Ч.3. Христианство Добрых Людей 5. Окончание
Все вышеизложенное достаточно ясно демонстрирует, что сакральная функция уникального обряда возложения рук имела, фактически, множество значений. Мы видим, что она содержит эквивалент шести из семи католических таинств, при этом однозначно исключается евхаристия. [1] Сами Добрые Люди называли свое уникальное таинство духовным крещением или крещением Иисуса Христа, и оно, без сомнения, было крещением, то есть обрядом христианского посвящения, в результате которого становятся христианином. Оно имело даже смысл крещения ранней Церкви, подтверждавшей Духом и возложением рук крещение водой. Впоследствии эта функция была отделена Римской Церковью и приобрела форму специального таинства конфирмации. Крещение в ранней Церкви, как и consolament, уделялось только сознательным взрослым, делающим это добровольно, и сразу смывало все их грехи. В то же время, оно было тогда таинством покаяния, но единственного покаяния, которое нельзя было возобновить, и получивший крещение мог погубить свою душу, если, по несчастью, вновь впадал в грех. Эта система становилась все более абсурдной, когда начали крестить уже не только взрослых, отвечавших за свои действия, но и грудных младенцев.
Теперь посмотрим на другую процедуру, то есть на современное таинство покаяния, возобновляемое так часто, как это необходимо, окончательно зафиксированное в Церкви эпохи Каролингов, и кодифицированное во время Грегорианской реформы. Крещение Римской Церкви больше не сохраняло значения отпущения-покаяния - обязательного и окончательного - разве что первородного греха. Новорожденные, таким образом, без их ведома были омыты от пятна всего человеческого рода, но могли впоследствии, достигнув сознательного возраста, продолжить карьеру представителя христианского народа, через ряд новых таинств: конфирмацию, покаяние и причастие. Мы также видели, что катарская Церковь сразу же отбросила понятие первородного греха. Как и в ранней Церкви, крещение катаров было также и покаянием, означая, таким образом, в целом, отпущение всех грехов, совершенных послушником в течение его жизни «до сего дня». Но в отличие от покаяния в ранней Церкви, это отпущение Добрых Людей было всегда возобновимо. Если христианин у катаров впадал в грех, который был ему уже отпущен - то есть нарушил требования Закона Жизни, который обязался соблюдать во время крещения, то есть солгал, совершил кражу, убил, поклялся, нарушил обет целомудрия, отрекся от веры из страха смерти и т.д. - если он вновь совершил зло, от которого был освобожден отпущением Иерарха и всех христиан, руки которых соединились над его головой, он мог пройти новый период послушничества, а потом вновь попросить о духовном крещении.
Мы видели, что формула отпущения была центральной, находилась в сердце ритуала катарского крещения. Речь идет, собственно, о практике власти связывать и развязывать, которую, как были убеждены Добрые Люди, они получили от Христа, как истинная Церковь апостолов. Этим отпущением грехов, вступлением в жизнь, посвященную Богу и Евангелию, и ставящим предел жизни кающегося грешника, Орден святой Церкви спасал души. Так считает и священник, приносящий святые дары умирающему, которого он исповедует. Именно в этом, и конкретно в этом, состояла с точки зрения доминирующей Церкви, ересь Добрых Людей, предлагавших собственное средство Спасения и отвергавших священное таинство на алтаре…
Consolament: крещение, конфирмация и покаяние, было также, поскольку предлагалось умирающим, более совершенным эквивалентом католического соборования. Оно, к тому же, было и браком, хотя это может показаться более удивительным. Католическое таинство брака было исключительно поздним: оно пришло с Грегорианской реформой под конец XI века и стало обязательным для светского населения, и в то же время запрещенным для священников. С точки зрения еретиков, а с XI века и в качестве реакции на новацию реформаторского папства, брак был всего лишь актом социальной жизни, и в нем не было ничего священного, и ничего того, что могло быть сакрализовано. Для Добрых Людей тем, что согласно терминологии Евангелия, Бог соединил, и человек не может разлучить, были душа и Дух, и соединяющим их актом было именно сonsolament, мистический брак.
В соответствии с традиционной и общей концепцией, человеческое бытие для Добрых Христиан состояло из трех элементов: духа, души и тела. Всё это было создано Богом. После Падения, во время битвы между святым архангелом Михаилом и легионами Зла, дракон пал в этот мир, захватив взмахом хвоста третью часть звезд с неба. В символической интерпретации Добрых Людей эти падшие звезды были небесными творениями, божественными душами, надеявшимися вновь вернуться в Царствие, к двум оставшимся третям. Только тогда они могли бы восстановить своё бытие - которое было одновременно и божественным бытием. Дух Святой в их концепциях одновременно был и бытием, исходившим от Отца, и коллективным собранием Духов, оставшихся в Царствии, вместе с телами света, осиротевшими без душ. Во время сonsolament Дух Святой, спускавшийся на воплощенную душу, был также и ее собственным Духом Святым, пришедшим вновь с ней воссоединиться в мистическом браке, долженствующем восстановить небесное творение. Если получивший Святого Духа не впадет в грех, после смерти его телесной оболочки соединенные душа-Дух вернут свою корону и трон, свою тунику света в творении и бытии Отца[2].
И, наконец, сonsolament было эквивалентом шестого католического таинства, то есть посвящения, ординации. Практически оно напоминает обряд возложения рук и Книги, существующий еще в церемонии посвящения католических епископов и диаконов. Писания катаров применяют одновременно слова крещение и посвящение, для его описания. Посвящение в собственном смысле этого слова, по их внутренней логике, означает передачу ордена, то есть, преемственности Духа. Конкурирующие епископы Италии - альбанисты и гаратисты - имели каждый собственный орден, претендуя на то, что их орден лучше. В организации/иерархизации времен золотого века, Иерарха, скорее всего, представлял только епископ. Но орден, сацердотальную функцию Спасения душ через уделение таинства, мог быть передан всяким Добрым Мужчиной и всякой Доброй Женщиной, которые, будучи с ритуальным компаньоном или компаньонкой, или даже одни, во времена опасности, могли представлять собой собрание Церкви и в полной мере проявить свое право связывать и развязывать, власть спасать души.
Таинство, передающее священническое достоинство, сonsolament, без сомнения представляет собой посвящение. Но катарский клир Добрых Мужчин и Добрых Женщин имел отличный от католического клира статус: он был одновременно монашеским и священническим. Будучи клириками священнического чина, Добрые Христиане публично проповедовали и уделяли таинство; будучи монахами, они вели посвященную жизнь, согласно «уставу», как всякие монахи и монахини. Будучи клириками священнического чина, они были подчинены священнической иерархии - епископам, коадьюторам и диаконам; имея монашеский чин, они жили в общине под руководством Старшего или приориссы.
Такова была ересь катаров в глазах Рима: они были отдельной Церковью, претендовавшей на апостольское наследие, но отрицавшей физическое воплощение Сына; они были монашеским орденом в миру, жившем в соответствии с евангельскими заповедями, но их не заботили ни евхаристия, ни распятие; они были проповедниками Евангелия, заявлявшими, что открывают дорогу к Спасению, но не ту, что предлагала Церковь наследников Петровых. Эти люди казались намного опаснее, чем неверные, против которых папы призывали к священной войне - крестовым походам.
[1]Подробности в моей статье: «Сакральные функции consolament» в Heresis, № 20, 1993, рр. 61-74.
[2]Эти достаточно сложные понятия проанализированны в моей статье: «Церковь Духа Святого. Очерк о понятии Духа в теологии катаров» в Heresis, № 17, 1991, рр. 17-33.
Теперь посмотрим на другую процедуру, то есть на современное таинство покаяния, возобновляемое так часто, как это необходимо, окончательно зафиксированное в Церкви эпохи Каролингов, и кодифицированное во время Грегорианской реформы. Крещение Римской Церкви больше не сохраняло значения отпущения-покаяния - обязательного и окончательного - разве что первородного греха. Новорожденные, таким образом, без их ведома были омыты от пятна всего человеческого рода, но могли впоследствии, достигнув сознательного возраста, продолжить карьеру представителя христианского народа, через ряд новых таинств: конфирмацию, покаяние и причастие. Мы также видели, что катарская Церковь сразу же отбросила понятие первородного греха. Как и в ранней Церкви, крещение катаров было также и покаянием, означая, таким образом, в целом, отпущение всех грехов, совершенных послушником в течение его жизни «до сего дня». Но в отличие от покаяния в ранней Церкви, это отпущение Добрых Людей было всегда возобновимо. Если христианин у катаров впадал в грех, который был ему уже отпущен - то есть нарушил требования Закона Жизни, который обязался соблюдать во время крещения, то есть солгал, совершил кражу, убил, поклялся, нарушил обет целомудрия, отрекся от веры из страха смерти и т.д. - если он вновь совершил зло, от которого был освобожден отпущением Иерарха и всех христиан, руки которых соединились над его головой, он мог пройти новый период послушничества, а потом вновь попросить о духовном крещении.
Мы видели, что формула отпущения была центральной, находилась в сердце ритуала катарского крещения. Речь идет, собственно, о практике власти связывать и развязывать, которую, как были убеждены Добрые Люди, они получили от Христа, как истинная Церковь апостолов. Этим отпущением грехов, вступлением в жизнь, посвященную Богу и Евангелию, и ставящим предел жизни кающегося грешника, Орден святой Церкви спасал души. Так считает и священник, приносящий святые дары умирающему, которого он исповедует. Именно в этом, и конкретно в этом, состояла с точки зрения доминирующей Церкви, ересь Добрых Людей, предлагавших собственное средство Спасения и отвергавших священное таинство на алтаре…
Consolament: крещение, конфирмация и покаяние, было также, поскольку предлагалось умирающим, более совершенным эквивалентом католического соборования. Оно, к тому же, было и браком, хотя это может показаться более удивительным. Католическое таинство брака было исключительно поздним: оно пришло с Грегорианской реформой под конец XI века и стало обязательным для светского населения, и в то же время запрещенным для священников. С точки зрения еретиков, а с XI века и в качестве реакции на новацию реформаторского папства, брак был всего лишь актом социальной жизни, и в нем не было ничего священного, и ничего того, что могло быть сакрализовано. Для Добрых Людей тем, что согласно терминологии Евангелия, Бог соединил, и человек не может разлучить, были душа и Дух, и соединяющим их актом было именно сonsolament, мистический брак.
В соответствии с традиционной и общей концепцией, человеческое бытие для Добрых Христиан состояло из трех элементов: духа, души и тела. Всё это было создано Богом. После Падения, во время битвы между святым архангелом Михаилом и легионами Зла, дракон пал в этот мир, захватив взмахом хвоста третью часть звезд с неба. В символической интерпретации Добрых Людей эти падшие звезды были небесными творениями, божественными душами, надеявшимися вновь вернуться в Царствие, к двум оставшимся третям. Только тогда они могли бы восстановить своё бытие - которое было одновременно и божественным бытием. Дух Святой в их концепциях одновременно был и бытием, исходившим от Отца, и коллективным собранием Духов, оставшихся в Царствии, вместе с телами света, осиротевшими без душ. Во время сonsolament Дух Святой, спускавшийся на воплощенную душу, был также и ее собственным Духом Святым, пришедшим вновь с ней воссоединиться в мистическом браке, долженствующем восстановить небесное творение. Если получивший Святого Духа не впадет в грех, после смерти его телесной оболочки соединенные душа-Дух вернут свою корону и трон, свою тунику света в творении и бытии Отца[2].
И, наконец, сonsolament было эквивалентом шестого католического таинства, то есть посвящения, ординации. Практически оно напоминает обряд возложения рук и Книги, существующий еще в церемонии посвящения католических епископов и диаконов. Писания катаров применяют одновременно слова крещение и посвящение, для его описания. Посвящение в собственном смысле этого слова, по их внутренней логике, означает передачу ордена, то есть, преемственности Духа. Конкурирующие епископы Италии - альбанисты и гаратисты - имели каждый собственный орден, претендуя на то, что их орден лучше. В организации/иерархизации времен золотого века, Иерарха, скорее всего, представлял только епископ. Но орден, сацердотальную функцию Спасения душ через уделение таинства, мог быть передан всяким Добрым Мужчиной и всякой Доброй Женщиной, которые, будучи с ритуальным компаньоном или компаньонкой, или даже одни, во времена опасности, могли представлять собой собрание Церкви и в полной мере проявить свое право связывать и развязывать, власть спасать души.
Таинство, передающее священническое достоинство, сonsolament, без сомнения представляет собой посвящение. Но катарский клир Добрых Мужчин и Добрых Женщин имел отличный от католического клира статус: он был одновременно монашеским и священническим. Будучи клириками священнического чина, Добрые Христиане публично проповедовали и уделяли таинство; будучи монахами, они вели посвященную жизнь, согласно «уставу», как всякие монахи и монахини. Будучи клириками священнического чина, они были подчинены священнической иерархии - епископам, коадьюторам и диаконам; имея монашеский чин, они жили в общине под руководством Старшего или приориссы.
Такова была ересь катаров в глазах Рима: они были отдельной Церковью, претендовавшей на апостольское наследие, но отрицавшей физическое воплощение Сына; они были монашеским орденом в миру, жившем в соответствии с евангельскими заповедями, но их не заботили ни евхаристия, ни распятие; они были проповедниками Евангелия, заявлявшими, что открывают дорогу к Спасению, но не ту, что предлагала Церковь наследников Петровых. Эти люди казались намного опаснее, чем неверные, против которых папы призывали к священной войне - крестовым походам.
[1]Подробности в моей статье: «Сакральные функции consolament» в Heresis, № 20, 1993, рр. 61-74.
[2]Эти достаточно сложные понятия проанализированны в моей статье: «Церковь Духа Святого. Очерк о понятии Духа в теологии катаров» в Heresis, № 17, 1991, рр. 17-33.