Анн Бренон. Катарский словарик. Предисловие.
Начинаю публикаию словаря терминов, связанных с философией, богословием и историей катаризма.
Предисловие.
АНН БРЕНОН
Словарь катаризма
Слишком хорошие христиане?
Возможно ли представить себе что-то более маргинальное, чем средневековый еретик? В XIII веке, когда мир, казалось, нормализовался под властью Папы и короля, во имя божественного порядка и права, еретики ассоциировались с преступниками, виновными в оскорблении величества Божьего. И как таких их предавали огню, что должно было свидетельствовать об их вечном проклятии. На протяжении двух столетий катаров представляли как абсолютных еретиков, наиболее проклинаемых властями. Однако сами они называли себя бедняками Христовыми, наследниками апостолов. И здесь, в этой книге, где представлены более четырехсот статей, мы попытались объяснить, почему и как в христианском мире слишком тщательное следование Евангелию, слишком большая забота о Спасении своей души могли считаться подрывной деятельностью.
Люди
Этот катарский словарик прежде всего является историческим словарем - а История, согласно определению Жоржа Дюби, это дело живущих сегодня, которые пытаются вести невозможный диалог с мертвыми, жившими вчера. Таким образом, История - это история людей. Женщин и мужчин в катаризме, которые проследуют по этим страницам. По крайней мере, тех, кого случайно сохранившиеся документы дают нам возможность узнать - немного, совсем немного. Мы также встречаем имена большинства известных еретических епископов, несмотря на удручающе огромные лакуны. Пять катарских Церквей с их экклезиастической иерархией существовали в окситанских владениях, а еще одна во Франции и шесть в Италии - иногда на протяжении очень длительного периода: между их выявлением в середине XII и последним сопротивлением начала XIV века. Но чаще всего через одно-два поколения наступало молчание.
Намного лучше мы знаем - но кого бы это удивило? - биографии их противников, малых и крупных клириков, кодифицировавших каталог их «ересей», инквизиторов, которые были их судьями в Каркассоне, Тулузе или Альби.
Все эти средневековые люди классифицированы в алфавитном порядке по именам - потому что практика употребления фамилий является в те далекие времена весьма зыбкой и неопределенной. Таким образом, читателей приглашают в лес имен, где будет много Бернардов, Гийомов/Гильомов и Пьеров. Это позволит ему также неожиданно встретить здесь трубадура, «протестанта» XI века или католического святого.
Религиозные факты
Конечно, дискуссия между живыми и мертвыми весьма важна, но здесь речь идет об очень сущностной дискуссии, о том, чем каждый может утвердить и в чем утратить смысл жизни. Разумеется, в Средневековье такие споры велись в религиозной области, в то время в большинстве случаев занимавшей то место в идеологической сфере, которая сегодня отводится под философию и даже науку. Это постоянно изменяющийся универсум живой мысли. Одной из главных трудностей при написании этого словарика являлась, без сомнения, необходимость кодифицировать ересь как ряд узких и четких доктринальных положений, и при этом стараться сохранить ее в высшей степени гибкий и изменчивый характер. Чтобы проникнуть в религиозный универсум катаров, нужно приблизиться к настоящему средневековому менталитету, чтобы следовать связным и характерным для их времени теологическим рефлексиям над посланием Евангелий, но при этом не игнорировать чрезвычайно важный раннехристианский компонент в этой теологии, возможно, обуславливающий все остальное. Так, катары могли развивать по вопросу о Христе и ангелах концепции явно оригенистического происхождения; а в области таинств и церковной организации их практика приближалась к практикам ранней Церкви.
Таким образом, очень важно вписать христианскую рефлексию катаров в общий контекст теологической культуры и религиозной истории; но также поместить ее, наиболее правдоподобным образом, внутрь средневекового конфликта между всегда обновляющимся религиозным диссидентством и нормой ортодоксии, всегда нуждающейся в вооружении и защите. Из глубины средневекового христианского диссидентства катаризм в самом деле был проявлением наиболее радикального отказа от нового образа, который формировала папская Церковь: реформаторская, воинствующая, проникнутая идеологией крестового похода, догматических ограничений и исключения несогласных. В то же время в густо населенных окситанских сеньориях и княжествах Каркассона, Тулузы и Фуа, благодаря терпимости и защите со стороны феодального сословия, катаризм смог сделаться обычным христианством, гарантирующим обетование Спасения христианскому народу евангельским образцом поведения своего клира - Добрых Мужчин и Добрых Женщин.
Исторические события
Чтобы представить весь исторический процесс, завершившийся уничтожением катаризма, попытаемся собрать здесь разрозненные элементы статус кво 1200-х годов в Окситании: добрососедское укоренение катарских общин в повседневной жизни средиземноморских бургад, поражение цистерцианских миссий - до того, как разразилась война1209 года.
Альбигойский крестовый поход, война, к которой призвал Папа, - но которую в конце концов выиграл король Франции, вывел на сцену драматических актеров крупнейшего масштаба: прелатов и сеньоров-завоевателей, фаидитов и окситанские графские династии. Двадцать лет войны - с 1209 по 1229 г. - были также отмечены осадами и кострами, следовавшими один за другим, от Минерва и Лавора до падения Монсегюра (1244 г.) и Керибюса (1255 г.). Однако не война, и даже не массовые костры крестового похода уничтожили катаризм, но наставший впоследствие мир, «мир клириков и французов», как выразился трубадур. Окситанские графы и сеньоры были побеждены, катаризм потерял своих естественных защитников и должен был уйти в подполье. В 1233 г. была создана Инквизиция, чтобы «очистить от ереси», но также и примирить с религией Папы и короля покоренное население. Будучи одновременно институцией покаяния и исполняя полицейскую функцию, задержавшаяся на столетия в западноевропейском христианстве, Инквизиция одна могла бы вполне создать свой - достаточно мрачный - словарь. Этот религиозный трибунал, зависящий только от Папы, и основанный на доносах, представлял собой грозный и серьезный прогресс методов в концепции организации репрессий. Идя по следам войны, ее вождей и убийств, Инквизиция сфокусировалась на каталоге своих великих функционеров: доминиканских инквизиторов с их писарями, бюрократией, тюрьмами и кострами.
Нам лучше известны персонажи последней драмы: великие инквизиторы начала XIV века - Бернард Ги или Жак Фурнье - и, как это ни парадоксально, благодаря архивам их рафинированной бюрократии, мужественные Добрые Люди последнего десятилетия катаризма, собравшиеся вокруг Пьера Отье, старого нотариуса из Акса, вплоть до Гийома Белибаста, последнего известного окситанского Доброго Человека.
Подходы
Оглядываясь на вчерашний или позавчерашний день, становится понятным, что единственным стоящим подходом к этой проблеме является подход критической истории, потому что она одна может обусловить все остальные подходы - романтические, литературные, духовные, философские или просто этические - иначе говоря, гуманистические. Ведь весь этот напыщенный и эзотерический дискурс на тематику катаризма всего лишь погремушки, которыми забавляются их невротические авторы. Нужно ли напоминать, что катаризм долгое время был объектом мистификаций и пародий, ассоциировался с поиском магических предметов - Грааля в пещере, тайн пифагорейцев и инициаций тамплиеров?
Итак, стряхнем всю эту мишуру фальшивых мистерий. История написана в текстах. Что касается катаризма, то средневековые документы многочисленны и богаты. Мы располагаем разнообразными и даже противоречивыми источниками, что придает определенную достоверность их критическому сравнению. Со стороны обличителей это хроники и церковная переписка, антикатарские доминиканские Суммы XIII века и реестры Южной Инквизиции. Со стороны тех, кто нас интересует,- трактаты и ритуалы катарского происхождения, которые складываются в одну картину, придавая ереси достаточно связный облик. Здесь вы встретите довольно полный перечень источников катаризма и некоторые указания на историков, которые так или иначе пытались охватить эту тему: имена современных деятелей, разумеется, в отличие от средневековых имен, расставлены в алфавитном порядке пофамильно. Вот почему имя Рене Нелли стоит перед именем Фернана Ниеля…
Остается последний вопрос: насколько полезен Катарский Словарик. Эта польза может быть реальной при условии, если мы не будем воспринимать эту книгу как магазин, где на полках в определенном порядке стоят банки с этикетками. Если сегодня все еще существует причина интересоваться катаризмом, то, очевидно, что словарь в этой, как и в других областях, может представлять наиболее удобную и открытую форму учебника с информацией педагогического характера. Итак, вернемся к вопросу о катаризме ради него самого. Интеллектуальный интерес не является чем-то ужасным или ненужным; а забота об исторической правде всегда свидетельствует о человеческом прогрессе.
И, кроме того, дадим возможность этим средневековым еретикам, вынесенных прошлым за рамки общества, поговорить с нами о трудной дороге, которой они следовали во имя евангельских ценностей, по которым мы иногда еще равняемся, даже если и считаем их архаическими, и даже если наши заботы и желания больше не лежат в области веры.
Вот перед вами четыреста маленьких камушков, выложенных на тропе Добрых Людей, чтобы она не исчезла.
Предисловие.
АНН БРЕНОН
Словарь катаризма
Слишком хорошие христиане?
Возможно ли представить себе что-то более маргинальное, чем средневековый еретик? В XIII веке, когда мир, казалось, нормализовался под властью Папы и короля, во имя божественного порядка и права, еретики ассоциировались с преступниками, виновными в оскорблении величества Божьего. И как таких их предавали огню, что должно было свидетельствовать об их вечном проклятии. На протяжении двух столетий катаров представляли как абсолютных еретиков, наиболее проклинаемых властями. Однако сами они называли себя бедняками Христовыми, наследниками апостолов. И здесь, в этой книге, где представлены более четырехсот статей, мы попытались объяснить, почему и как в христианском мире слишком тщательное следование Евангелию, слишком большая забота о Спасении своей души могли считаться подрывной деятельностью.
Люди
Этот катарский словарик прежде всего является историческим словарем - а История, согласно определению Жоржа Дюби, это дело живущих сегодня, которые пытаются вести невозможный диалог с мертвыми, жившими вчера. Таким образом, История - это история людей. Женщин и мужчин в катаризме, которые проследуют по этим страницам. По крайней мере, тех, кого случайно сохранившиеся документы дают нам возможность узнать - немного, совсем немного. Мы также встречаем имена большинства известных еретических епископов, несмотря на удручающе огромные лакуны. Пять катарских Церквей с их экклезиастической иерархией существовали в окситанских владениях, а еще одна во Франции и шесть в Италии - иногда на протяжении очень длительного периода: между их выявлением в середине XII и последним сопротивлением начала XIV века. Но чаще всего через одно-два поколения наступало молчание.
Намного лучше мы знаем - но кого бы это удивило? - биографии их противников, малых и крупных клириков, кодифицировавших каталог их «ересей», инквизиторов, которые были их судьями в Каркассоне, Тулузе или Альби.
Все эти средневековые люди классифицированы в алфавитном порядке по именам - потому что практика употребления фамилий является в те далекие времена весьма зыбкой и неопределенной. Таким образом, читателей приглашают в лес имен, где будет много Бернардов, Гийомов/Гильомов и Пьеров. Это позволит ему также неожиданно встретить здесь трубадура, «протестанта» XI века или католического святого.
Религиозные факты
Конечно, дискуссия между живыми и мертвыми весьма важна, но здесь речь идет об очень сущностной дискуссии, о том, чем каждый может утвердить и в чем утратить смысл жизни. Разумеется, в Средневековье такие споры велись в религиозной области, в то время в большинстве случаев занимавшей то место в идеологической сфере, которая сегодня отводится под философию и даже науку. Это постоянно изменяющийся универсум живой мысли. Одной из главных трудностей при написании этого словарика являлась, без сомнения, необходимость кодифицировать ересь как ряд узких и четких доктринальных положений, и при этом стараться сохранить ее в высшей степени гибкий и изменчивый характер. Чтобы проникнуть в религиозный универсум катаров, нужно приблизиться к настоящему средневековому менталитету, чтобы следовать связным и характерным для их времени теологическим рефлексиям над посланием Евангелий, но при этом не игнорировать чрезвычайно важный раннехристианский компонент в этой теологии, возможно, обуславливающий все остальное. Так, катары могли развивать по вопросу о Христе и ангелах концепции явно оригенистического происхождения; а в области таинств и церковной организации их практика приближалась к практикам ранней Церкви.
Таким образом, очень важно вписать христианскую рефлексию катаров в общий контекст теологической культуры и религиозной истории; но также поместить ее, наиболее правдоподобным образом, внутрь средневекового конфликта между всегда обновляющимся религиозным диссидентством и нормой ортодоксии, всегда нуждающейся в вооружении и защите. Из глубины средневекового христианского диссидентства катаризм в самом деле был проявлением наиболее радикального отказа от нового образа, который формировала папская Церковь: реформаторская, воинствующая, проникнутая идеологией крестового похода, догматических ограничений и исключения несогласных. В то же время в густо населенных окситанских сеньориях и княжествах Каркассона, Тулузы и Фуа, благодаря терпимости и защите со стороны феодального сословия, катаризм смог сделаться обычным христианством, гарантирующим обетование Спасения христианскому народу евангельским образцом поведения своего клира - Добрых Мужчин и Добрых Женщин.
Исторические события
Чтобы представить весь исторический процесс, завершившийся уничтожением катаризма, попытаемся собрать здесь разрозненные элементы статус кво 1200-х годов в Окситании: добрососедское укоренение катарских общин в повседневной жизни средиземноморских бургад, поражение цистерцианских миссий - до того, как разразилась война1209 года.
Альбигойский крестовый поход, война, к которой призвал Папа, - но которую в конце концов выиграл король Франции, вывел на сцену драматических актеров крупнейшего масштаба: прелатов и сеньоров-завоевателей, фаидитов и окситанские графские династии. Двадцать лет войны - с 1209 по 1229 г. - были также отмечены осадами и кострами, следовавшими один за другим, от Минерва и Лавора до падения Монсегюра (1244 г.) и Керибюса (1255 г.). Однако не война, и даже не массовые костры крестового похода уничтожили катаризм, но наставший впоследствие мир, «мир клириков и французов», как выразился трубадур. Окситанские графы и сеньоры были побеждены, катаризм потерял своих естественных защитников и должен был уйти в подполье. В 1233 г. была создана Инквизиция, чтобы «очистить от ереси», но также и примирить с религией Папы и короля покоренное население. Будучи одновременно институцией покаяния и исполняя полицейскую функцию, задержавшаяся на столетия в западноевропейском христианстве, Инквизиция одна могла бы вполне создать свой - достаточно мрачный - словарь. Этот религиозный трибунал, зависящий только от Папы, и основанный на доносах, представлял собой грозный и серьезный прогресс методов в концепции организации репрессий. Идя по следам войны, ее вождей и убийств, Инквизиция сфокусировалась на каталоге своих великих функционеров: доминиканских инквизиторов с их писарями, бюрократией, тюрьмами и кострами.
Нам лучше известны персонажи последней драмы: великие инквизиторы начала XIV века - Бернард Ги или Жак Фурнье - и, как это ни парадоксально, благодаря архивам их рафинированной бюрократии, мужественные Добрые Люди последнего десятилетия катаризма, собравшиеся вокруг Пьера Отье, старого нотариуса из Акса, вплоть до Гийома Белибаста, последнего известного окситанского Доброго Человека.
Подходы
Оглядываясь на вчерашний или позавчерашний день, становится понятным, что единственным стоящим подходом к этой проблеме является подход критической истории, потому что она одна может обусловить все остальные подходы - романтические, литературные, духовные, философские или просто этические - иначе говоря, гуманистические. Ведь весь этот напыщенный и эзотерический дискурс на тематику катаризма всего лишь погремушки, которыми забавляются их невротические авторы. Нужно ли напоминать, что катаризм долгое время был объектом мистификаций и пародий, ассоциировался с поиском магических предметов - Грааля в пещере, тайн пифагорейцев и инициаций тамплиеров?
Итак, стряхнем всю эту мишуру фальшивых мистерий. История написана в текстах. Что касается катаризма, то средневековые документы многочисленны и богаты. Мы располагаем разнообразными и даже противоречивыми источниками, что придает определенную достоверность их критическому сравнению. Со стороны обличителей это хроники и церковная переписка, антикатарские доминиканские Суммы XIII века и реестры Южной Инквизиции. Со стороны тех, кто нас интересует,- трактаты и ритуалы катарского происхождения, которые складываются в одну картину, придавая ереси достаточно связный облик. Здесь вы встретите довольно полный перечень источников катаризма и некоторые указания на историков, которые так или иначе пытались охватить эту тему: имена современных деятелей, разумеется, в отличие от средневековых имен, расставлены в алфавитном порядке пофамильно. Вот почему имя Рене Нелли стоит перед именем Фернана Ниеля…
Остается последний вопрос: насколько полезен Катарский Словарик. Эта польза может быть реальной при условии, если мы не будем воспринимать эту книгу как магазин, где на полках в определенном порядке стоят банки с этикетками. Если сегодня все еще существует причина интересоваться катаризмом, то, очевидно, что словарь в этой, как и в других областях, может представлять наиболее удобную и открытую форму учебника с информацией педагогического характера. Итак, вернемся к вопросу о катаризме ради него самого. Интеллектуальный интерес не является чем-то ужасным или ненужным; а забота об исторической правде всегда свидетельствует о человеческом прогрессе.
И, кроме того, дадим возможность этим средневековым еретикам, вынесенных прошлым за рамки общества, поговорить с нами о трудной дороге, которой они следовали во имя евангельских ценностей, по которым мы иногда еще равняемся, даже если и считаем их архаическими, и даже если наши заботы и желания больше не лежат в области веры.
Вот перед вами четыреста маленьких камушков, выложенных на тропе Добрых Людей, чтобы она не исчезла.