Тобольск. Тобольский кремль (часть 2)
Пожары не щадили Тобольск, как, впрочем, и любой другой деревянный русский город. Неоднократно горел Тобольск, и вот после наиболее опустошительного из всех пожаров, случившегося 29 мая 1677 года, последовало (правда, почти год спустя) важное решение Сибирского приказа: "...а впредь город Тобольск делать каменный и для того городского каменного строения ведено отписать, где быть городу". Но неверно было бы утверждать, что только после этого решения начинается история каменного строительства в Сибири: еще в 1674 году митрополит Корнилий построил себе на Софийском дворе каменную "палату". Большой пожар 1677 года уничтожил это здание.
Два года после этого пожара Софийский двор стоял незастроенным (отстраивался только острог на другой стороне взвоза), и лишь в 1679 году новый митрополит, Павел 1-й (бывший духовник царевны Софьи), начал строить для себя каменные одноэтажные "кельи". Этот дом не простоял и месяца - в ноябре 1680 года он сгорел "от трубы". Тобольск опять почти исчез с лица земли, ибо за три месяца до этого полностью сгорел только что отстроенный девятибашенный острог. Но на следующий год новый, уже восьмой по счету, острог как ни в чем не бывало стоял на прежнем месте, только рубленые стены и на этот раз были сделаны с "обламами", то есть с нависающими боевыми галереями. Одновременно на Софийском дворе митрополит заложил третьи, теперь уже двухэтажные "кирпишные палаты", которые полностью были построены лишь в 1690 году (разобраны в середине XVIII века). Таким образом, каменное гражданское строительство в Сибири предшествовало культовому.
Подготовка к строительству главного сибирского собора в камне велась почти три года, В окрестностях Тобольска нашли известь, нужную глину, бутовый камень. Из Москвы прислали связное железо, церковную утварь, разрешение взять семьсот рублей из тобольской казны и разрешение использовать крестьян на строительстве, "но не в пашенное время". Прислали и образец, по которому следовало строить церковь, - чертежи и сметы возобновляемой в то время в Московском Кремле Вознесенской церкви (строительство по образцам было весьма распространено в России).
Тобольск. Софийский собор. Конец XVII в.
Заложили соборную церковь летом 1681 года, однако строительство началось только в апреле 1683 года после того, как приехала артель устюжских строителей да из Москвы прислали опытных каменщиков во главе с подмастерьем Василием Ларионовым. В 1684 году строители уже завершали главный барабан, но тут "падоша у церкви столбы и обломились своды и верх весь паде внутрь". Тем не менее работы были завершены, и в октябре 1686 года первая каменная церковь Сибири была освящена. Как и предшествовавший ему деревянный, новый собор стал называться Успенским, но впоследствии был переименован в Софийский. Одновременно была закончена строительством и каменная колокольня. Но она простояла всего сто десять лет. Мы знаем только, что это было массивное одноярусное сооружение, располагавшееся к северо-востоку от собора.
Во всей необъятной Сибири нет сейчас здания более древнего, чем тобольский Софийский собор. Это придает еще большую значительность и без того монументальному торжественному зданию на вершине Троицкого мыса. Почти от самой подошвы собора круто вниз уходит каменный Софийский взвоз, наверху хороводит пятиглавие, а громадный белый куб основного объема величественно недвижим. Мощные перспективные порталы выглядят небольшими на фоне высоких стен, в окружении больших окон. Примкнувший к северному фасаду Златоустовский придел (построенный в 1751 году взамен деревянного) своей малостью еще больше подчеркивает величину главного храма.
Архитектура Софийского собора говорит с нами, людьми двадцатого столетия, как с равными, на общедоступном языке красоты. Неторопливо, внимательно знакомясь с собором, можно очень многое узнать не только о самом соборе, но и об эпохе, его породившей. Начать с того, что сам факт строительства "по образцу" характеризует вторую половину XVII века как время оживления каменного строительства не только в центре русской земли, но и на ее окраинах, когда стало недоставать самодеятельных бригад каменщиков и государство все активнее определяло архитектурно-строительную политику. Начался постепенный, но неуклонный процесс превращения творческой артели каменщиков-зодчих в бригаду ремесленников - исполнителей утвержденного образца. Правда, к моменту строительства тобольской Софии эта метаморфоза еще только зрела и Софийский собор был рожден счастливым сочетанием добротного образца и талантливой самодеятельности каменщиков.
Образец в данном случае нес в себе две культурные традиции - древнерусскую и итальянскую эпохи Возрождения, так как московская Вознесенская церковь, построенная в 1519 году итальянцем Алевизом Новым, в середине XVI века горела и была основательно перестроена при Борисе Годунове. Поэтому влияние принципов архитектуры Возрождения сказалось в Софийском соборе лишь в подчеркнутой геометричности кубического объема. Завершение храма и декор фасадов решены по-древнерусски. Не мог зодчий западноевропейского Возрождения вот так асимметрично "набросать" окна на фасаде, не мог он и "оборвать" некоторые пилястры, заставив их повиснуть где-то под самым карнизом. Но в то же время лопатки-пилястры и профилированный пояс, отделяющий закомары от плоскости стены, создают иллюзорную тектоническую систему, очень близкую к ордерной.
На архитектуру тобольского Софийского собора безусловно повлияли строительные традиции устюжских мастеров, а также принесенные московскими мастерами традиции русского "узорочья" и зарождавшегося тогда нарышкинского барокко. Все это вольно или невольно внесло дух нарядности в декоративное убранство одного из значительнейших сооружений эпохи. Многочисленные "дыньки" в наличниках и перспективных порталах, многолопастные навершия наличников - все эти, казалось бы, древние детали решены по-особому, свободно, празднично, совсем в духе первой половины XVII века. А как непринужденно выполнен южный фасад! Четыре типа наверший наличников на одной стене - на такое способно только "узорочье". Но несмотря на это, Софийский собор сдержаннее по декору, величественнее, чем его прообраз.
Сейчас собор стоит под четырехскатной крышей, и мы не знаем, существовали ли когда-либо конструктивные закомары. Скорее всего, учитывая суровый климат, от них отказались еще в процессе строительства или сразу по его окончании. Но вот о главах точно известно, что они были сооружены луковичными (хотя московская Вознесенская церковь имела шлемовидные купола), а в 1726 году заменены на более сложные, с перехватами у основания, по типу украинских. Можно предположить, что эта переделка была произведена по воле знаменитого сибирского митрополита Филофея Лещинского - воспитанника Киевской духовной академии. В то время, за год до своей смерти, Филофей Лещинский как раз начал строить в Тюмени силами украинских строителей монастырскую Петропавловскую церковь, тоже на украинский манер. Вообще нужно сказать, что влияние украинского, а через него и западноевропейского зодчества на архитектуру далекой Сибири в XVIII веке проявилось довольно отчетливо и отчасти объясняется тем, что с 1702 по 1768 год все тобольские митрополиты были выходцами с Украины. Влияние это, конечно же, не прошло бесследно для всего сибирского зодчества, вплоть до конца XIX века, рождая подчас формы весьма своеобразные. <...>
Каменные стены вокруг Софийского двора начали возводить сразу же по окончании строительства собора и колокольни. Стены высотой 4,3 метра и протяженностью 620 метров с девятью башнями (семь круглых и две квадратные) были построены за десять лет. Они опоясали Софийский двор по максимальному периметру, опасно приблизившись к бровке Троицкого мыса. Строили стены те же мастера, которые возводили Софийский собор. Работали двумя бригадами одновременно. Строительством северной и восточной стен руководил Гаврила Тютин. Южные и западные стены строил Герасим Шарыпин. Оба из простых каменщиков превратились в Тобольске в каменных дел подмастерьев.
В современном русском языке слово "подмастерье" обозначает низшую ступень в иерархии мастерства. Наш живой, вечно меняющийся язык совершил здесь очередное свое превращение, придав обратный смысл слову, которое когда-то обозначало высшую степень квалификации. В XVI-XVII веках подмастерья были, по сути дела, главными строителями, а часто и авторами сооружения. Основным их отличием от простых каменщиков было умение составлять смету постройки. Большой практический опыт и технические навыки помогали им решать сложные задачи. Почти все подмастерья вышли из московских каменщиков и получали работу в Приказе каменных дел, существовавшем с 1584 по 1700 год.
После ликвидации Приказа подмастерья из записных стали превращаться в подрядчиков-предпринимателей. Вообще говоря, этот процесс начал проявлять себя уже с начала 1680-х годов, когда была сделана первая попытка лишить Приказ каменных дел самостоятельности и численность записных каменщиков и подмастерьев уменьшилась в два раза. Под такое "сокращение" попал и потомственный московский каменщик Герасим Яковлев Шарыпин. Некоторое время после этого он промышлял подрядами на "каменное всякое строение, и известное, и кирпишное, и черепишное... обрасцы муравленые и печи", а потом заключил договор с Сибирским приказом на строительство в Тобольске. Работа на Софийском соборе прибавила ему опыта, поэтому колокольню, прясла стен и башни он строил самостоятельно, уже в качестве подмастерья. После окончания подрядных работ на Софийском дворе Шарыпин возвращается в Москву, но в 1699 году заключает новый договор с Сибирским приказом и приезжает в Тобольск строить каменный "город". Два важнейших сооружения кремля - Приказная палата и гостиный двор - были начаты строительством под его руководством. В первой половине 1704 года Шарыпин неожиданно умирает. Его вдова с двумя детьми осталась жить в Тобольске, переселившись в нижний город, на "наемную татарскую землю".
Тобольский кремль. Рентерея. Начало XVIII в.
Семен Ремезов, впервые столкнувшийся с европейской архитектурой в таком передовом для того времени учреждении, как Оружейная палата, безусловно, получил представление о двух основных архитектурных типах новых общественных зданий - вытянутом прямоугольном объеме с анфиладой или коридорной системой планировки (деловые государственные учреждения) и вертикальном ярусном объеме (мемориально-триумфальные сооружения). Потому-то в соответствии с принципами новой архитектуры сооружение над Прямским взвозом и было запроектировано в виде вытянутого блока, с анфиладным расположением палат, увенчанного высокой ярусной башней с шатром. Кроме того, Ремезов придал этому сооружению значение не только триумфальное, но и мемориальное, назвав его Дмитриевскими воротами, очевидно (по предположению В. Кириллова), в честь знаменательного события - вступления Ермака в Сибирскую столицу Искер 26 октября 1582 года, в день св. Дмитрия. Однако, будучи все-таки по воспитанию и убеждениям человеком XVII века, Ремезов не мог, естественно, полностью освободиться от влияния древнерусской архитектуры. Поэтому нижняя часть сооружения решена как подклет с традиционным несимметричным расположением ворот (в подклете, вероятно, размещались кладовые); продольные стены, подчиняясь ландшафтной ситуации, заметно непараллельны; каждая палата, по-старинному обособляясь, выделена на фасадах лопатками. Традиционными деталями являются также карниз с кронштейнами и оконные наличники с декоративными кокошниками. Об особенностях венчающей башни сказать ничего нельзя, ибо она выстроена не была.
Возведению Дмитриевских ворот предшествовал шестилетний перерыв в строительстве кремля, вызванный, очевидно, Северной войной. Лишь в 1712 году была заложена Вознесенская церковь, а в 1714 году Дмитриевские ворота - четвертая большая постройка Ремезова. Еще через год началось строительство крепостных стен и башен Малого города. Такая неожиданная активизация тобольской строительной деятельности в условиях, когда царским указом было запрещено каменное строительство во всех городах, кроме Петербурга, может быть объяснена не только тем значением, которое Петр I придавал сибирской столице, но и стремлением первого губернатора Сибири, князя М.П.Гагарина (губернаторство было введено в 1708 году), превратить громадную Сибирскую губернию чуть ли не в самостоятельное государство. Семь лет честолюбивый, деятельный Гагарин вел большие работы по укреплению своей столицы - Тобольска: добился разрешения на каменное строительство, с помощью пленных шведов прорыл канал, изменивший место впадения Тобола в Иртыш, открыл ремесленные мастерские, даже начал чеканить свою монету. Но в 1718 году он был вызван в Петербург, обвинен в тайных замыслах и злоупотреблениях и после трехлетнего следствия публично повешен на Васильевском острове. При этом для устрашения не велено было снимать повешенного, а когда от времени веревка перегнила, приказано было вновь вздернуть труп уже на железной цепи. Так жестоко расправился Петр I с одним из своих бывших любимцев, которого он когда-то приблизил, отдал в его ведение Сибирский приказ, сделал комендантом Москвы, а затем и губернатором Сибири. В те времена головокружительные крутые повороты судеб были не редкостью. А свидетелем этих поворотов часто оказывалась Сибирь. <...>
Целых десять лет провел на каторге выдающийся естествоиспытатель, вице-президент Адмиралтейской коллегии, "конфидент" А.П.Волынского Федор Иванович Соймонов, сосланный Анной Иоанновной за близость Петру. После восшествия на престол Елизаветы Петровны Соймонов - больной, потерявший надежду каторжник - был с трудом отыскан на одном из дальних сибирских рудников, доставлен в столицу и в 1757 году назначен губернатором Сибири. Шесть лет сурово, но справедливо правил Соймонов необъятным краем, энергично выполнял указы о грамотности дворян, открыл две геодезические школы, возглавил Нерчинскую экспедицию, организованную как продолжение Камчатской экспедиции Беринга. Перу Ф.Соймонова принадлежит большой труд "История Петра I". <...>
Тобольская рентерея, известная также под названием "Шведская палата", и теперь используется как архивохранилище. Как монументальный каменный мост, замерла она между склонами Прямского взвоза, надежно и навеки соединив две части кремля - Софийский двор и Малый город. Проходя под ее крутой, давяще-тяжелой аркой, пересекаешь не один слой сибирской истории, сотканной из необозримого множества судеб когда-то живших людей, судеб разных, порой счастливых, чаще - драматичных.
Теплый храм возле кафедрального собора был заложен тобольским митрополитом Антонием II Нарожницким в 1743 году. Это событие возвестило возрождение каменного строительства в Тобольском кремле после почти тридцатилетнего перерыва. За это время многое изменилось. Давно умер Петр I. Россия пережила черное десятилетие бироновщины. Наступило время правления "веселой императрицы" Елизаветы Петровны. Сверкающий стиль барокко сменил деловито-праздничную, рациональную петровскую архитектуру. Из столицы барокко быстро распространилось по всей России, ибо соответствовало духу народного русского искусства. Повсеместное оживление культового строительства и новый архитектурный стиль не замедлили сказаться и на практике тобольского зодчества: почти одновременно в 1740-х годах шесть каменных церквей закладываются в Тобольске и все до одной - в стиле барокко.
Три года строился храм возле Софийского собора и был освящен во имя Антония и Феодосия - печерских чудотворцев [позднее переименован в Покровский собор]. Постройка этой церкви положила начало еще одному процессу - постепенному уничтожению кремлевских стен. Вслед за частью западных стен, снесенных для постройки теплого храма, была разобрана и другая их часть вместе со Святыми воротами, затем (в 1775 году) уничтожено юго-западное прясло стен Софийского двора, а вскоре - все стены Малого города. Разборка стен Софийского двора завершилась в XIX веке. С утратой оборонительных функций кремль постепенно превращался в открытый городской центр. Подобные превращения естественны для каждого старого русского города. Правда, они необязательно должны сопровождаться уничтожением старого, но сам факт изменения здания или ансамбля во времени нельзя считать безоговорочно отрицательным. Только эстетика классицизма в конце XVIII - начале XIX века утверждала принцип постоянства, законченности, неизменяемости. Потому-то здания и ансамбли классицизма, будучи завершены, не терпят каких-либо нововведений. Но вся предшествовавшая классицизму русская архитектура не обладала подобной жесткостью. Почти все древние здания за свою долгую жизнь так или иначе изменялись. <...>
Архиерейский дом можно назвать "блуждающим" - четыре предыдущих его здания, сменяя друг друга, возникали в разных местах Софийского двора и затем бесследно исчезали. Последнее, пятое по счету, было закончено в 1775 году. Большое трехэтажное здание разместилось южнее Покровского собора, параллельно рентерее и бровке Троицкого мыса, и сразу внесло новый и весьма отчетливый элемент регулярности в композицию кремлевского ансамбля. В этом проявилось веяние времени: в 1760-х годах в столице быстро утверждается классицизм и начинает работать "Комиссия о строении Санкт-Петербурга и Москвы", занимавшаяся регулированием застройки и составлением планов русских городов. В Сибири идеи нового градостроительства начал проводить в жизнь губернатор Денис Иванович Чичерин, сменивший в 1763 году Ф.Соймонова. При Чичерине был составлен и утвержден план Тобольска, принимались строгие меры к его безусловному выполнению. Неудивительно поэтому, что архиерейский дом был построен по проекту, присланному из Петербурга, и явился первым сибирским гражданским зданием, выполненным в стиле классицизма. <...>
Архиерейский дом стал своеобразным памятником строительной деятельности губернатора Чичерина, восемнадцать лет правившего Сибирью.
Понимая значение архитектуры в деле укрепления власти, Чичерин форсировал сооружение представительного архиерейского дома: через год после поражения пугачевцев это здание уже было завершено. Новые архитектурные формы, столичный масштаб и внушительность резиденции высшего духовенства Сибири решительно повлияли на облик главного сибирского города. Это здание сохранилось до наших дней почти без изменений: пострадав в "большом пожаре" 1788 года, оно было восстановлено в первоначальном виде. В 1925 году в бывший архиерейский дом был переведен краеведческий музей - один из старейших и самых богатых в Сибири. Музей сейчас стал центром большой научно-исследовательской работы и просветительства в области.
После пугачевского восстания в общем русле реформ Екатерины II правительством была проведена реформа органов местного самоуправления, в результате чего в Сибири образовалось три наместничества - Тобольское, Иркутское и Колыванское. В связи с этим в Тобольске за полтора года до официального открытия наместничества срочным порядком начинают сооружать резиденцию наместника - трехэтажное каменное здание со службами. Дворец был построен на месте обветшавшей уже ремезовской Приказной палаты, которая вошла в этот дворец как его составная часть. На плане первого этажа эта вставка четко выделяется своими толстыми стенами. Старые крепостные стены, примыкавшие к Приказной палате, пришлось снести. Тобольское наместничество было открыто 30 августа 1782 года.
Пожар 1788 года оставил от Наместнического дворца только стены. Преемник первого сибирского наместника Кашкина А.В.Алябьев (отец известного композитора) вынужден был поселиться в сохранившемся каменном доме "под горой". Процедуры приемов, и без того им упрощенные, пришлось еще больше упростить.
Почти полвека дворец стоял в развалинах. Только в 1831 году он был восстановлен, но уже в измененном виде, по проекту петербургского архитектора Давида Висконти. К этому времени наместничество было уже давно упразднено, Тобольск опять стал губернским городом, поэтому здание было отдано под губернские присутственные места. В первом этаже разместились канцелярия губернского прокурора и окружное казначейство с кладовыми, во втором - губернский совет и губернское правление, в третьем - казенная палата. <...>
Тобольский кремль. Соборная колокольня. Конец XVIII в.
Невозможно представить себе панораму Тобольского кремля без соборной колокольни. На семьдесят пять метров поднялась она над Троицким мысом, объединив вокруг себя все, что составляет понятие кремль: здания, такие же белые, как она сама, ленту крепостных стен, башни и павильоны, купола и крыши, крутизну склонов и зелень архиерейского сада. Не сразу приобрела колокольня современный вид. Можно сказать, что она росла вместе с кремлем. Первоначально, когда кремль еще не был столь большим, когда еще не было архиерейского дома и Наместнического дворца, колокольня была ниже ростом, массивнее и стояла по другую сторону Софийского собора. Эта первая в Сибири каменная колокольня была построена на месте деревянной одновременно с собором в 1683-1685 годах. Строили ее, как и собор, каменщики В.Ларионова. Невысокая одноярусная колокольня, простояв чуть больше века, рухнула 2 августа 1794 года. В аварийное состояние она приходила постепенно, поэтому еще в 1784-1786 годах были отпущены деньги на строительство новой колокольни, выбрано место для нее и заложен фундамент. Проект и смету составил первый губернский архитектор поручик архитектурии Александр Гучев. Это имя должно быть вписано в историю Тобольска после имени Ремезова - настолько велико влияние активной восьмилетней (с 1782 по 1790 год) деятельности Гучева на формирование города. Более полувека Тобольск развивался по генплану, разработанному Гучевым и "конфирмованному" Екатериной II в 1784 году. Под его руководством восстанавливался Тобольск после опустошительного пожара 1788 года. Правда, колокольню ему самому строить не пришлось, так как начало ее возведения затянулось до 1791 года, а к этому времени Гучев, согласно новому назначению, уже работал в Ярославском наместничестве, где вскоре скончался.
Колокольню по проекту Гучева начал строить Петр Савин под наблюдением опытного строителя игумена Маргарита. Но, очевидно, шестилетний перерыв в строительстве сказался на качестве фундаментов: 10 июля 1792 года колокольня, доведенная в высоту до одиннадцати сажен, обрушилась. Пришлось начать сбор пожертвований на строительство новой колокольни. Третья каменная соборная колокольня была заложена в 1794 году южнее рухнувшей. Строителем опять был назначен Савин, а руководителем строительства стал "правящий архитекторскую должность" уездный землемер Федор Уткин, прошедший до этого хорошую школу у Гучева и успешно продолжавший начатое Гучевым строительство послепожарного Тобольска. Он же составил смету и выбрал новое место для колокольни.
Три года строилась колокольня. В ходе строительства были приняты дополнительные меры по обеспечению ее устойчивости - увеличен и укреплен железными связями фундамент, стены выложены толще, чем предусмотрено по проекту, вместо решеток между столбами устроены глухие каменные стенки. Получилось монументальное, прочное сооружение, до сих пор не поддавшееся разрушающему влиянию времени. Когда-то на двух ее ярусах звона висело пятнадцать колоколов, из них один - самый большой в Сибири - весил 1011 пудов. В 1809 году на колокольне появились куранты, изготовленные верхотурским ямщиком Ильей Баяновым.
Не много найдется в России колоколен, подобных тобольской. И дело не только в ее высоте, а главным образом в удивительной монолитности объема. Это действительно "каменный столп", лишь прорезанный арками звона. Возможно, здесь сказались те изменения, которые внес Уткин в проект Гучева. Даже на большом расстоянии заметно, насколько архитектурный масштаб колокольни крупнее масштаба всех окружающих зданий. А с территории Софийского двора становится видно, что крупность членений зрительно уменьшает как высоту самой колокольни, так и высоту рядом стоящих соборов и ризницы. Этот эффект масштабного несоответствия не может быть поставлен в вину строителям колокольни - высокие сооружения в этом отношении не всегда получались даже у столичных архитекторов-профессионалов. А в данном случае укрупненность масштаба колокольни помогла решить важную архитектурно-градостроительную задачу - соединить две составные части нагорного ансамбля.
Каменный столп тобольской колокольни увенчан восьмигранным куполом с декоративной башенкой на нем. Эта легкая башенка по контрасту выявляет монументальность всех четырех ярусов колокольни - поставленных друг на друга четвериков. Наиболее монументален первый ярус, выполненный в виде глухого объема с одним лишь проемом. Чуть выступающие из стен широкие и плоские пилястры, а также плотная рустовка углов усиливают впечатление монолитности всей этой каменной массы, но в то же время избавляют ее от грузности. Несокрушимая мощь и стройность формы! Только дисциплина эстетики классицизма позволяла создать столь противоречивое единство. А как красиво и просто, применив лишь высоко поднятые над землей фронтоны, зодчий связал второй ярус с первым! Третий ярус, продолжая ненавязчивое облегчение масс по вертикали, имеет чистые, нерустованные углы и сдвоенные пилястры нарядного коринфского ордера. Четвертый, совсем невысокий ярус логично завершает всю композицию и позволяет так же логично и красиво перейти к куполу. Этот купол, упругий, как будто наполненный ветром, уже почти два века господствует над Тобольском. Глядишь на него, запрокинув голову, и не хочется называть его куполом. Да, это не просто купольная конструкция, это глава! Главная часть сооружения, ради которой оно часто и строилось. В русском языке нашлось очень точное и выразительное слово для формы, которая призвана была соединять небо и землю. Купола в русской архитектуре с самого начала получили такую мощную идеологическую нагрузку, что почти никогда не применялись утилитарно, просто как конструкция. Купола всегда венчали сооружения, выставлялись "напоказ". Отсюда - поражающее многообразие купольных завершений и их обязательная силуэтность, причем настолько активная, что во всем арсенале форм русского зодчества, силуэтном по природе своей, не найдется формы, более сильно воздействующей своим абрисом, чем глава. Вот и в столице Сибири силуэт городского ядра создан не только прямоугольниками зданий, но и шатрами боевых башен, многоярусными главами Покровской церкви, барочными вычурными куполами Софийского собора. И над всем этим хороводом - благородный темно-зеленый купол белой соборной колокольни.
3-я глава книги С.П.Заварихин В ДРЕВНЕМ ЦЕНТРЕ СИБИРИ М. "Искусство" 1987 г.
Два года после этого пожара Софийский двор стоял незастроенным (отстраивался только острог на другой стороне взвоза), и лишь в 1679 году новый митрополит, Павел 1-й (бывший духовник царевны Софьи), начал строить для себя каменные одноэтажные "кельи". Этот дом не простоял и месяца - в ноябре 1680 года он сгорел "от трубы". Тобольск опять почти исчез с лица земли, ибо за три месяца до этого полностью сгорел только что отстроенный девятибашенный острог. Но на следующий год новый, уже восьмой по счету, острог как ни в чем не бывало стоял на прежнем месте, только рубленые стены и на этот раз были сделаны с "обламами", то есть с нависающими боевыми галереями. Одновременно на Софийском дворе митрополит заложил третьи, теперь уже двухэтажные "кирпишные палаты", которые полностью были построены лишь в 1690 году (разобраны в середине XVIII века). Таким образом, каменное гражданское строительство в Сибири предшествовало культовому.
Подготовка к строительству главного сибирского собора в камне велась почти три года, В окрестностях Тобольска нашли известь, нужную глину, бутовый камень. Из Москвы прислали связное железо, церковную утварь, разрешение взять семьсот рублей из тобольской казны и разрешение использовать крестьян на строительстве, "но не в пашенное время". Прислали и образец, по которому следовало строить церковь, - чертежи и сметы возобновляемой в то время в Московском Кремле Вознесенской церкви (строительство по образцам было весьма распространено в России).
Тобольск. Софийский собор. Конец XVII в.
Заложили соборную церковь летом 1681 года, однако строительство началось только в апреле 1683 года после того, как приехала артель устюжских строителей да из Москвы прислали опытных каменщиков во главе с подмастерьем Василием Ларионовым. В 1684 году строители уже завершали главный барабан, но тут "падоша у церкви столбы и обломились своды и верх весь паде внутрь". Тем не менее работы были завершены, и в октябре 1686 года первая каменная церковь Сибири была освящена. Как и предшествовавший ему деревянный, новый собор стал называться Успенским, но впоследствии был переименован в Софийский. Одновременно была закончена строительством и каменная колокольня. Но она простояла всего сто десять лет. Мы знаем только, что это было массивное одноярусное сооружение, располагавшееся к северо-востоку от собора.
Во всей необъятной Сибири нет сейчас здания более древнего, чем тобольский Софийский собор. Это придает еще большую значительность и без того монументальному торжественному зданию на вершине Троицкого мыса. Почти от самой подошвы собора круто вниз уходит каменный Софийский взвоз, наверху хороводит пятиглавие, а громадный белый куб основного объема величественно недвижим. Мощные перспективные порталы выглядят небольшими на фоне высоких стен, в окружении больших окон. Примкнувший к северному фасаду Златоустовский придел (построенный в 1751 году взамен деревянного) своей малостью еще больше подчеркивает величину главного храма.
Архитектура Софийского собора говорит с нами, людьми двадцатого столетия, как с равными, на общедоступном языке красоты. Неторопливо, внимательно знакомясь с собором, можно очень многое узнать не только о самом соборе, но и об эпохе, его породившей. Начать с того, что сам факт строительства "по образцу" характеризует вторую половину XVII века как время оживления каменного строительства не только в центре русской земли, но и на ее окраинах, когда стало недоставать самодеятельных бригад каменщиков и государство все активнее определяло архитектурно-строительную политику. Начался постепенный, но неуклонный процесс превращения творческой артели каменщиков-зодчих в бригаду ремесленников - исполнителей утвержденного образца. Правда, к моменту строительства тобольской Софии эта метаморфоза еще только зрела и Софийский собор был рожден счастливым сочетанием добротного образца и талантливой самодеятельности каменщиков.
Образец в данном случае нес в себе две культурные традиции - древнерусскую и итальянскую эпохи Возрождения, так как московская Вознесенская церковь, построенная в 1519 году итальянцем Алевизом Новым, в середине XVI века горела и была основательно перестроена при Борисе Годунове. Поэтому влияние принципов архитектуры Возрождения сказалось в Софийском соборе лишь в подчеркнутой геометричности кубического объема. Завершение храма и декор фасадов решены по-древнерусски. Не мог зодчий западноевропейского Возрождения вот так асимметрично "набросать" окна на фасаде, не мог он и "оборвать" некоторые пилястры, заставив их повиснуть где-то под самым карнизом. Но в то же время лопатки-пилястры и профилированный пояс, отделяющий закомары от плоскости стены, создают иллюзорную тектоническую систему, очень близкую к ордерной.
На архитектуру тобольского Софийского собора безусловно повлияли строительные традиции устюжских мастеров, а также принесенные московскими мастерами традиции русского "узорочья" и зарождавшегося тогда нарышкинского барокко. Все это вольно или невольно внесло дух нарядности в декоративное убранство одного из значительнейших сооружений эпохи. Многочисленные "дыньки" в наличниках и перспективных порталах, многолопастные навершия наличников - все эти, казалось бы, древние детали решены по-особому, свободно, празднично, совсем в духе первой половины XVII века. А как непринужденно выполнен южный фасад! Четыре типа наверший наличников на одной стене - на такое способно только "узорочье". Но несмотря на это, Софийский собор сдержаннее по декору, величественнее, чем его прообраз.
Сейчас собор стоит под четырехскатной крышей, и мы не знаем, существовали ли когда-либо конструктивные закомары. Скорее всего, учитывая суровый климат, от них отказались еще в процессе строительства или сразу по его окончании. Но вот о главах точно известно, что они были сооружены луковичными (хотя московская Вознесенская церковь имела шлемовидные купола), а в 1726 году заменены на более сложные, с перехватами у основания, по типу украинских. Можно предположить, что эта переделка была произведена по воле знаменитого сибирского митрополита Филофея Лещинского - воспитанника Киевской духовной академии. В то время, за год до своей смерти, Филофей Лещинский как раз начал строить в Тюмени силами украинских строителей монастырскую Петропавловскую церковь, тоже на украинский манер. Вообще нужно сказать, что влияние украинского, а через него и западноевропейского зодчества на архитектуру далекой Сибири в XVIII веке проявилось довольно отчетливо и отчасти объясняется тем, что с 1702 по 1768 год все тобольские митрополиты были выходцами с Украины. Влияние это, конечно же, не прошло бесследно для всего сибирского зодчества, вплоть до конца XIX века, рождая подчас формы весьма своеобразные. <...>
Каменные стены вокруг Софийского двора начали возводить сразу же по окончании строительства собора и колокольни. Стены высотой 4,3 метра и протяженностью 620 метров с девятью башнями (семь круглых и две квадратные) были построены за десять лет. Они опоясали Софийский двор по максимальному периметру, опасно приблизившись к бровке Троицкого мыса. Строили стены те же мастера, которые возводили Софийский собор. Работали двумя бригадами одновременно. Строительством северной и восточной стен руководил Гаврила Тютин. Южные и западные стены строил Герасим Шарыпин. Оба из простых каменщиков превратились в Тобольске в каменных дел подмастерьев.
В современном русском языке слово "подмастерье" обозначает низшую ступень в иерархии мастерства. Наш живой, вечно меняющийся язык совершил здесь очередное свое превращение, придав обратный смысл слову, которое когда-то обозначало высшую степень квалификации. В XVI-XVII веках подмастерья были, по сути дела, главными строителями, а часто и авторами сооружения. Основным их отличием от простых каменщиков было умение составлять смету постройки. Большой практический опыт и технические навыки помогали им решать сложные задачи. Почти все подмастерья вышли из московских каменщиков и получали работу в Приказе каменных дел, существовавшем с 1584 по 1700 год.
После ликвидации Приказа подмастерья из записных стали превращаться в подрядчиков-предпринимателей. Вообще говоря, этот процесс начал проявлять себя уже с начала 1680-х годов, когда была сделана первая попытка лишить Приказ каменных дел самостоятельности и численность записных каменщиков и подмастерьев уменьшилась в два раза. Под такое "сокращение" попал и потомственный московский каменщик Герасим Яковлев Шарыпин. Некоторое время после этого он промышлял подрядами на "каменное всякое строение, и известное, и кирпишное, и черепишное... обрасцы муравленые и печи", а потом заключил договор с Сибирским приказом на строительство в Тобольске. Работа на Софийском соборе прибавила ему опыта, поэтому колокольню, прясла стен и башни он строил самостоятельно, уже в качестве подмастерья. После окончания подрядных работ на Софийском дворе Шарыпин возвращается в Москву, но в 1699 году заключает новый договор с Сибирским приказом и приезжает в Тобольск строить каменный "город". Два важнейших сооружения кремля - Приказная палата и гостиный двор - были начаты строительством под его руководством. В первой половине 1704 года Шарыпин неожиданно умирает. Его вдова с двумя детьми осталась жить в Тобольске, переселившись в нижний город, на "наемную татарскую землю".
Тобольский кремль. Рентерея. Начало XVIII в.
Семен Ремезов, впервые столкнувшийся с европейской архитектурой в таком передовом для того времени учреждении, как Оружейная палата, безусловно, получил представление о двух основных архитектурных типах новых общественных зданий - вытянутом прямоугольном объеме с анфиладой или коридорной системой планировки (деловые государственные учреждения) и вертикальном ярусном объеме (мемориально-триумфальные сооружения). Потому-то в соответствии с принципами новой архитектуры сооружение над Прямским взвозом и было запроектировано в виде вытянутого блока, с анфиладным расположением палат, увенчанного высокой ярусной башней с шатром. Кроме того, Ремезов придал этому сооружению значение не только триумфальное, но и мемориальное, назвав его Дмитриевскими воротами, очевидно (по предположению В. Кириллова), в честь знаменательного события - вступления Ермака в Сибирскую столицу Искер 26 октября 1582 года, в день св. Дмитрия. Однако, будучи все-таки по воспитанию и убеждениям человеком XVII века, Ремезов не мог, естественно, полностью освободиться от влияния древнерусской архитектуры. Поэтому нижняя часть сооружения решена как подклет с традиционным несимметричным расположением ворот (в подклете, вероятно, размещались кладовые); продольные стены, подчиняясь ландшафтной ситуации, заметно непараллельны; каждая палата, по-старинному обособляясь, выделена на фасадах лопатками. Традиционными деталями являются также карниз с кронштейнами и оконные наличники с декоративными кокошниками. Об особенностях венчающей башни сказать ничего нельзя, ибо она выстроена не была.
Возведению Дмитриевских ворот предшествовал шестилетний перерыв в строительстве кремля, вызванный, очевидно, Северной войной. Лишь в 1712 году была заложена Вознесенская церковь, а в 1714 году Дмитриевские ворота - четвертая большая постройка Ремезова. Еще через год началось строительство крепостных стен и башен Малого города. Такая неожиданная активизация тобольской строительной деятельности в условиях, когда царским указом было запрещено каменное строительство во всех городах, кроме Петербурга, может быть объяснена не только тем значением, которое Петр I придавал сибирской столице, но и стремлением первого губернатора Сибири, князя М.П.Гагарина (губернаторство было введено в 1708 году), превратить громадную Сибирскую губернию чуть ли не в самостоятельное государство. Семь лет честолюбивый, деятельный Гагарин вел большие работы по укреплению своей столицы - Тобольска: добился разрешения на каменное строительство, с помощью пленных шведов прорыл канал, изменивший место впадения Тобола в Иртыш, открыл ремесленные мастерские, даже начал чеканить свою монету. Но в 1718 году он был вызван в Петербург, обвинен в тайных замыслах и злоупотреблениях и после трехлетнего следствия публично повешен на Васильевском острове. При этом для устрашения не велено было снимать повешенного, а когда от времени веревка перегнила, приказано было вновь вздернуть труп уже на железной цепи. Так жестоко расправился Петр I с одним из своих бывших любимцев, которого он когда-то приблизил, отдал в его ведение Сибирский приказ, сделал комендантом Москвы, а затем и губернатором Сибири. В те времена головокружительные крутые повороты судеб были не редкостью. А свидетелем этих поворотов часто оказывалась Сибирь. <...>
Целых десять лет провел на каторге выдающийся естествоиспытатель, вице-президент Адмиралтейской коллегии, "конфидент" А.П.Волынского Федор Иванович Соймонов, сосланный Анной Иоанновной за близость Петру. После восшествия на престол Елизаветы Петровны Соймонов - больной, потерявший надежду каторжник - был с трудом отыскан на одном из дальних сибирских рудников, доставлен в столицу и в 1757 году назначен губернатором Сибири. Шесть лет сурово, но справедливо правил Соймонов необъятным краем, энергично выполнял указы о грамотности дворян, открыл две геодезические школы, возглавил Нерчинскую экспедицию, организованную как продолжение Камчатской экспедиции Беринга. Перу Ф.Соймонова принадлежит большой труд "История Петра I". <...>
Тобольская рентерея, известная также под названием "Шведская палата", и теперь используется как архивохранилище. Как монументальный каменный мост, замерла она между склонами Прямского взвоза, надежно и навеки соединив две части кремля - Софийский двор и Малый город. Проходя под ее крутой, давяще-тяжелой аркой, пересекаешь не один слой сибирской истории, сотканной из необозримого множества судеб когда-то живших людей, судеб разных, порой счастливых, чаще - драматичных.
Теплый храм возле кафедрального собора был заложен тобольским митрополитом Антонием II Нарожницким в 1743 году. Это событие возвестило возрождение каменного строительства в Тобольском кремле после почти тридцатилетнего перерыва. За это время многое изменилось. Давно умер Петр I. Россия пережила черное десятилетие бироновщины. Наступило время правления "веселой императрицы" Елизаветы Петровны. Сверкающий стиль барокко сменил деловито-праздничную, рациональную петровскую архитектуру. Из столицы барокко быстро распространилось по всей России, ибо соответствовало духу народного русского искусства. Повсеместное оживление культового строительства и новый архитектурный стиль не замедлили сказаться и на практике тобольского зодчества: почти одновременно в 1740-х годах шесть каменных церквей закладываются в Тобольске и все до одной - в стиле барокко.
Три года строился храм возле Софийского собора и был освящен во имя Антония и Феодосия - печерских чудотворцев [позднее переименован в Покровский собор]. Постройка этой церкви положила начало еще одному процессу - постепенному уничтожению кремлевских стен. Вслед за частью западных стен, снесенных для постройки теплого храма, была разобрана и другая их часть вместе со Святыми воротами, затем (в 1775 году) уничтожено юго-западное прясло стен Софийского двора, а вскоре - все стены Малого города. Разборка стен Софийского двора завершилась в XIX веке. С утратой оборонительных функций кремль постепенно превращался в открытый городской центр. Подобные превращения естественны для каждого старого русского города. Правда, они необязательно должны сопровождаться уничтожением старого, но сам факт изменения здания или ансамбля во времени нельзя считать безоговорочно отрицательным. Только эстетика классицизма в конце XVIII - начале XIX века утверждала принцип постоянства, законченности, неизменяемости. Потому-то здания и ансамбли классицизма, будучи завершены, не терпят каких-либо нововведений. Но вся предшествовавшая классицизму русская архитектура не обладала подобной жесткостью. Почти все древние здания за свою долгую жизнь так или иначе изменялись. <...>
Архиерейский дом можно назвать "блуждающим" - четыре предыдущих его здания, сменяя друг друга, возникали в разных местах Софийского двора и затем бесследно исчезали. Последнее, пятое по счету, было закончено в 1775 году. Большое трехэтажное здание разместилось южнее Покровского собора, параллельно рентерее и бровке Троицкого мыса, и сразу внесло новый и весьма отчетливый элемент регулярности в композицию кремлевского ансамбля. В этом проявилось веяние времени: в 1760-х годах в столице быстро утверждается классицизм и начинает работать "Комиссия о строении Санкт-Петербурга и Москвы", занимавшаяся регулированием застройки и составлением планов русских городов. В Сибири идеи нового градостроительства начал проводить в жизнь губернатор Денис Иванович Чичерин, сменивший в 1763 году Ф.Соймонова. При Чичерине был составлен и утвержден план Тобольска, принимались строгие меры к его безусловному выполнению. Неудивительно поэтому, что архиерейский дом был построен по проекту, присланному из Петербурга, и явился первым сибирским гражданским зданием, выполненным в стиле классицизма. <...>
Архиерейский дом стал своеобразным памятником строительной деятельности губернатора Чичерина, восемнадцать лет правившего Сибирью.
Понимая значение архитектуры в деле укрепления власти, Чичерин форсировал сооружение представительного архиерейского дома: через год после поражения пугачевцев это здание уже было завершено. Новые архитектурные формы, столичный масштаб и внушительность резиденции высшего духовенства Сибири решительно повлияли на облик главного сибирского города. Это здание сохранилось до наших дней почти без изменений: пострадав в "большом пожаре" 1788 года, оно было восстановлено в первоначальном виде. В 1925 году в бывший архиерейский дом был переведен краеведческий музей - один из старейших и самых богатых в Сибири. Музей сейчас стал центром большой научно-исследовательской работы и просветительства в области.
После пугачевского восстания в общем русле реформ Екатерины II правительством была проведена реформа органов местного самоуправления, в результате чего в Сибири образовалось три наместничества - Тобольское, Иркутское и Колыванское. В связи с этим в Тобольске за полтора года до официального открытия наместничества срочным порядком начинают сооружать резиденцию наместника - трехэтажное каменное здание со службами. Дворец был построен на месте обветшавшей уже ремезовской Приказной палаты, которая вошла в этот дворец как его составная часть. На плане первого этажа эта вставка четко выделяется своими толстыми стенами. Старые крепостные стены, примыкавшие к Приказной палате, пришлось снести. Тобольское наместничество было открыто 30 августа 1782 года.
Пожар 1788 года оставил от Наместнического дворца только стены. Преемник первого сибирского наместника Кашкина А.В.Алябьев (отец известного композитора) вынужден был поселиться в сохранившемся каменном доме "под горой". Процедуры приемов, и без того им упрощенные, пришлось еще больше упростить.
Почти полвека дворец стоял в развалинах. Только в 1831 году он был восстановлен, но уже в измененном виде, по проекту петербургского архитектора Давида Висконти. К этому времени наместничество было уже давно упразднено, Тобольск опять стал губернским городом, поэтому здание было отдано под губернские присутственные места. В первом этаже разместились канцелярия губернского прокурора и окружное казначейство с кладовыми, во втором - губернский совет и губернское правление, в третьем - казенная палата. <...>
Тобольский кремль. Соборная колокольня. Конец XVIII в.
Невозможно представить себе панораму Тобольского кремля без соборной колокольни. На семьдесят пять метров поднялась она над Троицким мысом, объединив вокруг себя все, что составляет понятие кремль: здания, такие же белые, как она сама, ленту крепостных стен, башни и павильоны, купола и крыши, крутизну склонов и зелень архиерейского сада. Не сразу приобрела колокольня современный вид. Можно сказать, что она росла вместе с кремлем. Первоначально, когда кремль еще не был столь большим, когда еще не было архиерейского дома и Наместнического дворца, колокольня была ниже ростом, массивнее и стояла по другую сторону Софийского собора. Эта первая в Сибири каменная колокольня была построена на месте деревянной одновременно с собором в 1683-1685 годах. Строили ее, как и собор, каменщики В.Ларионова. Невысокая одноярусная колокольня, простояв чуть больше века, рухнула 2 августа 1794 года. В аварийное состояние она приходила постепенно, поэтому еще в 1784-1786 годах были отпущены деньги на строительство новой колокольни, выбрано место для нее и заложен фундамент. Проект и смету составил первый губернский архитектор поручик архитектурии Александр Гучев. Это имя должно быть вписано в историю Тобольска после имени Ремезова - настолько велико влияние активной восьмилетней (с 1782 по 1790 год) деятельности Гучева на формирование города. Более полувека Тобольск развивался по генплану, разработанному Гучевым и "конфирмованному" Екатериной II в 1784 году. Под его руководством восстанавливался Тобольск после опустошительного пожара 1788 года. Правда, колокольню ему самому строить не пришлось, так как начало ее возведения затянулось до 1791 года, а к этому времени Гучев, согласно новому назначению, уже работал в Ярославском наместничестве, где вскоре скончался.
Колокольню по проекту Гучева начал строить Петр Савин под наблюдением опытного строителя игумена Маргарита. Но, очевидно, шестилетний перерыв в строительстве сказался на качестве фундаментов: 10 июля 1792 года колокольня, доведенная в высоту до одиннадцати сажен, обрушилась. Пришлось начать сбор пожертвований на строительство новой колокольни. Третья каменная соборная колокольня была заложена в 1794 году южнее рухнувшей. Строителем опять был назначен Савин, а руководителем строительства стал "правящий архитекторскую должность" уездный землемер Федор Уткин, прошедший до этого хорошую школу у Гучева и успешно продолжавший начатое Гучевым строительство послепожарного Тобольска. Он же составил смету и выбрал новое место для колокольни.
Три года строилась колокольня. В ходе строительства были приняты дополнительные меры по обеспечению ее устойчивости - увеличен и укреплен железными связями фундамент, стены выложены толще, чем предусмотрено по проекту, вместо решеток между столбами устроены глухие каменные стенки. Получилось монументальное, прочное сооружение, до сих пор не поддавшееся разрушающему влиянию времени. Когда-то на двух ее ярусах звона висело пятнадцать колоколов, из них один - самый большой в Сибири - весил 1011 пудов. В 1809 году на колокольне появились куранты, изготовленные верхотурским ямщиком Ильей Баяновым.
Не много найдется в России колоколен, подобных тобольской. И дело не только в ее высоте, а главным образом в удивительной монолитности объема. Это действительно "каменный столп", лишь прорезанный арками звона. Возможно, здесь сказались те изменения, которые внес Уткин в проект Гучева. Даже на большом расстоянии заметно, насколько архитектурный масштаб колокольни крупнее масштаба всех окружающих зданий. А с территории Софийского двора становится видно, что крупность членений зрительно уменьшает как высоту самой колокольни, так и высоту рядом стоящих соборов и ризницы. Этот эффект масштабного несоответствия не может быть поставлен в вину строителям колокольни - высокие сооружения в этом отношении не всегда получались даже у столичных архитекторов-профессионалов. А в данном случае укрупненность масштаба колокольни помогла решить важную архитектурно-градостроительную задачу - соединить две составные части нагорного ансамбля.
Каменный столп тобольской колокольни увенчан восьмигранным куполом с декоративной башенкой на нем. Эта легкая башенка по контрасту выявляет монументальность всех четырех ярусов колокольни - поставленных друг на друга четвериков. Наиболее монументален первый ярус, выполненный в виде глухого объема с одним лишь проемом. Чуть выступающие из стен широкие и плоские пилястры, а также плотная рустовка углов усиливают впечатление монолитности всей этой каменной массы, но в то же время избавляют ее от грузности. Несокрушимая мощь и стройность формы! Только дисциплина эстетики классицизма позволяла создать столь противоречивое единство. А как красиво и просто, применив лишь высоко поднятые над землей фронтоны, зодчий связал второй ярус с первым! Третий ярус, продолжая ненавязчивое облегчение масс по вертикали, имеет чистые, нерустованные углы и сдвоенные пилястры нарядного коринфского ордера. Четвертый, совсем невысокий ярус логично завершает всю композицию и позволяет так же логично и красиво перейти к куполу. Этот купол, упругий, как будто наполненный ветром, уже почти два века господствует над Тобольском. Глядишь на него, запрокинув голову, и не хочется называть его куполом. Да, это не просто купольная конструкция, это глава! Главная часть сооружения, ради которой оно часто и строилось. В русском языке нашлось очень точное и выразительное слово для формы, которая призвана была соединять небо и землю. Купола в русской архитектуре с самого начала получили такую мощную идеологическую нагрузку, что почти никогда не применялись утилитарно, просто как конструкция. Купола всегда венчали сооружения, выставлялись "напоказ". Отсюда - поражающее многообразие купольных завершений и их обязательная силуэтность, причем настолько активная, что во всем арсенале форм русского зодчества, силуэтном по природе своей, не найдется формы, более сильно воздействующей своим абрисом, чем глава. Вот и в столице Сибири силуэт городского ядра создан не только прямоугольниками зданий, но и шатрами боевых башен, многоярусными главами Покровской церкви, барочными вычурными куполами Софийского собора. И над всем этим хороводом - благородный темно-зеленый купол белой соборной колокольни.
3-я глава книги С.П.Заварихин В ДРЕВНЕМ ЦЕНТРЕ СИБИРИ М. "Искусство" 1987 г.