7 ССВ: (14) гендер / теория власти / феминизм 17-19.04.2011
Гендер / теория власти / феминизм
17.04.2011 accion-positiva.livejournal.com/67387.html "Почему книга Норвуд не работала, не работает и не будет работать никогда (чудес не бывает). Одним необычайно солнечным днем в Сан Франциско шестьдесят женщин расположились в старых креслах и на скрипящих диванах в зале, затемненном приспущенными жалюзями. Пожелтевшие картины на стенах, пыльный пол. Кто-то положил розу на чайный столик, пытаясь скрасить обстановку, но одиноко лежащий цветок только добавляет мрачность обстановке.
Некоторое время назад только общество Анонимных Алкоголиков проводило свои собрания в этом зале. Но, в 1986 году еще одна группа начала собираться там по субботам в попытках преодолеть другую зависимость. Вскоре пятьдесят, а иной раз и сто женщин, "которые любят слишком сильно", начали регулярно приходить на эти собрания. Как и тысячи других женщин по всей стране они собирались для того, чтобы помедитировать над книгой Робин Норвуд "Женщины, которые любят слишком сильно: когда Вы постоянно надеетесь и постоянно ждете, что он изменится".
Той жаркой субботой 1987 года ведущая группы поднимается с кресла, идет к двери и запирает ее, скрипя щеколдой. "Мы собрались здесь", - начинает она, - "потому что все мы имеем нечто общее. Все мы состоим в отношениях, в которых мы чувствуем себя фундаментально несчастными". Она раздает участницам группы список "Характеристик женщин, которые любят слишком сильно", составленный Норвуд, и женщины вслух зачитывают список: "1. Вы происходите из дисфункциональной семьи, которая не удовлетворяла Ваши эмоциональные потребности... 11. Вы испытываете зависимость от мужчин и от эмоциональной боли... 14. Вы склонны к депрессивным эпизодам." Женщины глотают кофе без кофеина, - стимуляторы запрещены на собрании. На одном из диванов лежит плюшевый мишка - женщины по очереди укачивают его.
Ведущая группы напоминает участницам два основных правила групп поддержки женщинам, которые любят слишком сильно: не давать советы друг другу и не говорить "о нем". "Помните", - настаивает ведущая, - "проблема в вас, а не в нем". (...) выступления участниц продолжаются в течение полутора часов, каждая из говорящих перечисляет свои проблемы, чтобы под конец обвинить в них саму себя. (...) Когда рассказы заканчиваются, женщины встают в круг, берутся за руки и произносят Молитву Спокойствия, прося бога послать им силы для того, что улучшить их отношения с мужчинами. Затем ведущая группы открывает дверь, и женщины одна за другой выходят из темного зала на жаркую улицу.
Начиная с 1985 года, когда книга Норвуд о "женской зависимости от отношений" вышла в свет впервые, она превратилась во вдохновляющий путеводитель для более чем 20 миллионов (!) читательниц. "Женщины, которые любят слишком сильно" занимали более года первое место в списке бестселлеров Нью-Йорк Таймс, в 1986 году превратившись в самую издаваемую и самую популярную книгу в стране. Спустя полтора года после ее выхода в свет, группы поддержки женщин, которые любят слишком сильно, выросли повсеместно, как грибы, - от Филадельфии до Атланты и Лос-Анджелеса. В 1987 году, в день опубликования в Нью-Йорк Таймс короткого объявления о создании группы для женщин, которые любят слишком сильно, организаторы группы за несколько часов ответили на несколько сотен звонков от заинтересованных в участии. Было совершенно очевидно, что огромное количество женщин находилось в деструктивных отношениях и отчаянно нуждались в помощи. И, без сомнения, многие из этих женщин "увидели свет в конце тоннеля" в книге Норвуд и на собраниях групп поддержки.
Но на деле, действенная помощь, о которой говорилось на обложке книги, состояла в анти-помощи женщинам, "которые любят слишком сильно": эта помощь состояла в квази-мистическом инфантилизированном принятии ситуации абьюза, а не в содействии в борьбе за ее устранение (поведение, характерное для взрослого человека перед лицом проблем). Говоря словами Молитвы Спокойствия, книга Норвуд предлагала женщинам спокойствие, чтобы принимать вещи, которые они не могли изменить, вместо мужества, чтобы изменить то, что было в их силах изменить.
Как многие терапевты 80-х, Норвуд имела возможность невооруженным глазом видеть растущий ущерб, который причинял миллионам женщин повсеместный эмоциональный и сексуальный абьюз в их отношении. Очевидность вербального и физического абьюза, практикуемого мужьями и бойфрендами этих женщин, заставила ее задуматься. Однако, в конце концов Норвуд предложила объяснение происходившему, в котором полностью игнорировала социальный аспект и перемещала проблему в психику самих женщин. В настоящее время, говорит Норвуд, женщины демонстрируют настоящую зависимость от мужчин, которые заставляют их страдать: "Многие, многие из нас были "зависимыми от отношений с мужчинами", и, как и случае всех остальных зависимостей, мы должны признать серьезность проблемы до того, как начать поиск средств к излечению."
Но если правда в том, что многие женщины действительно демонстрируют зависимое самодеструктивное поведение, вне-исторический анализ проблемы, который осуществляет Норвуд не помогает понять, ни почему эта проблема так обострилась именно сейчас, ни почему насилие в отношении женщин приняло такой драматический размах. Также Норвуд ставит ошибочный вопрос: она спрашивает в своей книге, почему столько женщин "выбирают" мужчин, которые осуществляют насилие в их отношении, но не спрашивает, почему имеется в наличии столько гендерных насильников на выбор.
Программа самопомощи, представленная Норвуд, построена на базе программы Двенадцати Шагов общества Анонимных Алкоголиков. Норвуд рекомендует женщинам, пытающимся выявить причины их страданий, не искать эти причины вне их, характеризуя такую постановку вопроса как "привычку к упрекам в отношении партнера". Вместо того, чтобы воодушевлять женщин на то, чтобы они укрепляли чувство собственного "Я", становились более агрессивными и требовали от партнеров изменить своё поведение и отношение, Норвуд рекомендует читательницам "развивать в себе волю к принятию", "не быть упрямыми" и "отказаться от волюнтаризма". Только "контакт с собственными высшими способностями" (старая "добрая" сублимация, чтоб ей сдохнуть - Accion Positiva) поможет женщинам, зависимым от отношений с мужчинами, избежать эмоциональное страдание. "Духовная практика успокаивает", - утверждает Норвуд. Хотя на деле эта практика не поможет женщине ни изменить свое плачевное положение, ни изменить себя, "она поможет женщине изменить привычку видеть себя жертвой, так как ее перспектива станет возвышенной". Повторять про себя "я не жертва, я не страдаю" поможет женщине почувствовать облегчение.
Развивать инициативу и решимость изменить ситуацию не входит в программу Норвуд. Наоборот, Норвуд рекомендует отказаться от активных попыток что-либо изменить. И поясняет, что женщина "должна признать, что, возможно, она не знает, что является адекватным в той или иной ситуации, а что - нет". Читательница должна научиться видеть свои попытки самоутвердиться как "дефект характера", ни более, ни менее.
Настоящий личностный рост и настоящее ментальное оздоровление не входят в цели программы Норвуд. Женщины, "которые любят слишком сильно", не могут излечиться, они могут только "улучшить свое состояние", - предупреждает терапевт. "Зависимые от отношений с мужчинами", как и хронические алкоголики, останутся таковыми на всю жизнь. Женщины могут, как максимум, попытаться контролировать собственную "болезнь", но она навсегда останется латентной внутри них. Чтобы контролировать эту "болезнь", Норвуд дает одну-единственную рекомендацию: регулярно участвовать в группах поддержки женщин, "которые любят слишком сильно."
Сама концепция "зависимости" - "результат подчинения желанию" - как ключ к замку подходит к викторианской аксиоме женской пассивности. Стратегия терапии в "Женщинах, которые любят слишком сильно" состоит в замене одного типа пассивности другим, "более возвышенным", а именно - подчинению "высшей власти". Те, кто следует советам книги, учатся не управлять собственными жизнями, а признавать, что некая загадочная высшая сила делает это за них. Учатся не увеличивать и развивать собственные силы, а принимать их взаймы откуда-то свыше. Терапия, которую предлагает Норвуд, является ничем иным как развитием "навыков" полного подчинения, представляемым как способ управлять собственной жизнью.
Также Норвуд решила представлять саму себя только как духовную посредницу на пути женщин к исцелению. Она также не принимает активного участия в собственной жизни: даже книга, которую она написала, на самом деле была чуть ли не надиктована ей "высшими силами": "Я думаю, что я написала книгу, вдохновленная свыше, от начала до конца". Даже название книги было дано ей свыше, в тот момент, когда она ехала по автобану. Норвуд определяет саму себя как пассивно воспринимающую божественную мудрость и передающая ее далее...
К концу 80-х модель "созависимости" как форма женского невроза или женской психической болезни находилась на гребне волны и была заимствована всеми видами терапии... Даже незавидное положение женщин на рынке труда считалось результатом их невротической склонности выбирать проигрышный вариант. Медицинские издания подхватили эту метафору патологии, определяя "созависимость" как "болезнь отношений", в состоянии которой индивид выбирает себе партнера с токсикологической зависимостью или другим видом дисфункциональности (под "индивидом" практически всегда понимались женщины, приблизительно 85% диагностированных "созависимых" были женщинами, прототип "созависимой" также был женским, основанном на характеристиках жены алкоголика.)
Вожди движения "созависимых" призывали своих пациентов представлять себя маленькими девочками и даже вести себя как маленькие девочки. Эта стратегия самопомощи включала в себя купить себе куклу, заботиться о ней и носить с собой везде. "Спасти внутреннего ребенка" стало девизом движения, призывавшего участниц представлять себя "взрослыми девочками". Хотя изначально цель, возможно, была разумной, - пережить вновь дурное обращение и унижения, которые пришлось испытать в детстве (это рискованная терапия - Accion Positiva), - слишком часто эксгумация страдающей девочки, до того похороненной в забвении, превращалась в центральную сцену новой драмы, которая поглощала все душевные и физические силы, не позволяя женщине преодолеть собственное положение вечной жертвы и повзрослеть, стать самостоятельной и независимой. В большинстве групп поддержки созависимых женщины, которые возвращались в заболоченные глухие места травматического детского опыта с тем, чтобы "спасти" свое "страдающее детское Я", погружались в трясину еще глубже.
Несмотря на инфантилизирующее обращение с женщинами и на "отказ от волюнтаризма", создатели и члены групп поддержки созависимых утверждали, что они разделяют феминистские идеалы: "Движение созависимых можно назвать психологической фракцией феминистского движения". Сама Норвуд сравнивала группы поддержки женщин, "которые любят слишком сильно", с группами самосознания, действовавшими в начале 70-х.
Но терапия Норвуд, запиравшая женщин в темных залах, где был запрещен кофеин, и приказывавшая заменить энергичное самоутверждение на безэмоциональные, пассивные и инфантильные "спокойствие и невозмутимость" больше похожа на "лечение постельным режимом", прописываемое женщинам в конце XIX века, чем на страстные и живые группы самосознания, организованные феминистками в 70-е годы. "Лечение постельным режимом" конца XIX века также включало в себя пребывание в темной комнате, не позволяло женщинам даже вставать с постели, разговаривать, читать и писать, также рекомендовало пресную пищу и препятствовало любому контакту "больной" с внешним миром. По сути, это были настоящие пытки, основанные на сенсорной депривации. Шарлотта Перкинс Джильман, писательница-феминистка, свидетельствовала, что в результате "лечения постельным режимом", которое ей прописали в 1887 году, она была "опасно близка к потере рассудка".
Напротив, движение самосознания 70-х годов ХХ века, несмотря на все его дефекты, призывало своих участниц действовать, самовыражаться и взрослеть. Собрания групп самосознания были частью движения за социальные преобразования. Согласно путеводителю групп самосознания, опубликованному в 1972 году в журнале Ms, целью групп было помочь их участницам восстановить эмоциональную энергию, обеспечить дружескую поддержку и усилить уверенность в себе, "когда они приходили на собрания избитые или высмеянные за попытки изменить свою жизнь." Собрания были бесплатными - и это позволяло участвовать в них женщинам независимо от их уровня доходов - и там не было лидеров - таким образом обеспечивалась возможность участниц делать собственные выводы и свободно выражать свои мысли.
Собиравшиеся в группах поддержки женщин, "которые любят слишком сильно", тоже приходили туда "избитые или высмеянные за попытки изменить свою жизнь", но их изначальная цель добиться изменений на этот раз не находили ни отклика, ни поддержки. Кроме того, хотя в начале Норвуд предлагала, чтобы группы поддержки были бесплатными и не имели лидеров, в конце 80-х предприимчивые терапевты заняли позиции руководителей групп поддержки, когда поняли, что нашли золотую жилу. Очень скоро группы поддержки созависимых превратились в терапевтический бизнес. Во время собрания группы поддержки женщин, "которые любят слишком сильно" Калифорнийского Института Семейной Терапии, женщины собираются в затемненном зале, рассаживаясь вокруг руководителя. Каждая из них платит 40 долларов за групповую сессию терапии и 80 долларов - за индивидуальную. "Я как мать для всех", - заявляет терапевт, оглядывая группу своих "взрослых девочек". И добавляет: "Я сама - женщина, которая любит слишком сильно". Терапевт рассказывает, что она была домохозяйкой, не работала, занималась только "домом и семьей", пока ее муж не ушел от нее к ее же подруге после 23 лет брака. Тогда она снова начала учиться и стала терапевтом. В настоящее время она находится в стадии "улучшения" после того, как поняла, что же именно было не так в ее браке: "Я просто запустила себя. Я не виню моего бывшего мужа. Он просто мужчина. Если бы я раньше старалась так, как теперь, возможно, он бы не бросил меня".
(...) Предполагалось, что возвращение в детство поможет женщинам начать всё заново. Но на деле происходила злокачественная психическая регрессия, и женщины, вместо того, чтобы укреплять свою самостоятельность, становиться более сильными, уверенными в себе, учились адаптироваться к невыносимым жизненным ситуациям. (...)
Книга Норвуд - это ее диалог с самой собой. Когда ее спрашивали, почему она так поступила, Норвуд отвечала, что на самом деле не важно, какие аспекты книги принадлежали ее личной жизни, а какие - нет: "Я нигде не утверждала, что все описанные в книге случае реальны". НО НА САМОМ ДЕЛЕ ЭТО ОЧЕНЬ ВАЖНО. Клинического опыта "улучшения состояния" десятков женщин, зависимых от отношений с мужчинами, просто-напросто НЕ БЫЛО. Но книга Норвуд претендовала на то, чтобы "разбудить самосознание", она приглашала женщин на терапию, в процессе которой они могли бы контактировать с опытом РЕАЛЬНЫХ ЖЕНЩИН, ДОБИВШИХСЯ УЛУЧШЕНИЯ, которые могли бы дать свою поддержку и поделиться своим опытом. На деле же оказалось, что терапия - это просто-напросто жалобы ОДНОЙ женщины, травмированной и одинокой, говорящей с собственными отражениями в зале, полном зеркал.
"Улучшение состояния" самой Норвуд посредством брака с "хорошим и скучным мужчиной" вскоре приказало долго жить ("адекватный" спутник жизни показал зубы - Accion Positiva). Весной 1987 года Норвуд резко прервала программу своих публичных лекций. Ей было уже невозможно продавать собственный удачный опыт: ее третье замужество оказалось самым неудачным из всех, и вскоре она развелась.
После развода Норвуд встала на путь полной самоизоляции. Она отказалась от терапевтической практики и переехала жить в небольшой домик на берегу океана. Живя там, она, по ее собственным словам "ни с кем не имеет дела". Не читает и не смотрит телевизор. "Всё, что я делаю, это пребывание в спокойствии". Она ничем не занимается. "Вам не хотелось бы общаться с другими людьми?" - "Мне нет дела до других людей" - "Вам совсем не любопытно знать, что делается в мире?" - "Нет, не любопытно. Это только отвлекло бы меня от пребывания в контакте с самой собой".
Терапия Норвуд не имела ничего общего с самосознанием; она скорее напоминала самозаключение в детских паттернах мышления и поведения. "Ядром и смыслом движения за самосознание женщин", - пишет историк Хестер Эйнштейн, - "была возможность понять, что ты не одна, что многие женщины чувствовали так же, как ты, и переживали то же, что и ты". Норвуд же была абсолютно одинока, и более одинока после собственной терапии, чем до нее. Точно так же, как многие женщины, которые следовали ее терапии и запирались в своих домах с своими домашними тиранами и купленной куклой. Пока эти женщины верили в то, что их проблемы - в них самих и только в них самих, они были обречены разговаривать сами с собой (или в лучшем случае - с куклой), в полном одиночестве.
Из книги Susan Faludi "Backlash. The Undeclared War Against American Women" 1991"
19.04.2011 accion-positiva.livejournal.com/68344.html ""Женский мазохизм", издание 1985 года, исправленное и дополненное (хроники психо-кухни). Обычно нас призывают "отказаться от волюнтаризма" с целью тут же воспользоваться тем, от чего мы отказались.
Мазохизм, как психиатрический диагноз был впервые сформулирован в викторианскую эпоху, и применялся к людям, получающим сексуальное удовольствие от ощущений боли. Однако, очень скоро, благодаря неустанному труду основоположника психоанализа, концепцию мазохизма стало не узнать - она превратилась в диагноз "на все случаи жизни" применительно к "женской психологии": женщины терпели дурное обращение с собой, потому что хотели этого дурного обращения. (в определенном смысле, Норвуд - и не только она - в своей книге написала только то, что могла написать после 100 лет повсеместного психоаналитического господства в психиатрии и психологии. Но тут я сделаю пространное отступление - Accion Positiva).***
Итак, пространное отступление о Норвуд. Лично мне она сама и её творчество глубоко безразличны, знаменитую книгу я читала без особого интереса. В качестве курьеза: довелось встретиться с участницами одной из групп поддержки патетичных "женщин, которые любят слишком сильно" (всё точно, как описывается в книге Фалуди, хотя дело происходило в другой стране). С интерпретацией Фалуди я полностью согласна.
От себя лично хочу добавить вот что. Мессианские настроения вкупе с всепоглощающей тенденцией нести ответственность за всех и вся очень характерны для людей, перенесших абьюз (осознают они это или нет).
Комфортнее и безопаснее представлять себе собственное всемогущество, лепя пластырьки "ответственности" на собственный обрушенный нарциссизм, чем видеть себя, как есть: насмерть перепуганной кудахтающей курицей, "молящей Бога, чтобы он послал (бандеролькой?) Хорошего Мужчину (ТМ)".
Я, как человек, понимаю Норвуд, с кем не бывает (вернее, может случиться с любой). Но проблема, о которой она говорит с позиций терапевта как бы впервые, уже давно имела название, была четко сформулирована, являлась предметом исследований. Ко второй половине 80-х годов ХХ века, уж где-где, а в США в наличии были вагоны литературы на эту тему. Не ознакомилась? - Глупо. Не посчитала нужным ознакомиться? - Глупо вдвойне.
Посчитала, что проблему, в которой ЧЕТКО ПРЕОБЛАДАЕТ СОЦИАЛЬНЫЙ и/или, как минимум, ИНТЕPСУБЪЕКТНЫЙ АСПЕКТ, можно решить путем личной сублимации, да еще стала и советы раздавать в формате Pocket Book? - Самонадеянная и безответственная глупость.***
Теперь продолжу статью о "мазохизме". Хотя с самого начала измышления Фрейда относительно идентичности "феминности" и "мазохизма" встречали протест как общественности, так и профессиональных психиатров (сам Фрейд не упускал случая пройтись по "феминистам обоих полов" и выразить им своё "фи" практически во всех своих письмах и публичных выступлениях: такое впечатление, что его больше интересовала гендерная полемика, чем теория невроза - Accion Positiva), традиционный психоанализ быстро занял господствующие позиции в психиатрическом и психологическом дискурсе и оперативно карал "несогласных".
Карен Хорни была первой, кто открыто заявила (в 20-х гг. ХХ века), что так называемый "природный" мазохизм женщин, скорее всего является противоестественным продуктом сексистской социальной системы, базирующейся на политике кнута и пряника с целью добиться от женщин подчиненного поведения. В ответ на это коллеги-фрейдисты Хорни заставили ее покинуть Нью-йоркское Психоаналитическое Общество. Однако, с течением времени большинство профессионалов психиатрии на практике отказалось от фрейдистских понятий врожденного женского мазохизма. Казалось, что оно отошло в область ископаемых курьезов, но не тут-то было.
В 1985 годы психоаналисты, входившие в состав ААР (далее использую это английское сокращение названия Американской Ассоциации Психиатрии - Accion Positiva) решили, что политические ветры вновь дуют в их сторону (точь-в-точь как сейчас на Руси с ее мета-слоганом "самадуравиновата"), и что настало время восстановить в правах "врожденный мазохизм", включив его, как "новое расстройство личности" в The Diagnostic and Statistical Manual of Mental Disorders (DSM), библию американской (и мировой - Accion Positiva) психиатрии. DSM имеет значение не только как сборник диагнозов, как средство их стандартизации, его используют в исследовательской деятельности, его берут за основу в судопроизводстве (рассмотрение смягчающих обстоятельств, принятие судебных решений по детской опеке), его используют для определения размеров компенсаций, выплачиваемых медицинским полюсом.
Итак, в 1985 году Комитет по делам Женщин ААР, в задачи которого (теоретически) входит ревизия всех диагностических критериев, предлагающихся к включению в DSM, которые так или иначе затрагивают интересы женщин, возглавлялся доктором Терезой Бернардес. Случайно ей стало известно, что комиссия ААР по подготовке новых диагнозов собиралась включить в новое издание DSM целых три диагноза, непосредственно касающихся женщин, не уведомив об этом Комитет по делам Женщин ААР. Все три диагноза, как минимум, вызывали беспокойство.
Первый касался "предменструального дисфорического расстройства", с помощью которого предполагалось актуализировать ранее дискредитировавшую себя концепцию ПМС как психического расстройства, а не как эндокринную проблему (которая, к слову, не имеет таких пандемических масштабов, как нам это пытаются представить - Accion Positiva).
Второй диагноз назывался "парафилическое расстройство изнасилования", и комиссия по диагнозам ААР предлагала применять его в отношении любого мужчины, который имел бы частые фантазии о совершении изнасилования или других насильственных действий сексуального характера, и/или который "пытался бы неоднократно претворить свои фантазии в реальные действия или страдал бы от очевидных последствий этих фантазий" (ну разве не прекрасно? - Accion Positiva). Этот диагноз давал зеленый свет для оправдательных приговоров по делам сексуального абьюза, - психическое расстройство как смягчающее обстоятельство. Именно так восприняла этот "диагноз" Генеральная Прокуратура США, которая опубликовала официальный протест по этому поводу.
Но самым регрессивным, экстравагантным и реакционным был третий диагноз, заготовленный комиссией по диагнозам ААР - это было "мазохистское расстройство личности". Он определялся девятью основными "характеристиками", подозрительно и на удивление широкими. Под них попадал любой человек, "который отказывается от помощи, подарков или одолжений с тем, чтобы не быть в тягость другим" или "который слишком волнуется по поводу того, не причиняет ли он неудобства другим", или "который считает, что его успех незаслужен". В список "мазохистских" черт поведения попал даже пример студентки, которая откладывает работу над собственной курсовой с тем, чтобы помочь подругам с их работами. Но ни одна из девяти характеристик не включала получение сексуального удовольствия от ощущений боли (возможно, потому что женщинам это не свойственно? - Accion Positiva). Напротив, все девять, как одна, описывали черты поведения, основанного на самопожертвовании и самоуничижении, - поведения, культурно одобряемого и приписываемого женщинам как идеал "феминности". На деле, комиссия по диагнозам ААР собрала воедино все самые одиозные паттерны социализации женщин, действующие в обществе, чтобы тут же объявить их личностным психическим расстройством. Попытка впихнуть мазохизм в регистр расстройств личности не случайна: психические расстройства личности трактуются в психиатрии как наименее подверженные экзогенному влиянию, то есть наименее зависящие от социальных условий жизни индивида, представляющие из себя девиантные черты индивидуального психизма, берущие свое начало в самом раннем детстве (и во младенчестве), и поэтому наименее поддающиеся коррекции/лечению.
Диагноз этикетировал женщин, страдающих от "домашнего" насилия, как мазохисток, которые сами провоцировали своих партнеров на жестокое обращение и насилие. В числе диагностических критериев для отлова новоявленных мазохисток, было:
- намеренный выбор в партнеры людей, унижающих их и дурно с ними обращающихся
- поддержание отношений с теми, кто "дурно обращается, унижает и/или эксплуатирует" их.
Как пример мазохистского поведения, комиссия по диагнозам ААР указывает на "супругу, которая критикует партнера, провоцируя тем самым жесткую реакцию с его стороны".
Вновь была заявлена претензия на то, чтобы за мужское насилие в отношение женщин обвинить самих женщин, чтобы объявить любую женщину, подвергающуюся гендерному насилию, своим собственным - и единственным - агрессором. Думаю, понятно, что в отличие от популярных книг по "самопомощи" (типа книги Норвуд), в которых женщинам внушалось, что только они сами виновны во всем, что с ними происходит, подобный диагноз со стороны ААР обладал характеристиками ИНСТИТУЦИОНАЛЬНОСТИ и ПЕРМАНЕНТНОСТИ.
Именно поэтому доктор Бернардес и Комитет по делам Женщин ААР начали борьбу против инициативы комиссии по диагнозам ААР. Тереза Бернардес отредактировала свои опасения по этому поводу и в письменном виде направила их председателю комиссии по диагнозам ААР, доктору Роберту Шпицеру. В комиссии по диагнозам ААР большиство составляли представители традиционного психоанализа (фрейдисты), весьма недовольные последней ревизией диагностических критериев ААР, исключившей из них наиболее реакционные и полностью себя дискредитировавшие. Эти профессионалы жаждали реванша также и потому, что были встревожены растущим влиянием, которое приобретала психология, в противовес психиатрии. Психологические консультации были более дешевыми и поэтому более популярными, и кроме того, по мнению членов комиссии по диагнозам ААР, в них было "настоящее засилье женщин", которые, по выражению д-ра Пола Финка (1987) "не успокоятся, пока не добьются полного исчезновения психоанализа" (анализ анализу рознь - Accion Positiva).
Вся эта латентная враждебность буквально выплеснулась на поверхность в ходе противостояния, которое возникло между Комитетом по делам Женщин и Комиссией по Диагнозам ААР в отношении диагноза "мазохистского расстройства личности": женщины-терапевты наотрез отказались подчиниться критериям, навязываемым им психоаналитиками. "Ничем не прикрытая агрессия поразила меня" , - вспоминает доктор Бернардес (и это при том, что она была аргентинской иммигранткой и не по наслышке была знакома с диктаторскими методами режима генерала Перона) - "эта агрессия, по-видимому, и ранее сдерживалась с трудом, и как только женщины-терапевты заявили о своем несогласии и стали отстаивать свои позиции, ситуация просто-напросто вышла из-под контроля".
Поначалу на индивидуальные протесты д-ра Бернардес никто не обращал внимания. Комиссия по диагнозам ААР также оставила без ответа письменные обращения в свой адрес от женщин-терапевтов из других профессиональных ассоциаций. Только угроза судебного разбирательства со стороны Института Феминистской Терапии заставила Шпицера и его коллег по крайней мере выслушать профессионалов-женщин на специальной сессии (комиссия по диагнозам ААР состояла исключительно из мужчин, единственной женщиной, допускавшейся в комиссию, была жена Шпицера, по профессии - социальный работник (!)).
Сессия состоялась в ноябре 1985 года. Шпицер открыл заседание, объяснив, что целью очередной ревизии DSM было "сформулировать диагнозы в более научных терминах". Затем он приступил к изложению "научных" фактов на тему мазохизма: исследование, во главе которого стоял он сам, на материале работы в восемью пациентами, клиентами психиатров, работавших на его же кафедре в Колумбийском университете (только двое из этих восьми пациентов были мужчинами). Исследование претендовало на научное доказательство мазохизма на основе того, что психиатры "независимо друг от друга" диагностировали в каждом из случаев "мазохизм". Выборка пациентов была "исключительно убедительной", по словам Шпицера, потому что каждый из них наблюдался уже длительное время и был тщательно психоанализирован. Одна из присутствовавших терапевтов спросила, сколько из этих пациентов-"мазохистов" подвергались насилию в семье. Шпицер не имел этой информации: ни один из психиатров не дал себе труд выяснить это в процессе полутора (!) лет терапии.
Изложение "научных данных" комиссии по диагнозам ААР продолжил доктор Ричард Саймонс, президент ААР. В своем докладе он утверждал, что "мазохизм" должен иметь статус диагноза, так как в Европе он был описан в 50-е годы ХХ века "в идентичных терминах". Казалось, Саймонс был убежден, что психиатрия - это нечто вроде системы юриспруденции, основанной на прецедентах, имеющих сами по себе ценность неопровержимых доказательств. Затем Шпицер зачитал результаты опроса, который он предварительно провел среди членов ААР на предмет их согласия с включением диагноза мазохизма в новое издание DSM: к участию в опросе были допущены только те члены ААР, которые были согласны со Шпицером и комиссией по диагнозам, таким образом мнения примерно половины членов ААР были проигнорированы.
После выступления членов комиссии по диагнозам слово было предоставлено шести приглашенным терапевтам-феминистам. Их аргументами было то, что диагноз "мазохизм" делает пациентов полностью ответственными за собственное состояние, не принимая во внимание реальные жизненные обстоятельства и социальную обусловленность. "Принятие страдания" не означает мазохизма, оно является культурным императивом для женщин, доступным им средством получить положительную оценку и "любовь".
Затем выступила психолог Леонора Уолкер с докладом о механизме "цикла насилия" (я подробно писала об этом в статьях "Почему они не уходят" - Accion Positiva), который программирует человека, подверженного насилию в семье, именно на тот тип поведения, который предлагается рассматривать как "мазохистское расстройство личности": всё это открывает двери неверному диагнозу и неверной терапии, а также дает возможность официально обвинить жертву в насилии, совершенном в ее отношении. "Домашнее" насилие становится, таким образом, проблемой женщин. В своей работе с "битыми женами" Уолкер смогла констатировать тот факт, что часто они не защищаются от побоев и/или моральных издевательств не потому, что активно ищут страдания, а потому что по собственному опыту знают, что попытка защититься усилит и ужесточит агрессию. Также многие жертвы гендерного насилия продолжали жить в невыносимых условиях, не потому что это доставляло им удовольствие, а потому что боялись за свою жизнь: статистика показывает, что большинство женщин погибало после того, как они уходили от домашнего тирана или начинали бракоразводный процесс. Уолкер также представила результаты исследования, в котором подтверждалось отсутствие какой-либо связи между личностными расстройствами, берущими свое начало в детстве, и вероятностью стать жертвой "домашнего" насилия, будучи взрослым. Настоящая проблема в том, заявила Уолкер, сколь распространенным и культурно легитимированным является гендерное насилие. В национальном масштабе 50% женского населения признает, что подвергались насилию в течение жизни, - невозможно, чтобы все они были мазохистками.
В ответ члены комиссии по диагнозам заявили, что они не знакомы ни с одним из исследований, на которые ссылалась Уолкер, и не собирались с ними знакомиться. "Эти исследования иррелевантны", - заявил Шпицер, имея в виду исследования по гендерному насилию. Все эти статистики казались ему смешными. Сам он в клинической практике имел дело только с двумя женщинами, подвергавшимися "домашнему" насилию, а это означает, что их никак не могло быть 50% по стране."
*
содержание журнала dar-aya.livejournal.com/43398.html
17.04.2011 accion-positiva.livejournal.com/67387.html "Почему книга Норвуд не работала, не работает и не будет работать никогда (чудес не бывает). Одним необычайно солнечным днем в Сан Франциско шестьдесят женщин расположились в старых креслах и на скрипящих диванах в зале, затемненном приспущенными жалюзями. Пожелтевшие картины на стенах, пыльный пол. Кто-то положил розу на чайный столик, пытаясь скрасить обстановку, но одиноко лежащий цветок только добавляет мрачность обстановке.
Некоторое время назад только общество Анонимных Алкоголиков проводило свои собрания в этом зале. Но, в 1986 году еще одна группа начала собираться там по субботам в попытках преодолеть другую зависимость. Вскоре пятьдесят, а иной раз и сто женщин, "которые любят слишком сильно", начали регулярно приходить на эти собрания. Как и тысячи других женщин по всей стране они собирались для того, чтобы помедитировать над книгой Робин Норвуд "Женщины, которые любят слишком сильно: когда Вы постоянно надеетесь и постоянно ждете, что он изменится".
Той жаркой субботой 1987 года ведущая группы поднимается с кресла, идет к двери и запирает ее, скрипя щеколдой. "Мы собрались здесь", - начинает она, - "потому что все мы имеем нечто общее. Все мы состоим в отношениях, в которых мы чувствуем себя фундаментально несчастными". Она раздает участницам группы список "Характеристик женщин, которые любят слишком сильно", составленный Норвуд, и женщины вслух зачитывают список: "1. Вы происходите из дисфункциональной семьи, которая не удовлетворяла Ваши эмоциональные потребности... 11. Вы испытываете зависимость от мужчин и от эмоциональной боли... 14. Вы склонны к депрессивным эпизодам." Женщины глотают кофе без кофеина, - стимуляторы запрещены на собрании. На одном из диванов лежит плюшевый мишка - женщины по очереди укачивают его.
Ведущая группы напоминает участницам два основных правила групп поддержки женщинам, которые любят слишком сильно: не давать советы друг другу и не говорить "о нем". "Помните", - настаивает ведущая, - "проблема в вас, а не в нем". (...) выступления участниц продолжаются в течение полутора часов, каждая из говорящих перечисляет свои проблемы, чтобы под конец обвинить в них саму себя. (...) Когда рассказы заканчиваются, женщины встают в круг, берутся за руки и произносят Молитву Спокойствия, прося бога послать им силы для того, что улучшить их отношения с мужчинами. Затем ведущая группы открывает дверь, и женщины одна за другой выходят из темного зала на жаркую улицу.
Начиная с 1985 года, когда книга Норвуд о "женской зависимости от отношений" вышла в свет впервые, она превратилась во вдохновляющий путеводитель для более чем 20 миллионов (!) читательниц. "Женщины, которые любят слишком сильно" занимали более года первое место в списке бестселлеров Нью-Йорк Таймс, в 1986 году превратившись в самую издаваемую и самую популярную книгу в стране. Спустя полтора года после ее выхода в свет, группы поддержки женщин, которые любят слишком сильно, выросли повсеместно, как грибы, - от Филадельфии до Атланты и Лос-Анджелеса. В 1987 году, в день опубликования в Нью-Йорк Таймс короткого объявления о создании группы для женщин, которые любят слишком сильно, организаторы группы за несколько часов ответили на несколько сотен звонков от заинтересованных в участии. Было совершенно очевидно, что огромное количество женщин находилось в деструктивных отношениях и отчаянно нуждались в помощи. И, без сомнения, многие из этих женщин "увидели свет в конце тоннеля" в книге Норвуд и на собраниях групп поддержки.
Но на деле, действенная помощь, о которой говорилось на обложке книги, состояла в анти-помощи женщинам, "которые любят слишком сильно": эта помощь состояла в квази-мистическом инфантилизированном принятии ситуации абьюза, а не в содействии в борьбе за ее устранение (поведение, характерное для взрослого человека перед лицом проблем). Говоря словами Молитвы Спокойствия, книга Норвуд предлагала женщинам спокойствие, чтобы принимать вещи, которые они не могли изменить, вместо мужества, чтобы изменить то, что было в их силах изменить.
Как многие терапевты 80-х, Норвуд имела возможность невооруженным глазом видеть растущий ущерб, который причинял миллионам женщин повсеместный эмоциональный и сексуальный абьюз в их отношении. Очевидность вербального и физического абьюза, практикуемого мужьями и бойфрендами этих женщин, заставила ее задуматься. Однако, в конце концов Норвуд предложила объяснение происходившему, в котором полностью игнорировала социальный аспект и перемещала проблему в психику самих женщин. В настоящее время, говорит Норвуд, женщины демонстрируют настоящую зависимость от мужчин, которые заставляют их страдать: "Многие, многие из нас были "зависимыми от отношений с мужчинами", и, как и случае всех остальных зависимостей, мы должны признать серьезность проблемы до того, как начать поиск средств к излечению."
Но если правда в том, что многие женщины действительно демонстрируют зависимое самодеструктивное поведение, вне-исторический анализ проблемы, который осуществляет Норвуд не помогает понять, ни почему эта проблема так обострилась именно сейчас, ни почему насилие в отношении женщин приняло такой драматический размах. Также Норвуд ставит ошибочный вопрос: она спрашивает в своей книге, почему столько женщин "выбирают" мужчин, которые осуществляют насилие в их отношении, но не спрашивает, почему имеется в наличии столько гендерных насильников на выбор.
Программа самопомощи, представленная Норвуд, построена на базе программы Двенадцати Шагов общества Анонимных Алкоголиков. Норвуд рекомендует женщинам, пытающимся выявить причины их страданий, не искать эти причины вне их, характеризуя такую постановку вопроса как "привычку к упрекам в отношении партнера". Вместо того, чтобы воодушевлять женщин на то, чтобы они укрепляли чувство собственного "Я", становились более агрессивными и требовали от партнеров изменить своё поведение и отношение, Норвуд рекомендует читательницам "развивать в себе волю к принятию", "не быть упрямыми" и "отказаться от волюнтаризма". Только "контакт с собственными высшими способностями" (старая "добрая" сублимация, чтоб ей сдохнуть - Accion Positiva) поможет женщинам, зависимым от отношений с мужчинами, избежать эмоциональное страдание. "Духовная практика успокаивает", - утверждает Норвуд. Хотя на деле эта практика не поможет женщине ни изменить свое плачевное положение, ни изменить себя, "она поможет женщине изменить привычку видеть себя жертвой, так как ее перспектива станет возвышенной". Повторять про себя "я не жертва, я не страдаю" поможет женщине почувствовать облегчение.
Развивать инициативу и решимость изменить ситуацию не входит в программу Норвуд. Наоборот, Норвуд рекомендует отказаться от активных попыток что-либо изменить. И поясняет, что женщина "должна признать, что, возможно, она не знает, что является адекватным в той или иной ситуации, а что - нет". Читательница должна научиться видеть свои попытки самоутвердиться как "дефект характера", ни более, ни менее.
Настоящий личностный рост и настоящее ментальное оздоровление не входят в цели программы Норвуд. Женщины, "которые любят слишком сильно", не могут излечиться, они могут только "улучшить свое состояние", - предупреждает терапевт. "Зависимые от отношений с мужчинами", как и хронические алкоголики, останутся таковыми на всю жизнь. Женщины могут, как максимум, попытаться контролировать собственную "болезнь", но она навсегда останется латентной внутри них. Чтобы контролировать эту "болезнь", Норвуд дает одну-единственную рекомендацию: регулярно участвовать в группах поддержки женщин, "которые любят слишком сильно."
Сама концепция "зависимости" - "результат подчинения желанию" - как ключ к замку подходит к викторианской аксиоме женской пассивности. Стратегия терапии в "Женщинах, которые любят слишком сильно" состоит в замене одного типа пассивности другим, "более возвышенным", а именно - подчинению "высшей власти". Те, кто следует советам книги, учатся не управлять собственными жизнями, а признавать, что некая загадочная высшая сила делает это за них. Учатся не увеличивать и развивать собственные силы, а принимать их взаймы откуда-то свыше. Терапия, которую предлагает Норвуд, является ничем иным как развитием "навыков" полного подчинения, представляемым как способ управлять собственной жизнью.
Также Норвуд решила представлять саму себя только как духовную посредницу на пути женщин к исцелению. Она также не принимает активного участия в собственной жизни: даже книга, которую она написала, на самом деле была чуть ли не надиктована ей "высшими силами": "Я думаю, что я написала книгу, вдохновленная свыше, от начала до конца". Даже название книги было дано ей свыше, в тот момент, когда она ехала по автобану. Норвуд определяет саму себя как пассивно воспринимающую божественную мудрость и передающая ее далее...
К концу 80-х модель "созависимости" как форма женского невроза или женской психической болезни находилась на гребне волны и была заимствована всеми видами терапии... Даже незавидное положение женщин на рынке труда считалось результатом их невротической склонности выбирать проигрышный вариант. Медицинские издания подхватили эту метафору патологии, определяя "созависимость" как "болезнь отношений", в состоянии которой индивид выбирает себе партнера с токсикологической зависимостью или другим видом дисфункциональности (под "индивидом" практически всегда понимались женщины, приблизительно 85% диагностированных "созависимых" были женщинами, прототип "созависимой" также был женским, основанном на характеристиках жены алкоголика.)
Вожди движения "созависимых" призывали своих пациентов представлять себя маленькими девочками и даже вести себя как маленькие девочки. Эта стратегия самопомощи включала в себя купить себе куклу, заботиться о ней и носить с собой везде. "Спасти внутреннего ребенка" стало девизом движения, призывавшего участниц представлять себя "взрослыми девочками". Хотя изначально цель, возможно, была разумной, - пережить вновь дурное обращение и унижения, которые пришлось испытать в детстве (это рискованная терапия - Accion Positiva), - слишком часто эксгумация страдающей девочки, до того похороненной в забвении, превращалась в центральную сцену новой драмы, которая поглощала все душевные и физические силы, не позволяя женщине преодолеть собственное положение вечной жертвы и повзрослеть, стать самостоятельной и независимой. В большинстве групп поддержки созависимых женщины, которые возвращались в заболоченные глухие места травматического детского опыта с тем, чтобы "спасти" свое "страдающее детское Я", погружались в трясину еще глубже.
Несмотря на инфантилизирующее обращение с женщинами и на "отказ от волюнтаризма", создатели и члены групп поддержки созависимых утверждали, что они разделяют феминистские идеалы: "Движение созависимых можно назвать психологической фракцией феминистского движения". Сама Норвуд сравнивала группы поддержки женщин, "которые любят слишком сильно", с группами самосознания, действовавшими в начале 70-х.
Но терапия Норвуд, запиравшая женщин в темных залах, где был запрещен кофеин, и приказывавшая заменить энергичное самоутверждение на безэмоциональные, пассивные и инфантильные "спокойствие и невозмутимость" больше похожа на "лечение постельным режимом", прописываемое женщинам в конце XIX века, чем на страстные и живые группы самосознания, организованные феминистками в 70-е годы. "Лечение постельным режимом" конца XIX века также включало в себя пребывание в темной комнате, не позволяло женщинам даже вставать с постели, разговаривать, читать и писать, также рекомендовало пресную пищу и препятствовало любому контакту "больной" с внешним миром. По сути, это были настоящие пытки, основанные на сенсорной депривации. Шарлотта Перкинс Джильман, писательница-феминистка, свидетельствовала, что в результате "лечения постельным режимом", которое ей прописали в 1887 году, она была "опасно близка к потере рассудка".
Напротив, движение самосознания 70-х годов ХХ века, несмотря на все его дефекты, призывало своих участниц действовать, самовыражаться и взрослеть. Собрания групп самосознания были частью движения за социальные преобразования. Согласно путеводителю групп самосознания, опубликованному в 1972 году в журнале Ms, целью групп было помочь их участницам восстановить эмоциональную энергию, обеспечить дружескую поддержку и усилить уверенность в себе, "когда они приходили на собрания избитые или высмеянные за попытки изменить свою жизнь." Собрания были бесплатными - и это позволяло участвовать в них женщинам независимо от их уровня доходов - и там не было лидеров - таким образом обеспечивалась возможность участниц делать собственные выводы и свободно выражать свои мысли.
Собиравшиеся в группах поддержки женщин, "которые любят слишком сильно", тоже приходили туда "избитые или высмеянные за попытки изменить свою жизнь", но их изначальная цель добиться изменений на этот раз не находили ни отклика, ни поддержки. Кроме того, хотя в начале Норвуд предлагала, чтобы группы поддержки были бесплатными и не имели лидеров, в конце 80-х предприимчивые терапевты заняли позиции руководителей групп поддержки, когда поняли, что нашли золотую жилу. Очень скоро группы поддержки созависимых превратились в терапевтический бизнес. Во время собрания группы поддержки женщин, "которые любят слишком сильно" Калифорнийского Института Семейной Терапии, женщины собираются в затемненном зале, рассаживаясь вокруг руководителя. Каждая из них платит 40 долларов за групповую сессию терапии и 80 долларов - за индивидуальную. "Я как мать для всех", - заявляет терапевт, оглядывая группу своих "взрослых девочек". И добавляет: "Я сама - женщина, которая любит слишком сильно". Терапевт рассказывает, что она была домохозяйкой, не работала, занималась только "домом и семьей", пока ее муж не ушел от нее к ее же подруге после 23 лет брака. Тогда она снова начала учиться и стала терапевтом. В настоящее время она находится в стадии "улучшения" после того, как поняла, что же именно было не так в ее браке: "Я просто запустила себя. Я не виню моего бывшего мужа. Он просто мужчина. Если бы я раньше старалась так, как теперь, возможно, он бы не бросил меня".
(...) Предполагалось, что возвращение в детство поможет женщинам начать всё заново. Но на деле происходила злокачественная психическая регрессия, и женщины, вместо того, чтобы укреплять свою самостоятельность, становиться более сильными, уверенными в себе, учились адаптироваться к невыносимым жизненным ситуациям. (...)
Книга Норвуд - это ее диалог с самой собой. Когда ее спрашивали, почему она так поступила, Норвуд отвечала, что на самом деле не важно, какие аспекты книги принадлежали ее личной жизни, а какие - нет: "Я нигде не утверждала, что все описанные в книге случае реальны". НО НА САМОМ ДЕЛЕ ЭТО ОЧЕНЬ ВАЖНО. Клинического опыта "улучшения состояния" десятков женщин, зависимых от отношений с мужчинами, просто-напросто НЕ БЫЛО. Но книга Норвуд претендовала на то, чтобы "разбудить самосознание", она приглашала женщин на терапию, в процессе которой они могли бы контактировать с опытом РЕАЛЬНЫХ ЖЕНЩИН, ДОБИВШИХСЯ УЛУЧШЕНИЯ, которые могли бы дать свою поддержку и поделиться своим опытом. На деле же оказалось, что терапия - это просто-напросто жалобы ОДНОЙ женщины, травмированной и одинокой, говорящей с собственными отражениями в зале, полном зеркал.
"Улучшение состояния" самой Норвуд посредством брака с "хорошим и скучным мужчиной" вскоре приказало долго жить ("адекватный" спутник жизни показал зубы - Accion Positiva). Весной 1987 года Норвуд резко прервала программу своих публичных лекций. Ей было уже невозможно продавать собственный удачный опыт: ее третье замужество оказалось самым неудачным из всех, и вскоре она развелась.
После развода Норвуд встала на путь полной самоизоляции. Она отказалась от терапевтической практики и переехала жить в небольшой домик на берегу океана. Живя там, она, по ее собственным словам "ни с кем не имеет дела". Не читает и не смотрит телевизор. "Всё, что я делаю, это пребывание в спокойствии". Она ничем не занимается. "Вам не хотелось бы общаться с другими людьми?" - "Мне нет дела до других людей" - "Вам совсем не любопытно знать, что делается в мире?" - "Нет, не любопытно. Это только отвлекло бы меня от пребывания в контакте с самой собой".
Терапия Норвуд не имела ничего общего с самосознанием; она скорее напоминала самозаключение в детских паттернах мышления и поведения. "Ядром и смыслом движения за самосознание женщин", - пишет историк Хестер Эйнштейн, - "была возможность понять, что ты не одна, что многие женщины чувствовали так же, как ты, и переживали то же, что и ты". Норвуд же была абсолютно одинока, и более одинока после собственной терапии, чем до нее. Точно так же, как многие женщины, которые следовали ее терапии и запирались в своих домах с своими домашними тиранами и купленной куклой. Пока эти женщины верили в то, что их проблемы - в них самих и только в них самих, они были обречены разговаривать сами с собой (или в лучшем случае - с куклой), в полном одиночестве.
Из книги Susan Faludi "Backlash. The Undeclared War Against American Women" 1991"
19.04.2011 accion-positiva.livejournal.com/68344.html ""Женский мазохизм", издание 1985 года, исправленное и дополненное (хроники психо-кухни). Обычно нас призывают "отказаться от волюнтаризма" с целью тут же воспользоваться тем, от чего мы отказались.
Мазохизм, как психиатрический диагноз был впервые сформулирован в викторианскую эпоху, и применялся к людям, получающим сексуальное удовольствие от ощущений боли. Однако, очень скоро, благодаря неустанному труду основоположника психоанализа, концепцию мазохизма стало не узнать - она превратилась в диагноз "на все случаи жизни" применительно к "женской психологии": женщины терпели дурное обращение с собой, потому что хотели этого дурного обращения. (в определенном смысле, Норвуд - и не только она - в своей книге написала только то, что могла написать после 100 лет повсеместного психоаналитического господства в психиатрии и психологии. Но тут я сделаю пространное отступление - Accion Positiva).***
Итак, пространное отступление о Норвуд. Лично мне она сама и её творчество глубоко безразличны, знаменитую книгу я читала без особого интереса. В качестве курьеза: довелось встретиться с участницами одной из групп поддержки патетичных "женщин, которые любят слишком сильно" (всё точно, как описывается в книге Фалуди, хотя дело происходило в другой стране). С интерпретацией Фалуди я полностью согласна.
От себя лично хочу добавить вот что. Мессианские настроения вкупе с всепоглощающей тенденцией нести ответственность за всех и вся очень характерны для людей, перенесших абьюз (осознают они это или нет).
Комфортнее и безопаснее представлять себе собственное всемогущество, лепя пластырьки "ответственности" на собственный обрушенный нарциссизм, чем видеть себя, как есть: насмерть перепуганной кудахтающей курицей, "молящей Бога, чтобы он послал (бандеролькой?) Хорошего Мужчину (ТМ)".
Я, как человек, понимаю Норвуд, с кем не бывает (вернее, может случиться с любой). Но проблема, о которой она говорит с позиций терапевта как бы впервые, уже давно имела название, была четко сформулирована, являлась предметом исследований. Ко второй половине 80-х годов ХХ века, уж где-где, а в США в наличии были вагоны литературы на эту тему. Не ознакомилась? - Глупо. Не посчитала нужным ознакомиться? - Глупо вдвойне.
Посчитала, что проблему, в которой ЧЕТКО ПРЕОБЛАДАЕТ СОЦИАЛЬНЫЙ и/или, как минимум, ИНТЕPСУБЪЕКТНЫЙ АСПЕКТ, можно решить путем личной сублимации, да еще стала и советы раздавать в формате Pocket Book? - Самонадеянная и безответственная глупость.***
Теперь продолжу статью о "мазохизме". Хотя с самого начала измышления Фрейда относительно идентичности "феминности" и "мазохизма" встречали протест как общественности, так и профессиональных психиатров (сам Фрейд не упускал случая пройтись по "феминистам обоих полов" и выразить им своё "фи" практически во всех своих письмах и публичных выступлениях: такое впечатление, что его больше интересовала гендерная полемика, чем теория невроза - Accion Positiva), традиционный психоанализ быстро занял господствующие позиции в психиатрическом и психологическом дискурсе и оперативно карал "несогласных".
Карен Хорни была первой, кто открыто заявила (в 20-х гг. ХХ века), что так называемый "природный" мазохизм женщин, скорее всего является противоестественным продуктом сексистской социальной системы, базирующейся на политике кнута и пряника с целью добиться от женщин подчиненного поведения. В ответ на это коллеги-фрейдисты Хорни заставили ее покинуть Нью-йоркское Психоаналитическое Общество. Однако, с течением времени большинство профессионалов психиатрии на практике отказалось от фрейдистских понятий врожденного женского мазохизма. Казалось, что оно отошло в область ископаемых курьезов, но не тут-то было.
В 1985 годы психоаналисты, входившие в состав ААР (далее использую это английское сокращение названия Американской Ассоциации Психиатрии - Accion Positiva) решили, что политические ветры вновь дуют в их сторону (точь-в-точь как сейчас на Руси с ее мета-слоганом "самадуравиновата"), и что настало время восстановить в правах "врожденный мазохизм", включив его, как "новое расстройство личности" в The Diagnostic and Statistical Manual of Mental Disorders (DSM), библию американской (и мировой - Accion Positiva) психиатрии. DSM имеет значение не только как сборник диагнозов, как средство их стандартизации, его используют в исследовательской деятельности, его берут за основу в судопроизводстве (рассмотрение смягчающих обстоятельств, принятие судебных решений по детской опеке), его используют для определения размеров компенсаций, выплачиваемых медицинским полюсом.
Итак, в 1985 году Комитет по делам Женщин ААР, в задачи которого (теоретически) входит ревизия всех диагностических критериев, предлагающихся к включению в DSM, которые так или иначе затрагивают интересы женщин, возглавлялся доктором Терезой Бернардес. Случайно ей стало известно, что комиссия ААР по подготовке новых диагнозов собиралась включить в новое издание DSM целых три диагноза, непосредственно касающихся женщин, не уведомив об этом Комитет по делам Женщин ААР. Все три диагноза, как минимум, вызывали беспокойство.
Первый касался "предменструального дисфорического расстройства", с помощью которого предполагалось актуализировать ранее дискредитировавшую себя концепцию ПМС как психического расстройства, а не как эндокринную проблему (которая, к слову, не имеет таких пандемических масштабов, как нам это пытаются представить - Accion Positiva).
Второй диагноз назывался "парафилическое расстройство изнасилования", и комиссия по диагнозам ААР предлагала применять его в отношении любого мужчины, который имел бы частые фантазии о совершении изнасилования или других насильственных действий сексуального характера, и/или который "пытался бы неоднократно претворить свои фантазии в реальные действия или страдал бы от очевидных последствий этих фантазий" (ну разве не прекрасно? - Accion Positiva). Этот диагноз давал зеленый свет для оправдательных приговоров по делам сексуального абьюза, - психическое расстройство как смягчающее обстоятельство. Именно так восприняла этот "диагноз" Генеральная Прокуратура США, которая опубликовала официальный протест по этому поводу.
Но самым регрессивным, экстравагантным и реакционным был третий диагноз, заготовленный комиссией по диагнозам ААР - это было "мазохистское расстройство личности". Он определялся девятью основными "характеристиками", подозрительно и на удивление широкими. Под них попадал любой человек, "который отказывается от помощи, подарков или одолжений с тем, чтобы не быть в тягость другим" или "который слишком волнуется по поводу того, не причиняет ли он неудобства другим", или "который считает, что его успех незаслужен". В список "мазохистских" черт поведения попал даже пример студентки, которая откладывает работу над собственной курсовой с тем, чтобы помочь подругам с их работами. Но ни одна из девяти характеристик не включала получение сексуального удовольствия от ощущений боли (возможно, потому что женщинам это не свойственно? - Accion Positiva). Напротив, все девять, как одна, описывали черты поведения, основанного на самопожертвовании и самоуничижении, - поведения, культурно одобряемого и приписываемого женщинам как идеал "феминности". На деле, комиссия по диагнозам ААР собрала воедино все самые одиозные паттерны социализации женщин, действующие в обществе, чтобы тут же объявить их личностным психическим расстройством. Попытка впихнуть мазохизм в регистр расстройств личности не случайна: психические расстройства личности трактуются в психиатрии как наименее подверженные экзогенному влиянию, то есть наименее зависящие от социальных условий жизни индивида, представляющие из себя девиантные черты индивидуального психизма, берущие свое начало в самом раннем детстве (и во младенчестве), и поэтому наименее поддающиеся коррекции/лечению.
Диагноз этикетировал женщин, страдающих от "домашнего" насилия, как мазохисток, которые сами провоцировали своих партнеров на жестокое обращение и насилие. В числе диагностических критериев для отлова новоявленных мазохисток, было:
- намеренный выбор в партнеры людей, унижающих их и дурно с ними обращающихся
- поддержание отношений с теми, кто "дурно обращается, унижает и/или эксплуатирует" их.
Как пример мазохистского поведения, комиссия по диагнозам ААР указывает на "супругу, которая критикует партнера, провоцируя тем самым жесткую реакцию с его стороны".
Вновь была заявлена претензия на то, чтобы за мужское насилие в отношение женщин обвинить самих женщин, чтобы объявить любую женщину, подвергающуюся гендерному насилию, своим собственным - и единственным - агрессором. Думаю, понятно, что в отличие от популярных книг по "самопомощи" (типа книги Норвуд), в которых женщинам внушалось, что только они сами виновны во всем, что с ними происходит, подобный диагноз со стороны ААР обладал характеристиками ИНСТИТУЦИОНАЛЬНОСТИ и ПЕРМАНЕНТНОСТИ.
Именно поэтому доктор Бернардес и Комитет по делам Женщин ААР начали борьбу против инициативы комиссии по диагнозам ААР. Тереза Бернардес отредактировала свои опасения по этому поводу и в письменном виде направила их председателю комиссии по диагнозам ААР, доктору Роберту Шпицеру. В комиссии по диагнозам ААР большиство составляли представители традиционного психоанализа (фрейдисты), весьма недовольные последней ревизией диагностических критериев ААР, исключившей из них наиболее реакционные и полностью себя дискредитировавшие. Эти профессионалы жаждали реванша также и потому, что были встревожены растущим влиянием, которое приобретала психология, в противовес психиатрии. Психологические консультации были более дешевыми и поэтому более популярными, и кроме того, по мнению членов комиссии по диагнозам ААР, в них было "настоящее засилье женщин", которые, по выражению д-ра Пола Финка (1987) "не успокоятся, пока не добьются полного исчезновения психоанализа" (анализ анализу рознь - Accion Positiva).
Вся эта латентная враждебность буквально выплеснулась на поверхность в ходе противостояния, которое возникло между Комитетом по делам Женщин и Комиссией по Диагнозам ААР в отношении диагноза "мазохистского расстройства личности": женщины-терапевты наотрез отказались подчиниться критериям, навязываемым им психоаналитиками. "Ничем не прикрытая агрессия поразила меня" , - вспоминает доктор Бернардес (и это при том, что она была аргентинской иммигранткой и не по наслышке была знакома с диктаторскими методами режима генерала Перона) - "эта агрессия, по-видимому, и ранее сдерживалась с трудом, и как только женщины-терапевты заявили о своем несогласии и стали отстаивать свои позиции, ситуация просто-напросто вышла из-под контроля".
Поначалу на индивидуальные протесты д-ра Бернардес никто не обращал внимания. Комиссия по диагнозам ААР также оставила без ответа письменные обращения в свой адрес от женщин-терапевтов из других профессиональных ассоциаций. Только угроза судебного разбирательства со стороны Института Феминистской Терапии заставила Шпицера и его коллег по крайней мере выслушать профессионалов-женщин на специальной сессии (комиссия по диагнозам ААР состояла исключительно из мужчин, единственной женщиной, допускавшейся в комиссию, была жена Шпицера, по профессии - социальный работник (!)).
Сессия состоялась в ноябре 1985 года. Шпицер открыл заседание, объяснив, что целью очередной ревизии DSM было "сформулировать диагнозы в более научных терминах". Затем он приступил к изложению "научных" фактов на тему мазохизма: исследование, во главе которого стоял он сам, на материале работы в восемью пациентами, клиентами психиатров, работавших на его же кафедре в Колумбийском университете (только двое из этих восьми пациентов были мужчинами). Исследование претендовало на научное доказательство мазохизма на основе того, что психиатры "независимо друг от друга" диагностировали в каждом из случаев "мазохизм". Выборка пациентов была "исключительно убедительной", по словам Шпицера, потому что каждый из них наблюдался уже длительное время и был тщательно психоанализирован. Одна из присутствовавших терапевтов спросила, сколько из этих пациентов-"мазохистов" подвергались насилию в семье. Шпицер не имел этой информации: ни один из психиатров не дал себе труд выяснить это в процессе полутора (!) лет терапии.
Изложение "научных данных" комиссии по диагнозам ААР продолжил доктор Ричард Саймонс, президент ААР. В своем докладе он утверждал, что "мазохизм" должен иметь статус диагноза, так как в Европе он был описан в 50-е годы ХХ века "в идентичных терминах". Казалось, Саймонс был убежден, что психиатрия - это нечто вроде системы юриспруденции, основанной на прецедентах, имеющих сами по себе ценность неопровержимых доказательств. Затем Шпицер зачитал результаты опроса, который он предварительно провел среди членов ААР на предмет их согласия с включением диагноза мазохизма в новое издание DSM: к участию в опросе были допущены только те члены ААР, которые были согласны со Шпицером и комиссией по диагнозам, таким образом мнения примерно половины членов ААР были проигнорированы.
После выступления членов комиссии по диагнозам слово было предоставлено шести приглашенным терапевтам-феминистам. Их аргументами было то, что диагноз "мазохизм" делает пациентов полностью ответственными за собственное состояние, не принимая во внимание реальные жизненные обстоятельства и социальную обусловленность. "Принятие страдания" не означает мазохизма, оно является культурным императивом для женщин, доступным им средством получить положительную оценку и "любовь".
Затем выступила психолог Леонора Уолкер с докладом о механизме "цикла насилия" (я подробно писала об этом в статьях "Почему они не уходят" - Accion Positiva), который программирует человека, подверженного насилию в семье, именно на тот тип поведения, который предлагается рассматривать как "мазохистское расстройство личности": всё это открывает двери неверному диагнозу и неверной терапии, а также дает возможность официально обвинить жертву в насилии, совершенном в ее отношении. "Домашнее" насилие становится, таким образом, проблемой женщин. В своей работе с "битыми женами" Уолкер смогла констатировать тот факт, что часто они не защищаются от побоев и/или моральных издевательств не потому, что активно ищут страдания, а потому что по собственному опыту знают, что попытка защититься усилит и ужесточит агрессию. Также многие жертвы гендерного насилия продолжали жить в невыносимых условиях, не потому что это доставляло им удовольствие, а потому что боялись за свою жизнь: статистика показывает, что большинство женщин погибало после того, как они уходили от домашнего тирана или начинали бракоразводный процесс. Уолкер также представила результаты исследования, в котором подтверждалось отсутствие какой-либо связи между личностными расстройствами, берущими свое начало в детстве, и вероятностью стать жертвой "домашнего" насилия, будучи взрослым. Настоящая проблема в том, заявила Уолкер, сколь распространенным и культурно легитимированным является гендерное насилие. В национальном масштабе 50% женского населения признает, что подвергались насилию в течение жизни, - невозможно, чтобы все они были мазохистками.
В ответ члены комиссии по диагнозам заявили, что они не знакомы ни с одним из исследований, на которые ссылалась Уолкер, и не собирались с ними знакомиться. "Эти исследования иррелевантны", - заявил Шпицер, имея в виду исследования по гендерному насилию. Все эти статистики казались ему смешными. Сам он в клинической практике имел дело только с двумя женщинами, подвергавшимися "домашнему" насилию, а это означает, что их никак не могло быть 50% по стране."
*
содержание журнала dar-aya.livejournal.com/43398.html