Свт. Епифаний Кипрский против почитания икон
На сайте Virtus et gloria опубликованы уцелевшие фрагменты из сочинений свт. Епифания Кипрского против почитания икон.
Исследование и перевод выполнены Д. В. Смирновым (см.: https://ereignis.livejournal.com/41688.html).
В предисловии обозначен, в частности, ряд проблем, связанных с иконопочитанием:
https://virtusetgloria.org/trasnlations/epiph/contr_imag/contr_imag_00.html
«Научный» перевод (со всем аппаратом): https://virtusetgloria.org/trasnlations/epiph/contr_imag/contr_imag_01.html
«Облегченный» вариант для чтения: https://virtusetgloria.org/trasnlations/epiph/contr_imag/contr_imag_02.html
Как писал в свое время великий Болотов касательно Филиокве, мнение даже одного святого отца следует учитывать (а речь там шла как раз о св. Епифании Кипрском).
Тезисно выскажу здесь свое мнение в виде отдельных несвязных положений, подробно развивать которые потребовало бы слишком много времени и места.
Иконопочитание - отличный пример отсутствия «консенсус патрум» в церковной традиции, как и вообще принципиальные сломы ее в течение веков. В первые века христиане, следуя указаниям ВЗ и противостоянию язычникам, не «поклонялись» иконам, которых, в сути, и не было, а были символические изображения. Однако начиная с «имперского периода» язычество начало захлестывать христианство. И вот к началу иконоборчества магизм расцвел в Империи пышным цветом: были распространены самые дикие практики, не исчезавшие и на Руси: исповедь перед иконами, причащение соскобленной краской, взятие икон в свидетели... На Руси были распространены «мерные иконы»... Как и ранее, Церковь предпочла принять в свою практику языческие обряды, наружно «христианизировав» их. Для этого были выдуманы псевдобогословские обоснования иконопочитания.
- При этом один из основных аргументов ранних апологетов в борьбе против язычества - что нельзя почитать тварные истуканы - переставал работать, поскольку, согласно иконопочитателям, честь, воздаваемая образу, переходила на первообраз. Только самые примитивные язычники почитали сами образы. «Продвинутые» понимали, что честь, воздаваемая статуе, скажем, обожествленного императора, переходила на самого императора. Иначе говоря, любое изображение воспринималось тут как символ, так что вопрос переносился в иную область: какому «первообразу» подобало воздавать честь, какой «первообраз» был «правильным», а какой - «бесовским».
- Другой аргумент, выдуманный иконопочитателями, состоял в том, что, поскольку Бог воплотился, то можно было Его изображать. Однако этот аргумент совершенно не работал с точки зрения изобразимости ангелов, которые не воплощались, кроме принятия ими в те или иные моменты каких-то мнимых образов. В таком случае живописание ангелов можно было приравнять в «богословии иконы» Христа к докетизму. Изображение святых вообще с этой точки зрения не имело никакой догматической значимости. Как верно заметил Успенский, «новозаветная Троица» и прочие подобные изображения никак не соответствуют постановлениям Вселенских соборов.
- Прав Епифаний Кипрский в том, что самые разные изображения Христа никак не свидетельствуют о реальности Его воплощения. На одних иконах сегодня Христос изображается эфиопом, на других - китайцем, и т. д. Никаких изображений Его не сохранилось, откуда идут безуспешные попытки «православных» оправдать мифы о евангелисте Луке, образе Авгаря и прочие выдумки (самый надежный, но не бесспорный вариант тут - Туринская плащаница). Лучшее исследование на русском языке - комментированный перевод Фирсовым деяний 7 Вселенского собора, где все псевдоисторические примеры «отцов Церкви» разбиты в пух и прах (можно еще сюда присоединить сведения из «Православной энциклопедии» по каждой из упоминаемых там икон или по «историческим свидетельствам»). Сводку см., напр.: https://olegchagin.livejournal.com/2537426.html
- Учитывая разнообразие «православной иконографии», приходится признать, что запрет Трулльского собора на символические изображения лишен всякой логики. Поклоняться Христу в виде Ихтиса ничуть не хуже, нежели в том или ином выдуманном псевдочеловеческом обличии, зато в случае ранних христиан соблюдалась disciplina arcani.
- Многочисленные девиации, связанные с иконами, вплоть до изображения Троеручиц, людей с песьими головами и проч. (есть специальные книги на эту тему из серии «Страдающее Средневековье»: С. Зотов, «Иконографический беспредел. Необычное в православной иконе»; «Страдающее Средневековье: парадоксы христианской иконографии»), доказывают верность ВЗ запрета изображений во избежание рецидива язычества в массах.
- Бесполезность любых «иконографических традиций» доказывает в итоге требование надписывать на иконах имена, поскольку в противном случае идентификация может быть проблематична. С этой же точки зрения правы имябожники, что следует почитать прежде всего имена. Связь имен с «энергиями» выражается, в частности, в современном «богословии» патриарха Кирилла, близком к точке зрения Джуны, что храмы и иконы являются особым средоточием «энергий», поскольку накапливают их силу.
Наиболее симптоматичным мне кажется инфильтрация в Церковь неоплатонизма. С одной стороны, это теургическая реформа Ямвлиха, сделавшая особый акцент на магизме всяких артефактов как «посредников». С другой, это неоплатонизм Ареопагита, по сути уничтоживший христианство системой небесных и земных «посредников» между Богом и людьми и богословски «канонизировавший» иерархию (неудивительно, что именно с этих трактатов начинается двухтомная антология в защиту иерархии, заказанная патриархом Кириллом и выпущенная ИМП). В наше время все это воплотилось в гениальном магическом синтезе П. А. Флоренского, который сакрализовал буквально каждую мелочь богослужения. «Иконы», восходящие к фаюмской традиции и египетским ритуальным маскам, как и весь «иконостас» в целом являются важной частью в этой магическо-иерархической цепочке «посредников».
В итоге следовало бы признать, что иконы - не более чем эстетическое средство (порой весьма сомнительное, ср. здесь, напр., наблюдения Н. М. Тарабукина о постсинодальном периоде) и «пособие для неграмотных», и если они и имеют какое-то значение для «оскорбления чувств верующих», то лишь в силу перехода чести от образа к первообразу, при этом не имеет значения, каким способом выражается эта связь (натуралистическим или символическим). Постоянное стремление Церкви инкорпорировать в себя языческие элементы путем их «переработки», то есть практическое воплощение идеи «симфонии» небесного и земного, следует признать в итоге тупиковым путем, на котором происходит постепенный отказ от Христа и замена Его магизмом под самыми разными видами.