К мотивам странствий
Оригинал взят у yettergjart в К мотивам странствий
Хочется сделать другую жизнь (даже не скажу - «чужую», жизнь общая, одна на всех, просто очень уж большая) частью себя, изменить свой состав, увеличить набор составляющих эту самую себя элементов. Просто - увеличивать себя; набираться иных, инакоустроенных пространств - один из простейших способов расти: не захочешь, а вырастешь, когда нахватаешь столько всякого, чего в тебе прежде не бывало. Противоречить собственным очевидностям, выбивать себя из инерций, делать гибким и подвижным то, что косно и твёрдо. И тем самым, конечно, спорить со смертью, которая и есть не что иное, как закоснение и отвердение.
Есть два типа путешествий - с противоположными значениями. Один тип - это проблематизация себя (по крайней мере - в каком-нибудь из сложившихся и обжитых вариантов), расшатывание, может быть, даже разрушение. Второй - самоподтверждение, возобновление собственных оснований и закрепление себя на них. Обычно к этому второму типу принадлежат поездки-возвращения, особенно в изначальные, коренные места, ездить в которые - разновидность долга и ритуала. Они заведены для самоподтверждения специально. Но всё не так однозначно - никогда не знаешь, что чем обернётся. В далёкой поездке в чужую страну тебя может накрыть узнаванием и самоподтверждением (когда-то со мной так случилось в Осло, а из недавнего, минувшей осенью - в Варшаве, хоть бери да оставайся), а возвращение в уже сто лет как известное запросто способно обернуться полным разрывом шаблона.
Собственно, это деление на типы - саморасшатывающий и самоподтверждающий - легко распространяется на все человеческие действия вообще.
В самом имени Варшавы - торопливый, нервный шорох дождя и озноб сентября, сырое, неровное, глубокое дыхание. И трудные шаги по брусчатой мостовой. Она ёжится, топорщится. Это - город-повествование, долгое, сложноустроенное. - Есть города-стихотворения и города-поэмы, есть города-рассказы, города-вязкие реалистические романы; города-романы фантастические. (Зло и несправедливо подумалось: а есть города-инструкции к стиральной машине; такой чувствовалась мне пражская окраина, где заканчивалось моё детство, - да и до сих пор чувствуется, только слишком обросла уже личными смыслами и памятью. Теперь это инструкция к стиральной машине с такими подтекстами и примечаниями, которые по объёму намного превосходят текст, по насыщенности - перевешивают его и, в общем-то, не так уж с ним связаны: случай свёл, да так, накрепко, и срастил. Случай умеет сращивать. - Мои отношения с Прагой начинались как испытание нелюбовью, испытание отталкиванием, - потом много чего было, но этому началу уже никуда не деться, оно в основе.) Варшава - сложная модернистская проза с разностилистическими и разноразмерными фрагментами, со стихотворными главами, напряжённая, плотная и очень длинная: как раз такой текст, в котором хотелось бы жить.
И да, я её люблю.
Посмотреть на Яндекс.Фотках
Посмотреть на Яндекс.Фотках
Посмотреть на Яндекс.Фотках
Хочется сделать другую жизнь (даже не скажу - «чужую», жизнь общая, одна на всех, просто очень уж большая) частью себя, изменить свой состав, увеличить набор составляющих эту самую себя элементов. Просто - увеличивать себя; набираться иных, инакоустроенных пространств - один из простейших способов расти: не захочешь, а вырастешь, когда нахватаешь столько всякого, чего в тебе прежде не бывало. Противоречить собственным очевидностям, выбивать себя из инерций, делать гибким и подвижным то, что косно и твёрдо. И тем самым, конечно, спорить со смертью, которая и есть не что иное, как закоснение и отвердение.
Есть два типа путешествий - с противоположными значениями. Один тип - это проблематизация себя (по крайней мере - в каком-нибудь из сложившихся и обжитых вариантов), расшатывание, может быть, даже разрушение. Второй - самоподтверждение, возобновление собственных оснований и закрепление себя на них. Обычно к этому второму типу принадлежат поездки-возвращения, особенно в изначальные, коренные места, ездить в которые - разновидность долга и ритуала. Они заведены для самоподтверждения специально. Но всё не так однозначно - никогда не знаешь, что чем обернётся. В далёкой поездке в чужую страну тебя может накрыть узнаванием и самоподтверждением (когда-то со мной так случилось в Осло, а из недавнего, минувшей осенью - в Варшаве, хоть бери да оставайся), а возвращение в уже сто лет как известное запросто способно обернуться полным разрывом шаблона.
Собственно, это деление на типы - саморасшатывающий и самоподтверждающий - легко распространяется на все человеческие действия вообще.
В самом имени Варшавы - торопливый, нервный шорох дождя и озноб сентября, сырое, неровное, глубокое дыхание. И трудные шаги по брусчатой мостовой. Она ёжится, топорщится. Это - город-повествование, долгое, сложноустроенное. - Есть города-стихотворения и города-поэмы, есть города-рассказы, города-вязкие реалистические романы; города-романы фантастические. (Зло и несправедливо подумалось: а есть города-инструкции к стиральной машине; такой чувствовалась мне пражская окраина, где заканчивалось моё детство, - да и до сих пор чувствуется, только слишком обросла уже личными смыслами и памятью. Теперь это инструкция к стиральной машине с такими подтекстами и примечаниями, которые по объёму намного превосходят текст, по насыщенности - перевешивают его и, в общем-то, не так уж с ним связаны: случай свёл, да так, накрепко, и срастил. Случай умеет сращивать. - Мои отношения с Прагой начинались как испытание нелюбовью, испытание отталкиванием, - потом много чего было, но этому началу уже никуда не деться, оно в основе.) Варшава - сложная модернистская проза с разностилистическими и разноразмерными фрагментами, со стихотворными главами, напряжённая, плотная и очень длинная: как раз такой текст, в котором хотелось бы жить.
И да, я её люблю.
Посмотреть на Яндекс.Фотках
Посмотреть на Яндекс.Фотках
Посмотреть на Яндекс.Фотках