責任と信心深さ Какихары
Как правило, в западном и русском кинематографе самоотверженное служение криминальной иерархии представлено или дурновкусным пафосом романтиков с междугородней трассы, или совсем уж омерзительным сочетанием неуклюжего подобострастия с амикошонством. И то, и другое в азиатском кинематографе встречается, но эпизодически и в порядке своеобразного юмора. Нарушение пиетета для азиата - это очень серьёзно, преступивший границу между ступенями иерархии (с соответствующим поведенческим модусом) в большинстве случаев вооружён и очень опасен. И предупреждён, разумеется - во всех правильных организациях с предателями и внутренними врагами расправляются особо изощрённо.
Но и расправа европейцам и подражающим им русским не удаётся: центральные персонажи драм / боевиков и пр. в 99-ти случаях из ста успешно сбегают, и ещё успешнее скрываются. Месть бывшим коллегам или методичная ликвидация конкурентов (коих Цен.Пер. редко бывает «лучше» во всех смыслах, а не в «нравственном») в тех девяносто девяти случаях откровенно скучна.
И диаметральная противоположность тому: живым и / или непокалеченным от якудзы ещё никто не уходил. Скрывающимся от карателей остаётся только одно - изобразить себя послушными и беспомощными; убивать сразу всех присутствующих, не оставляя улик и свидетелей; а после смотреть «овечьими» глазами на очередной объёкт уничтожения так, чтобы у последнего не возникло ни малейшего подозрения на их счёт.
И только когда остаётся последний…
Последним был Какихара, крашеный блондин с исполосованным и утыканным кольцами / штырями лицом - ему несказанно повезло встретиться с Ичи, уже овладевшим мастерством кэкоросу 蹴殺す [или けころす - убивать ударом ноги] и остаться в живых. Об этом повествует манга Хидео Ямамото (山本英夫 ,Yamamoto Hideo) и анимэ-приквел Исихиры Синдзи Koroshiya Ichi the Animation: Episode 0. В приквеле также более отчётливо выражена вторая сущность самого Ичи: это современный Жиль де Рэ, испытывающий сексуальное возбуждение от убийства (желательно с фонтанирующей кровью), и, вместе с тем испытывающий всё большее отвращения к своим чудесным занятиям.
Разумеется, что получивший психическую травму в пубертатном возрасте невротик не ровня аристократу позднего средневековья; сходство заключается в перманентном страхе перед собственной противоестественностью и наслаждением. Аналогов этому парадоксальному феномену в истории, культуре и искусстве было много, а компетентного исследования - ни одного; доступная ныне и русскоязычному читателю книга Жоржа Батая «Процесс Жиля де Рэ» (Kolonna publication, 2008, пер. с фр. Ивана Болдырева) представляет нам фигуру обаятельную и интригующую, но все отсылки к наивности, «примитивному мышлению» и, - экономическому положению Франции в 1435-го года представляются совершенно неуместными позитивистскими доводами.
И в заключении, нам задали вопрос гораздо более наивный, чем трактовка мотивации Жиля де Рэ в оптике Батая: почему Какихара так желал умереть, а Джиджи в финале мы лицезреем болтающимся в петле (нам не поясняют, сам ли он это, или помогли). Выполнив или не выполнив своё задание - совсем не совестливый, но исполнительный и ответственный азиат не может больше существовать. Очевидно, что и Джиджи, талантливый манипулятор, «владея» таким совершенным оружием, как Ичи, сам был разменной фигурой в чьей-нибудь партии. Оставлять в живых столь многое знающего нецелесообразно. Какихара же просто потерял всё то, что удерживало его на этой земле, - к началу фильма становится ясным, что он и так должен был погибнуть бесславной смертью от ичиных кроссовок; по верованиям додзё ему суждено достойное посмертие.
Кстати, написание катаканой 殺し屋１ (Koroshiya 1) можно перевести не только как Killers №1, но и как «домашнее убийство».
(из русского фансаба: "круто ты попал на ТВ")