СУСАННА из НАЗАРЕТА - СОСЕДКА МАРИИ
Я знала Марию, мать Иисуса, прежде чем она стала женой Иосифа Плотника, когда мы обе были ещё незамужними.
В те дни Мария созерцала видения и слышала голоса, и говорила о небесных посланниках, которые приходили в её сны.
И люди Назарета были внимательны к ней, и наблюдали как она уходила и приходила. И они по-доброму смотрели на неё, ибо в бровях её были высоты, а в шагах - пространства.
Но некоторые говорили, что она одержима. Они говорили так, потому что она ходила только по своим собственным делам.
Я считала её старой, хотя она была молода, ибо урожай был в её цветении и спелые плоды - в её весне.
Она родилась и выросла среди нас, но была как пришелица из северных земель. В ее глазах всегда было удивление человека, еще не знакомого с нашими лицами.
И она была такой же величавой, как Мариам древности, ушедшая со своими братьями от берегов Нила в пустыню.
Потом Мария была помолвлена с Иосифом Плотником.
Будучи беременна Иисусом, она бродила среди холмов и возвращалась вечером с глазами полными красоты и боли.
А когда Иисус родился, мне рассказали, что Мария говорила своей матери: «Я только неподрезанное дерево. Позаботься об этом плоде». Марта-повитуха услыхала её.
Через три дня я наведалась к ней. И удивление было в ее глазах, и грудь ее вздымалась, и рука ее обнимала первенца, подобно раковине, удерживающей жемчужину.
Мы все любили дитя Марии, и наблюдали за Ним, ибо тепло было в Его существе, и Он пульсировал в ритме собственной жизни.
Минули годы, и Он стал мальчиком полным веселья и маленьких скитаний. Никто из нас не знал, что Он совершит, ибо казалось, что Он всегда находится вне нашего народа. Но никто не упрекал Его, хотя Он и был бесстрашным и дерзким.
Он играл с другими детьми, а не они с Ним.
Однажды, когда Ему было двенадцать, Он перевёл слепого через ручей к безопасному месту на открытой дороге.
И в благодарность слепой спросил Его: «Мальчик, кто ты?»
И Он ответил: «Я не мальчик. Я Иисус».
И слепой спросил: «Кто твой отец?»
И Он ответил: «Бог - мой Отец».
И слепой рассмеялся и сказал: «Хорошо сказано, мой мальчик. Но кто твоя мать?»
И Иисус ответил: «Я не мальчик. И земля - моя мать».
И тогда слепой сказал: «Погляди те же, меня перевёл через ручей Сын Бога и земли».
И Иисус ответил: «Я поведу тебя, куда бы ты ни пошёл, и мои глаза будут сопровождать твои ноги».
И Он рос как драгоценная пальма в наших садах.
Когда Ему было девятнадцать, Он был так же прекрасен, как олень, и глаза Его были подобны меду и полны удивления дня.
И на устах Его была жажда, с которой томится по озеру стадо в пустыне.
Он в одиночестве бродил по полям, и наши глаза следовали за Ним, и глаза всех девушек Назарета.
Но мы стеснялись Его.
Любовь всегда стесняется красоты, но красота всегда будет преследуема любовью.
Потом года велели Ему говорить в храме и в садах Галилеи.
И порой Мария шла за Ним, чтобы послушать Его слова и услышать звук собственного сердца. Но когда Он и те, кто любил Его, отправились в Иерусалим, она не пошла.
Ибо над нами, жителями северных земель, часто насмехаются на улицах Иерусалима, даже когда мы несём в храм пожертвования.
А Мария была слишком горда, чтобы уступить южным землям.
Иисус ходил и в другие земли на востоке и на западе. Мы не знали, в каких землях Он бывал, но наши сердца следовали за Ним.
Мария же ждала Его на пороге, и каждый вечер ее глаза осматривали дорогу в ожидании Его возвращения домой.
Но когда Он возвращался, она говорила нам: «Он слишком велик, чтобы быть моим Сыном, слишком красноречив для моего молчаливого сердца. Как же я могу сказать, что Он мой?»
Нам казалось, что Мария не могла поверить, что равнина дала рождение горе; в чистоте ее сердца она не видела, что гребень горы - это путь к вершине.
Она знала этого человека, но, поскольку Он был её сыном, не осмеливалась познать Его сущность.
И в один день, когда Иисус подошел к озеру, чтобы побыть с рыбаками, она сказала мне: «Что есть человек, как не это беспокойное существо, желающее подняться с земли, и кто есть человек, как не стремление, жаждущее звезд?
Мой сын - страстное стремление. Он - это все мы, стремящиеся к звёздам.
«Я сказала - мой сын? Пусть Бог простит меня. Но в моем сердце я была Его матерью».
Трудно, трудно сказать больше о Марии и ее Сыне, но, хотя у меня запершит в горле, и мои слова доберутся до вас, как калеки на костылях, я должна связать то, что я видела и слышала.
Было начало года, и красные анемоны покрывали холмы, когда Иисус призвал Своих учеников, говоря им: «Пойдем со мной в Иерусалим и увидим умерщвление агнца для Пасхи».
В тот же день Мария подошла к моей двери и сказала: «Он стремится в Святой Город. Пойдешь ли ты со мной и другими женщинами вслед за Ним?»
И мы прошли долгий путь позади Марии и ее сына, пока не достигли Иерусалима. И там группа мужчин и женщин приветствовала нас у ворот, ибо любящие Его были извещены о Его приходе
Но в ту же ночь Иисус покинул город со своими людьми.
Нам сказали, что Он пошёл в Вифанию.
И Мария осталась с нами на постоялом дворе, ожидая Его возвращения.
В канун следующего четверга Его поймали по ту сторону стен и заключили под стражу.
Она не плакала. Она только ходила среди нас, как призрак матери, которая не станет оплакивать призрак своего сына.
Мы сидели на полу, но она держалась прямо, шагая по комнате из угла в угол.
Она останавливалась у окна и пристально смотрела на восток, и пальцами обеих рук откидывала назад волосы.
На рассвете она все еще стояла среди нас, как одинокое знамя в пустыне, где уже нет армий.
Мы плакали, потому что знали завтрашний день ее сына; но она не плакала, потому что тоже знала, какая участь Его постигнет.
Ее кости были из бронзы и ее сухожилия - из древнего вяза, а ее глаза были подобны небу - широкие и дерзкие.
Вы слышали, как поёт дрозд в то время как его гнездо горит на ветру?
Вы видели женщину, чья скорбь слишком велика для слез, или раненое сердце, которое возвышается над собственной болью?
Вы не видели такую женщину, ибо вы не стояли в присутствии Марии; и вас не обнимала Незримая Мать.
В то безмолвное мгновение, когда приглушенный звук копыт тишины стучался в груди бодрствующих, пришел Иоанн, молодой сын Зеведеев, и сказал:
«Мать Мария, Иисус выходит. Пойдём, последуем за Ним».
И Мария положила руку на плечо Иоанну, и они вышли, а за ними и мы.
Подойдя к башне Давида, мы увидели Иисуса, несущего крест. И вокруг Него была огромная толпа.
И двое других мужчин тоже несли свои кресты.
И голова Марии была высоко поднята, и она шла с нами за своим сыном. И шаг её был твёрд.
И за ней шли Сион и Рим - о да, весь мир! - чтобы отомстить одному свободному Человеку.
Когда мы достигли холма, Он был высоко поднят на кресте.
И я посмотрела на Марию. И ее лицо не было лицом женщины, пережившей утрату.
Это был лик плодородной земли, вечно рождающей, и вечно погребающей своих детей.
Затем в ее глазах появилось воспоминание о Его детстве, и она громко сказала: «Сын мой, который не мой сын, муж, однажды посетивший моё лоно, моя слава в твоей силе. Я знаю, что каждая капля крови, стекающая с твоих рук будет неиссякающим источником для язычников.
Ты умираешь в этой буре так же, как моё сердце однажды умерло на закате, но я не стану предаваться скорби».
В этот момент мне захотелось укрыть свое лицо плащом и убежать в северные земли. Но вдруг я услышала, как Мария сказала: «Сын мой, который не мой сын, что ты сказал человеку по твою правую руку, что сделало его счастливым в его агонии? Тень смерти - свет на его лице и он не может отвести от тебя глаз.
Теперь ты улыбаешься мне, и по твоей улыбке я знаю, что ты победил».
И Иисус посмотрел на мать свою и сказал: «Мария, с этого часа будь матерью Иоанна».
А Иоанну Он сказал: «Будь любящим сыном этой женщине. Иди в её дом, и пусть тень твоя пересечёт порог, на котором когда-то стоял Я. Сделай это в память обо Мне».
И Мария подняла к Нему правую руку, и была как дерево с одной ветвью. И воскликнула снова: «Сын мой, который не мой сын, если случившееся от Бога, пусть Бог дарует нам терпение и знание того, что случившееся - от Него. И если это от человека, пусть Бог на веки вечные простит его.
Если это от Бога, снег Ливана будет твоим саваном; если же это только от этих священнослужителей и солдат, тогда у меня найдётся покров для твоей наготы.
Мой сын, который не мой сын, то, что Бог воздвигает здесь, не погибнет, и то, что уничтожит человек, останется в целости, но не в его взоре».
И в это мгновение небеса уступили Его земле - крик и дыхание.
И Мария уступила Его человечеству - рана и бальзам.
Она промолвила: «Вот, Он ушел. Битва окончена. Звезда просияла, корабль достиг гавани. Тот, кто когда-то лежал у моего сердца, пульсирует в пространстве».
И мы приблизились к ней, и она сказала нам: «Даже в смерти Он улыбается.
Он победил. Я поистине мать победителя».
И Мария вернулась в Иерусалим, опираясь на Иоанна, юного ученика.
И она была женщиной удовлетворённой.
И когда мы дошли до ворот города, я вгляделась в её лицо, и изумилась, ибо в тот день голова Иисуса была выше всех, но и голова Марии была поднята не менее высоко.
Все это происходило ранней весной.
А сейчас уже осень. И Мария, мать Иисуса, снова пришла в свое жилище, и она одна.
Две субботы тому назад мое сердце было как камень в груди, потому что мой сын уплыл от меня на корабле в Тир. Он захотел быть моряком.
И он сказал, что больше не вернётся.
И как-то вечером я обратилась к Марии.
Когда я вошла в ее дом, она сидела у ткацкого станка, но не ткала. Она смотрела в небо за Назаретом.
И я сказала ей: «Здравствуй, Мария».
И она протянула ко мне руку и промолвила:
«Войди и садь рядом со мной, давай поглядим, как солнце льет свою кровь на холмы».
И я села рядом с ней на скамью, и мы через окно смотрели на запад.
И через некоторое время Мария произнесла: «Хотелось бы знать, кто распинает солнце в этот вечер».
Затем я сказала: «Я пришла к тебе за утешением. Мой сын уплыл от меня в море, и я осталась одна в доме на той стороне улицы».
И Мария ответила: «Я бы утешила тебя, но как?»
И я сказала: «Если ты только будешь говорить о своем сыне, я буду утешена».
И Мария улыбнулась мне, и положила руку мне на плечо, и произнесла: «Я буду говорить о Нем. То, что утешит тебя, даст и мне утешение».
И она говорила об Иисусе, и она долго рассказывала о том, что было в начале.
И мне казалось, что в своей речи она не делала никакой разницы между ее сыном и моим.
Ибо она сказала мне: «Мой сын тоже мореплаватель. Почему ты не доверишь своего сына волнам, как я доверяла Его?
Женщина всегда будет лоном и колыбелью, но никогда могилой. Мы умираем, чтобы дать жизнь жизни, также как наши пальцы прядут нить для одежд, которые мы никогда не будем носить.
И мы забрасываем сеть для рыбы, которую никогда не попробуем.
И поэтому мы печалимся, но во всём этом и наша радость».
Так говорила мне Мария.
И я покинула её и вернулась домой. И хотя свет дня угас, я села за станок, чтобы соткать ещё полотна.
Дж. К. Джебран "Иисус, сын человеческий"
© Перевод с англ. Deilf, 2017
Картина - Virgin Mary, c.1585 - El Greco
В те дни Мария созерцала видения и слышала голоса, и говорила о небесных посланниках, которые приходили в её сны.
И люди Назарета были внимательны к ней, и наблюдали как она уходила и приходила. И они по-доброму смотрели на неё, ибо в бровях её были высоты, а в шагах - пространства.
Но некоторые говорили, что она одержима. Они говорили так, потому что она ходила только по своим собственным делам.
Я считала её старой, хотя она была молода, ибо урожай был в её цветении и спелые плоды - в её весне.
Она родилась и выросла среди нас, но была как пришелица из северных земель. В ее глазах всегда было удивление человека, еще не знакомого с нашими лицами.
И она была такой же величавой, как Мариам древности, ушедшая со своими братьями от берегов Нила в пустыню.
Потом Мария была помолвлена с Иосифом Плотником.
Будучи беременна Иисусом, она бродила среди холмов и возвращалась вечером с глазами полными красоты и боли.
А когда Иисус родился, мне рассказали, что Мария говорила своей матери: «Я только неподрезанное дерево. Позаботься об этом плоде». Марта-повитуха услыхала её.
Через три дня я наведалась к ней. И удивление было в ее глазах, и грудь ее вздымалась, и рука ее обнимала первенца, подобно раковине, удерживающей жемчужину.
Мы все любили дитя Марии, и наблюдали за Ним, ибо тепло было в Его существе, и Он пульсировал в ритме собственной жизни.
Минули годы, и Он стал мальчиком полным веселья и маленьких скитаний. Никто из нас не знал, что Он совершит, ибо казалось, что Он всегда находится вне нашего народа. Но никто не упрекал Его, хотя Он и был бесстрашным и дерзким.
Он играл с другими детьми, а не они с Ним.
Однажды, когда Ему было двенадцать, Он перевёл слепого через ручей к безопасному месту на открытой дороге.
И в благодарность слепой спросил Его: «Мальчик, кто ты?»
И Он ответил: «Я не мальчик. Я Иисус».
И слепой спросил: «Кто твой отец?»
И Он ответил: «Бог - мой Отец».
И слепой рассмеялся и сказал: «Хорошо сказано, мой мальчик. Но кто твоя мать?»
И Иисус ответил: «Я не мальчик. И земля - моя мать».
И тогда слепой сказал: «Погляди те же, меня перевёл через ручей Сын Бога и земли».
И Иисус ответил: «Я поведу тебя, куда бы ты ни пошёл, и мои глаза будут сопровождать твои ноги».
И Он рос как драгоценная пальма в наших садах.
Когда Ему было девятнадцать, Он был так же прекрасен, как олень, и глаза Его были подобны меду и полны удивления дня.
И на устах Его была жажда, с которой томится по озеру стадо в пустыне.
Он в одиночестве бродил по полям, и наши глаза следовали за Ним, и глаза всех девушек Назарета.
Но мы стеснялись Его.
Любовь всегда стесняется красоты, но красота всегда будет преследуема любовью.
Потом года велели Ему говорить в храме и в садах Галилеи.
И порой Мария шла за Ним, чтобы послушать Его слова и услышать звук собственного сердца. Но когда Он и те, кто любил Его, отправились в Иерусалим, она не пошла.
Ибо над нами, жителями северных земель, часто насмехаются на улицах Иерусалима, даже когда мы несём в храм пожертвования.
А Мария была слишком горда, чтобы уступить южным землям.
Иисус ходил и в другие земли на востоке и на западе. Мы не знали, в каких землях Он бывал, но наши сердца следовали за Ним.
Мария же ждала Его на пороге, и каждый вечер ее глаза осматривали дорогу в ожидании Его возвращения домой.
Но когда Он возвращался, она говорила нам: «Он слишком велик, чтобы быть моим Сыном, слишком красноречив для моего молчаливого сердца. Как же я могу сказать, что Он мой?»
Нам казалось, что Мария не могла поверить, что равнина дала рождение горе; в чистоте ее сердца она не видела, что гребень горы - это путь к вершине.
Она знала этого человека, но, поскольку Он был её сыном, не осмеливалась познать Его сущность.
И в один день, когда Иисус подошел к озеру, чтобы побыть с рыбаками, она сказала мне: «Что есть человек, как не это беспокойное существо, желающее подняться с земли, и кто есть человек, как не стремление, жаждущее звезд?
Мой сын - страстное стремление. Он - это все мы, стремящиеся к звёздам.
«Я сказала - мой сын? Пусть Бог простит меня. Но в моем сердце я была Его матерью».
Трудно, трудно сказать больше о Марии и ее Сыне, но, хотя у меня запершит в горле, и мои слова доберутся до вас, как калеки на костылях, я должна связать то, что я видела и слышала.
Было начало года, и красные анемоны покрывали холмы, когда Иисус призвал Своих учеников, говоря им: «Пойдем со мной в Иерусалим и увидим умерщвление агнца для Пасхи».
В тот же день Мария подошла к моей двери и сказала: «Он стремится в Святой Город. Пойдешь ли ты со мной и другими женщинами вслед за Ним?»
И мы прошли долгий путь позади Марии и ее сына, пока не достигли Иерусалима. И там группа мужчин и женщин приветствовала нас у ворот, ибо любящие Его были извещены о Его приходе
Но в ту же ночь Иисус покинул город со своими людьми.
Нам сказали, что Он пошёл в Вифанию.
И Мария осталась с нами на постоялом дворе, ожидая Его возвращения.
В канун следующего четверга Его поймали по ту сторону стен и заключили под стражу.
Она не плакала. Она только ходила среди нас, как призрак матери, которая не станет оплакивать призрак своего сына.
Мы сидели на полу, но она держалась прямо, шагая по комнате из угла в угол.
Она останавливалась у окна и пристально смотрела на восток, и пальцами обеих рук откидывала назад волосы.
На рассвете она все еще стояла среди нас, как одинокое знамя в пустыне, где уже нет армий.
Мы плакали, потому что знали завтрашний день ее сына; но она не плакала, потому что тоже знала, какая участь Его постигнет.
Ее кости были из бронзы и ее сухожилия - из древнего вяза, а ее глаза были подобны небу - широкие и дерзкие.
Вы слышали, как поёт дрозд в то время как его гнездо горит на ветру?
Вы видели женщину, чья скорбь слишком велика для слез, или раненое сердце, которое возвышается над собственной болью?
Вы не видели такую женщину, ибо вы не стояли в присутствии Марии; и вас не обнимала Незримая Мать.
В то безмолвное мгновение, когда приглушенный звук копыт тишины стучался в груди бодрствующих, пришел Иоанн, молодой сын Зеведеев, и сказал:
«Мать Мария, Иисус выходит. Пойдём, последуем за Ним».
И Мария положила руку на плечо Иоанну, и они вышли, а за ними и мы.
Подойдя к башне Давида, мы увидели Иисуса, несущего крест. И вокруг Него была огромная толпа.
И двое других мужчин тоже несли свои кресты.
И голова Марии была высоко поднята, и она шла с нами за своим сыном. И шаг её был твёрд.
И за ней шли Сион и Рим - о да, весь мир! - чтобы отомстить одному свободному Человеку.
Когда мы достигли холма, Он был высоко поднят на кресте.
И я посмотрела на Марию. И ее лицо не было лицом женщины, пережившей утрату.
Это был лик плодородной земли, вечно рождающей, и вечно погребающей своих детей.
Затем в ее глазах появилось воспоминание о Его детстве, и она громко сказала: «Сын мой, который не мой сын, муж, однажды посетивший моё лоно, моя слава в твоей силе. Я знаю, что каждая капля крови, стекающая с твоих рук будет неиссякающим источником для язычников.
Ты умираешь в этой буре так же, как моё сердце однажды умерло на закате, но я не стану предаваться скорби».
В этот момент мне захотелось укрыть свое лицо плащом и убежать в северные земли. Но вдруг я услышала, как Мария сказала: «Сын мой, который не мой сын, что ты сказал человеку по твою правую руку, что сделало его счастливым в его агонии? Тень смерти - свет на его лице и он не может отвести от тебя глаз.
Теперь ты улыбаешься мне, и по твоей улыбке я знаю, что ты победил».
И Иисус посмотрел на мать свою и сказал: «Мария, с этого часа будь матерью Иоанна».
А Иоанну Он сказал: «Будь любящим сыном этой женщине. Иди в её дом, и пусть тень твоя пересечёт порог, на котором когда-то стоял Я. Сделай это в память обо Мне».
И Мария подняла к Нему правую руку, и была как дерево с одной ветвью. И воскликнула снова: «Сын мой, который не мой сын, если случившееся от Бога, пусть Бог дарует нам терпение и знание того, что случившееся - от Него. И если это от человека, пусть Бог на веки вечные простит его.
Если это от Бога, снег Ливана будет твоим саваном; если же это только от этих священнослужителей и солдат, тогда у меня найдётся покров для твоей наготы.
Мой сын, который не мой сын, то, что Бог воздвигает здесь, не погибнет, и то, что уничтожит человек, останется в целости, но не в его взоре».
И в это мгновение небеса уступили Его земле - крик и дыхание.
И Мария уступила Его человечеству - рана и бальзам.
Она промолвила: «Вот, Он ушел. Битва окончена. Звезда просияла, корабль достиг гавани. Тот, кто когда-то лежал у моего сердца, пульсирует в пространстве».
И мы приблизились к ней, и она сказала нам: «Даже в смерти Он улыбается.
Он победил. Я поистине мать победителя».
И Мария вернулась в Иерусалим, опираясь на Иоанна, юного ученика.
И она была женщиной удовлетворённой.
И когда мы дошли до ворот города, я вгляделась в её лицо, и изумилась, ибо в тот день голова Иисуса была выше всех, но и голова Марии была поднята не менее высоко.
Все это происходило ранней весной.
А сейчас уже осень. И Мария, мать Иисуса, снова пришла в свое жилище, и она одна.
Две субботы тому назад мое сердце было как камень в груди, потому что мой сын уплыл от меня на корабле в Тир. Он захотел быть моряком.
И он сказал, что больше не вернётся.
И как-то вечером я обратилась к Марии.
Когда я вошла в ее дом, она сидела у ткацкого станка, но не ткала. Она смотрела в небо за Назаретом.
И я сказала ей: «Здравствуй, Мария».
И она протянула ко мне руку и промолвила:
«Войди и садь рядом со мной, давай поглядим, как солнце льет свою кровь на холмы».
И я села рядом с ней на скамью, и мы через окно смотрели на запад.
И через некоторое время Мария произнесла: «Хотелось бы знать, кто распинает солнце в этот вечер».
Затем я сказала: «Я пришла к тебе за утешением. Мой сын уплыл от меня в море, и я осталась одна в доме на той стороне улицы».
И Мария ответила: «Я бы утешила тебя, но как?»
И я сказала: «Если ты только будешь говорить о своем сыне, я буду утешена».
И Мария улыбнулась мне, и положила руку мне на плечо, и произнесла: «Я буду говорить о Нем. То, что утешит тебя, даст и мне утешение».
И она говорила об Иисусе, и она долго рассказывала о том, что было в начале.
И мне казалось, что в своей речи она не делала никакой разницы между ее сыном и моим.
Ибо она сказала мне: «Мой сын тоже мореплаватель. Почему ты не доверишь своего сына волнам, как я доверяла Его?
Женщина всегда будет лоном и колыбелью, но никогда могилой. Мы умираем, чтобы дать жизнь жизни, также как наши пальцы прядут нить для одежд, которые мы никогда не будем носить.
И мы забрасываем сеть для рыбы, которую никогда не попробуем.
И поэтому мы печалимся, но во всём этом и наша радость».
Так говорила мне Мария.
И я покинула её и вернулась домой. И хотя свет дня угас, я села за станок, чтобы соткать ещё полотна.
Дж. К. Джебран "Иисус, сын человеческий"
© Перевод с англ. Deilf, 2017
Картина - Virgin Mary, c.1585 - El Greco