Природа и человек: Путь недеяния.
Текст составлен полностью из цитат. Я не добавил ни одной своей фразы, только несколько пояснительных слов в квадратных скобках. В первичном моём тексте у каждой цитаты стоит ссылка. Попробуйте воспринять текст как единое целое. Я удалил ссылки прежде всего из-за ограничений в объёме, но может оно и к лучшему. Надеюсь, вас заинтересует:
Лао-цзы, Ле-цзы, Диоген, Эпикур, Монтень М.,
Вольтер Ф.М., Руссо Ж.-Ж., Гердер И.Г., Форстер Г., Пак Чивон,
Торо Г.Д.
Природа и человек: Путь недеяния.
Какой-то человек назвал Диогена безумцем. Тогда он сказал: «Я не сумасшедший, но ум у меня не такой, как у вас».
Не будем обманывать друг друга сладкими словами. Тот не знает, что такое предрассудки, кто усваивает их. Правда всегда парадоксальна. Я предпочёл бы, исследуя природу, откровенно, как оракул, вещать полезное людям, хотя бы и никто не понял меня, чем, приспосабливаясь к людским мнениям, пожинать обильные похвалы толпы. Читатели, простите мне мои парадоксы: они неизбежно возникают, когда размышляешь; а что вы там ни говорите, я предпочитаю быть человеком с парадоксами, чем человеком с предрассудками. Возможно ли осуществление недеяния, если познать все взаимоотношения в природе? Недеяние не использует знания и способности, но нет того, чего бы оно не знало, чего бы оно не могло. Истинное деяние - недеяние. А всё то, о чём спорят люди поверхностные, столь незначительно!
Только человек - в вечном противоречии с самим собой и с Землей. Индивид, к какому бы роду он ни принадлежал, является ничем в системе мирового целого. Вещами я не обладаю, но, поскольку они существуют, не могу без них обходиться. Тело поистине - главное в жизни, вещи, - главное для его питания. Хотя я сохраню в целости жизнь и тело, но не могу владеть этим телом; хотя не обхожусь без вещей, но не могу владеть этими вещами. Я - раб всего, что меня окружает, и, будучи сжат до точки, окруженный безмерной вселенной, я начинаю с того, что стремлюсь отыскать самого себя.
Движение и вращение не имеют конца. Но кто ощутит тончайшие изменения неба и земли? Ведь из-за утраты вещей там - избыток здесь, из-за полноты здесь - недостаток там. Утраты и изобилие, полнота и недостаток следуют то за жизнью, то за смертью. Кто ощутит то неуловимое мгновение, когда смыкаются друг с другом приход и уход? Далекий, беспредельный путь природы сам по себе образуется; бесстрастный неделимый путь природы сам по себе движется. Ни небо, ни земля не способны его нарушить; ни мудрый, ни знающий не способны ему противиться. Естественность- это то, что их уничтожает, их создает, их покоит; ко всем к ним естественность бесстрастна. Природа повсюду довольствуется существующим, и песчинка так же дорога ей, как и безмерное целое. Небо и Земля не обладают человеколюбием и предоставляют всем существам жить своей жизнью.
Вещи сами рождаются, сами развиваются, сами формируются, сами окрашиваются, сами познают, сами усиливаются, сами истощаются, сами исчезают. Неверно говорить, будто кто-то порождает, развивает, формирует, окрашивает. Было бы очень странно, если бы вся природа, все светила подчинялись извечным законам, и при этом существовало бы небольшое существо, которое, презирая эти законы, имело бы возможность всегда действовать по своему усмотрению, только по своим капризам. Человек во всём - существо зависимое, как зависима вся природа /всё в природе/, и для него здесь не может быть сделано исключение. Жизнью своей ты не владеешь, ибо она - соединение частей неба и земли. Своими свойствами ты не владеешь, ибо это случайное скопление во вселенной. Ты идешь, не зная куда, стоишь, не зная, на чем, ешь, не зная почему. Я вижу: Пространство, занимаемое Землею в храме Солнца, путь, который проходит она, вращаясь вокруг Солнца, масса Земли и всё, что зависит от неё, - всё это определено законами, действующими во всей безмерности вселенной; а потому и я не буду бессмысленно яриться против бесконечности, но удовольствуюсь своим местом и буду радоваться, что вступил в такой гармоничный хор бессчетных существ и, больше того, стану разузнавать, чем надлежит мне быть на этом месте. Чтобы пользоваться домом, в котором он живет, человек должен был по-настоящему познакомиться с ним, и природа, властительница наша, положила достаточно узкие рамки, в которых мы можем следовать за нею, ей подражать, творить и преображать. Человек с гордостью противится тому, чтобы в племени своем видеть дитя земли, добычу тления, всё разрушающего и всё уничтожающего, - но что же, разве история, разве опыт жизни не представляет такую картину глазам человека? Что же на земле доведено до конца? Что на земле - целое? Но если времена надстраиваются друг над другом, то разве целое, разве весь род человеческий не превращается в безобразное циклопическое строение, где один сносит то, что сложил другой, где веками стоит то, что не должно было строиться вовсе, и где всё воздвигнутое, спустя всего несколько веков, ломается и обращается в груду мусора и щебня, и под этой грудой тем спокойнее, чем неустойчивей она, живет робкое племя людей?
Только я понимаю, что нет ни рождения, ни смерти. Как неверно печалиться о смерти! Как неверно радоваться жизни! Люди толпы то избегают смерти, как величайшего из зол, то жаждут её, как отдохновения зол жизни. А мудрец не уклоняется от жизни, но и не боится не-жизни, потому что жизнь ему не мешает, а не-жизнь не представляется каким-то злом. На земле ни одно существо, в том числе и человек, не постоянно. Природа не дала бессмертия ни одному хрупкому сложному телу. Материя, из которой состоят наши тела, находится в постоянном движении. Изменяющийся не может не изменяться. Весь жизненный путь человека - это превращение, и все возрасты его - это рассказы о превращениях, так что весь род человеческий погружен в одну непрекращающуюся метаморфозу. Человек, состарившись, уходит в мельчайшие семена. Вся тьма вещей выходит из мельчайших семян и возвращается в них. Таковы пути природы: она одно существо выводит из другого; река течет, а волны теряются одна в другой.
Живому, по закону природы, непременно придет конец; как конечное не может не прийти к концу, так и живое не может не жить. Те, кто хочет жить постоянно, не знают границ естественных законов. Смерть - конец свойств. Древние называли мертвого вернувшимся. Если мертвого называть вернувшимся, то живого - странствующим. Если странник забывает о возвращении, он становится бездомным. По закону природы нет бессмертия. По закону природы нет долгой жизни. Жизнь не сохранишь тем, что её ценишь, здоровье не сохранишь тем, что его бережешь. Да и к чему долгая жизнь? Поскольку живешь, живи легко, исполняя до конца свои /естественные/ желания. Придет смерть - легко перенеси и её, пусть она исполнит своё до конца, предоставь свободу угасанию. Думают, что человек питает сильное стремление к самосохранению (и это правда), но не замечают, что стремление это в том виде, в котором мы его чувствуем, в значительной степени есть дело наших же рук. По природе человек заботится о своём сохранении лишь настолько, насколько у него есть для этого средства: как только эти средства исчерпаны, он успокаивается и умирает без напрасных мучений. Первый урок покорности даёт нам природа. Дикари, как и звери, очень мало сопротивляются смерти и встречают её почти без жалоб. Способный чувствовать боль и удовольствие, созданный для страданий и радостей, пусть человек предоставит заботу о своём счастье природе, определяющей для всех живых существ меру наслаждения согласно с продолжительностью их жизни и их функциями. Странно, что люди не удовлетворяются этой мерой свободы, иначе говоря, полученной от природы способностью в ряде случаев делать то, что они хотят.
Человек - вот дьявол, источник всякого зла. Можно подумать, что наше прикосновение несет с собой заразу; ведь мы портим всё, к чему ни приложим руку, как бы ни было оно само по себе хорошо и прекрасно. Всё выходит хорошим из рук Творца, всё вырождается в руках человека. Он принуждает одну почву питать растения, выросшие на другой, одно дерево приносить плоды, свойственные другому. Он перемешивает и путает климаты, стихии, времена года. Он уродует свою собаку, свою лошадь, своего раба. Он всё перевертывает, всё искажает, любит безобразное, чудовищное. Он ничего не хочет видеть таким, каким создала природа, - не исключая и человека: и человека ему нужно выдрессировать, как лошадь для манежа, нужно переделать на свой лад, как он окорнал дерево в своём саду.
Человек расположен считать своим всё, что находится в его власти. /Богач сказал:/ «Я узнал, что небо дает времена года, а земля - прирост. Я и стал грабить у неба погоду, а у земли - прирост: влагу у туч и дождя, недра у гор и равнин, чтобы посеять семена, вырастить себе зерно, возвести себе ограду и построить себе дом. У суши я отбирал диких зверей и птиц, из воды крал рыб и черепах. Разве это мне принадлежало? Всё это было мною награблено. Ведь семена и зерна, земля и деревья, звери и птицы, рыбы и черепахи порождены природой. Я грабил природу и остался безнаказанным.» Небо, земля и вся тьма вещей воистину неотделимы друг от друга. Тот, кто думает, что владеет ими, - заблуждается. Грабеж Богача - это общий путь. Соединение слабости /разума/ с господством порождает лишь безумие и бедствия.
Природа - всегда живое целое, ей нужно кротко следовать, она не любит, чтобы ей овладевали силой. Разве природа не мстит за любое злодеяние, совершенное по отношению к ней? Как будто в нашей власти произвольно и безнаказанно уничтожить то, что установлено природой! /Вот что мог бы сказать людям тигр от имени всех зверей:/ «Тот, кто берет чужую вещь - вор, а тот, кто губит чужую жизнь - кровавый разбойник. Днём и ночью вы /люди/ лихорадочно мечетесь по земле, размахивая руками и свирепо выпучив глазища. Вы хватаете всё, что попадает вам под руку, и тащите к себе в дом без зазрения совести. Но вам и этого мало. Вы тащите пищу у кузнечиков, отбираете одежду у шелковичных червей, сгоняете пчелиный рой и воруете его мёд. Разве есть в мире существа более жестокие, чем вы? Не считаясь с разумными законами мира, вы возвеличили человека, и, чуть что, ссылаетесь на Небо. А для Неба, если говорить по справедливости, что тигр, что человек - равны».
Однажды царь угощал при дворе тысячу гостей. Когда всем сидевшим в центре стали подносить гусей и рыбу, царь посмотрел на пирующих и сказал: «Как щедро небо к народу! Для нас оно размножает злаки, разводит рыб и птиц». Все гости, соглашаясь с ним, откликнулись, точно эхо. Но только один юноша вышел и сказал: «Правильно ли ты говоришь, государь? Небо и Земля порождают тьму существ так же, как и нас. Среди созданий нет ни благородных, ни презренных. Одни властвуют над другими только потому, что больше, сильнее и умнее их. Одни пожирают других, но не потому, что те рождены быть съеденными. Разве небо создаёт существа на потребу человеку? Нет, человек сам выбирает их себе в пищу. Комары и москиты, впиваясь в тело человека, сосут его кровь; тигры и волки его пожирают. Так неужели же небо породило человека для того, чтобы комары и москиты сосали его кровь, а тигры и волки его пожирали?». Мир в творении создается лишь благодаря равновесию сил. Каждый вид заботится лишь о себе, как будто он один на целом свете, а на самом деле рядом с ним другой вид, который ограничивает его поле деятельности, и лишь в таком соотношении противопоставленных друг другу пород нашлось у творящей природы средство сохранить целое. Если случалось так, что люди совершенно искореняли в той или иной области один вид растений или животных, то редко не наносило это очевиднейшего ущерба всему миру в целом. Всё живое творение - это одна живая взаимосвязь, и изменять её можно только с очень большой осторожностью. Как только были вырублены леса, и вспахана земля, уменьшилось количество съедобных птиц, которые до того в бесчисленных количествах жили в лесах и на берегах озер, сократилось количество рыбы, которой буквально кишели реки и ручейки, обмелели озера, реки, ручьи, меньше стало дождей, хуже стала трава в лесах и т.д. Одним словом, кажется, что эта вырубка лесов повлияла и на здоровье людей, и на их долголетие, и на характер времен года /климат/. От сосновых поленьев жар, конечно, сильнее, чем от других дров, но сосну один раз срубил - снова не вырастет, и для этого надо оголить все горы в округе. Сосна растет сто лет, чтобы быть уничтоженной за одно утро. Исчезнет лес, улетят птицы в поисках сосен - и всё это из-за неразумного использования леса. Его с каждым годом становится меньше. Ещё одна старая печаль: вместо того, чтобы возделывать почву, люди проникли в недра земные и, с вредом для здоровья и душевного покоя, копаются там, добывая металлы, служащие тщеславию и пышности, корысти и жажде власти.
Я же скажу так: «Все то добро, что истинно природно!». Жизнь и дикая природа неотделимы друг от друга. Всегда беспокойный, не находящий себе места не чувствует радости бытия. Мудрый же человек сливается с природой. Среди природы я могу дышать полной грудью. Если бы мир был только миром человека, я не смог бы распрямиться во весь рост и потерял бы всякую надежду. Мир человека для меня - оковы; мир природы - свобода. Человека сделали беднее, чем он создан природой. Говоря по совести, до чего же несчастное животное - человек! Найдётся ли хоть мгновение, когда он бы был весел, доволен, беззаботен? Зачем же тогда живет человек? Если есть на Земле счастье, то оно в каждом чувствующем существе, более того, счастье в нём - от природы, и даже искусство, способствующее счастью, должно стать в нём природой. Кто разумно станет обходиться сам с собой, тот будет черпать удовольствия и в слухе, и в зрении, и в пище, и в любви. А тому, кто неразумно пользуется собой, грозят опасности, связанные с вещами более необходимыми. Разве ты не видел людей, у которых душа не знает покоя ни днём, ни ночью, из-за чего они, словно безумные, бросаются в море и реки, /кончают с жизнью/.
Мы называем удовольствие началом и концом счастливой жизни. Его мы познали как первое благо, прирожденное нам; с него мы начинаем всякий выбор и избегание; к нему возвращаемся мы, судя внутренним чувством, как мерилом, о благе. Удовольствие есть первое и прирожденное нам благо. Мы терпим нужду во многом, но ещё больше терпим от своего искусства и хитроумности; горизонт нашего бытия затягивают тучи, и облако печали, трудов, забот покрывает наше лицо, а ведь созданы мы, чтобы радоваться открыто и участливо. Богатство, требуемое природой, ограничено и легко добывается; а богатство, требуемое пустыми мнениями, простирается до бесконечности. Предусмотрительность! Да, предусмотрительность, которая беспрестанно нас уносит дальше нас самих и часто увлекает туда, куда мы никогда не попадём, - вот истинный источник всех наших бедствий. И откуда это у такого непрочного творения, как человек, такая страсть смотреть всегда вдаль, в будущее, которое так редко приходит /в смысле соответствия нашим ожиданиям/, и пренебрегать настоящим, в котором он уверен? Ко всему мы прилепляемся, за всё хватаемся: всякое время, место, люди, вещи, всё, что есть, всё, что будет, - всё касается каждого из нас: личность наша в конце концов оказывается только малейшей частью нас самих. Каждый расплывается, так сказать, по всей Земле и становится восприимчивым на всей этой огромной поверхности. Удивительно ли после этого, что скорби наши умножаются во всех пунктах, где только можно нас поразить?
Я отправляюсь на свою одинокую лесную прогулку с таким чувством, с каким истосковавшийся по дому человек возвращается домой. Так я избавляюсь от всего лишнего и вижу вещи такими, как они есть, величественными и красивыми. Я в одиночестве поднялся на высокий холм и огляделся. Красивые горы, прозрачные реки - земля вокруг простирается далеко-далеко. Деревья в лесу прямо касаются неба. Сегодня утро такое ясное, весеннее солнце оживляет всю природу, воздух так свеж и чист, что я радуюсь жизни и существованию самых различных живых существ и желаю им также испытывать эту радость. Мир всему, что существует, мир всякому духу, даже в том случае, если его деятельность и образ абсолютно мне чужды! Все в природе смеется мне навстречу; все неразрывно связано со всем; синий свод неба надо мной, сияющее солнце, горы и поля, скалы и лес, растения и животные, человек - всё представляет собой часть большого, необъятного целого! Как мне хорошо в этом уединении! Здесь я уже больше не буду гоняться за предметами всюду ищущим взглядом; не буду с усилием, напряженно улавливать справа и слева то, что стремится от меня ускользнуть; нет, я освобождаю чувства от их службы и отдаюсь воздействующему на меня одностороннему прикосновению природы. Здоровые и всё ещё свежие чувства, не изнеженные роскошью, слышат музыку в шуме ветра, дождя и текущей воды. О, природа! Что может быть живительнее, чем право любить твои творения и радоваться им, и можно ли наложить на него запрет?
Всякое животное верно своей породе, и только мы, люди, почитаем не Необходимость, а Произвол; итак, следует принять это различие за факт и исследовать его, ибо этот факт никак нельзя отрицать. Я хотел бы взглянуть на человека, как на обитателя Природы и её неотъемлемую часть, а не как на члена общества. Всё хорошее в этом мире дико и свободно. Человек может удовлетворить свои животные потребности, и те, кто довольствуется этим, чувствует себя на Земле очень хорошо. Естественный человек - это ограниченный, но здоровый и умелый обитатель Земли. Мы ведь никогда не задумываемся, насколько близки к дикарям. В каждом из нас сидит дикарь. У человека не отняты инстинкты, но они у него подавлены. Без инстинктов человек, который в большой степени всё же остается животным, обойтись бы просто не мог. Дикость дикаря - всего лишь символ той величественной естественности, которая проявляется при встрече людей добрых или любовников. Дикарь, спокойно и радостно любящий жену, детей, ограниченный в делах, болеющий за судьбу своего рода, словно за себя самого, - это существо в своём бытии подлиннее той культурной тени от человека, что воспламеняется любовью к образу целого рода человеческого, то есть к названию, к слову.
В то время как почти все люди ощущают силу, влекущую их в общество, мало кто испытывает сильную тягу к Природе. Мне представляется, что в отношении к Природе люди, несмотря на всю их культуру, большей частью стоят ниже животных. Творение, где миллионы живых существ, наделенных каждое своим чувством и своим инстинктом, наслаждаются особым для всякого из них миром и делают, каждое для себя, своё дело, - это творение бесконечно шире пустыни, в которой порой бродит впотьмах невнимательный и одинокий человек со своими жалкими пятью органами чувств. К тем, кто по облику и по голосу отличается от человека, мы не знаем, как подойти. Мудрый же всё знает, всех понимает, поэтому умеет их привлечь и ими распоряжаться. Ведь у птиц и зверей знания естественные, подобные человеческим. Не заимствуя знаний у человека, все они стремятся сохранить свою жизнь. Самец и самка спариваются, мать и детеныш любят друг друга. У существ, обладающих кровью и жизненной энергией, нет большого различия в сердце и в знаниях. Животные - старшие братья людей. Не важно, что человек разумен, а животные неразумны. Если у них нет разума, то есть другие преимущества. Нет в человеческом сердце такой добродетели, нет ни одного инстинкта, аналогов которого не находилось бы в мире животных. Мы часто относимся несколько пренебрежительно к определению различных существ, одновременно с нами населяющих Землю; мы также воображаем самих себя конечной целью бытия всех окружающих нас созданий. Однако, небольшой степени познания природы достаточно, чтобы вывести нас из этого заблуждения.
Весьма несправедливо хвалили род человеческий, утверждая, будто все силы и способности других родов /животных/ достигают в нём наивысшего развития. Это похвала бездоказательная и противоречивая, потому что одна сила, очевидно, уничтожает другую, и подобное создание совершенно не могло бы пользоваться собственным существованием. Разве мог бы человек цвести, как цветок, щупать, как паук, строить, как пчела, сосать, как бабочка, а вместе с тем обладать мускульной силой льва, хоботом слона, искусством бобра? Да разве обладает человек всеми этими силами? Разве способен он хотя бы понять одну из них с той же проникновенностью, с которой всякое существо наслаждается своей силой и упражняет её? Если бы природа нас обманывала и ощущения лгали, то мы обманывались бы, только люди с одинаковым чувством обманывались бы одинаково. Если же нас обманывают люди, а у нас нет сил или такого органа, чтобы увидеть обман и сложить все впечатления в более стройную пропорцию, то наш разум становится калекой, нередко искалечена и вся наша жизнь. Именно потому, что человеку приходится всему учиться, именно потому, что инстинкт и призвание его в том, чтобы учиться всему, даже ходить прямо, именно потому человек и учится падая, и истину обретает заблуждаясь, тогда как животное уверенно держится на своих четырех лапах; пропорция его чувств и стремлений сильнее запечатлена в его существе, чувства и стремления и ведут его. Да и нет причин, чтобы искусство хоть в чём-то превзошло нашу великую и всемогущую мать-природу. Мы настолько обременили красоту и богатство её творений своими выдумками, что, можно сказать, едва не задушили её. Но всюду, где она приоткрывается нашему взгляду в своей чистоте, она с поразительной силой посрамляет все наши тщетные и дерзкие притязания.
Если злобный, противоестественный характер согнанных на узком пространстве людей, конкурирующих между собой ремесленников, художников, вечно спорящих политиков, завистливых учёных объявить всеобщей принадлежностью человеческого рода, правда истории будет нарушена: большая часть живущих на Земле людей и не подозревает об этих бередящих остриях и кровоточащих ранах, - люди живут на воле, а не в отравленном воздухе городов. Не запирайте людей в каморках. Люди созданы не для того, чтобы скучиваться в муравейники, но чтобы жить рассеянными по земле, которую они должны обрабатывать. Чем больше они скучиваются, тем больше портятся. Телесные немощи, так же, как и душевные пороки, являются неизбежным следствием этого слишком многочисленного скопления. Города - пучина. Вообще нет ни одного живого существа, которое бы не могло жить там, где оно родилось. Иначе как могли уцелеть первые люди на Земле, когда не было ни огня, ни жилищ, ни одежды, и никакой другой пищи, кроме той, что росла сама собой? Последующим поколениям не принесли пользы для жизни ни их хитроумие, ни многочисленные изобретения, ни их машины.
Мы рождаемся один раз, а дважды родиться нельзя, но мы должны уже целую вечность не быть. Ты же, не будучи властен над завтрашним днём, откладываешь радость; а жизнь гибнет в откладывании, и каждый из нас умирает, не имея досуга. Действительный мир имеет свои границы, мир воображения безграничен: не будучи в силах расширить первый, сузим второй, ведь только от этой разницы между ними рождаются все скорби, которые делают нас действительно несчастными. Животные все имеют ровно столько способностей, сколько им нужно для самосохранения. Один человек имеет избыток в них. И не странно ли, что этот избыток служит орудием его несчастья? Во всякой стране человек своими руками может заработать больше того, что нужно для его пропитания. Если бы он был настолько мудр, чтобы не ценить этот излишек, он всегда бы имел необходимое, потому что никогда бы не имел ничего лишнего. Большие потребности рождаются от больших богатств, и часто, чтобы приобрести вещь, которой у нас нет, лучшим средством для этого служит - отнять у себя те, которые есть. Выбиваясь из сил, чтобы увеличить своё счастье, мы этим путём попадаем в несчастье. Всякий человек, который бы хотел только одного - именно жить, был бы счастлив, а, следовательно, и добр, так как ему уже незачем быть злым. Люди из-за своей изнеженности живут несчастнее животных, которые пьют воду и питаются растениями; большинство из них в течении всего года ходят голыми, они не заходят ни в один дом, не нуждаются в огне и живут столько, сколько им установила природа. Не следует насиловать природу, следует повиноваться ей; а мы будем повиноваться ей, исполняя необходимые желания, а также естественные, если они не вредят. Человек очень силен, когда он довольствуется быть тем, что он есть; но он оказывается очень слабым, если хочет подняться выше человечества /человеческой природы/.
Человек уже давно находится в заблуждении. Ныне все заблуждаются в том, что истинно, что ложно, что выгодно, а что убыточно. Одной болезнью страдают многие, поэтому её никто не замечает. Если весь мир станет безумным, кто сумеет его перевернуть? Высшая речь - без речей, высшее деяние - недеяние. То знание, которое доступно всем - неглубоко. Когда будут устранены мудрствование и учёность, тогда не будет и печали. Наш интеллект весьма ограничен, равно как и сила нашего тела. Мы видим, что есть законы и формы, но внутренних сил их мы не знаем, а общие слова, как «связь», «размеры», «притяжение», «сила тяжести», знакомят нас лишь с внешними отношениями и отнюдь не приближают к постижению внутреннего существа законов. Мы видим, что не можем постичь ни единой первичной причины, ни единого первичного принципа. Ибо если бы мы могли познать наше первичное движущее начало, мы стали бы господами, т.е. богами.
Иногда света бывает слишком много, даже того, что несет нам знание. Так как все наши заблуждения происходят от наших суждений, то ясно, что, если бы нам не было нужды выносить суждения, мы не имели бы никакой нужды и учиться; нам никогда не представлялось бы случая обманываться, и мы были бы счастливее в своём невежестве, чем теперь при своём знании. Кто станет отрицать, что учёные знают тысячу истинных вещей, которых невежды никогда не будут знать? Но ближе ли вследствие этого учёные к истине? Совершенно наоборот: идя вперёд, они удаляются от неё. Мне кажется, есть необходимость создать Общество по распространению полезного невежества, которое мы назовем Прекрасным Знанием, то есть знанием, полезным в самом высоком смысле. Ведь что есть большая часть нашего так называемого знания, как не самомнение? Человеческое невежество иногда не только полезно, но прекрасно, а так называемое знание зачастую бесполезно, если не сказать хуже. Так как, чем больше люди знают, тем более обманываются, то единственным средством избежать заблуждения является невежество. Не судите - и вы никогда не будете ошибаться. Это урок природы, равно как и разума. «Какое мне дело?» - вот слова, самые обычные для невежды и самые приличные для мудреца.
Человек самому фальшивому обману может придать вид истины, может обманываться по своей воле, он может полюбить сковывающие его цепи, противные его природе, и украшать их цветами. Все законы природы - это благо, стоит только увидеть их в природе, а если человек ещё не способен увидеть их, то он учится с детским простодушием следовать им. Так говорили мудрецы: не пойдешь по доброй воле, всё равно придется идти, законы природы не переменятся ради тебя. Нет большего несчастья, чем незнание границ своей страсти, и нет большей опасности, чем стремление к приобретению.
Умеренность - вот добродетель, которой больше всего недостает нашему времени. Довольство своим /умеренность/ мы считаем великим благом не для того, чтобы всегда пользоваться немногим, но, чтобы, если у нас не будет многого, довольствоваться немногим в полном убеждении, что с наибольшим удовольствием пользуются роскошью те, кто меньше в ней нуждается, и что всё естественное легко добывается, а лишнее трудно добывается. Единственное искусство твоё на Земле, человек, - это знание меры! Ограничь, человек, своё существование пределами своего существа, и ты уже не будешь несчастным. Оставайся на том месте, которое в цепи вселенной тебе назначила природа; пусть никто не заставит тебя сойти с него! Не сопротивляйся суровому закону необходимости; не истощай, из желания противостоять ему, сил своих, которые Небо дало тебе не для того, чтобы расширить или продолжать своё существование, но для того, чтобы хранить последнее, как ему угодно, и насколько ему угодно. Твоя свобода, твоя власть, простирается лишь настолько, насколько простираются твои природные силы, но не дальше; всё остальное - только рабство, иллюзия, тщеславие.
Если постигнуть, как держаться позади, можно будет говорить и о том, как сдерживать себя. Как держаться позади? Оглянись на свою тень - и поймёшь. Наблюдай за тенью: тело сгибается, и тень сгибается; тело выпрямляется, и тень выпрямляется. Следовательно, изгибы и стройность исходят от тела, а не от тени. Сгибаться или выпрямляться - зависит от вещей, не от меня. Ты находишься в затруднении, забыв о природе; ибо ты сам себе создаешь безграничные страхи и желания. Кто учится, с каждым днём увеличивает свои знания. Кто служит Пути, изо дня в день уменьшает желания. В непрерывном уменьшении он доходит до недеяния. Не следует портить то, что есть, желанием того, чего нет, а надо думать, что это и было желанным. Небесный Путь приносит всем существам пользу и им не вредит. Путь совершенномудрого - это деяние без борьбы. Как могущественна природа, которой мы, служа спасению людей, снова возвращаем её значение, хотя люди, исходя из своих ложных убеждений, выбрасывают её из жизни.
Наблюдайте природу и следуйте по пути, который она вам прокладывает. Вот правила природы. Зачем вы ей противоречите? Разве вы не видите, что думая исправлять её, вы только разрушаете её работу? Нужно следовать естественности.
Источники.
Лао-цзы, Ле-цзы, Диоген, Эпикур, Монтень М.,
Вольтер Ф.М., Руссо Ж.-Ж., Гердер И.Г., Форстер Г., Пак Чивон,
Торо Г.Д.
Природа и человек: Путь недеяния.
Какой-то человек назвал Диогена безумцем. Тогда он сказал: «Я не сумасшедший, но ум у меня не такой, как у вас».
Не будем обманывать друг друга сладкими словами. Тот не знает, что такое предрассудки, кто усваивает их. Правда всегда парадоксальна. Я предпочёл бы, исследуя природу, откровенно, как оракул, вещать полезное людям, хотя бы и никто не понял меня, чем, приспосабливаясь к людским мнениям, пожинать обильные похвалы толпы. Читатели, простите мне мои парадоксы: они неизбежно возникают, когда размышляешь; а что вы там ни говорите, я предпочитаю быть человеком с парадоксами, чем человеком с предрассудками. Возможно ли осуществление недеяния, если познать все взаимоотношения в природе? Недеяние не использует знания и способности, но нет того, чего бы оно не знало, чего бы оно не могло. Истинное деяние - недеяние. А всё то, о чём спорят люди поверхностные, столь незначительно!
Только человек - в вечном противоречии с самим собой и с Землей. Индивид, к какому бы роду он ни принадлежал, является ничем в системе мирового целого. Вещами я не обладаю, но, поскольку они существуют, не могу без них обходиться. Тело поистине - главное в жизни, вещи, - главное для его питания. Хотя я сохраню в целости жизнь и тело, но не могу владеть этим телом; хотя не обхожусь без вещей, но не могу владеть этими вещами. Я - раб всего, что меня окружает, и, будучи сжат до точки, окруженный безмерной вселенной, я начинаю с того, что стремлюсь отыскать самого себя.
Движение и вращение не имеют конца. Но кто ощутит тончайшие изменения неба и земли? Ведь из-за утраты вещей там - избыток здесь, из-за полноты здесь - недостаток там. Утраты и изобилие, полнота и недостаток следуют то за жизнью, то за смертью. Кто ощутит то неуловимое мгновение, когда смыкаются друг с другом приход и уход? Далекий, беспредельный путь природы сам по себе образуется; бесстрастный неделимый путь природы сам по себе движется. Ни небо, ни земля не способны его нарушить; ни мудрый, ни знающий не способны ему противиться. Естественность- это то, что их уничтожает, их создает, их покоит; ко всем к ним естественность бесстрастна. Природа повсюду довольствуется существующим, и песчинка так же дорога ей, как и безмерное целое. Небо и Земля не обладают человеколюбием и предоставляют всем существам жить своей жизнью.
Вещи сами рождаются, сами развиваются, сами формируются, сами окрашиваются, сами познают, сами усиливаются, сами истощаются, сами исчезают. Неверно говорить, будто кто-то порождает, развивает, формирует, окрашивает. Было бы очень странно, если бы вся природа, все светила подчинялись извечным законам, и при этом существовало бы небольшое существо, которое, презирая эти законы, имело бы возможность всегда действовать по своему усмотрению, только по своим капризам. Человек во всём - существо зависимое, как зависима вся природа /всё в природе/, и для него здесь не может быть сделано исключение. Жизнью своей ты не владеешь, ибо она - соединение частей неба и земли. Своими свойствами ты не владеешь, ибо это случайное скопление во вселенной. Ты идешь, не зная куда, стоишь, не зная, на чем, ешь, не зная почему. Я вижу: Пространство, занимаемое Землею в храме Солнца, путь, который проходит она, вращаясь вокруг Солнца, масса Земли и всё, что зависит от неё, - всё это определено законами, действующими во всей безмерности вселенной; а потому и я не буду бессмысленно яриться против бесконечности, но удовольствуюсь своим местом и буду радоваться, что вступил в такой гармоничный хор бессчетных существ и, больше того, стану разузнавать, чем надлежит мне быть на этом месте. Чтобы пользоваться домом, в котором он живет, человек должен был по-настоящему познакомиться с ним, и природа, властительница наша, положила достаточно узкие рамки, в которых мы можем следовать за нею, ей подражать, творить и преображать. Человек с гордостью противится тому, чтобы в племени своем видеть дитя земли, добычу тления, всё разрушающего и всё уничтожающего, - но что же, разве история, разве опыт жизни не представляет такую картину глазам человека? Что же на земле доведено до конца? Что на земле - целое? Но если времена надстраиваются друг над другом, то разве целое, разве весь род человеческий не превращается в безобразное циклопическое строение, где один сносит то, что сложил другой, где веками стоит то, что не должно было строиться вовсе, и где всё воздвигнутое, спустя всего несколько веков, ломается и обращается в груду мусора и щебня, и под этой грудой тем спокойнее, чем неустойчивей она, живет робкое племя людей?
Только я понимаю, что нет ни рождения, ни смерти. Как неверно печалиться о смерти! Как неверно радоваться жизни! Люди толпы то избегают смерти, как величайшего из зол, то жаждут её, как отдохновения зол жизни. А мудрец не уклоняется от жизни, но и не боится не-жизни, потому что жизнь ему не мешает, а не-жизнь не представляется каким-то злом. На земле ни одно существо, в том числе и человек, не постоянно. Природа не дала бессмертия ни одному хрупкому сложному телу. Материя, из которой состоят наши тела, находится в постоянном движении. Изменяющийся не может не изменяться. Весь жизненный путь человека - это превращение, и все возрасты его - это рассказы о превращениях, так что весь род человеческий погружен в одну непрекращающуюся метаморфозу. Человек, состарившись, уходит в мельчайшие семена. Вся тьма вещей выходит из мельчайших семян и возвращается в них. Таковы пути природы: она одно существо выводит из другого; река течет, а волны теряются одна в другой.
Живому, по закону природы, непременно придет конец; как конечное не может не прийти к концу, так и живое не может не жить. Те, кто хочет жить постоянно, не знают границ естественных законов. Смерть - конец свойств. Древние называли мертвого вернувшимся. Если мертвого называть вернувшимся, то живого - странствующим. Если странник забывает о возвращении, он становится бездомным. По закону природы нет бессмертия. По закону природы нет долгой жизни. Жизнь не сохранишь тем, что её ценишь, здоровье не сохранишь тем, что его бережешь. Да и к чему долгая жизнь? Поскольку живешь, живи легко, исполняя до конца свои /естественные/ желания. Придет смерть - легко перенеси и её, пусть она исполнит своё до конца, предоставь свободу угасанию. Думают, что человек питает сильное стремление к самосохранению (и это правда), но не замечают, что стремление это в том виде, в котором мы его чувствуем, в значительной степени есть дело наших же рук. По природе человек заботится о своём сохранении лишь настолько, насколько у него есть для этого средства: как только эти средства исчерпаны, он успокаивается и умирает без напрасных мучений. Первый урок покорности даёт нам природа. Дикари, как и звери, очень мало сопротивляются смерти и встречают её почти без жалоб. Способный чувствовать боль и удовольствие, созданный для страданий и радостей, пусть человек предоставит заботу о своём счастье природе, определяющей для всех живых существ меру наслаждения согласно с продолжительностью их жизни и их функциями. Странно, что люди не удовлетворяются этой мерой свободы, иначе говоря, полученной от природы способностью в ряде случаев делать то, что они хотят.
Человек - вот дьявол, источник всякого зла. Можно подумать, что наше прикосновение несет с собой заразу; ведь мы портим всё, к чему ни приложим руку, как бы ни было оно само по себе хорошо и прекрасно. Всё выходит хорошим из рук Творца, всё вырождается в руках человека. Он принуждает одну почву питать растения, выросшие на другой, одно дерево приносить плоды, свойственные другому. Он перемешивает и путает климаты, стихии, времена года. Он уродует свою собаку, свою лошадь, своего раба. Он всё перевертывает, всё искажает, любит безобразное, чудовищное. Он ничего не хочет видеть таким, каким создала природа, - не исключая и человека: и человека ему нужно выдрессировать, как лошадь для манежа, нужно переделать на свой лад, как он окорнал дерево в своём саду.
Человек расположен считать своим всё, что находится в его власти. /Богач сказал:/ «Я узнал, что небо дает времена года, а земля - прирост. Я и стал грабить у неба погоду, а у земли - прирост: влагу у туч и дождя, недра у гор и равнин, чтобы посеять семена, вырастить себе зерно, возвести себе ограду и построить себе дом. У суши я отбирал диких зверей и птиц, из воды крал рыб и черепах. Разве это мне принадлежало? Всё это было мною награблено. Ведь семена и зерна, земля и деревья, звери и птицы, рыбы и черепахи порождены природой. Я грабил природу и остался безнаказанным.» Небо, земля и вся тьма вещей воистину неотделимы друг от друга. Тот, кто думает, что владеет ими, - заблуждается. Грабеж Богача - это общий путь. Соединение слабости /разума/ с господством порождает лишь безумие и бедствия.
Природа - всегда живое целое, ей нужно кротко следовать, она не любит, чтобы ей овладевали силой. Разве природа не мстит за любое злодеяние, совершенное по отношению к ней? Как будто в нашей власти произвольно и безнаказанно уничтожить то, что установлено природой! /Вот что мог бы сказать людям тигр от имени всех зверей:/ «Тот, кто берет чужую вещь - вор, а тот, кто губит чужую жизнь - кровавый разбойник. Днём и ночью вы /люди/ лихорадочно мечетесь по земле, размахивая руками и свирепо выпучив глазища. Вы хватаете всё, что попадает вам под руку, и тащите к себе в дом без зазрения совести. Но вам и этого мало. Вы тащите пищу у кузнечиков, отбираете одежду у шелковичных червей, сгоняете пчелиный рой и воруете его мёд. Разве есть в мире существа более жестокие, чем вы? Не считаясь с разумными законами мира, вы возвеличили человека, и, чуть что, ссылаетесь на Небо. А для Неба, если говорить по справедливости, что тигр, что человек - равны».
Однажды царь угощал при дворе тысячу гостей. Когда всем сидевшим в центре стали подносить гусей и рыбу, царь посмотрел на пирующих и сказал: «Как щедро небо к народу! Для нас оно размножает злаки, разводит рыб и птиц». Все гости, соглашаясь с ним, откликнулись, точно эхо. Но только один юноша вышел и сказал: «Правильно ли ты говоришь, государь? Небо и Земля порождают тьму существ так же, как и нас. Среди созданий нет ни благородных, ни презренных. Одни властвуют над другими только потому, что больше, сильнее и умнее их. Одни пожирают других, но не потому, что те рождены быть съеденными. Разве небо создаёт существа на потребу человеку? Нет, человек сам выбирает их себе в пищу. Комары и москиты, впиваясь в тело человека, сосут его кровь; тигры и волки его пожирают. Так неужели же небо породило человека для того, чтобы комары и москиты сосали его кровь, а тигры и волки его пожирали?». Мир в творении создается лишь благодаря равновесию сил. Каждый вид заботится лишь о себе, как будто он один на целом свете, а на самом деле рядом с ним другой вид, который ограничивает его поле деятельности, и лишь в таком соотношении противопоставленных друг другу пород нашлось у творящей природы средство сохранить целое. Если случалось так, что люди совершенно искореняли в той или иной области один вид растений или животных, то редко не наносило это очевиднейшего ущерба всему миру в целом. Всё живое творение - это одна живая взаимосвязь, и изменять её можно только с очень большой осторожностью. Как только были вырублены леса, и вспахана земля, уменьшилось количество съедобных птиц, которые до того в бесчисленных количествах жили в лесах и на берегах озер, сократилось количество рыбы, которой буквально кишели реки и ручейки, обмелели озера, реки, ручьи, меньше стало дождей, хуже стала трава в лесах и т.д. Одним словом, кажется, что эта вырубка лесов повлияла и на здоровье людей, и на их долголетие, и на характер времен года /климат/. От сосновых поленьев жар, конечно, сильнее, чем от других дров, но сосну один раз срубил - снова не вырастет, и для этого надо оголить все горы в округе. Сосна растет сто лет, чтобы быть уничтоженной за одно утро. Исчезнет лес, улетят птицы в поисках сосен - и всё это из-за неразумного использования леса. Его с каждым годом становится меньше. Ещё одна старая печаль: вместо того, чтобы возделывать почву, люди проникли в недра земные и, с вредом для здоровья и душевного покоя, копаются там, добывая металлы, служащие тщеславию и пышности, корысти и жажде власти.
Я же скажу так: «Все то добро, что истинно природно!». Жизнь и дикая природа неотделимы друг от друга. Всегда беспокойный, не находящий себе места не чувствует радости бытия. Мудрый же человек сливается с природой. Среди природы я могу дышать полной грудью. Если бы мир был только миром человека, я не смог бы распрямиться во весь рост и потерял бы всякую надежду. Мир человека для меня - оковы; мир природы - свобода. Человека сделали беднее, чем он создан природой. Говоря по совести, до чего же несчастное животное - человек! Найдётся ли хоть мгновение, когда он бы был весел, доволен, беззаботен? Зачем же тогда живет человек? Если есть на Земле счастье, то оно в каждом чувствующем существе, более того, счастье в нём - от природы, и даже искусство, способствующее счастью, должно стать в нём природой. Кто разумно станет обходиться сам с собой, тот будет черпать удовольствия и в слухе, и в зрении, и в пище, и в любви. А тому, кто неразумно пользуется собой, грозят опасности, связанные с вещами более необходимыми. Разве ты не видел людей, у которых душа не знает покоя ни днём, ни ночью, из-за чего они, словно безумные, бросаются в море и реки, /кончают с жизнью/.
Мы называем удовольствие началом и концом счастливой жизни. Его мы познали как первое благо, прирожденное нам; с него мы начинаем всякий выбор и избегание; к нему возвращаемся мы, судя внутренним чувством, как мерилом, о благе. Удовольствие есть первое и прирожденное нам благо. Мы терпим нужду во многом, но ещё больше терпим от своего искусства и хитроумности; горизонт нашего бытия затягивают тучи, и облако печали, трудов, забот покрывает наше лицо, а ведь созданы мы, чтобы радоваться открыто и участливо. Богатство, требуемое природой, ограничено и легко добывается; а богатство, требуемое пустыми мнениями, простирается до бесконечности. Предусмотрительность! Да, предусмотрительность, которая беспрестанно нас уносит дальше нас самих и часто увлекает туда, куда мы никогда не попадём, - вот истинный источник всех наших бедствий. И откуда это у такого непрочного творения, как человек, такая страсть смотреть всегда вдаль, в будущее, которое так редко приходит /в смысле соответствия нашим ожиданиям/, и пренебрегать настоящим, в котором он уверен? Ко всему мы прилепляемся, за всё хватаемся: всякое время, место, люди, вещи, всё, что есть, всё, что будет, - всё касается каждого из нас: личность наша в конце концов оказывается только малейшей частью нас самих. Каждый расплывается, так сказать, по всей Земле и становится восприимчивым на всей этой огромной поверхности. Удивительно ли после этого, что скорби наши умножаются во всех пунктах, где только можно нас поразить?
Я отправляюсь на свою одинокую лесную прогулку с таким чувством, с каким истосковавшийся по дому человек возвращается домой. Так я избавляюсь от всего лишнего и вижу вещи такими, как они есть, величественными и красивыми. Я в одиночестве поднялся на высокий холм и огляделся. Красивые горы, прозрачные реки - земля вокруг простирается далеко-далеко. Деревья в лесу прямо касаются неба. Сегодня утро такое ясное, весеннее солнце оживляет всю природу, воздух так свеж и чист, что я радуюсь жизни и существованию самых различных живых существ и желаю им также испытывать эту радость. Мир всему, что существует, мир всякому духу, даже в том случае, если его деятельность и образ абсолютно мне чужды! Все в природе смеется мне навстречу; все неразрывно связано со всем; синий свод неба надо мной, сияющее солнце, горы и поля, скалы и лес, растения и животные, человек - всё представляет собой часть большого, необъятного целого! Как мне хорошо в этом уединении! Здесь я уже больше не буду гоняться за предметами всюду ищущим взглядом; не буду с усилием, напряженно улавливать справа и слева то, что стремится от меня ускользнуть; нет, я освобождаю чувства от их службы и отдаюсь воздействующему на меня одностороннему прикосновению природы. Здоровые и всё ещё свежие чувства, не изнеженные роскошью, слышат музыку в шуме ветра, дождя и текущей воды. О, природа! Что может быть живительнее, чем право любить твои творения и радоваться им, и можно ли наложить на него запрет?
Всякое животное верно своей породе, и только мы, люди, почитаем не Необходимость, а Произвол; итак, следует принять это различие за факт и исследовать его, ибо этот факт никак нельзя отрицать. Я хотел бы взглянуть на человека, как на обитателя Природы и её неотъемлемую часть, а не как на члена общества. Всё хорошее в этом мире дико и свободно. Человек может удовлетворить свои животные потребности, и те, кто довольствуется этим, чувствует себя на Земле очень хорошо. Естественный человек - это ограниченный, но здоровый и умелый обитатель Земли. Мы ведь никогда не задумываемся, насколько близки к дикарям. В каждом из нас сидит дикарь. У человека не отняты инстинкты, но они у него подавлены. Без инстинктов человек, который в большой степени всё же остается животным, обойтись бы просто не мог. Дикость дикаря - всего лишь символ той величественной естественности, которая проявляется при встрече людей добрых или любовников. Дикарь, спокойно и радостно любящий жену, детей, ограниченный в делах, болеющий за судьбу своего рода, словно за себя самого, - это существо в своём бытии подлиннее той культурной тени от человека, что воспламеняется любовью к образу целого рода человеческого, то есть к названию, к слову.
В то время как почти все люди ощущают силу, влекущую их в общество, мало кто испытывает сильную тягу к Природе. Мне представляется, что в отношении к Природе люди, несмотря на всю их культуру, большей частью стоят ниже животных. Творение, где миллионы живых существ, наделенных каждое своим чувством и своим инстинктом, наслаждаются особым для всякого из них миром и делают, каждое для себя, своё дело, - это творение бесконечно шире пустыни, в которой порой бродит впотьмах невнимательный и одинокий человек со своими жалкими пятью органами чувств. К тем, кто по облику и по голосу отличается от человека, мы не знаем, как подойти. Мудрый же всё знает, всех понимает, поэтому умеет их привлечь и ими распоряжаться. Ведь у птиц и зверей знания естественные, подобные человеческим. Не заимствуя знаний у человека, все они стремятся сохранить свою жизнь. Самец и самка спариваются, мать и детеныш любят друг друга. У существ, обладающих кровью и жизненной энергией, нет большого различия в сердце и в знаниях. Животные - старшие братья людей. Не важно, что человек разумен, а животные неразумны. Если у них нет разума, то есть другие преимущества. Нет в человеческом сердце такой добродетели, нет ни одного инстинкта, аналогов которого не находилось бы в мире животных. Мы часто относимся несколько пренебрежительно к определению различных существ, одновременно с нами населяющих Землю; мы также воображаем самих себя конечной целью бытия всех окружающих нас созданий. Однако, небольшой степени познания природы достаточно, чтобы вывести нас из этого заблуждения.
Весьма несправедливо хвалили род человеческий, утверждая, будто все силы и способности других родов /животных/ достигают в нём наивысшего развития. Это похвала бездоказательная и противоречивая, потому что одна сила, очевидно, уничтожает другую, и подобное создание совершенно не могло бы пользоваться собственным существованием. Разве мог бы человек цвести, как цветок, щупать, как паук, строить, как пчела, сосать, как бабочка, а вместе с тем обладать мускульной силой льва, хоботом слона, искусством бобра? Да разве обладает человек всеми этими силами? Разве способен он хотя бы понять одну из них с той же проникновенностью, с которой всякое существо наслаждается своей силой и упражняет её? Если бы природа нас обманывала и ощущения лгали, то мы обманывались бы, только люди с одинаковым чувством обманывались бы одинаково. Если же нас обманывают люди, а у нас нет сил или такого органа, чтобы увидеть обман и сложить все впечатления в более стройную пропорцию, то наш разум становится калекой, нередко искалечена и вся наша жизнь. Именно потому, что человеку приходится всему учиться, именно потому, что инстинкт и призвание его в том, чтобы учиться всему, даже ходить прямо, именно потому человек и учится падая, и истину обретает заблуждаясь, тогда как животное уверенно держится на своих четырех лапах; пропорция его чувств и стремлений сильнее запечатлена в его существе, чувства и стремления и ведут его. Да и нет причин, чтобы искусство хоть в чём-то превзошло нашу великую и всемогущую мать-природу. Мы настолько обременили красоту и богатство её творений своими выдумками, что, можно сказать, едва не задушили её. Но всюду, где она приоткрывается нашему взгляду в своей чистоте, она с поразительной силой посрамляет все наши тщетные и дерзкие притязания.
Если злобный, противоестественный характер согнанных на узком пространстве людей, конкурирующих между собой ремесленников, художников, вечно спорящих политиков, завистливых учёных объявить всеобщей принадлежностью человеческого рода, правда истории будет нарушена: большая часть живущих на Земле людей и не подозревает об этих бередящих остриях и кровоточащих ранах, - люди живут на воле, а не в отравленном воздухе городов. Не запирайте людей в каморках. Люди созданы не для того, чтобы скучиваться в муравейники, но чтобы жить рассеянными по земле, которую они должны обрабатывать. Чем больше они скучиваются, тем больше портятся. Телесные немощи, так же, как и душевные пороки, являются неизбежным следствием этого слишком многочисленного скопления. Города - пучина. Вообще нет ни одного живого существа, которое бы не могло жить там, где оно родилось. Иначе как могли уцелеть первые люди на Земле, когда не было ни огня, ни жилищ, ни одежды, и никакой другой пищи, кроме той, что росла сама собой? Последующим поколениям не принесли пользы для жизни ни их хитроумие, ни многочисленные изобретения, ни их машины.
Мы рождаемся один раз, а дважды родиться нельзя, но мы должны уже целую вечность не быть. Ты же, не будучи властен над завтрашним днём, откладываешь радость; а жизнь гибнет в откладывании, и каждый из нас умирает, не имея досуга. Действительный мир имеет свои границы, мир воображения безграничен: не будучи в силах расширить первый, сузим второй, ведь только от этой разницы между ними рождаются все скорби, которые делают нас действительно несчастными. Животные все имеют ровно столько способностей, сколько им нужно для самосохранения. Один человек имеет избыток в них. И не странно ли, что этот избыток служит орудием его несчастья? Во всякой стране человек своими руками может заработать больше того, что нужно для его пропитания. Если бы он был настолько мудр, чтобы не ценить этот излишек, он всегда бы имел необходимое, потому что никогда бы не имел ничего лишнего. Большие потребности рождаются от больших богатств, и часто, чтобы приобрести вещь, которой у нас нет, лучшим средством для этого служит - отнять у себя те, которые есть. Выбиваясь из сил, чтобы увеличить своё счастье, мы этим путём попадаем в несчастье. Всякий человек, который бы хотел только одного - именно жить, был бы счастлив, а, следовательно, и добр, так как ему уже незачем быть злым. Люди из-за своей изнеженности живут несчастнее животных, которые пьют воду и питаются растениями; большинство из них в течении всего года ходят голыми, они не заходят ни в один дом, не нуждаются в огне и живут столько, сколько им установила природа. Не следует насиловать природу, следует повиноваться ей; а мы будем повиноваться ей, исполняя необходимые желания, а также естественные, если они не вредят. Человек очень силен, когда он довольствуется быть тем, что он есть; но он оказывается очень слабым, если хочет подняться выше человечества /человеческой природы/.
Человек уже давно находится в заблуждении. Ныне все заблуждаются в том, что истинно, что ложно, что выгодно, а что убыточно. Одной болезнью страдают многие, поэтому её никто не замечает. Если весь мир станет безумным, кто сумеет его перевернуть? Высшая речь - без речей, высшее деяние - недеяние. То знание, которое доступно всем - неглубоко. Когда будут устранены мудрствование и учёность, тогда не будет и печали. Наш интеллект весьма ограничен, равно как и сила нашего тела. Мы видим, что есть законы и формы, но внутренних сил их мы не знаем, а общие слова, как «связь», «размеры», «притяжение», «сила тяжести», знакомят нас лишь с внешними отношениями и отнюдь не приближают к постижению внутреннего существа законов. Мы видим, что не можем постичь ни единой первичной причины, ни единого первичного принципа. Ибо если бы мы могли познать наше первичное движущее начало, мы стали бы господами, т.е. богами.
Иногда света бывает слишком много, даже того, что несет нам знание. Так как все наши заблуждения происходят от наших суждений, то ясно, что, если бы нам не было нужды выносить суждения, мы не имели бы никакой нужды и учиться; нам никогда не представлялось бы случая обманываться, и мы были бы счастливее в своём невежестве, чем теперь при своём знании. Кто станет отрицать, что учёные знают тысячу истинных вещей, которых невежды никогда не будут знать? Но ближе ли вследствие этого учёные к истине? Совершенно наоборот: идя вперёд, они удаляются от неё. Мне кажется, есть необходимость создать Общество по распространению полезного невежества, которое мы назовем Прекрасным Знанием, то есть знанием, полезным в самом высоком смысле. Ведь что есть большая часть нашего так называемого знания, как не самомнение? Человеческое невежество иногда не только полезно, но прекрасно, а так называемое знание зачастую бесполезно, если не сказать хуже. Так как, чем больше люди знают, тем более обманываются, то единственным средством избежать заблуждения является невежество. Не судите - и вы никогда не будете ошибаться. Это урок природы, равно как и разума. «Какое мне дело?» - вот слова, самые обычные для невежды и самые приличные для мудреца.
Человек самому фальшивому обману может придать вид истины, может обманываться по своей воле, он может полюбить сковывающие его цепи, противные его природе, и украшать их цветами. Все законы природы - это благо, стоит только увидеть их в природе, а если человек ещё не способен увидеть их, то он учится с детским простодушием следовать им. Так говорили мудрецы: не пойдешь по доброй воле, всё равно придется идти, законы природы не переменятся ради тебя. Нет большего несчастья, чем незнание границ своей страсти, и нет большей опасности, чем стремление к приобретению.
Умеренность - вот добродетель, которой больше всего недостает нашему времени. Довольство своим /умеренность/ мы считаем великим благом не для того, чтобы всегда пользоваться немногим, но, чтобы, если у нас не будет многого, довольствоваться немногим в полном убеждении, что с наибольшим удовольствием пользуются роскошью те, кто меньше в ней нуждается, и что всё естественное легко добывается, а лишнее трудно добывается. Единственное искусство твоё на Земле, человек, - это знание меры! Ограничь, человек, своё существование пределами своего существа, и ты уже не будешь несчастным. Оставайся на том месте, которое в цепи вселенной тебе назначила природа; пусть никто не заставит тебя сойти с него! Не сопротивляйся суровому закону необходимости; не истощай, из желания противостоять ему, сил своих, которые Небо дало тебе не для того, чтобы расширить или продолжать своё существование, но для того, чтобы хранить последнее, как ему угодно, и насколько ему угодно. Твоя свобода, твоя власть, простирается лишь настолько, насколько простираются твои природные силы, но не дальше; всё остальное - только рабство, иллюзия, тщеславие.
Если постигнуть, как держаться позади, можно будет говорить и о том, как сдерживать себя. Как держаться позади? Оглянись на свою тень - и поймёшь. Наблюдай за тенью: тело сгибается, и тень сгибается; тело выпрямляется, и тень выпрямляется. Следовательно, изгибы и стройность исходят от тела, а не от тени. Сгибаться или выпрямляться - зависит от вещей, не от меня. Ты находишься в затруднении, забыв о природе; ибо ты сам себе создаешь безграничные страхи и желания. Кто учится, с каждым днём увеличивает свои знания. Кто служит Пути, изо дня в день уменьшает желания. В непрерывном уменьшении он доходит до недеяния. Не следует портить то, что есть, желанием того, чего нет, а надо думать, что это и было желанным. Небесный Путь приносит всем существам пользу и им не вредит. Путь совершенномудрого - это деяние без борьбы. Как могущественна природа, которой мы, служа спасению людей, снова возвращаем её значение, хотя люди, исходя из своих ложных убеждений, выбрасывают её из жизни.
Наблюдайте природу и следуйте по пути, который она вам прокладывает. Вот правила природы. Зачем вы ей противоречите? Разве вы не видите, что думая исправлять её, вы только разрушаете её работу? Нужно следовать естественности.
Источники.
- Вольтер Философские сочинения. Пер. с фр. - М.:Наука,1996. - 560с.
- Гердер И.Г. Идеи к философии истории человечества. Пер. с нем. - М.:Наука,1977. - 703с.
- Дао де цзин. /Пер. с древнекитайского./ // Древнекитайская философия. Т.1. - М.:Мысль,1972. - с.115-138.
- Диоген Синопский /Фрагменты./ // Антология кинизма. - М.:Наука,1996.
- Лецзы. /Пер. с древнекитайского./ // Атеисты, материалисты и диалектики Древнего Китая. - М.:Наука,1967. - с.43-132.
- Монтень М. Опыты. Пер. с фр. - 2-е изд. - М.:Наука,1981. - т.1-2.
- Пак Чивон /Избранное./ Пер. с ханмуна. // История цветов: (Корейская классическая проза). - Л.:Худлит,1991. - с.445-591.
- Руссо Ж.-Ж. Собрание педагогических сочинений. Т.1: /Эмиль/. Пер. с фр. - М.:Педагогика,1981. - 653с.
- Торо Г.Д. Дневники. Прогулки. Пер. с англ. // Клумпьян Х.-Д., Клумпьян К. Генри Девид Торо. Пер. с нем. - Челябинск: УралЛТД,1999. - с.219-353.
- Форстер Г. Избранные произведения. Пер. с нем. - М.: Изд-во АН СССР,1960. - 632с.
- Эпикур /Фрагменты./ Пер. с древнегреч. // Материалисты Древней Греции. - М.:Политиздат,1955. - с.181-236.