О донских атаманах в шутливо-скорбно-презрительном тоне. Часть 5: Матвей Иванович Платов
Продолжаем публикацию книги Петровского А. И. «Опись войсковым, наказным и войсковым наказным атаманам, в разное время в города Черкасск, а затем Новочеркасск для управления Областью войска Донского от высшего начальства поставленным. (1738-1916 гг.)» (Новочеркасск, [1917]). Часть 1. Часть 2. Часть 3. Часть 4.
Атаманы казаки
№ 7-й
Платов Матвей Иванович. Войсковой атаман (1801-1818 гг.). Впоследствии граф. Наиболее знаменитый из донских атаманов. Герой Измаила, вождь донцов в войнах с французами 1807, 1812, 1814 годов, воспетый Державиным и Жуковским. В реляции о взятии Измаила Потемкин писал о Платове: «Платов был повсюду присутствен и подавал пример храбрости». В начале своей карьеры испытал превратности немалые: вследствие установленных им добрых отношений с татарами и калмыками, был заподозрен Павлом I-м в сепаратических замыслах и сослан в Кострому, а затем заключен в Петропавловскую крепость в том справедливом рассуждении, что так дело вернее. Однако, немного там посидев, был выпущен и награжден от Императора Мальтийским командорским крестом с приказанием немедленно ехать на Дон для участия в индийском походе. И кто знает: суждено ли было бы войти таким «вихрем» в историю Платову, не возникни у Павла мысль о завоевании Индии?
В 1805 году основал Новочеркасск, столицу войска, при мелководной (а ныне почти безводной) речке Аксай на крутой горе, открытой всем ветрам. Насколько удачно было выбрано место для столицы явствует из сложившейся тогда же поговорки, гласящей, что Платов основал новый город «на горЕ - на гОре».
При постройке Новочеркасска были организованы для производства земляных, мостовых и иных работ из беднейших казаков, не могших справить коня и амуниции для службы, два полка так называемых «качуров». «Качуры», как бедняки да еще принужденные работать, - а для казака в то время всякая работа, исключая земледелие, считалась унизительной, - пользовались всеобщим презрением. Еще до сих пор живет память о таком в сем смысле показательном случае, имевшем место в двадцатых годах прошлого столетия: казачка вошла в речку (Тузлов), чтобы помыть ноги, а ее соседка кричит из окна: «Аксюта! Не бань там ноги: там качур воду пил».
Город Новочеркасск, помимо прочих своих достопримечательностей, сугубо примечателен (в отличие от всех других городов земного шара) тем, что одновременно с его основанием возник и проект о перенесении его куда-нибудь в другое место - поудобней. Проекты возникали один за другим вплоть до 1837 года, когда казалось, окончательно восторжествовал проект перенесения Новочеркасска в станицу Аксайскую. В этом году на Дон приехал Император Николай I-й, которому тогдашний войсковой атаман Власов и представил проект для утверждения. Государь решил поехать в станицу Аксайскую, чтобы лично осмотреть ее местоположение. Стоял октябрь месяц, шел дождь, было холодно; коляску трясло на рытвинах и ухабах. Ко всему этому у государя разболелись зубы. Все это разрешилось неожиданной резолюцией государя по поводу переноса столицы войска Донского. Уже у самой Аксайской станицы, выбираясь из одной из многочисленных балок, Николай Павлович, прикрывая больную щеку рукой и корчась от боли, сказал Власову:
- К черту это переселение! Все равно, что вшивого на паршивого менять. Последний проект переноса столицы был похоронен.
Есть данные, говорящие за то, что граф весьма либерально относился к войсковым и вообще к не своим деньгам. Возвратившись из Петербурга, куда он ездил в 1815 году, между прочим, и за деньгами в сумме полутора миллиона, недополученными войсковыми командирами за кампанию 1812-1813 годов, и получив всего восемьсот тысяч, Платов на просьбу командиров выдать хотя бы эти деньги, отвечал добродушно: «А где я их возьму? Целый год жил в Питере: надо было принимать разных именитых гостей, подарки давать многим, да и самому на себя тратиться. Все, что получил в Петербурге, - там же и положил». «Командиры переглянулись, пожали плечами и замолчали», - меланхолически добавляет по сему поводу историк.
Желающих ознакомиться с некоторыми апокрифическими страницами биографии Платова, знаменующими, между прочим, громадную популярность графа не только на Дону, но и по всей России, отсылаем к переделанному Лесковым на литературный лад народному «Сказку о косом тульском левше и о стальной блохе».
«Дней Александровых прекрасное начало» отразилось и на Дону учреждением при Платове в 1805 году гимназии, которая с недавнего времени носит имя своего основателя. Вообще говоря, при всех своих боевых склонностях, Платов далеко не был чужд гражданственности и не отрицал пользу просвещения. Первое он доказал, положив на Дону начало торговому сословию, второе - своею дружбою с Вальтером Скоттом, с которым сошелся в бытность свою в Лондоне в 1814 году. При Платове казакам были присвоены «лампасы». Некоторые историки склонны считать последнее нововведение наиболее важною и плодотворною из платовских реформ, - в учреждении Платовым гимназии, а далее войсковой типографии, усматривая корень многих последовавших бед. В том же 1805 году был заложен войсковой кафедральный собор, который с тех пор заваливался (не без участия начальства) и строился ровно сто лет.
Продолжение следует.
Атаманы казаки
№ 7-й
Платов Матвей Иванович. Войсковой атаман (1801-1818 гг.). Впоследствии граф. Наиболее знаменитый из донских атаманов. Герой Измаила, вождь донцов в войнах с французами 1807, 1812, 1814 годов, воспетый Державиным и Жуковским. В реляции о взятии Измаила Потемкин писал о Платове: «Платов был повсюду присутствен и подавал пример храбрости». В начале своей карьеры испытал превратности немалые: вследствие установленных им добрых отношений с татарами и калмыками, был заподозрен Павлом I-м в сепаратических замыслах и сослан в Кострому, а затем заключен в Петропавловскую крепость в том справедливом рассуждении, что так дело вернее. Однако, немного там посидев, был выпущен и награжден от Императора Мальтийским командорским крестом с приказанием немедленно ехать на Дон для участия в индийском походе. И кто знает: суждено ли было бы войти таким «вихрем» в историю Платову, не возникни у Павла мысль о завоевании Индии?
В 1805 году основал Новочеркасск, столицу войска, при мелководной (а ныне почти безводной) речке Аксай на крутой горе, открытой всем ветрам. Насколько удачно было выбрано место для столицы явствует из сложившейся тогда же поговорки, гласящей, что Платов основал новый город «на горЕ - на гОре».
При постройке Новочеркасска были организованы для производства земляных, мостовых и иных работ из беднейших казаков, не могших справить коня и амуниции для службы, два полка так называемых «качуров». «Качуры», как бедняки да еще принужденные работать, - а для казака в то время всякая работа, исключая земледелие, считалась унизительной, - пользовались всеобщим презрением. Еще до сих пор живет память о таком в сем смысле показательном случае, имевшем место в двадцатых годах прошлого столетия: казачка вошла в речку (Тузлов), чтобы помыть ноги, а ее соседка кричит из окна: «Аксюта! Не бань там ноги: там качур воду пил».
Город Новочеркасск, помимо прочих своих достопримечательностей, сугубо примечателен (в отличие от всех других городов земного шара) тем, что одновременно с его основанием возник и проект о перенесении его куда-нибудь в другое место - поудобней. Проекты возникали один за другим вплоть до 1837 года, когда казалось, окончательно восторжествовал проект перенесения Новочеркасска в станицу Аксайскую. В этом году на Дон приехал Император Николай I-й, которому тогдашний войсковой атаман Власов и представил проект для утверждения. Государь решил поехать в станицу Аксайскую, чтобы лично осмотреть ее местоположение. Стоял октябрь месяц, шел дождь, было холодно; коляску трясло на рытвинах и ухабах. Ко всему этому у государя разболелись зубы. Все это разрешилось неожиданной резолюцией государя по поводу переноса столицы войска Донского. Уже у самой Аксайской станицы, выбираясь из одной из многочисленных балок, Николай Павлович, прикрывая больную щеку рукой и корчась от боли, сказал Власову:
- К черту это переселение! Все равно, что вшивого на паршивого менять. Последний проект переноса столицы был похоронен.
Есть данные, говорящие за то, что граф весьма либерально относился к войсковым и вообще к не своим деньгам. Возвратившись из Петербурга, куда он ездил в 1815 году, между прочим, и за деньгами в сумме полутора миллиона, недополученными войсковыми командирами за кампанию 1812-1813 годов, и получив всего восемьсот тысяч, Платов на просьбу командиров выдать хотя бы эти деньги, отвечал добродушно: «А где я их возьму? Целый год жил в Питере: надо было принимать разных именитых гостей, подарки давать многим, да и самому на себя тратиться. Все, что получил в Петербурге, - там же и положил». «Командиры переглянулись, пожали плечами и замолчали», - меланхолически добавляет по сему поводу историк.
Желающих ознакомиться с некоторыми апокрифическими страницами биографии Платова, знаменующими, между прочим, громадную популярность графа не только на Дону, но и по всей России, отсылаем к переделанному Лесковым на литературный лад народному «Сказку о косом тульском левше и о стальной блохе».
«Дней Александровых прекрасное начало» отразилось и на Дону учреждением при Платове в 1805 году гимназии, которая с недавнего времени носит имя своего основателя. Вообще говоря, при всех своих боевых склонностях, Платов далеко не был чужд гражданственности и не отрицал пользу просвещения. Первое он доказал, положив на Дону начало торговому сословию, второе - своею дружбою с Вальтером Скоттом, с которым сошелся в бытность свою в Лондоне в 1814 году. При Платове казакам были присвоены «лампасы». Некоторые историки склонны считать последнее нововведение наиболее важною и плодотворною из платовских реформ, - в учреждении Платовым гимназии, а далее войсковой типографии, усматривая корень многих последовавших бед. В том же 1805 году был заложен войсковой кафедральный собор, который с тех пор заваливался (не без участия начальства) и строился ровно сто лет.
Продолжение следует.