... почти такой же, как мы
Удивительное традиционное интеллигентское представление о том, что у людей бывают убеждения (то есть что наличие таковых - это не редкое свойство отдельных лиц, приложивших длительные усилия для того, чтобы им обзавестись, а совершенно тривиальная характеристика любого человека или, по крайней мере, любого, кто высказывается публично), подверглось, по-моему, за последние дни не одному сокрушительному удару, а двум. За всеобщим вниманием, с каким литературная и прочая общественность наблюдает за внезапным (на фоне полученной из бюджета крупной суммы) пробуждением любви к барину у драматурга Коляды, никого, по-видимому, не заинтересовала другая метаморфоза: явление журналиста Ольшанского с мудрым и скорбным прищуром очей и интеллигентными рассуждениями о том, что «область слов, мнений, оценок, трактовок бесконечно тонка и сложна, и в ней невозможно всё механически разделить на законное и незаконное, благое и дурное» и о том, что (со ссылкой на Ханну Арендт) «страшным преступником становится не безумный монстр, а обычный серый чиновник, человек, почти такой же, как мы. Мы должны о таком говорить, думать».
Я, между тем, помню журналиста (ex-литкритика) Ольшанского как ту самую гниду, которая сперва выступила с новым заветом для отечестенной словесности:
Упромысливать - всячески содействовать распространению душеполезных, направленных против либеральной гордыни идей. Гнобить - обращать свое строгое внимание на явления, противные писательской и человеческой совести. Не петюкать - с достоинством принимать власть в разных ее формах и проявлениях, не упорствовать в злом индивидуализме.
- а потом обратилась и к смежному искусству, прокомментировав разгром выставки «Осторожно, религия!» молодчиками Шаргунова-старшего в том смысле, что «раз власти равнодушны, реакция все равно следует - однако уже в виде стихийного демарша, которого, по сути, можно и нужно было избежать принятием превентивных по времени, но сходных по сути мер сверху».
Теперь вот это вот, мудро прищуренное, нам объясняет про серого чиновника, который «почти такой же, как мы». Ну, насчёт «почти» - это, конечно, да: серый чиновник и слова такого не знает - «упромысливать» (вот «мочить в сортире» - другое дело). А вот своё «мы» эта глубоководная мелкая акула пера нехай придержит при себе.
Я, между тем, помню журналиста (ex-литкритика) Ольшанского как ту самую гниду, которая сперва выступила с новым заветом для отечестенной словесности:
Упромысливать - всячески содействовать распространению душеполезных, направленных против либеральной гордыни идей. Гнобить - обращать свое строгое внимание на явления, противные писательской и человеческой совести. Не петюкать - с достоинством принимать власть в разных ее формах и проявлениях, не упорствовать в злом индивидуализме.
- а потом обратилась и к смежному искусству, прокомментировав разгром выставки «Осторожно, религия!» молодчиками Шаргунова-старшего в том смысле, что «раз власти равнодушны, реакция все равно следует - однако уже в виде стихийного демарша, которого, по сути, можно и нужно было избежать принятием превентивных по времени, но сходных по сути мер сверху».
Теперь вот это вот, мудро прищуренное, нам объясняет про серого чиновника, который «почти такой же, как мы». Ну, насчёт «почти» - это, конечно, да: серый чиновник и слова такого не знает - «упромысливать» (вот «мочить в сортире» - другое дело). А вот своё «мы» эта глубоководная мелкая акула пера нехай придержит при себе.