Жан Дювернуа. Религия катаров. Ч. II Р. VII. Cоциология. Продолжение 5
VII.2.2. ВЕРУЮЩИЕ.
Традиционно считалось, что, по крайней мере, над верующими не тяготели никакие моральные правила, ведь верующий и так не был способен выйти из состояния греха до крещения, а крещение полностью смывало его грехи. Райнерий Саккони утверждает даже, что совершенные с ностальгией вспоминали о хороших временах и сожалели, что не нагрешили больше, когда имели такую возможность:
Многие из них печалятся, вспоминая о том, что не успокаивали чаще своих похотей, пока не стали исповедовать катарскую ересь. По той же причине многие верные, как мужчины, так и женщины, не более опасаются сношений с сестрой или братом, дочерью или сыном, кузиной или кузеном, чем с собственной женой или мужем. Есть, однако, среди них такие, которые, возможно, воздержались бы от подобного из человеческого отвращения и уважения. [1]
Второе утверждение существенно уменьшает вес первого.
Со своей стороны, Ж. Жирод, рассматривая протоколы Инквизиции Юга в середине XIII столетия [2]., очень напирает на упоминания о любовницах (amasie). Но, не говоря уже о том, что тогдашние обычаи, особенно мелкого местного духовенства, были точно такими же, он не принимает во внимание интердикта, который тяготел над этими землями в 1209-1229 гг., а также отлучения, которому было подвергнуты большинство знати, скомпрометированной в последующие годы. Для инквизитора все эти браки были недействительны, даже если какой-либо местный священник, приязненно настроенный к Раймондам, решил их заключить.
Жирод подает в качестве примера этих «наиболее скандальных лиц» и «публичных грешников» некоего рыцаря Раймунда Барта из Лаурак (Од) [3].
В 1242 г. он становится «фаидитом» (лишенным собственности и поставленным вне закона) и живет в лепрозории в Лаурак, куда поместили его больную любовницу. Прибавим еще то, о чем не знал Жирод, а именно, что он повесил двух стражников архиерея в Лаурак, которые арестовали его мать вместе с шестью ее подругами, совершенными [4].
Итак, этот человек встречался с совершенными, а катарская Церковь ничего не делала, чтобы исключить его из ряда своих верующих.
Чтобы оценить вес этого аргумента, достаточно прочесть отрывок, который хронист Гийом Пьюлоранский посвящает господам из Бержи, крестоносцам [5], ставшим «земельными» баронами в Лангедоке, по поводу которых ничто не позволяет утверждать, что их осудила католическая общественность. Очевидно, что в те жестокие времена принадлежность к вере не имела ничего общего с индивидуальным поведением.
На самом деле только в последних документах Инквизиции можно найти достаточно непосредственную и четкую информацию, которая заслуживает внимания.
В целом, тогдашние обычаи были потрясающе свободными. Доносчики Инквизиции без особого труда могли склонить людей к высказываниям типа «нет греха с проституткой, если ей заплатить» [6].
Напротив, учение совершенных - ригористично, даже если оно исходит от такого малообразованного персонажа, как последний совершенный Лангедока, Белибаст [7].
Его учение о повседневной морали банально, но позитивно:
Хорошо делать добро приютам, ибо они делают добро всем, кто туда приходит. [8]
Следует делать добро, а не зло, всем людям. Если бы ради (любви) к Богу вы бы дали милостыню самому дьяволу, Бог вознаградил бы эту милостыню. [9]
Совершенные поучали одну крестьянку из Тиньяк (Арьеж), чтобы она «не собирала траву на чужом поле, а когда собирает на своем сорняки, то чтобы не бросала на чужие поля» [10].
Пьер Маури из Монтайю (Арьеж) пытается дойти до сути дела и расспрашивает Белибаста:
Вижу я, что многие из ваших верных совершают дурные поступки, и с каждым днем все худшие. Я вот думаю, не у вас ли они этому учатся». Совершенный отвечает ему: «Мы не показываем верующему зла, но «одно добро»…» Пьер Маури настаивает: «Как это? Я слыхал, как некоторые верующие говорили, что независимо от зла, которое они совершили, получат отпущение и спасутся только потому, что вы их примете!» Совершенный отвечал, что это воистину так, и что именно так говорили своим верующим. Но это не должно служить для них мотивом (affogari) к совершению зла, поскольку причинять зло кому-нибудь, даже дьяволу, является грехом. «Более тешит нас весть о том, что кто-то из наших верующих не делает зла, чем наоборот. Поскольку даже если бы причинение зла не было грехом - а оно им есть - то все равно следовало бы воздержаться от него, принимая во внимание хорошую репутацию у соседей и из страха перед светскими судами (ведь преступники рискуют жизнью и губят душу, если их осудят на смерть, а они не смогут быть принятыми добрыми людьми). [11]
С точки зрения Белибаста, благие поступки являются путем благодати, согласно учению, которое он не совсем понял и сам не очень хорошо следовал:
Взгляните, как хорошо делать добро, и делайте его. Святой Павел был злым, но когда Отец пожелал, то привлек его к себе. Никто не может спастись, если Отец не привлечет его к себе, но когда Он его привлечет, то сразу же такой будет спасен. [12]
Это следует понимать таким образом, что в результате прежних благих воплощений святой Павел заслужил благодать, и что благодать приходит к верующему через покаяние [13].
Пьер Отье так рассказывал о своем обращении:
Я знаю, что творится в Церкви Римской: я ведь был нотариусом. И понял я, что жил в в состоянии тяжкого греха, что не жил в правде и истине. Вот почему я отринул грех и пошел искать истину. [14]
Устремление верующего было делом столь великой важности, что должно было составлять для крещенного фундаментальную основу спасения. Объясняя невозможность спасения утешенных, если служитель впал в состояние греха после consolamentum, итальянские катары объясняли в XIII веке, что на самом деле, если он впал в грех, то из-за того, что с самого начала ему не хватало истинного покаяния: «Если некто, кто, как казалось, выказывал истинное покаяние, грешит, это значит, что никогда на самом деле его не чувствовал» [15].
Таким образом, поведение верующего содержит в себе санкцию: от него зависит возможность спасения.
[1]Op. cit., p. 66.
[2]J. Guiraud. Histoire de l'Inquisition au moyen age, I, Paris 1935, pp. 96 и далее.
[3]Ibid., p. 96.
[4]Рук. 609 Тулуза, f 75 v . Жирод, ссылаясь на фальшивый документ, да еще и плохо его прочитывая, добавляет, что рыцарь вел «развеселую жизнь» в лепрозории.
[5]Ч. XXXI (изд. cit., pp. 109-111).
[6]Cм. процесс торговца из Фуа, J. Fournier, III, p. 296 и далее.
[7]См. supra, p. 183.
[8]J. Fournier, II, p. 500.
[9]Ibid., p. 501.
[10]Ibid., II, p. 107.
[11]Ibid., III, pp. 131-132. (На самом деле Пьер Маури спрашивает Жака Отье - прим.пер.)
[12]Ibid., p. 180.
[13]Cм. supra, p. 96.
[14]J. Fournier, III, p. 124.
[15]Dollinger, II, p. 326 (рук. Vat. Lat. 4255).