстояло проверить. Никто не ожидал по-настоящему интересных находок.
УАЗик-«Барс» не то, что бы ехал - он просто-напросто пёр по залитой водой степи. Начало апреля - в Южном Зауралье это время паводка. На короткое время река Караганка воображает себя Уралом, мало, что не Волгой. Перебраться через нее можно только на лодке. С холмов в реку бегут многочисленные ручьи. Колеи залиты водой, машина буквально плавает в грязи. Ехать по ней можно только накатом, потеряешь скорость - и все, завязнешь по самые оси, придется бежать за трактором.
Но вот поля грязи позади. Переваливаясь в старых колеях и промоинах, УАЗик взбирается на холм и тормозит у менгира. Мы размечаем небольшой прямоугольный раскоп, бьем по его углам деревянные колышки и начинаем, в две лопаты с Антоном Шмидтом, снимать дерн. УАЗик уходит - почти уплывает - на аркаимскую базу. Он вернется за нами вечером.
Уже в первый день работы, сняв верхний слой почвы, мы наткнулись на заледеневший грунт - почва еще не оттаяла. Лопаты пришлось сменить на ломы. Темпы работы резко падают. Крепнет мысль о собственной глупости - чего ради рвать жилы, размахивая ломом, когда через месяц земля отогреется и ее можно будет копать даже совочком. Одиннадцатое апреля - самая ранняя из известных мне археологических экспедиций. Силы молодые, девать некуда…
Тщательно просматриваем выгребаемый грунт. Несколько фрагментов керамики, пара отщепов, оставшихся от изготовленных в древности каменных орудий. Трубчатая кость… Впоследствии выяснится, что это кость ребенка, но в тот день я принял ее за овечью - у человека и мелкого рогатого скота трубчатые кости весьма похожи. Я не ждал ничего неожиданного. Нанес наши скромные находки на план раскопа - и мы идем дальше.
Тяжелый менгир, сохранивший в себе холод зимней степи, нависает над раскопом. Чем глубже мы уходим - тем больше он нависает. В какой-то момент перестаешь понимать - на чем он вообще держится. Перспектива оказаться под рухнувшим камнем выглядит все менее забавной и все более реальной.
Путь вниз закрывает гранитная плита, своим краем уходящая под менгир. К счастью менгир, проседая в грунте с глубокой древности, навалился на эту плиту и сломал ее. Оставшиеся обломки можно убрать вручную.
На большей части раскопа мы вышли на материковый грунт - желтый суглинок, не тронутый человеком. Но в районе менгира продолжает идти серая гумусированная супесь. Здесь в древности была яма - именно ее закрывала найденная нами гранитная плита.
Продолжаем работать. Я периодически отвлекаюсь на вычерчивание планов и профилей, записи о находках и характере грунта.
На третий день к нам со Штирлицев на раскопе присоединился Евгений. Под вечер именно он, в очередной раз поднимая лом, бьет им с размаху в грунт и неожиданно пробивает в нем аккуратную круглую дырку. Что это - древний горшок? Нет - человеческий череп. Вот уж не ожидали… Впервые в зауральской археологии мы обнаружили древнее погребение под менгиром. И даже, как выяснилось чуть позже, не одно, а целых три погребения - одну из древних загадок, которыми так богата археология.
На следующее утро, временно мобилизовав биолога Илью Еременко в археологи, мы в три ножа начинаем расчистку могильной ямы. Под ножом открываются кости, возникают серые обводы горловин керамических сосудов, нежданной радостью сверкает зеленая патина древней бронзы. И через несколько часов мы видим перед собой потрясающую картину.
На левом боку, головой на север и лицом на восток, сложив перед собою руки и подогнув колени, лежит женщина. Впоследствии Александр Хохлов, самарский антрополог, определит по костям - ей было около тридцати пяти лет, в последние годы жизни у нее были выбиты несколько зубов и сломаны кости носа. В голове ее стоит два керамических сосуда - такие делали в шестнадцатом - четырнадцатом веках до н.э. люди «срубной» археологической культуры. На шее - несколько простеньких пастовых бусин, на правой руке - два бронзовых браслета, распавшиеся от времени на части. Один из них смогла склеить Елена Куприянова и его можно увидеть в музее на Аркаиме.
А перед женщиной, напротив ее рук, живота, груди, расчищены два маленьких скелетика с раздавленными тяжелой землей черепами. Лицом друг к другу лежали два новорожденных младенца. Близнецы, скорее всего - ее дети.
Что произошло здесь в древности? Умерли ли они во время родов или у них была другая участь? Откуда у женщины на лице следы тяжелой травмы или жестоких побоев? Почему их похоронили не под курганом на другом берегу реки, где располагается большой могильник, а здесь, в двух шагах от поселка, и почему поставили над ними менгир?
На многие из этих вопросов нет уверенных ответов. Возможно, такое необычное погребение было связано с рождением и смертью близнецов - но это уже гипотезы. Во всяком случае раскопки на Лисьих горах, впервые за всю историю изучения зауральских менгиров, дали однозначную датировку времени установки камня - не вызывает никаких сомнений, что он был установлен непосредственно над погребением. Значит, менгир датируется эпохой бронзы, серединой второго тысячелетия до н.э., ему около трех с половиной тысяч лет и он, скорее всего, был установлен жителями расположено на склоне того же холма поселка эпохи бронзы.
Это - очень важные данные, которые позволяют датировать по аналогии довольно большой комплекс менгиров того же типа: крупные, высокие камни весом до полутора-двух тонн, имеют вытянутую или подпрямоугольную форму и материал, как правило, гранит. Все они находятся в непосредственной близости от поселений эпохи бронзы, в пределах 100-150 метров от крайних жилищных впадин древнего поселка; во всех случаях - несколько выше поселка, на поднимающемся над ним коренном берегу, склоне холма или иной небольшой возвышенности (практически все поселения эпохи бронзы Зауральской степи расположены между рекой и холмами так, чтобы холм прикрывал их от ветра, что особенно важно в степи зимой).
Анализ топографического расположения этих менгиров позволяет предполагать, что в каждом случае они устанавливались у обочины подходящей к поселку дороги. Вероятно, данные менгиры выполняли в культуре эпохи бронзы функцию пограничного знака, отделяющего поселок от степного пространства. Расположенный у дороги, которая является связующим элементом между поселком и окружающим миром, менгир мог представлять собой символического стража, замыкающего границу и оберегающего жилье. Возможно, также менгир в некоторой мере манифестировал, представлял поселок - в силу его расположения он был виден с большего расстояния, чем дома и другие строения. В этом плане его функции можно сопоставить с функциями современных стел и других сооружений, устанавливаемых на обочинах дорог при въезде в города и поселки.
Отдельные вертикальные камни, стоящие на возвышенностях, скорее всего, являются не менгирами, а какими-то поминальными стелами или пограничными знаками эпохи кочевников.
Датировка и значение в древней культуре зауральских аллей менгиров представляются мне пока не ясными. Находок, позволяющих уверенно датировать хотя бы одну из них, до сих пор нет. Топографически аллеи располагаются в совершенно разных условиях, они могут состоять как из небольших, так и из огромных камней. По большому счету, единственным общим признаком этих сооружений является их устойчивая ориентировка - все известные мне аллеи менгиров Зауральской степи вытянуты широтно: по направлению запад-восток, с не очень значительными отклонениями.
В Средней и Центральной Азии довольно часто встречаются цепочки вертикально установленных камней, весьма похожие на зауральские аллеи. Они отходят на восток от каменных курганов или иных конструкций эпохи кочевников. Возможно, изучавшиеся нами аллеи относятся к этому же типу памятников. В таком случае на их западном окончании должна располагаться земляная или каменная насыпь.
К сожалению, до сих пор ни одна западная оконечность аллеи не была раскопана. В случае первой Чекинской аллеи это вряд ли целесообразно, поскольку сразу к западу от сохранившейся цепочки камней начинаются развалины старой карды, - она, вероятно, уничтожили или существенно повредила древний объект, который мог здесь находиться.
В начале мая 2003 года «охота на менгиры» продолжалась. Наш отряд выехал целенаправленно искать менгиры в окрестностях уже известных поселений эпохи бронзы по берегам Большой Караганки. Это была идея Лены Поляковой, она и возглавила данную разведку. В лагере, стоявшем под высоким скальным обрывом, на площадке с видом на гору Чека, собрался в тот выезд весь наш отряд: здесь были Сергей и Ирина, я, Андрей, Штирлиц, Лёша, Лена и оба Жени - Дави и Гали, Давыдов и Галиуллин, а также аркаимский водитель Коля Чупахин и археоастроном Андрей Кузьмич Кириллов.
Менгиры удалось найти у нескольких поселений - это были, главным образом, обломанные в глубокой древности или вообще упавшие плиты, но они реально присутствовали - и это замечательным образом подтверждало выдвинутую гипотезу о связи менгиров с поселениями эпохи бронзы.
В апреле 2003 года мы выехали жечь Аркаимскую степь. Наше намеренье было вполне законно - решение о весеннем пале приняли биологи и экологи заповедника на совещании предыдущей осенью. Заповедная степь с течением времени покрывается толстым слоем «ветоши», образованной стеблями и листьями сухой травы. Семена, которые роняют степные травы, застревают в этом слое и не достигают земли. Степь зарастает густым кустарником, ее покидают многие звери и птицы. В древности образования «ветоши» не допускали дикие копытные: тарпаны, сайгаки, косули; постоянно поедавшие степную траву. В культурном ландшафте степи эту же функцию выполнял человек, выкашивая отдельные участки, и домашние животные: лошади, коровы, овцы.
Однако Аркаимская долина была заповедана в 1991 году. Здесь не пасут скот, нет разрушительных явлений перевыпаса - но нет и необходимого для существования степи воздействия диких копытных. Десяток косуль в заповедных колках - скромный остаток некогда весьма многочисленных стад диких копытных. Аркаимская степь затягивалась ветошью, зарастала кустарником - и было принято решение пустить весенний пал.
Было ли оно правильным - не знаю, сегодня уже не уверен. Но в ту весну десять лет назад нас завораживала возможность создать этот управляемый пожар. И вот мы цепью шли по степи - а за нами вставала стена огня. Вставала - и с шорохом и треском двигалась следом. Это было странно и весело - зажигать, а не тушить степной пожар. Страшно мне стало только вечером, когда я увидел, что весь огромный купол неба затянут сплошными слоями грязного дыма. Настала ночь - но звезды не появились. Мы сделали в тот день столько дыма, что звезды захлебнулись в этом дыму…
На следующее утро мы выехали на «Барсе» Евгения Чибилева вдоль берега Большой Караганки курсом на поселок Ново-Кондуровский. Там, в шести километрах от аркаимской базы, на склоне невысокого холма среди распаханных полей стоит одиночный менгир. Каменистые сопки окрест него, местами поросшие редким березовым лесом, зовутся Лисьими горами. В начале двадцатого века в этих «горах» добывали золото. Ближайший к ним Александровский поселок многие жители здешних мест по сей день называют Катангой, по имени африканской земли, знаменитой в то время своими золотыми приисками.
Менгир - тяжелая гранитная плита, застывшая немного наискось, в веками длящейся попытке лечь обратно в землю, из которой ее подняли люди. Сейчас он возвышается над дневной поверхностью степи чуть более чем на метр.
Впервые мы обследовали его в 1998 году с Ларисой Петровой - она сказала тогда, что он похож на степного сурка или тушканчика, смотрящего вдаль через реку. В его причудливой форме и вправду можно увидеть очертания морды, глаза, уши, широкое кургузое тело.
Неподалеку от него раскинулось большое поселение эпохи бронзы. Отчасти оно разрушено пашней, но на нетронутых плугом участках и сегодня можно легко различить сдвоенную цепочку овальных ям - котлованов древних жилищ, выстроенных в неширокую улицу вдоль берега реки. С распаханной части поселка за несколько лет экспедиционной работы собрано более тысячи фрагментов керамики - обломков древних сосудов, покрытых геометрическим орнаментом, многочисленные кости домашних животных, несколько десятков каменных орудий и бронзовый нож, изготовленный три с половиной тысячи лет назад.
В тот выезд я решил «пощупать» менгир - заложить у него небольшой раскоп и, если повезет, получить материал, который позволил бы его датировать. Опыт раскопок нескольких подобных памятников подсказывал, что рассчитывать на богатые находки здесь не приходится. Несколько фрагментов керамики, пара косточек - это все, что мы надеялись здесь найти, и то при изрядной доле везения. Эти вещи могли бы быть ценны не сами по себе, а как свидетельства того времени, когда был установлен менгир. Мы полагали, что его поставили жители близлежащего поселения в эпоху бронзы, но это еще предстояло проверить. Никто не ожидал по-настоящему интересных находок.
УАЗик-«Барс» не то, что бы ехал - он просто-напросто пёр по залитой водой степи. Начало апреля - в Южном Зауралье это время паводка. На короткое время река Караганка воображает себя Уралом, мало, что не Волгой. Перебраться через нее можно только на лодке. С холмов в реку бегут многочисленные ручьи. Колеи залиты водой, машина буквально плавает в грязи. Ехать по ней можно только накатом, потеряешь скорость - и все, завязнешь по самые оси, придется бежать за трактором.
Но вот поля грязи позади. Переваливаясь в старых колеях и промоинах, УАЗик взбирается на холм и тормозит у менгира. Мы размечаем небольшой прямоугольный раскоп, бьем по его углам деревянные колышки и начинаем, в две лопаты с Антоном Шмидтом, снимать дерн. УАЗик уходит - почти уплывает - на аркаимскую базу. Он вернется за нами вечером.
Уже в первый день работы, сняв верхний слой почвы, мы наткнулись на заледеневший грунт - почва еще не оттаяла. Лопаты пришлось сменить на ломы. Темпы работы резко падают. Крепнет мысль о собственной глупости - чего ради рвать жилы, размахивая ломом, когда через месяц земля отогреется и ее можно будет копать даже совочком. Одиннадцатое апреля - самая ранняя из известных мне археологических экспедиций. Силы молодые, девать некуда…
Тщательно просматриваем выгребаемый грунт. Несколько фрагментов керамики, пара отщепов, оставшихся от изготовленных в древности каменных орудий. Трубчатая кость… Впоследствии выяснится, что это кость ребенка, но в тот день я принял ее за овечью - у человека и мелкого рогатого скота трубчатые кости весьма похожи. Я не ждал ничего неожиданного. Нанес наши скромные находки на план раскопа - и мы идем дальше.
Тяжелый менгир, сохранивший в себе холод зимней степи, нависает над раскопом. Чем глубже мы уходим - тем больше он нависает. В какой-то момент перестаешь понимать - на чем он вообще держится. Перспектива оказаться под рухнувшим камнем выглядит все менее забавной и все более реальной.
Путь вниз закрывает гранитная плита, своим краем уходящая под менгир. К счастью менгир, проседая в грунте с глубокой древности, навалился на эту плиту и сломал ее. Оставшиеся обломки можно убрать вручную.
На большей части раскопа мы вышли на материковый грунт - желтый суглинок, не тронутый человеком. Но в районе менгира продолжает идти серая гумусированная супесь. Здесь в древности была яма - именно ее закрывала найденная нами гранитная плита.
Продолжаем работать. Я периодически отвлекаюсь на вычерчивание планов и профилей, записи о находках и характере грунта.
На третий день к нам со Штирлицев на раскопе присоединился Евгений. Под вечер именно он, в очередной раз поднимая лом, бьет им с размаху в грунт и неожиданно пробивает в нем аккуратную круглую дырку. Что это - древний горшок? Нет - человеческий череп. Вот уж не ожидали… Впервые в зауральской археологии мы обнаружили древнее погребение под менгиром. И даже, как выяснилось чуть позже, не одно, а целых три погребения - одну из древних загадок, которыми так богата археология.
На следующее утро, временно мобилизовав биолога Илью Еременко в археологи, мы в три ножа начинаем расчистку могильной ямы. Под ножом открываются кости, возникают серые обводы горловин керамических сосудов, нежданной радостью сверкает зеленая патина древней бронзы. И через несколько часов мы видим перед собой потрясающую картину.
На левом боку, головой на север и лицом на восток, сложив перед собою руки и подогнув колени, лежит женщина. Впоследствии Александр Хохлов, самарский антрополог, определит по костям - ей было около тридцати пяти лет, в последние годы жизни у нее были выбиты несколько зубов и сломаны кости носа. В голове ее стоит два керамических сосуда - такие делали в шестнадцатом - четырнадцатом веках до н.э. люди «срубной» археологической культуры. На шее - несколько простеньких пастовых бусин, на правой руке - два бронзовых браслета, распавшиеся от времени на части. Один из них смогла склеить Елена Куприянова и его можно увидеть в музее на Аркаиме.
А перед женщиной, напротив ее рук, живота, груди, расчищены два маленьких скелетика с раздавленными тяжелой землей черепами. Лицом друг к другу лежали два новорожденных младенца. Близнецы, скорее всего - ее дети.
Что произошло здесь в древности? Умерли ли они во время родов или у них была другая участь? Откуда у женщины на лице следы тяжелой травмы или жестоких побоев? Почему их похоронили не под курганом на другом берегу реки, где располагается большой могильник, а здесь, в двух шагах от поселка, и почему поставили над ними менгир?
На многие из этих вопросов нет уверенных ответов. Возможно, такое необычное погребение было связано с рождением и смертью близнецов - но это уже гипотезы. Во всяком случае раскопки на Лисьих горах, впервые за всю историю изучения зауральских менгиров, дали однозначную датировку времени установки камня - не вызывает никаких сомнений, что он был установлен непосредственно над погребением. Значит, менгир датируется эпохой бронзы, серединой второго тысячелетия до н.э., ему около трех с половиной тысяч лет и он, скорее всего, был установлен жителями расположено на склоне того же холма поселка эпохи бронзы.
Это - очень важные данные, которые позволяют датировать по аналогии довольно большой комплекс менгиров того же типа: крупные, высокие камни весом до полутора-двух тонн, имеют вытянутую или подпрямоугольную форму и материал, как правило, гранит. Все они находятся в непосредственной близости от поселений эпохи бронзы, в пределах 100-150 метров от крайних жилищных впадин древнего поселка; во всех случаях - несколько выше поселка, на поднимающемся над ним коренном берегу, склоне холма или иной небольшой возвышенности (практически все поселения эпохи бронзы Зауральской степи расположены между рекой и холмами так, чтобы холм прикрывал их от ветра, что особенно важно в степи зимой).
Анализ топографического расположения этих менгиров позволяет предполагать, что в каждом случае они устанавливались у обочины подходящей к поселку дороги. Вероятно, данные менгиры выполняли в культуре эпохи бронзы функцию пограничного знака, отделяющего поселок от степного пространства. Расположенный у дороги, которая является связующим элементом между поселком и окружающим миром, менгир мог представлять собой символического стража, замыкающего границу и оберегающего жилье. Возможно, также менгир в некоторой мере манифестировал, представлял поселок - в силу его расположения он был виден с большего расстояния, чем дома и другие строения. В этом плане его функции можно сопоставить с функциями современных стел и других сооружений, устанавливаемых на обочинах дорог при въезде в города и поселки.
Отдельные вертикальные камни, стоящие на возвышенностях, скорее всего, являются не менгирами, а какими-то поминальными стелами или пограничными знаками эпохи кочевников.
Датировка и значение в древней культуре зауральских аллей менгиров представляются мне пока не ясными. Находок, позволяющих уверенно датировать хотя бы одну из них, до сих пор нет. Топографически аллеи располагаются в совершенно разных условиях, они могут состоять как из небольших, так и из огромных камней. По большому счету, единственным общим признаком этих сооружений является их устойчивая ориентировка - все известные мне аллеи менгиров Зауральской степи вытянуты широтно: по направлению запад-восток, с не очень значительными отклонениями.
В Средней и Центральной Азии довольно часто встречаются цепочки вертикально установленных камней, весьма похожие на зауральские аллеи. Они отходят на восток от каменных курганов или иных конструкций эпохи кочевников. Возможно, изучавшиеся нами аллеи относятся к этому же типу памятников. В таком случае на их западном окончании должна располагаться земляная или каменная насыпь.
К сожалению, до сих пор ни одна западная оконечность аллеи не была раскопана. В случае первой Чекинской аллеи это вряд ли целесообразно, поскольку сразу к западу от сохранившейся цепочки камней начинаются развалины старой карды, - она, вероятно, уничтожили или существенно повредила древний объект, который мог здесь находиться.
В начале мая 2003 года «охота на менгиры» продолжалась. Наш отряд выехал целенаправленно искать менгиры в окрестностях уже известных поселений эпохи бронзы по берегам Большой Караганки. Это была идея Лены Поляковой, она и возглавила данную разведку. В лагере, стоявшем под высоким скальным обрывом, на площадке с видом на гору Чека, собрался в тот выезд весь наш отряд: здесь были Сергей и Ирина, я, Андрей, Штирлиц, Лёша, Лена и оба Жени - Дави и Гали, Давыдов и Галиуллин, а также аркаимский водитель Коля Чупахин и археоастроном Андрей Кузьмич Кириллов.
Менгиры удалось найти у нескольких поселений - это были, главным образом, обломанные в глубокой древности или вообще упавшие плиты, но они реально присутствовали - и это замечательным образом подтверждало выдвинутую гипотезу о связи менгиров с поселениями эпохи бронзы.