Истинный образ. Р 2. Ч. 9. ЦЕРКВИ ИТАЛЬЯНСКИХ КАТАРОВ. Продолжение
АЛЬБАНЕНСЫ И ГАРАТИСТЫ: СУТЬ ДИСКУССИЙ
Церкви Тосканы, Мантуи/Баньоло, Веронской марки и долины Сполете достаточно четко соответствуют традиционным географическим размежеваниям; и если мы встречаем в католических источниках упоминание о различии в дуалистических доктринах, исповедуемых ими, тем не менее, общины объединялись по территориальному признаку, аналогично окситанским епископствам. Когда мы смотрим на Церкви Децензано и Конкореццо, то и здесь ситуация не столь радикально отличается.
Дополняя и, в общем, подтверждая информацию, предоставляемую разнообразной католической полемической литературой, Сумма против катаров Райнерия Саккони дает нам некоторые подробности и материал для размышления. Например, именно Райнерий Саккони отмечает, что к середине XIII века, то есть ко времени написания его труда, численность Церкви Конкореццо, к которой он в своё время принадлежал, составляет более полутора тысяч совершенных, мужчин и женщин, в то время, как членов Церкви Децензано всего лишь около пятисот. Не всегда его цифры следует принимать безусловно - особенно когда мы видим, что тот же Саккони насчитывает всего лишь «около двухсот» членов Церквей Тулузен, Альбижуа и Каркассес, а также того, что осталось от Церкви Ажене, ныне «уничтоженной». Но даже если он имеет в виду Церкви в изгнании, эти цифры, по всей видимости, явно занижены.
Зато упоминаемое им соотношение сил между двумя великими итальянскими Церквями - что Церковь Децензано представляет приблизительно треть от численности Церкви Конкореццо - является очень интересным, так же, как и замечания о географическом распространении. Райнерий Саккони фактически дает нам понять, что в это время - напомним, речь идет о середине XIII века - Церковь Конкореццо была распространена по всей Ломбардии, а Церковь Децензано тоже была представлена в большом количестве ломбардских городов, особенно в Вероне. Таким образом, из его отчета следует, что две соперничающие Церкви были укоренены в одном и том же крупном регионе. Мы также знаем, что в XIII веке их разделяли великие идеологические споры: между абсолютным и умеренным дуализмом. В эпоху Райнерия Саккони эти теологические расхождения достигли своей кульминации: альбаненсы Церкви Децензано против гаратистов Церкви Конкореццо. Это также была эпоха Джованни де Луджио и Книги о двух началах, о которой мы уже говорили, и в которой лучше всего выражена суть спора.
Еще раз обратим внимание на то, что речь идет только о теологических дебатах: умеренные гаратисты Конкореццо и абсолютные альбаненсы Децензано следовали одному и тому же обряду.
Иерархия шести катарских итальянских Церквей известна нам в подробностях из антиеретических трактатов, так же, как и каталог наиболее шокирующих и противоречивых аспектов их мифологии и интерпретаций, против которых была сосредоточена вся полемика. До нас дошли имена почти пятидесяти епископов и коадьюторов на протяжении ста лет, о которых говорят тексты - от 1175 до приблизительно 1275-1280. Напомним также, что Джованни де Луджио где-то с 1230 года был Старшим Сыном епископа Децензано Белесманца, а между 1250-1260 гг. сам стал епископом. Они вели свою иерархическую линию, после раскола Петра Флорентийского, от епископа по имени Джованни Красивый, а потом от некоего Альбануса, который, без сомнения, дал имя альбаненсам.
В то время, когда Джованни де Луджио предавался своим теологическим рефлексиям, когда создавались как Книга о двух началах, так и великие антиеретические Суммы Монеты Кремонского и Райнерия Саккони, в течении десяти или пятнадцати лет епископом Конкореццо был некий Назарий. Его Старший Сын, Дидье из Конкореццо, идеологический лидер гаратистов, находился в аналогичном сане с Джованни де Луджио, и, без сомнения, являлся его главным интеллектуальным противником. Назарий и Дидье вели свою иерархическую линию от епископа Гараттуса, также давшего имя своей Церкви. Интересно заметить, что епископы Гараттус и Альбанус были, по-видимому, современниками; именно в этот период - между 1180 и 1190 гг. - появились названия гаратисты и альбаненсы, с теологическими разделениями на умеренных и абсолютных дуалистов.
Мы не будем здесь характеризовать Книгу о двух началах, о которой и так достаточно долго говорили. Отметим только, что этот труд упоминается Райнерием Саккони, который пишет, что держит в руках «толстый том из десяти книг». Нам также известно, что дошедшая до нас рукопись представляет собой неполное резюме книги Джованни де Луджио. Не сохранилось никаких писаний Дидье из Конкореццо, о которых мы знаем только из теологических тезисов Саккони, но качество философской рефлексии Джованни де Луджио демонстрирует нам, на каком высоком уровне велись эти дебаты. В то время, как антиеретические трактаты пытаются придать итальянскому катаризму образ сект, поносящий друг друга из-за фольклорных концепций о творении Люцифером луны и звезд из короны Евы, аутентично катарский трактат, Книга о двух началах, показывает нам реальный уровень этих дискуссий, в высшей степени философских и теологических.
Это правда, что Джованни де Луджио, которого великий медиевист Рауль Манселли описал как «наиболее сильный в диалектике дух и наилучшим образом вооруженный теолог во всем катаризме», был несравненным метафизиком и схоластом, блестяще владеющим как Логикой Аристотеля, так и евангельской экзегетикой. Возможно, он всегда выходил победителем из этих споров? Правда и то, что Книга о двух началах - единственный катарский труд, дошедший до нас в оригинальной версии, и по нему нельзя судить о стиле других еретических докторов. Например, возьмем Анонимный трактат, урывками содержащийся в Liber contra Manicheos Дюрана де Уэска, о чем уже говорилось. Этот Анонимный трактат, скорее всего, происходит из окситанских земель и написан в первые годы XIII века. Это должна была быть толстая и солидная книга, менее «персонализированная», чем труд Джованни де Луджио, но написанная теологом, прекрасно знающим Писание и использующим его для обоснования абсолютного дуализма авторитетом Евангелия.
Можно сказать, что абсолютный дуализм поставил под сомнение умеренный дуализм исключительно на основании логики, облегчающей тщательное и разумное исследование Писаний. Умеренный дуализм учил, что восставший ангел организовал видимый мир из созданных Богом четырех элементов. Этот восставший ангел тоже был создан Богом и избрал зло по свободной воле (разумеется, грех гордыни…). Для проницательного ума эта теория страдала множеством недостатков: она абсолютно не разрешала противоречие между милосердием Божьим и Его всемогуществом, и более того, предполагала, что причина зла заключается в самом Божьем творении. Вот в чем был смысл идеологических дебатов между умеренными и абсолютными катарами: это не разногласия между соперничающими фракциями, получившими фундаментальное Откровение от антагонистических ересиархов, не спор между независимыми традициями («орден Другунтии» против «ордена Болгарии»). Этот спор был следствием теологических и интеллектуальных рефлексий катарских «Докторов», которые просто пытались разрешить внутренние противоречия и несоответствия системы христианского дуализма в эпоху, когда Западная Европа вновь открыла для себя Аристотеляи в моду входила схоластика. Абсолютный дуализм, возможно, был попыткой лучшего обоснования христианской веры, базируясь одновременно на связной интерпретации Евангелия и логических умопостроениях - которые были как аристотелевскими, так и просто более человечными!
Первый христианский дуализм, первый катаризм был, без сомнения, умеренным: первые попытки обосновать непричастность ко злу Бога Любви и христианского Откровения в лоне Церкви сохраняла черты архаические, раннехристианские и гностические. Затем с течением времени эта тенденция углубилась и развилась, дав толчок появлению идей абсолютного дуализма. В конце концов это привело к спору между «традиционалистами и модернистами» в катарских общинах. По-видимому, это произошло между 1180 и 1190 гг., если верить различным историческим источникам (свидетельство Буонакорсо, окситанские документы и т.д.). Это, собственно, и была эпоха Гараттуса и Альбануса...
В первой половине XIII века, с появлением Джованни де Луджио, который отшлифовал дуалистическую логику до блеска, и Дидье из Конкореццо, дискуссии достигли своего апогея. Райнерий Саккони, принадлежавший к школе последнего, довольно связно излагает нам тезисы Дидье. Но из этого видно, что Дидье не столько пытается искать контраргументы против абсолютного дуализма в целом и Джованни де Луджио в частности, сколько тоже пробует рационализировать свою догматику и согласовать ее с логикой. Потому без особого труда он начинает скользить по естественному наклону умеренного дуализма, приближаясь к обычному христианскому монизму. Как только мы допускаем, что существует единственный творец и свобода воли, уже никакое фундаментальное противоречие не отделяет нас от римо-католической и ортодоксальной догмы. Разумеется, Дидье старается не делать этого последнего шага, но несомненно, что под его влиянием гаратисты, то есть катары, остающиеся верными старому умеренному дуализму с «гностической» и раннехристианской окраской, стали не столь заметны в общей христианской парадигме.
Но вскоре опасности подпольной жизни сблизили враждующих братьев и объединили их вокруг общего крещения Спасения, вернув их к первоначальному единству истинной христианской Церкви перед лицом преследований. Именно поэтому в истории итальянского катаризма не следует переоценивать эту оппозицию между абсолютным и умеренным дуализмом, которая на самом деле была «шпилькой» антиеретической полемики, непомерно раздутой для нужд ее пропаганды.
Гаратисты из Конкореццо хранили среди своих святых книг апокриф богомильского происхождения, Interrogatio Johannis или Тайная Вечеря, две копии которого дошли до нас, с приметками доминиканского инквизитора Ансельма Александрийского: «Это тайная книга еретиков из Конкореццо, привезенная из Болгарии, полная догматических ошибок и неправильной латыни». Абсолютные же дуалисты отвергали духовный авторитет источников гностического происхождения, на которых еще могли основываться проповеди умеренных катаров, и использовали для проповедей исключительно Евангелия в строгом смысле. По всей Ломбардии альбаненских проповедников с радостью встречали наиболее ученые интеллектуалы крупных городов; а Добрые Люди-гаратисты, как правило, имели успех при небольших дворах сельской знати.