Против Интеллектуальной Монополии (Болдрин и Левин) (2)
Небольшой вольный пересказ идей этой книги: http://levine.sscnet.ucla.edu/general/intellectual/against.htm
Начало тут
Гипотеза 3. Патентное право делает изобретения более доступными для общества, так как изобретатель раскрывает секрет изобретения, а авторское право делает более доступными произведения культуры, так как позволяет сохранить к ним коммерческий интерес правообладателей.
Это, пожалуй, самый недостоверный миф, который на практике оказывается прямо противоречащим существующей ситуации.
Действительно, рассматривая патентные заявки, среди них можно найти и патент на хрустящий тост с джемом и арахисовым маслом (№ 6 080 436), и идею передачи энергии в любую точку пространства через межпространственные микро-разрывы в ткани вселенной (№ 6 025 810). Насколько же патенты способствуют доступности информации?
Как признаются сами компании, патенты не отменят необходимости сохранения технологий и изобретений в секрете. Опросы показывают, что порядка 80% фирм используют патенты для блокировки других компаний от конкуренции, и практически все вынуждены использовать патенты, чтобы технология не была запатентована кем-то другим, кто потом предъявит на нее эксклюзивные права. Но и это не является достаточной защитой - процветает «патент-сквоттерство», то есть размещение патентов на потенциальные, но еще не состоявшиеся изобретения, для последующего их использования против реальных изобретателей.
Сами патенты становятся все более и более абсурдными с точки зрения самоценности патентуемой идеи. Патенты на дизайн породили много противоречивых судебных исков, когда достаточно общие дизайнерские решения оказывались под чьим-то эксклюзивным контролем. Для примера авторы приводят патент компании Амазон на концепцию «продажи за один клик», который она использовала для подачи в суд против компании Барнс & Ноубл. Более того, поступающие предложения на введение патентного права на такие объекты, как приемы спортсменов, сюжетные линии и результаты научных исследований заставляют всерьез задуматься над осмысленностью всего происходящего в патентной отрасли.
Аналогично исследования авторов в отношении доступности произведений, попавших под защиту авторских прав, говорят об обратных эффектах. Среди раритетных произведений одного и того же автора, те, на которые не были оформлены авторские права, оказываются более доступны, чем те, которые были защищены правами. Предположения о том, что издатели будут с большим желанием выпускать интересные ограниченному кругу произведения или переиздавать старые произведения, если их экономический интерес будет обеспечен авторским правом, разбивается о нежелание издателей выпускать старые произведения, которые могут составить некоторую конкуренцию новым произведениям, которые приносят основную прибыль.
Авторское право блокирует творчество и в другом ключе. Короткометражный документальный фильм «Tarnation», завоевавший внимание Каннского фестиваля, был снят всего за 218$, но отчисления за клиповые вставки и музыку, встречающиеся в фильме, поднимают его стоимость до 400 000$. Проект Google Print, нацеленный на общедоступный поиск среди базы отсканированных книг, встретил ярое сопротивление правообладателей, в результате чего был вынужден совершить миллионные выплаты за сканирование книг и трансформироваться в Google Book Search.
Особенно важно обратить внимание на то, что требования о защите прав становятся средством контроля над информацией политического характера. Например, опубликованная информация о несовершенствах машин для электронного голосования Diebold, открывающая их потенциальную уязвимость для взлома, была украдена и опубликована в интернете. Вместо исправления выявленных недостатков, компания потребовала закрыть сайты, содержащие эту информацию, под предлогом нарушения авторских прав.
Добавлю к авторам, что и в российской практике доступность информации не повышается благодаря авторскому праву. Нельзя не вспомнить историю собрания сочинения Стругацких, наличие которой в общем доступе в сети не встретило противодействия от авторов при жизни, но которое после смерти Бориса Стругацкого было изъято по требованию их детей.
Общая гипотеза: патентное и авторское право стимулирует экономически рост и прогресс.
Хотя каждый из частных мифов не находит подтверждения, трудно спорить с тем, что век технологического прогресса в целом совпал с периодом становления патентного права. Но для того, чтобы сделать вывод о наличии прямой причинно-следственной взаимосвязи, этого далеко не достаточно. Требуется экономическое подтверждение.
За поиском этого подтверждения авторы обратились к экономической статистике в различных отраслях и странах. Становление патентного права происходит неравномерно, и хотя в большинстве отраслей еще не прошло достаточно времени для оценки эффекта, некоторые наблюдения сделать можно.
Во-первых, авторы не обнаружили однозначной связи между ведением патентного права и процветанием той или иной отрасли. Например, в области программного обеспечения все основные изобретения были сделаны до введения патентного права, а после его введения наибольшее развитие и наиболее массовое распространение в промышленном применении получили продукты с открытым исходным кодом. Например, статистика в области использования веб-серверов показывает, что сейчас первые два веб-серверов по количеству работающих на них сайтов принадлежат продуктам с открытым исходным кодом Apache и nginx:
Интереснее влияния патентного права в такой отрасли, как сельское хозяйство. Защита интеллектуальной собственности впервые появилась в сельском хозяйстве в 1930 году (для растений бесполого размножения), а в 1987 году патенты в США стали включать продукты биотехнологий. График сельскохозяйственного выпуска в США не показывает никакого положительного эффекта от этих мер. Если же посмотреть конкретно на урожайность кукурузы то, эффект и того менее приятный.
Исследования в других отраслях, таких как тепличное растениеводство, финансовые инструменты, дизайн одежды и спорт свидетельствуют о быстром росте и высокой инновационности до введения или в отсутствие патентного права.
Межстрановое сравнение провести тяжелее, так как основным наблюдаемым эффектом от введения или усиления патентного права является приток иностранных инвестиций в защищенную отрасль, что мешает оценить реальный эффект от самих инноваций. Более того, эффект привлечения инвестиций действует только для инвестиционно привлекательных стран, то есть развивающихся стран с низкими налогами и стоимостью рабочей силы. Эконометрическое исследование 307 японских фирм не нашло никакого свидетельства положительного влияния реформы патентного права на инвестиции в разработку или инновационный результат.
Весьма неоднозначно влияние патентного права на процветающие отрасли в отдельных странах. Например, фармацевтическая отрасль в Италии, процветавшая в отсутствие какого-либо патентного права в стране, открыла 9.28% мировых препаратов за период с 1961 по 1980 год, и только 7.5% за период 1980-1983, то есть без всякого патентного права ее инновационный потенциал был, как минимум, не хуже. Однако приход крупных мировых конкурентов на итальянский рынок после внедрения патентного права нанес серьезный ущерб ее собственной фармацевтической отрасли - процветавшая на производстве дженериков, после введения патентов в 1979 года она практически исчезла. Теперь то же испытание грозит фармацевтической отрасли Индии.
Выводы авторов прямо противоречат гипотезе о положительном влиянии патентного и авторского права на экономический рост и прогресс. Авторы указывают, что наиболее бурный рост и инновационное развитие показывают те отрасли, где отсутствие барьеров на вход способствует высокой конкуренции и свободной копированию продуктов и технологий, а отсутствие защиты эксклюзивных прав ничуть не мешает ни творчеству, ни изобретательству. Когда отрасль приближается к зрелости, когда в ней появляются крупные игроки, желающие защитить свои прибыли, они лоббируют введение или ужесточение патентного права, что дает им возможность извлекать монопольную ренту, но серьезно блокирует возможности для конкуренции, тем самым подрывая дальнейшее развитие отрасли.
Реальность. Интеллектуальная собственность против развития.
В результате исследования авторы приходят к выводу, что фактический эффект от внедрения патентного и авторского права имеет эффект, обратный ожидаемому. Вместо подстегивания инноваций и творчества, эксклюзивный контроль над идеями мешает их производству.
В области патентов эксклюзивная собственность на использование изобретений создает барьеры на вход в отрасль, что серьезно подрывает конкуренцию. Патенты создают множество угроз, например, использования для блокировки или «патент-сквоттинга», с которыми сложно справиться даже крупным фирмам, не говоря уже о начинающих игроках. Инновации происходят в основном благодаря перетоку информации между разными компаниями, лабораториями и изобретателями и совместной или параллельной деятельность в одной отрасли, а патентное право этому препятствует, не давай одним опираться на достижения других. Более того, патент на улучшающую инновацию часто блокирует доступ других к развитию всего того, что было создано до этой инновации, хотя реальный процесс научно-технологического прогресса является одним целым, идет параллельно во многих местах и происходит из общего прошлого. Также патентное право мешает включению в инновационный процесс тех стран, которые только включаются в систему патентного права, так как их собственные независимые разработки попадают под действие уже существующих патентов, и компании оказываются вынуждены платить отчисления сторонним правообладателям, ничего не получая взамен.
Аналогично в области искусства авторские права оказывают малый эффект на стимулы к творчеству или на доход авторов, но зато охраняют права крупных правообладателей на извлечение прибылей из культурного наследия. Такие компании, как Дисней, использующие сюжеты сказок мировой культуры в коммерческих целях, фактически приватизируют их, мало отдавая мировой культуре взамен. И в то же время авторское право запрещает одним авторам развивать персонажей, созданных другими.
Требования компаний о продлении сроков авторского права или усиления патентной защиты прямо противоречат всей экономической логике - по мере включения в рынок таких стран, как Россия, Китай и Индия, рынок сбыта возрастает в разы, и значит, что авторы должны получать возмещение своих инвестиций за более короткий срок, то есть срок авторских прав должен сокращаться, а не увеличиваться. По расчетам авторов, если считать от начала прошлого века, увеличение рынка должно было привести к сокращению срока авторского права до продолжительности в 1 год, а не к увеличению до срока в 50 лет после смерти автора!
Помимо негативного влияния на прогресс, патентное и авторское право накладывает на общество огромные затраты на его поддержание. Речь идет не только о таких явных затратах, как расходы на юридическое оформление, судебные тяжбы, системы шифрования информации и отвлечение ресурсов изобретателей от инновационной деятельности в пользу юридической. Менее явными затратами общества становятся ограничения на свободу самовыражения, угроза вмешательства в личную жизнь и чистые общественные потери от недопроизводства. И совсем тяжело оценить такие издержки, как, например, отказ от продажи в странах третьего мира дешевых препаратов против СПИДа, которые могли бы спасти множество жизней, но реэкспорт которых поставил бы под угрозу прибыль фармацевтических компаний, получаемую от продажи этих препаратов по более высоким ценам на внутреннем рынке развитых стран.
Отдельной статьей идут политические риски и ограничение свобод. Авторское право активно используется как предлог для сокрытия от общества важной политической информации, а первая борьба с «пиратством» в области интеллектуальных прав началась еще в начале 20-го века, когда спрос на нотные записи породил эффект массового «пиратства» сверхдешевых копий, сделанных при помощи фотолитографии. Издатели устраивали облавы на дома «пиратов», врываясь и захватывая пиратский «контент», и, в конце концов, в 1902 году пролоббировали принятие закона об охране авторских прав на ноты. Правительство, не способное засудить всех, кто обменивался нотами, сжигала целые склады «пиратских» записей, а в 1905 году «король пиратов» Джеймс Виллет был осужден по обвинению в «заговоре». Тем не менее, дорогие записи уже не вернулись - этот бой был проигран, но война не закончена и возвращается к нам в начале 21-го века в форме борьбы с «напстеризацией» - свободным обменом музыкальными записями через интернет.
Будущее интеллектуальной собственности.
Авторы делают вывод о том, что интеллектуальная монополия, дающая эксклюзивные права на продажу и использование идей, является экономически вредным тормозом конкуренции и средством крупных игроков в стагнирующих отраслях извлечь монопольную ренту, блокируя приток конкурентов. Решение этой проблемы авторы видят в разделении понятия «прав на идею» и «прав на конкретную копию идеи».
Любая идея нематериальна, но может существовать только в форме конкретной копии на реальном носителе. Если права на идею являются вмешательством в деятельность других людей, попытками контролировать их действия с приобретенными, а значит принадлежащими им «копиями идей», и потому ведут к образованию необоснованных монополий, то «права на копию» являются естественным выражением прав человека или компании на продукт своего интеллектуального труда. Благодаря «правам на копию» авторы могут по-прежнему получать достаточный (а может и больший, как показывает история английских писателей на рынке США) доход за счет продажи прав на первое издание, а компании - за счет преимущества первопроходца, за счет экспертизы или сопутствующих продаж и услуг. При этом в некоторых отраслях, например в фармацевтике, часть расходов (на клинические исследования), которые серьезно удорожают инновации, может взять на себя общество через механизм грантов.
К сожалению, реальные мировые тенденции не столь радужны. Авторы отмечают появление таких явлений, как патентные пулы - сообщества организаций, использующие общий набор патентов, но отмечают, что это ведет к образованию олигополий и создает дополнительные трудности перед фирмами-одиночками на вход в такую отрасль. Конечно, сегодня мы можем отметить бурное развитие программных продуктов с открытым кодом и даже действия некоторых компаний, например Тесла Моторс и Тойота, по раскрытию своих патентов для всеобщего доступа. Но общее движение направлено в другую сторону.
Авторы пишут о множестве предлагаемых законодательных инициатив, направленных на расширение сроков авторского права, на ужесточение технических средств контроля соблюдения авторских прав, на введение патентного права во все новых отраслях - например, в спорте, в биологии, в генетике, в новостях, в производстве баз данных, в научных исследованиях, на оказание давления на развивающиеся страны по внедрению жестких систем контроля над соблюдением авторского и патентного права… Если гипотеза авторов о том, что интеллектуальная монополия - это результат лоббирования крупных компаний по защите своих прибылей, верна, то при текущем политическом и экономическом режиме это оставляет обществу мало шансов на борьбу за конкуренцию, экономический рост и прогресс.
Хотя авторы посмеиваются над социалистическими идеями об империализме, их опасения в отношении действий крупных компаний по консервации своей власти нельзя оставить без внимания. Авторы видят развитие международных экономических отношений по пути, который я бы назвал «нооимпериализмом»: во времена рабовладения эксплуататоры извлекали рабочую силу и природные ресурсы, сохраняя прямой насильственный контроль над территорией; во времена колониализма метрополии сохраняли контроль над производством товаров, обменивая дорогие товары на дешевое сырье и труд, для чего вводили протекционизм на родине и требовали открытия рынков от колоний; во времена империализма империалисты переключились на контроль над производством оборудования и финансовыми рынками, извлекая прибыли за счет инвестиций капитала и покупки дешевых товаров. Нооимпериализм же означает переключение на монопольный контроль над интеллектуальным производством и распределением прав на идеи (технологии и продукты культуры), при дешевом импорте продуктов переданного в развивающиеся страны материального производства, для чего развитые страны навязывают развивающимся систему патентного права и - одновременно - требуют вступления тех в ВТО. Очевидно, отмечают авторы, от такого интеллектуального протекционизма, направленную на продажу «дорогих идей» и покупку «дешевых товаров», страдают и потребители развитых стран, вынужденные покупать на внутренних рынках интеллектуальные продукты по завышенным ценам.
Как пример международного «возрождения империализма», авторы приводят ситуацию в Ираке: после вторжения США американский администратор Пол Бремер ввел современную международную систему патентного права, что сделало нелегальной практику посева семян, полученных от прошлого урожая, которую применяли 97% фермерских хозяйств Ирака. Вместо этого фермеры оказались вынуждены каждый год закупать лицензию на генетически модифицированные семена от американских корпораций, которые, в общем-то, являются генетически модифицированными патентозащищенными версиями тех же семян, которые вывели селекцией тысячи поколений таких же фермеров до всякого патентного права. Но еще более впечатляющим стало сражение за рис Басмати: Индия подала в суд на американскую корпорацию РайсТек, получившую патент на гибрид этого риса с американским длиннозерным сортом, который был выдан техасской компании и распространялся на «длину зерен, аромат, удлинение при приготовлении и цвет». По данным научного исследования, предоставленного Индией, высококачественный рис Басмати, который индийские фермеры выращивали в течение тысячи лет, уже обладал этими качествами, а патент обеспечивал компании РайсТек эксклюзивное право контроля над производством этого риса в северной Америке, запрещая фермерам высаживать новый урожай из семян прошлого. Этот патент нанес серьезный удар по экспорту индийского риса в США, который на 1998 год составлял порядка 600 000 тонн. Как тут не вспомнить патенты на «покупку за 1 клик» или на «бутерброды с арахисовым маслом и джемом».
Авторы предлагают ряд мер, которые уже сейчас могли бы помочь постепенно исправить ситуацию с интеллектуальной монополией: приостановить те законопроекты, которые вводят патентное право в новые отрасли или усиливают его действие; проявлять развивающимся странам осторожность в переговорах о введении патентов на своих рынках; начать реформу системы регулирования фармацевтической отрасли, в частности изменить схему финансирования клинической апробации новых лекарств; ввести право «независимого изобретения»; поддержка открытых патентных пулов в противовес закрытым; ввести плату за «продление» авторского и патентного права через короткие промежутки времени; начать постепенный выход государства из регулирования патентного и авторского прав и вплоть до его полно отмены.
Но трудно сказать, как ситуация будет развиваться на самом деле. Был ли отказ от мер протекционизма результатом того, что правители развитых стран прислушались к экономическим открытиям, или же просто следствием переноса акцента торгового контроля от национального производства товаров к международному производству капитала? Крупный бизнес, извлекающий свою монопольную ренту из контроля над интеллектуальной собственностью, обладает реальной политической властью в капиталистической экономике, и он использует все свои ресурсы для лоббирования авторского и патентного права, как на внутренних, так и на международных рынках, даже если сегодня это мешает научно-техническому прогрессу. В который раз в истории человечества производственные отношения входят в противоречие с развитием производительных сил во имя консервации власти и доходов господствующего класса, и вряд ли стоит надеяться, что в этот раз она разрешится без революционных преобразований.
Начало тут
Гипотеза 3. Патентное право делает изобретения более доступными для общества, так как изобретатель раскрывает секрет изобретения, а авторское право делает более доступными произведения культуры, так как позволяет сохранить к ним коммерческий интерес правообладателей.
Это, пожалуй, самый недостоверный миф, который на практике оказывается прямо противоречащим существующей ситуации.
Действительно, рассматривая патентные заявки, среди них можно найти и патент на хрустящий тост с джемом и арахисовым маслом (№ 6 080 436), и идею передачи энергии в любую точку пространства через межпространственные микро-разрывы в ткани вселенной (№ 6 025 810). Насколько же патенты способствуют доступности информации?
Как признаются сами компании, патенты не отменят необходимости сохранения технологий и изобретений в секрете. Опросы показывают, что порядка 80% фирм используют патенты для блокировки других компаний от конкуренции, и практически все вынуждены использовать патенты, чтобы технология не была запатентована кем-то другим, кто потом предъявит на нее эксклюзивные права. Но и это не является достаточной защитой - процветает «патент-сквоттерство», то есть размещение патентов на потенциальные, но еще не состоявшиеся изобретения, для последующего их использования против реальных изобретателей.
Сами патенты становятся все более и более абсурдными с точки зрения самоценности патентуемой идеи. Патенты на дизайн породили много противоречивых судебных исков, когда достаточно общие дизайнерские решения оказывались под чьим-то эксклюзивным контролем. Для примера авторы приводят патент компании Амазон на концепцию «продажи за один клик», который она использовала для подачи в суд против компании Барнс & Ноубл. Более того, поступающие предложения на введение патентного права на такие объекты, как приемы спортсменов, сюжетные линии и результаты научных исследований заставляют всерьез задуматься над осмысленностью всего происходящего в патентной отрасли.
Аналогично исследования авторов в отношении доступности произведений, попавших под защиту авторских прав, говорят об обратных эффектах. Среди раритетных произведений одного и того же автора, те, на которые не были оформлены авторские права, оказываются более доступны, чем те, которые были защищены правами. Предположения о том, что издатели будут с большим желанием выпускать интересные ограниченному кругу произведения или переиздавать старые произведения, если их экономический интерес будет обеспечен авторским правом, разбивается о нежелание издателей выпускать старые произведения, которые могут составить некоторую конкуренцию новым произведениям, которые приносят основную прибыль.
Авторское право блокирует творчество и в другом ключе. Короткометражный документальный фильм «Tarnation», завоевавший внимание Каннского фестиваля, был снят всего за 218$, но отчисления за клиповые вставки и музыку, встречающиеся в фильме, поднимают его стоимость до 400 000$. Проект Google Print, нацеленный на общедоступный поиск среди базы отсканированных книг, встретил ярое сопротивление правообладателей, в результате чего был вынужден совершить миллионные выплаты за сканирование книг и трансформироваться в Google Book Search.
Особенно важно обратить внимание на то, что требования о защите прав становятся средством контроля над информацией политического характера. Например, опубликованная информация о несовершенствах машин для электронного голосования Diebold, открывающая их потенциальную уязвимость для взлома, была украдена и опубликована в интернете. Вместо исправления выявленных недостатков, компания потребовала закрыть сайты, содержащие эту информацию, под предлогом нарушения авторских прав.
Добавлю к авторам, что и в российской практике доступность информации не повышается благодаря авторскому праву. Нельзя не вспомнить историю собрания сочинения Стругацких, наличие которой в общем доступе в сети не встретило противодействия от авторов при жизни, но которое после смерти Бориса Стругацкого было изъято по требованию их детей.
Общая гипотеза: патентное и авторское право стимулирует экономически рост и прогресс.
Хотя каждый из частных мифов не находит подтверждения, трудно спорить с тем, что век технологического прогресса в целом совпал с периодом становления патентного права. Но для того, чтобы сделать вывод о наличии прямой причинно-следственной взаимосвязи, этого далеко не достаточно. Требуется экономическое подтверждение.
За поиском этого подтверждения авторы обратились к экономической статистике в различных отраслях и странах. Становление патентного права происходит неравномерно, и хотя в большинстве отраслей еще не прошло достаточно времени для оценки эффекта, некоторые наблюдения сделать можно.
Во-первых, авторы не обнаружили однозначной связи между ведением патентного права и процветанием той или иной отрасли. Например, в области программного обеспечения все основные изобретения были сделаны до введения патентного права, а после его введения наибольшее развитие и наиболее массовое распространение в промышленном применении получили продукты с открытым исходным кодом. Например, статистика в области использования веб-серверов показывает, что сейчас первые два веб-серверов по количеству работающих на них сайтов принадлежат продуктам с открытым исходным кодом Apache и nginx:
Интереснее влияния патентного права в такой отрасли, как сельское хозяйство. Защита интеллектуальной собственности впервые появилась в сельском хозяйстве в 1930 году (для растений бесполого размножения), а в 1987 году патенты в США стали включать продукты биотехнологий. График сельскохозяйственного выпуска в США не показывает никакого положительного эффекта от этих мер. Если же посмотреть конкретно на урожайность кукурузы то, эффект и того менее приятный.
Исследования в других отраслях, таких как тепличное растениеводство, финансовые инструменты, дизайн одежды и спорт свидетельствуют о быстром росте и высокой инновационности до введения или в отсутствие патентного права.
Межстрановое сравнение провести тяжелее, так как основным наблюдаемым эффектом от введения или усиления патентного права является приток иностранных инвестиций в защищенную отрасль, что мешает оценить реальный эффект от самих инноваций. Более того, эффект привлечения инвестиций действует только для инвестиционно привлекательных стран, то есть развивающихся стран с низкими налогами и стоимостью рабочей силы. Эконометрическое исследование 307 японских фирм не нашло никакого свидетельства положительного влияния реформы патентного права на инвестиции в разработку или инновационный результат.
Весьма неоднозначно влияние патентного права на процветающие отрасли в отдельных странах. Например, фармацевтическая отрасль в Италии, процветавшая в отсутствие какого-либо патентного права в стране, открыла 9.28% мировых препаратов за период с 1961 по 1980 год, и только 7.5% за период 1980-1983, то есть без всякого патентного права ее инновационный потенциал был, как минимум, не хуже. Однако приход крупных мировых конкурентов на итальянский рынок после внедрения патентного права нанес серьезный ущерб ее собственной фармацевтической отрасли - процветавшая на производстве дженериков, после введения патентов в 1979 года она практически исчезла. Теперь то же испытание грозит фармацевтической отрасли Индии.
Выводы авторов прямо противоречат гипотезе о положительном влиянии патентного и авторского права на экономический рост и прогресс. Авторы указывают, что наиболее бурный рост и инновационное развитие показывают те отрасли, где отсутствие барьеров на вход способствует высокой конкуренции и свободной копированию продуктов и технологий, а отсутствие защиты эксклюзивных прав ничуть не мешает ни творчеству, ни изобретательству. Когда отрасль приближается к зрелости, когда в ней появляются крупные игроки, желающие защитить свои прибыли, они лоббируют введение или ужесточение патентного права, что дает им возможность извлекать монопольную ренту, но серьезно блокирует возможности для конкуренции, тем самым подрывая дальнейшее развитие отрасли.
Реальность. Интеллектуальная собственность против развития.
В результате исследования авторы приходят к выводу, что фактический эффект от внедрения патентного и авторского права имеет эффект, обратный ожидаемому. Вместо подстегивания инноваций и творчества, эксклюзивный контроль над идеями мешает их производству.
В области патентов эксклюзивная собственность на использование изобретений создает барьеры на вход в отрасль, что серьезно подрывает конкуренцию. Патенты создают множество угроз, например, использования для блокировки или «патент-сквоттинга», с которыми сложно справиться даже крупным фирмам, не говоря уже о начинающих игроках. Инновации происходят в основном благодаря перетоку информации между разными компаниями, лабораториями и изобретателями и совместной или параллельной деятельность в одной отрасли, а патентное право этому препятствует, не давай одним опираться на достижения других. Более того, патент на улучшающую инновацию часто блокирует доступ других к развитию всего того, что было создано до этой инновации, хотя реальный процесс научно-технологического прогресса является одним целым, идет параллельно во многих местах и происходит из общего прошлого. Также патентное право мешает включению в инновационный процесс тех стран, которые только включаются в систему патентного права, так как их собственные независимые разработки попадают под действие уже существующих патентов, и компании оказываются вынуждены платить отчисления сторонним правообладателям, ничего не получая взамен.
Аналогично в области искусства авторские права оказывают малый эффект на стимулы к творчеству или на доход авторов, но зато охраняют права крупных правообладателей на извлечение прибылей из культурного наследия. Такие компании, как Дисней, использующие сюжеты сказок мировой культуры в коммерческих целях, фактически приватизируют их, мало отдавая мировой культуре взамен. И в то же время авторское право запрещает одним авторам развивать персонажей, созданных другими.
Требования компаний о продлении сроков авторского права или усиления патентной защиты прямо противоречат всей экономической логике - по мере включения в рынок таких стран, как Россия, Китай и Индия, рынок сбыта возрастает в разы, и значит, что авторы должны получать возмещение своих инвестиций за более короткий срок, то есть срок авторских прав должен сокращаться, а не увеличиваться. По расчетам авторов, если считать от начала прошлого века, увеличение рынка должно было привести к сокращению срока авторского права до продолжительности в 1 год, а не к увеличению до срока в 50 лет после смерти автора!
Помимо негативного влияния на прогресс, патентное и авторское право накладывает на общество огромные затраты на его поддержание. Речь идет не только о таких явных затратах, как расходы на юридическое оформление, судебные тяжбы, системы шифрования информации и отвлечение ресурсов изобретателей от инновационной деятельности в пользу юридической. Менее явными затратами общества становятся ограничения на свободу самовыражения, угроза вмешательства в личную жизнь и чистые общественные потери от недопроизводства. И совсем тяжело оценить такие издержки, как, например, отказ от продажи в странах третьего мира дешевых препаратов против СПИДа, которые могли бы спасти множество жизней, но реэкспорт которых поставил бы под угрозу прибыль фармацевтических компаний, получаемую от продажи этих препаратов по более высоким ценам на внутреннем рынке развитых стран.
Отдельной статьей идут политические риски и ограничение свобод. Авторское право активно используется как предлог для сокрытия от общества важной политической информации, а первая борьба с «пиратством» в области интеллектуальных прав началась еще в начале 20-го века, когда спрос на нотные записи породил эффект массового «пиратства» сверхдешевых копий, сделанных при помощи фотолитографии. Издатели устраивали облавы на дома «пиратов», врываясь и захватывая пиратский «контент», и, в конце концов, в 1902 году пролоббировали принятие закона об охране авторских прав на ноты. Правительство, не способное засудить всех, кто обменивался нотами, сжигала целые склады «пиратских» записей, а в 1905 году «король пиратов» Джеймс Виллет был осужден по обвинению в «заговоре». Тем не менее, дорогие записи уже не вернулись - этот бой был проигран, но война не закончена и возвращается к нам в начале 21-го века в форме борьбы с «напстеризацией» - свободным обменом музыкальными записями через интернет.
Будущее интеллектуальной собственности.
Авторы делают вывод о том, что интеллектуальная монополия, дающая эксклюзивные права на продажу и использование идей, является экономически вредным тормозом конкуренции и средством крупных игроков в стагнирующих отраслях извлечь монопольную ренту, блокируя приток конкурентов. Решение этой проблемы авторы видят в разделении понятия «прав на идею» и «прав на конкретную копию идеи».
Любая идея нематериальна, но может существовать только в форме конкретной копии на реальном носителе. Если права на идею являются вмешательством в деятельность других людей, попытками контролировать их действия с приобретенными, а значит принадлежащими им «копиями идей», и потому ведут к образованию необоснованных монополий, то «права на копию» являются естественным выражением прав человека или компании на продукт своего интеллектуального труда. Благодаря «правам на копию» авторы могут по-прежнему получать достаточный (а может и больший, как показывает история английских писателей на рынке США) доход за счет продажи прав на первое издание, а компании - за счет преимущества первопроходца, за счет экспертизы или сопутствующих продаж и услуг. При этом в некоторых отраслях, например в фармацевтике, часть расходов (на клинические исследования), которые серьезно удорожают инновации, может взять на себя общество через механизм грантов.
К сожалению, реальные мировые тенденции не столь радужны. Авторы отмечают появление таких явлений, как патентные пулы - сообщества организаций, использующие общий набор патентов, но отмечают, что это ведет к образованию олигополий и создает дополнительные трудности перед фирмами-одиночками на вход в такую отрасль. Конечно, сегодня мы можем отметить бурное развитие программных продуктов с открытым кодом и даже действия некоторых компаний, например Тесла Моторс и Тойота, по раскрытию своих патентов для всеобщего доступа. Но общее движение направлено в другую сторону.
Авторы пишут о множестве предлагаемых законодательных инициатив, направленных на расширение сроков авторского права, на ужесточение технических средств контроля соблюдения авторских прав, на введение патентного права во все новых отраслях - например, в спорте, в биологии, в генетике, в новостях, в производстве баз данных, в научных исследованиях, на оказание давления на развивающиеся страны по внедрению жестких систем контроля над соблюдением авторского и патентного права… Если гипотеза авторов о том, что интеллектуальная монополия - это результат лоббирования крупных компаний по защите своих прибылей, верна, то при текущем политическом и экономическом режиме это оставляет обществу мало шансов на борьбу за конкуренцию, экономический рост и прогресс.
Хотя авторы посмеиваются над социалистическими идеями об империализме, их опасения в отношении действий крупных компаний по консервации своей власти нельзя оставить без внимания. Авторы видят развитие международных экономических отношений по пути, который я бы назвал «нооимпериализмом»: во времена рабовладения эксплуататоры извлекали рабочую силу и природные ресурсы, сохраняя прямой насильственный контроль над территорией; во времена колониализма метрополии сохраняли контроль над производством товаров, обменивая дорогие товары на дешевое сырье и труд, для чего вводили протекционизм на родине и требовали открытия рынков от колоний; во времена империализма империалисты переключились на контроль над производством оборудования и финансовыми рынками, извлекая прибыли за счет инвестиций капитала и покупки дешевых товаров. Нооимпериализм же означает переключение на монопольный контроль над интеллектуальным производством и распределением прав на идеи (технологии и продукты культуры), при дешевом импорте продуктов переданного в развивающиеся страны материального производства, для чего развитые страны навязывают развивающимся систему патентного права и - одновременно - требуют вступления тех в ВТО. Очевидно, отмечают авторы, от такого интеллектуального протекционизма, направленную на продажу «дорогих идей» и покупку «дешевых товаров», страдают и потребители развитых стран, вынужденные покупать на внутренних рынках интеллектуальные продукты по завышенным ценам.
Как пример международного «возрождения империализма», авторы приводят ситуацию в Ираке: после вторжения США американский администратор Пол Бремер ввел современную международную систему патентного права, что сделало нелегальной практику посева семян, полученных от прошлого урожая, которую применяли 97% фермерских хозяйств Ирака. Вместо этого фермеры оказались вынуждены каждый год закупать лицензию на генетически модифицированные семена от американских корпораций, которые, в общем-то, являются генетически модифицированными патентозащищенными версиями тех же семян, которые вывели селекцией тысячи поколений таких же фермеров до всякого патентного права. Но еще более впечатляющим стало сражение за рис Басмати: Индия подала в суд на американскую корпорацию РайсТек, получившую патент на гибрид этого риса с американским длиннозерным сортом, который был выдан техасской компании и распространялся на «длину зерен, аромат, удлинение при приготовлении и цвет». По данным научного исследования, предоставленного Индией, высококачественный рис Басмати, который индийские фермеры выращивали в течение тысячи лет, уже обладал этими качествами, а патент обеспечивал компании РайсТек эксклюзивное право контроля над производством этого риса в северной Америке, запрещая фермерам высаживать новый урожай из семян прошлого. Этот патент нанес серьезный удар по экспорту индийского риса в США, который на 1998 год составлял порядка 600 000 тонн. Как тут не вспомнить патенты на «покупку за 1 клик» или на «бутерброды с арахисовым маслом и джемом».
Авторы предлагают ряд мер, которые уже сейчас могли бы помочь постепенно исправить ситуацию с интеллектуальной монополией: приостановить те законопроекты, которые вводят патентное право в новые отрасли или усиливают его действие; проявлять развивающимся странам осторожность в переговорах о введении патентов на своих рынках; начать реформу системы регулирования фармацевтической отрасли, в частности изменить схему финансирования клинической апробации новых лекарств; ввести право «независимого изобретения»; поддержка открытых патентных пулов в противовес закрытым; ввести плату за «продление» авторского и патентного права через короткие промежутки времени; начать постепенный выход государства из регулирования патентного и авторского прав и вплоть до его полно отмены.
Но трудно сказать, как ситуация будет развиваться на самом деле. Был ли отказ от мер протекционизма результатом того, что правители развитых стран прислушались к экономическим открытиям, или же просто следствием переноса акцента торгового контроля от национального производства товаров к международному производству капитала? Крупный бизнес, извлекающий свою монопольную ренту из контроля над интеллектуальной собственностью, обладает реальной политической властью в капиталистической экономике, и он использует все свои ресурсы для лоббирования авторского и патентного права, как на внутренних, так и на международных рынках, даже если сегодня это мешает научно-техническому прогрессу. В который раз в истории человечества производственные отношения входят в противоречие с развитием производительных сил во имя консервации власти и доходов господствующего класса, и вряд ли стоит надеяться, что в этот раз она разрешится без революционных преобразований.