Воспоминания о старом Павловске Б. В. Януша. Часть 10
Часть 1
Часть 2
Часть 3
Часть 4
Часть 5
Часть 6
Часть 7
Часть 8
Часть 9
Но вернёмся в наш Павловск, в семью соседей. В 1935 году у них родилась девочка - Нина, а в 1936-м Николая Ильича арестовали, он оказался на Соловках, а над тётей Шурой нависла угроза выселения вместе с маленькой дочерью. В этот тяжёлый период она устроилась работать в 5-й детский дом и вскоре вышла замуж за работавшего там О. С. Виглина - это спасло её от репрессий и выселения. Вскоре их семья переехала в другую, больших размеров квартиру в нашем же доме, только напротив и в первом этаже. Это не помешало дружбе мамы с тётей Шурой.
Появилась тогда в продаже детская игрушка - маленький действующий телефон на плоских батарейках. В комплект входили два аппарата, по которым можно было разговаривать, находясь в соседних комнатах. Впервые такой телефон я увидел у Юры Поварова, стоил он рублей тридцать. И вот наши семьи купили такой же телефон, папа сделал через двор проводку, и мы смогли вести короткие разговоры. Моя мама и тётя Шура были настолько дружны, что многие считали их родными сёстрами.
***
Что касается магазинов и торговли, то здесь я не всё помню одинаково хорошо. Дело в том, что, когда я стал старше, мама меня, как, впрочем, и родители моих сверстников, стала посылать в магазины, но ею были в основном булочные да керосиновая. Остальные же продукты питания покупала обычно она сама или иногда дедушка. Не помню, чтобы в Павловске магазины ломились от продуктов и знаю, что в отдельные периоды некоторые из них исчезали совсем. Особенно это было заметно во время «финской» войны. Кое-что мама покупала на рынке, который тогда не имел ничего общего с современным полупустым и нищим. Тогда на него из соседних деревень привозилась масса товаров и торговали всем и довольно бойко. Я, например, помню, что мама и другие хозяйки мороженое мясо или рыбу не считали полноценными и покупали только в крайнем случае. В основном готовили из свежих продуктов, которые называли парными. Молоко покупалось на рынке или на дом приносили молочницы-крестьянки из соседних деревень, которые с бидонами ходили по дворам и разливали молоко специальными кружками. Были у мамы и знакомые молочницы, например Марьюшка из деревни Ладога, которая рано приходила в Павловск и со двора басом кричала: «Егоровна!» Молоко это было свежее, жирное, вкусное без всяких примесей и воды.
М. Добужинский. Молочница. 1909
Павловск в то время административно подчинялся области, а Пушкин входил в состав Ленинграда, поэтому снабжение их значительно отличалось. Особенно частыми были перебои с маслом и другими молочными продуктами, исчезала порой и колбаса. За всем этим ездили в Пушкин, но и там их можно достать только утром и, кроме того, они нормировались. Поэтому хозяйки ещё затемно отправлялись пешком в сторону Пушкина, мимо Малиновских дач сначала в Софию, или Софийку, как называли это место. Уйти было страшно, поэтому собирались по нескольку человек. Мама обычно ходила с тётей Шурой, пару раз с ними ходил и я. В Софию приходили к открытию магазинов, вставали в очереди и в каждом брали положенную норму. Затем шли в Пушкин, и там повторялось то же. Заканчивался вояж на железнодорожной станции Детское Село, оттуда на поезде ехали обратно.
Году в 1939-1940 из Павловска в Пушкин пустили автобус. Он шёл от Пяти углов в Павловске, прямо по улице Революции вдоль парка до станционной площади в Пушкине, мимо Гостиного двора. Ходили машины редко, видимо, по расписанию. Это нововведение облегчило положение хозяек в отношении продуктов. Теперь до Софии ехали на автобусе, это было и быстрее, и легче, и совсем не страшно. Народу ездило много. Помню, садились мы на остановке на углу улицы Революции и Красных Зорь, салон этого маленького автобуса был уже полон.
Хлеб и булка в павловских магазинах не всегда лежали постоянно, случались и перебои. Их завозили в определённое время. Иногда при запаздывании привоза образовывались очереди, в которых стояло много детворы. Привозили на лошади в деревянном ящике, свежий тёплый, ароматный хлеб и булку. Особенно вкусен был так называемый ситный хлеб, не знаю, почему его так называли. Сейчас в магазинах такого нет. Целыми батонами в Павловске булку продавали, но реже, чем развесную. Продавщица тщательно отвешивала требуемое количество, и мы очень были рады, когда получался довесок. Этот хрустящий тёплый кусочек съедался по пути к дому. Ну, а если нет довеска, тогда щипалась хрустящая корочка, а дома получали от мамы выговоры. Были в нашей семье периоды, когда батоны привозил папа из Ленинграда.
Керосиновый магазин находился в подвале каменного трёхэтажного дома на Красных Зорь, там тоже обилия товаров не было: керосин, мыло, фитили для ламп и керосинок, горелки для примусов и другие мелочи.
Из сладкого торты и пирожные мы ели редко, иногда мама покупала так называемое «полено» - рулет с кремом. Его также продавали на вес, В основном пироги и булочки мама пекла сама, на это она была великой мастерицей. Получалось и дешевле, и вкуснее, и питательнее. Пекла обычно в духовке дровяной плиты. Чего только не выходило из-под её умелых рук: и печенье, и безе, и булочки, и ватрушки, и пироги с черникой. А на пасху!.. И куличи, и пасха обязательно в форме, и многое-многое другое.
Слуцк. Продуктовый магазин. 1930-е годы
Незадолго до войны появились в продаже чудо-печки, в которых можно было печь на керосинке. Мы тоже такую купили, но мама ею пользовалась редко. Готовили в основном на примусе, потом у нас появилась прабабушкина керосинка, которую папа постоянно чинил. Летом редко, а зимой пару раз в неделю топили на кухне плиту.
***
Большой трагедией Павловска, по крайней мере нам так казалось, были пожары. Приводили к ним скученность, неисправность дымоходов, небрежное обращение с огнём и, конечно, материал домов - постройки почти все были деревянные. Для нас, ребят, порой это было и любопытное зрелище, но, надо сказать, впечатление от некоторых пожаров надолго оставалось в памяти. Наиболее частыми и сильными они были зимой. Обычно каждый выезд пожарных машин увлекал в сторону их следования ребят. Порой это было далеко, и мы теряли направление, куда уехали машины, но иногда добегали до места. Особенно страшно это было ночью или вечером, когда на небе полыхало зарево. Один такой пожар мне запомнился надолго. Было это перед Новым годом, каким не помню. Вдруг на небе вспыхнуло зарево, а по Красных Зорь помчались пожарные машины... Было не очень поздно, я оделся и побежал в сторону улицы Халтурина. Горела двухэтажная дача на бывшем Царскославянском шоссе (улица Мичурина), где-то напротив бывшей дачи Салтыкова в глубине участка. Большой дом пылал, как огромный костёр, крутом рыдали и кричали дети, почти раздетые, сидя на том, что удалось вытащить - в основном тряпки. При мне дом рухнул, и к небу взметнулись огромные языки пламени и искр. Пожарные уже только спасали соседние дома, на которые могло перекинуться пламя. Всё было ужасно! Об этом пожаре долго говорили в городе. Утверждали, что причиной бедствия был опрокинутый примус, а затем паника жильцов, которые вместо того, чтобы локализовать очаг загорания, выбили стёкла, раскрыли двери, создав сквозняки, а этого огню только было и надо. Но судить со стороны всегда проще, это я однажды понял сам. Был зимний вечер, и мы всей семьёй сидели в кухне, окна которой выходили в маленький дворик между флигелями дома. Занавески были закрыты. Вдруг слышим на улице истошный крик соседки живущей напротив: «Пожар! Пожар!..». Мы выглянули в окно и увидели, что весь дворик залит багровым колеблющимся светом. Мне надолго запомнилось ощущение ужаса... Не знаешь, куда бежать, что хватать, что делать, ноги сделались ватными, наступило оцепенение. В такие минуты человек может совершить самые непредсказуемые и глупые действия... Первым пришёл в себя папа, он прошёл в соседнюю комнату и выглянул в окно, выходившее на Медвежий переулок. И тут всё стало ясно... Во дворе напротив через улицу горела машина. Вокруг неё бегали люди, вскоре появились пожарные. У нас наступила реакция после мгновенного нервного напряжения...
Во дворе напротив было несколько больших сараев, в которых стояли машины, среди них был один легковой «газик», такой же, как и у нас во дворе. Вечером его водитель задумал заняться ремонтом прямо на улице около гаража, а для освещения использовал то ли свечу, то ли керосиновую лампу. Машина сгорела полностью, её остов долго стоял на том дворе, и мы, детвора, лазали по нему вволю, и никто нас не гонял.
Пожар этот в доме вызвал основательный переполох. Соседка, поднявшая панику случайно выглянув в окно, увидела отсветы пламени, в то время как самой пылающей машины из её окна не было видно. Но страх перед пожаром, в котором мы все тогда жили, вызвал такую реакцию.
Надо сказать, что в нашей семье после таких случаев начинались разговоры об обмене Павловска на Ленинград, и даже раза два родители ездили смотреть предлагаемую площадь, но ничего хорошего там не было, а со временем притуплялись впечатления, кроме того, не хотелось покидать тихий и уютный Павловск.
Продолжение
Часть 2
Часть 3
Часть 4
Часть 5
Часть 6
Часть 7
Часть 8
Часть 9
Но вернёмся в наш Павловск, в семью соседей. В 1935 году у них родилась девочка - Нина, а в 1936-м Николая Ильича арестовали, он оказался на Соловках, а над тётей Шурой нависла угроза выселения вместе с маленькой дочерью. В этот тяжёлый период она устроилась работать в 5-й детский дом и вскоре вышла замуж за работавшего там О. С. Виглина - это спасло её от репрессий и выселения. Вскоре их семья переехала в другую, больших размеров квартиру в нашем же доме, только напротив и в первом этаже. Это не помешало дружбе мамы с тётей Шурой.
Появилась тогда в продаже детская игрушка - маленький действующий телефон на плоских батарейках. В комплект входили два аппарата, по которым можно было разговаривать, находясь в соседних комнатах. Впервые такой телефон я увидел у Юры Поварова, стоил он рублей тридцать. И вот наши семьи купили такой же телефон, папа сделал через двор проводку, и мы смогли вести короткие разговоры. Моя мама и тётя Шура были настолько дружны, что многие считали их родными сёстрами.
***
Что касается магазинов и торговли, то здесь я не всё помню одинаково хорошо. Дело в том, что, когда я стал старше, мама меня, как, впрочем, и родители моих сверстников, стала посылать в магазины, но ею были в основном булочные да керосиновая. Остальные же продукты питания покупала обычно она сама или иногда дедушка. Не помню, чтобы в Павловске магазины ломились от продуктов и знаю, что в отдельные периоды некоторые из них исчезали совсем. Особенно это было заметно во время «финской» войны. Кое-что мама покупала на рынке, который тогда не имел ничего общего с современным полупустым и нищим. Тогда на него из соседних деревень привозилась масса товаров и торговали всем и довольно бойко. Я, например, помню, что мама и другие хозяйки мороженое мясо или рыбу не считали полноценными и покупали только в крайнем случае. В основном готовили из свежих продуктов, которые называли парными. Молоко покупалось на рынке или на дом приносили молочницы-крестьянки из соседних деревень, которые с бидонами ходили по дворам и разливали молоко специальными кружками. Были у мамы и знакомые молочницы, например Марьюшка из деревни Ладога, которая рано приходила в Павловск и со двора басом кричала: «Егоровна!» Молоко это было свежее, жирное, вкусное без всяких примесей и воды.
М. Добужинский. Молочница. 1909
Павловск в то время административно подчинялся области, а Пушкин входил в состав Ленинграда, поэтому снабжение их значительно отличалось. Особенно частыми были перебои с маслом и другими молочными продуктами, исчезала порой и колбаса. За всем этим ездили в Пушкин, но и там их можно достать только утром и, кроме того, они нормировались. Поэтому хозяйки ещё затемно отправлялись пешком в сторону Пушкина, мимо Малиновских дач сначала в Софию, или Софийку, как называли это место. Уйти было страшно, поэтому собирались по нескольку человек. Мама обычно ходила с тётей Шурой, пару раз с ними ходил и я. В Софию приходили к открытию магазинов, вставали в очереди и в каждом брали положенную норму. Затем шли в Пушкин, и там повторялось то же. Заканчивался вояж на железнодорожной станции Детское Село, оттуда на поезде ехали обратно.
Году в 1939-1940 из Павловска в Пушкин пустили автобус. Он шёл от Пяти углов в Павловске, прямо по улице Революции вдоль парка до станционной площади в Пушкине, мимо Гостиного двора. Ходили машины редко, видимо, по расписанию. Это нововведение облегчило положение хозяек в отношении продуктов. Теперь до Софии ехали на автобусе, это было и быстрее, и легче, и совсем не страшно. Народу ездило много. Помню, садились мы на остановке на углу улицы Революции и Красных Зорь, салон этого маленького автобуса был уже полон.
Хлеб и булка в павловских магазинах не всегда лежали постоянно, случались и перебои. Их завозили в определённое время. Иногда при запаздывании привоза образовывались очереди, в которых стояло много детворы. Привозили на лошади в деревянном ящике, свежий тёплый, ароматный хлеб и булку. Особенно вкусен был так называемый ситный хлеб, не знаю, почему его так называли. Сейчас в магазинах такого нет. Целыми батонами в Павловске булку продавали, но реже, чем развесную. Продавщица тщательно отвешивала требуемое количество, и мы очень были рады, когда получался довесок. Этот хрустящий тёплый кусочек съедался по пути к дому. Ну, а если нет довеска, тогда щипалась хрустящая корочка, а дома получали от мамы выговоры. Были в нашей семье периоды, когда батоны привозил папа из Ленинграда.
Керосиновый магазин находился в подвале каменного трёхэтажного дома на Красных Зорь, там тоже обилия товаров не было: керосин, мыло, фитили для ламп и керосинок, горелки для примусов и другие мелочи.
Из сладкого торты и пирожные мы ели редко, иногда мама покупала так называемое «полено» - рулет с кремом. Его также продавали на вес, В основном пироги и булочки мама пекла сама, на это она была великой мастерицей. Получалось и дешевле, и вкуснее, и питательнее. Пекла обычно в духовке дровяной плиты. Чего только не выходило из-под её умелых рук: и печенье, и безе, и булочки, и ватрушки, и пироги с черникой. А на пасху!.. И куличи, и пасха обязательно в форме, и многое-многое другое.
Слуцк. Продуктовый магазин. 1930-е годы
Незадолго до войны появились в продаже чудо-печки, в которых можно было печь на керосинке. Мы тоже такую купили, но мама ею пользовалась редко. Готовили в основном на примусе, потом у нас появилась прабабушкина керосинка, которую папа постоянно чинил. Летом редко, а зимой пару раз в неделю топили на кухне плиту.
***
Большой трагедией Павловска, по крайней мере нам так казалось, были пожары. Приводили к ним скученность, неисправность дымоходов, небрежное обращение с огнём и, конечно, материал домов - постройки почти все были деревянные. Для нас, ребят, порой это было и любопытное зрелище, но, надо сказать, впечатление от некоторых пожаров надолго оставалось в памяти. Наиболее частыми и сильными они были зимой. Обычно каждый выезд пожарных машин увлекал в сторону их следования ребят. Порой это было далеко, и мы теряли направление, куда уехали машины, но иногда добегали до места. Особенно страшно это было ночью или вечером, когда на небе полыхало зарево. Один такой пожар мне запомнился надолго. Было это перед Новым годом, каким не помню. Вдруг на небе вспыхнуло зарево, а по Красных Зорь помчались пожарные машины... Было не очень поздно, я оделся и побежал в сторону улицы Халтурина. Горела двухэтажная дача на бывшем Царскославянском шоссе (улица Мичурина), где-то напротив бывшей дачи Салтыкова в глубине участка. Большой дом пылал, как огромный костёр, крутом рыдали и кричали дети, почти раздетые, сидя на том, что удалось вытащить - в основном тряпки. При мне дом рухнул, и к небу взметнулись огромные языки пламени и искр. Пожарные уже только спасали соседние дома, на которые могло перекинуться пламя. Всё было ужасно! Об этом пожаре долго говорили в городе. Утверждали, что причиной бедствия был опрокинутый примус, а затем паника жильцов, которые вместо того, чтобы локализовать очаг загорания, выбили стёкла, раскрыли двери, создав сквозняки, а этого огню только было и надо. Но судить со стороны всегда проще, это я однажды понял сам. Был зимний вечер, и мы всей семьёй сидели в кухне, окна которой выходили в маленький дворик между флигелями дома. Занавески были закрыты. Вдруг слышим на улице истошный крик соседки живущей напротив: «Пожар! Пожар!..». Мы выглянули в окно и увидели, что весь дворик залит багровым колеблющимся светом. Мне надолго запомнилось ощущение ужаса... Не знаешь, куда бежать, что хватать, что делать, ноги сделались ватными, наступило оцепенение. В такие минуты человек может совершить самые непредсказуемые и глупые действия... Первым пришёл в себя папа, он прошёл в соседнюю комнату и выглянул в окно, выходившее на Медвежий переулок. И тут всё стало ясно... Во дворе напротив через улицу горела машина. Вокруг неё бегали люди, вскоре появились пожарные. У нас наступила реакция после мгновенного нервного напряжения...
Во дворе напротив было несколько больших сараев, в которых стояли машины, среди них был один легковой «газик», такой же, как и у нас во дворе. Вечером его водитель задумал заняться ремонтом прямо на улице около гаража, а для освещения использовал то ли свечу, то ли керосиновую лампу. Машина сгорела полностью, её остов долго стоял на том дворе, и мы, детвора, лазали по нему вволю, и никто нас не гонял.
Пожар этот в доме вызвал основательный переполох. Соседка, поднявшая панику случайно выглянув в окно, увидела отсветы пламени, в то время как самой пылающей машины из её окна не было видно. Но страх перед пожаром, в котором мы все тогда жили, вызвал такую реакцию.
Надо сказать, что в нашей семье после таких случаев начинались разговоры об обмене Павловска на Ленинград, и даже раза два родители ездили смотреть предлагаемую площадь, но ничего хорошего там не было, а со временем притуплялись впечатления, кроме того, не хотелось покидать тихий и уютный Павловск.
Продолжение