М.О. МЕНЬШИКОВ ОБ ОСНОВАХ УКРАИНСКОГО НАЦИОНАЛИЗМА
Сегодня южнорусское образованное общество чествуетъ 50-лѣтіе со дня смерти Т. Г. Шевченко. Грустная годовщина эта даетъ поводъ озлобленнымъ и вздорнымъ людямъ къ возбужденію того междурусского раздора, который въ послѣднее время изъ всѣхъ силъ стараются раздуть австрійскіе Нѣмцы и Поляки. Какъ извѣстно, мечтательное украинофильство тридцатыхъ годовъ прошлаго столѣтія довольно давно, именно въ эпоху Шевченко, начало принимать оттѣнокъ революціонный.
Поддерживаемая врагами Россіи, постепенно сложилась измѣнническая партія среди малороссовъ, мечтающая о разрушеніи Россійской имперіи и о выдѣленіи изъ нея особаго, совершенно "самостійнаго" украинскаго государства. По имени историческаго героя этой партіи - Мазепы - членовъ ея въ послѣднее время зовутъ "мазепинцами", и они очень этимъ титуломъ гордятся. Читателямъ, безъ сомнѣнія, извѣстно, до какихъ нелѣпостей договаривается эта преступная партія и въ коренной Малороссіи, и въ закордонной Руси. Никогда еще, кажется, политическій психозъ не развивался до такой болѣзненной остроты. Ни одно изъ инородческихъ племенъ - кромѣ развѣ Поляковъ - не обнаруживаетъ такой воспаленной ненависти къ Великой Россіи, какъ эти представители Малой Руси. Самые ярые изъ нихъ отказываются отъ историческихъ именъ "Россія", "Русскіе".
Они не признаютъ себя даже малороссами, а сочинили особый національный титулъ: "Украина", "украинцы". Имъ ненавистна простонародная близость малорусскаго нарѣчія къ великорусскому, и вотъ они сочиняютъ свой особый языкъ, возможно, болѣе далекій отъ великорусскаго. Нужды нѣтъ, что сочиненный будто бы украинскій жаргонъ является совершенно уродливымъ, какъ грубая фальсификація, уродливымъ до того, что сами малороссы не понимаютъ этой тарабарщины, - фанатики украинскаго сепаратизма печатаютъ названной тарабарщиной книги и газеты. Въ науку русской вообще и въ частности южнорусской исторіи мазепинцы вносятъ систематическіе искаженія и подлоги, а самые крайніе психопаты этой партіи провозгласили необходимость для малороссовъ жениться на еврейкахъ для того, чтобы кровью и плотью какъ можно дальше отойти отъ общерусской закваски. Къ счастью, это брѣдовое состояніе провинціальной психологіи, ударившейся въ сепаратизмъ, охватываетъ далеко не всю Малороссію, и даже въ австрійской Галиціи оно встрѣчаетъ до сихъ поръ внушительный отпоръ. Тѣмъ не менѣе нельзя забывать, что политическія помѣшательства заразительны: въ силу этого государственная власть обязана глядѣть на украиноманство какъ на одну изъ злокачественнѣйшихъ язвъ нашей внутренней жизни. Этимъ объясняется вполнѣ разумное рѣшеніе правительства не допускать въ Кіевѣ подъ предлогомъ годовщины смерти народнаго поэта революціонныхъ выступленій какъ со стороны австрійскихъ мазепинцевъ, такъ и со стороны нашихъ. Я уже не разъ докладывалъ читателю о планахъ Австріи возбужденіемъ малороссовъ къ бунту расчленить Россійскую имперію, столь страшную для придунайскихъ экспропріаторовъ. Уже доказано участіе въ украинофильской пропагандѣ не только флориновъ, но и прусскихъ марокъ.
Благодаря стародавней оплошности нашей правящей бюрократіи имя Шевченко давно уже служитъ знаменемъ для южныхъ сепаратистовъ. Не только въ Малороссіи, но и по всей Россіи - включая Петербургъ - за эти пятьдесятъ лѣтъ сложился настоящій культъ Шевченко, выражавшійся въ обществахъ и кружкахъ имени поэта, въ ежегодныхъ торжественныхъ панихидахъ въ день его смерти, въ банкетахъ и вечерахъ въ его память, въ изданіи его "Кобзаря" и т. п. Великорусское общество, не читавшее "Кобзаря", особенно въ полномъ его видѣ, съ большой симпатіей относится къ культу южнорусскаго поэта. О немъ судятъ по нѣкоторымъ лирическимъ отрывкамъ ("Думы мои, думы..." и т. п.), переведеннымъ по-великорусски и понятнымъ даже безъ перевода. Но тутъ случилось то же самое, что вы видите по всему необъятному фронту нашей государственности. Плохо подобранная, слишкомъ барская и потому безпечная администрація наша далась въ обманъ. Удовлетворившись поверхностнымъ благополучіемъ въ Малороссіи, она не заглянула за кулисы. А за оффиціальными кулисами украинскій вопросъ совсѣмъ не тотъ, какимъ его хитрые украиноманы показываютъ снаружи. Для самихъ украиномановъ и для малорусской интеллигенціи "Кобзарь" издается безъ пропусковъ, то есть съ крайне возмутительными выходками противъ россійской власти и нашей имперской идеи. И правительство, и невѣжественное великорусское общество обрабатываются въ томъ смыслѣ, что Тарасъ Шевченко, "великій" и "геніальный" поэтъ, томившійся въ крѣпостной неволѣ, только за то и былъ сосланъ въ солдаты, куда-то въ Среднюю Азію, что осмѣлился воспѣть свою милую родину, ея чарующую природу, ея деревенскую жизнь со всѣми преданіями и безыскусной прелестью простого быта. Такова лицевая сторона шевченковского культа, а изнанка её совсѣмъ иная. Подлинный Шевченко, если возстановить запретныя мѣста, оказывается, подобно Мицкевичу , ослѣпленнымъ ненавистью къ нашей государственности и народности. Стихи, за которые Шевченко былъ наказанъ ссылкой и солдатской службой, были опредѣлены какъ государственное преступленіе, и таковымъ они въ дѣйствительности и были. Если говорить безъ фальшивыхъ увертокъ, политическая поэзія Шевченко есть возбужденіе къ мятежу и къ разрушенію государства. Украиноманы, создававшіе культъ Шевченко, его лирикой и романтикой прикрывали въ самомъ дѣлѣ преступную пропаганду, починъ которой въ этой области принадлежитъ именно Шевченко. Недаромъ яростнѣйшій ненавистникъ Россіи Михаилъ Грушевскій , устроивъ "Литературно-наукове" товарищество во Львовѣ, назвалъ его именемъ Шевченко. Эта своего рода украиноманская академія наукъ была создана для научнаго обоснованія украинскаго сепаратизма. Она явилась большой фабрикой для всевозможныхъ псевдоученыхъ фальсификацій. Съ чисто польской наглостью, достойной какого-нибудь Духинского , г-нъ Грушевскій въ своей смѣхотворной исторіи, нашедшей покровительство въ Петербургѣ, сталъ доказывать, что никакихъ великорусовъ или бѣлорусовъ нѣтъ, что искони былъ только украинскій народъ какъ славянское племя, а уже отъ него путемъ колонизаціи и смѣшенія съ финскими племенами образовалась ублюдочная народность, называемая русской. Государство русское создали будто бы тоже украинцы: древніе кіевскіе князья были украинскіе князья, а лѣтописецъ Несторъ - украинскій лѣтописецъ. Насчитавъ въ Россіи и въ Австріи до 30 милліоновъ будто бы особеннаго украинскаго племени, г-нъ Грушевскій намѣтилъ столицей будущей Украины Кіевъ и послѣ недавней нашей революціи перенесъ въ Кіевъ и Товарищество имени Шевченко. Пользуясь столбнякомъ петербургской бюрократіи послѣ военнаго погрома, г-нъ Грушевскій поднялъ за послѣдніе годы кипучую пропаганду. Во многихъ городахъ, начиная съ Кіева, появились "просвиты", то есть просвѣтительныя (якобы) общества на манеръ польскихъ, начали издаваться "вистныки" и открываться "кныгарни", причемъ какъ просвиты, такъ и вистныки и кныгарни состояли въ тѣснѣйшей связи съ австро-галицкими учрежденіями того же имени. Правительство наше недавно закрыло кіевскую "просвиту", но въ другихъ городахъ просвиты продолжаютъ благоденствовать. Нашлись хохлы и даже великороссы, которые горой вступились за обиженную будто бы Малороссію, за ея политическій сепаратизмъ, проповѣдуемый - какъ это было повсюду - черезъ отчужденіе языка и извращеніе исторіи. Въ сильной степени кадетствующая, полуинородческая наша Академія наукъ дала пріютъ для скверной затѣи г-на Грушевского. Въ то время какъ на югѣ работаютъ г-да Грушевскіе, Левицкіе и пр., на сѣверѣ за тотъ же расовый разгромъ Россіи хлопочутъ разные г-да Шахматовы, Чижевскіе и т. п. Правительство наше издаетъ циркуляры, но... вѣдь циркуляры можно не выполнять, не такъ ли? Въ распоряженіи мятежныхъ стихій имѣется геніальное, какъ яйцо Колумба, разрѣшеніе всѣхъ циркуляровъ. Не исполнять ихъ - и баста...
Пятьдесятъ лѣтъ прошло послѣ смерти Шевченко, и для него наступилъ уже безпристрастный судъ исторіи. Пусть темпераментные южане раздражаются преступными выходками въ "Кобзарѣ", пусть преувеличиваютъ до смѣшныхъ крайностей значеніе своего народнаго поэта. Но что такое былъ Шевченко въ его натуральную величину? Мнѣ кажется, значеніе его поэзіи довольно вѣрно опредѣлилъ Бѣлинскій, указавшій, что "простоватость крестьянскаго языка и дубоватость крестьянскаго ума" не составляютъ условій, благопріятныхъ для великой поэзіи. Въ самомъ дѣлѣ, при всей чарующей задушевности нѣкоторыхъ думъ и пѣсенъ Шевченко, при всей прелести, свойственной первобытному творчеству, именно въ силу первобытности это творчество не можетъ быть великимъ. Какъ ни пріятно было бы имѣть еще одного великаго русскаго поэта наряду съ Пушкинымъ, Лермонтовымъ, Тютчевымъ и Фетомъ, въ отношеніи Шевченко нельзя установить подобнаго мѣста. Единственный поэтъ Украины, онъ остается второстепеннымъ, какъ его страна, какъ вообще остается второстепенной провинція, хотя бы весьма богато одаренная. Шевченко - несомнѣнный талантъ, но второразрядный, вродѣ нашего Кольцова или Никитина, вродѣ Майкова или Полонскаго, которыхъ муза въ лучшихъ вещахъ достигала удивительной красоты; красоты, но не величія. Шевченко какъ поэта фольклора можно съ восхищеніемъ читать и даже волноваться; если вы малороссъ, то вмѣстѣ съ Основьяненко 4 непремѣнно скажете: "Хорошо, батечку, хорошо... Сердце такъ и іока!" Но если вы просто русскій, нѣмецъ, французъ, вы не почувствуете тѣхъ могучихъ, поднимающихъ ввысь ощущеній, какіе даетъ великая поэзія Пушкина, Гете, Байрона, Шекспира - на какіе бы языки вы её ни перевели. Дѣло въ томъ, что геній есть нѣчто державное, свойственное только великому племени, знавшему побѣды... Поэтическій геній можетъ явиться лишь на высотѣ героическаго, мірового подъема рассы. Только на такой высотѣ всякое племя можетъ сказать человѣчеству нѣчто значительное и вѣчное. Если данное племя недоразвилось до большой государственности, до большой культуры, если оно навсегда осталось провинціей, составною частью цѣлаго, то въ немъ нѣтъ психологическихъ условій для большого творчества. Провинціалу, хотя бы очень даровитому, нечего сказать крупнаго, пока онъ находится въ кругозорѣ своей провинціи. Вспомните "Кобзаря", вспомните прелестную "Наймычку" или "Катерину" и т. п. Культурныя категоріи, въ которые укладываются эти типы и вся ихъ драма, до того мѣстны, до того случайны, до того первобытны, что какъ-то пропадаютъ въ масштабѣ цивилизаціи. Такіе явленія, какъ, напримѣръ, чумачество, или крѣпостное право, или старая солдатчина, - они живописны, но подулъ новый вѣтеръ - И нѣтъ ихъ: черезъ пятьдесятъ лѣтъ необыкновенно трудно войти въ психологію этихъ исчезнувшихъ особенностей того быта. Даже гайдаматчина, гдѣ болѣе героическаго элемента, по своей жалкой некультурности не могла дать матеріала ни для "Иліады", ни даже для "Полтавы". Шевченко былъ талантливый поэтъ и художникъ, художникъ не менѣе замѣчательный, чѣмъ поэтъ, но если бы онъ обладалъ геніальнымъ талантомъ, какъ Гоголь или Мицкевичъ, ему пришлось бы, какъ этимъ писателямъ, искать родственнаго, болѣе великаго языка и болѣе высокой культуры. Бѣлорусъ Мицкевичъ сдѣлался польскимъ поэтомъ, Гоголь - русскимъ писателемъ. Огромныя дарованія выбросили ихъ со дна жизни. При болѣе мелкихъ способностяхъ они остались-бы, подобно Шевченко, краевыми, провинціальными писателями, на творчествѣ которыхъ, иногда удивительномъ, всегда лежитъ печать кустарности. Ни одинъ кустарь, какъ бы онъ ни былъ одаренъ, не достигаетъ высоты искусства. Искусство есть завершеніе большой культуры. У Южной Россіи (называйте ея какъ хотите, Украиной или Малороссіей) большой культуры никогда не было, ибо не было государственности сколько-нибудь выше зачаточныхъ формъ. Ясно, что этотъ край, какъ всѣ отдѣльныя части великаго русскаго племени, въ состояніи проявить величіе лишь въ тѣхъ условіяхъ языка и міросозерцанія, какіе дала общая наша исторія. Гоголь не прогадалъ, промѣнявъ, какъ художникъ, полтавскую мову на общерусскую рѣчь. Принявъ этотъ общій знаменатель національнаго духа, Гоголь сталъ рядомъ съ Пушкинымъ, а при полтавской мовѣ остался бы никому не извѣстнымъ Рудымъ Панько. Украиноманы мечтаютъ о "самостійной" государственности для будто бы 30-милліоннаго народа украинскаго. Но если бы были для этого данные, то это давно была бы не мечта, а фактъ. Малорусское племя въ теченіе четырехъ вѣковъ пробовало сложиться въ особое государство, но ничего не вышло: приходилось подчиняться то татарамъ, то Литвѣ, то полякамъ, то Москвѣ. Бывали у насъ русскіе украйны не чета Запорожской Сѣчи, и тѣ не выдержали. Великій Новгородъ былъ огромной и вполнѣ организованной республикой, но и ему, помѣтавшись между сильными сосѣдями, пришлось сойти со сцены. Болѣе умѣренные украиноманы мечтаютъ о федераціи автономныхъ славянскихъ народностей. Но что касается русскихъ народностей, подобная федерація уже была испытана и повѣла къ татарскому игу. Прелести федераціи можно наблюдать теперь за Карпатами. Чехія, Галиція, Хорватія, Славонія и прочіе пользуются автономіей, но что же толку? Автономія только подчеркиваетъ мелкое строеніе этихъ племенъ: за сто лѣтъ ни одно изъ нихъ не дало, кажется, ни одного великаго человѣка. Даже вполнѣ "самостійныя" державы, вродѣ Румыніи, Греціи, Сербіи: что касается культуры, ихъ маленькая государственность даетъ какіе-то карликовые продукты. Провинціи вообще остаются провинціями, какими бы королевскими титулами ни награждали ихъ.
Какъ я уже высказывалъ однажды, нашихъ яростныхъ украинофиловъ нельзя считать русскими. Очевидно, въ крови ихъ проснулись тѣ тюркскіе кочевники, которые когда-то терзали Южную Русь, пока не замучили её до смерти. Съ бѣшенствомъ племенной ненависти нельзя спорить; противъ господъ мазепинцевъ потребна не идейная, а реальная государственная борьба. Но тѣ изъ южнорусовъ, которые не отрекаются отъ общерусской семьи, пусть внимательно прочтутъ біографію своего "батьки Тараса". Они увидятъ, до какой степени сердечно отнеслась Великороссія къ украинскому таланту и насколько онъ былъ обязанъ "жестокимъ москалямъ". Какъ ни оплакиваютъ ужасы крѣпостной неволи Шевченко, ужасы его ссылки и солдатчины - на самомъ дѣлѣ всё это было до крайности смягчено вниманіемъ и участіемъ къ Шевченко тѣхъ великороссовъ, съ которыми онъ сталкивался. Не "москали", а свои же земляки-хохлы немилосердно сѣкли Шевченко въ школѣ; родной дядя сѣкъ его подрядъ трое сутокъ и чуть было не запоролъ до смерти. Ничего свыше пастуха или маляра родная Малороссія не обѣщала дать поэту: такъ онъ и погибъ бы чабаномъ. А "свинья Энгельгардтъ" (помѣщикъ Шевченко), какъ и управляющій его, замѣтили способности мальчика къ рисованію, и тогда, въ каторжное будто бы крѣпостное время, уважили эти способности, послали мальчика учиться живописи въ Варшаву, въ Петербургъ. Въ Петербургѣ, едва лишь были открыты способности Шевченко, - посмотрите, какое горячее участіе принимаютъ въ немъ такіе знаменитости, какъ Брюлловъ, Григоровичъ, Венеціановъ, Жуковскій. Стоило крѣпостному парню обнаружить просто дарованіе, далеко не геніальное, въ живописи - и вотъ онъ дѣлается любимцемъ знати: за нимъ всѣ ухаживаютъ, собираютъ средства, выкупаютъ изъ крѣпостной зависимости. Посмотрите, какъ бережно "холодный Петербургъ" поддержалъ искорку таланта, чуть было не погашеннаго въ глуши провинціи. Графиня Баранова, княжна Репнина, графиня Толстая, князь Васильчиковъ, графъ Толстой другъ передъ другомъ наперебой хлопочутъ за Шевченко и облегчаютъ ему жизненный его путь. Ну а Малороссія? Какъ она встрѣтила уже прославленнаго на сѣверѣ поэта? Съ восторгомъ, конечно, но съ какимъ? "Многочисленное украинское помѣщичье общество, - говоритъ одинъ біографъ (г. Яковенко), - не могло предложить своему народному поэту ничего лучшаго, чѣмъ карты или пьянство". Въ знаменитой Мосевкѣ, куда съѣзжалось до двухсотъ помѣщиковъ изъ трехъ губерній, въ Мосевкѣ, которую называли Версалемъ для Малороссіи... Шевченко попалъ въ такъ называемое общество "мочемордія". "Мочить морду" означало пьянствовать, а "мочемордой" признавался всякій удалой питухъ: неупотребленіе спиртныхъ напитковъ называлось сухомордіе или сухорыліе. Члены, смотря по заслугамъ, носили титулы: мочемордія, высокомочемордія, пьянѣйшества и высокопьянейства. За усердіе раздавались награды: сивалдай въ петлицу, бокалъ на шею, большой штофъ черезъ плечо и пр., и пр. У Чужбинского читатель, если пожелаетъ, можетъ найти дальнѣйшее описаніе пьяныхъ оргій. Такова была атмосфера "ридной Вкраины" въ той области быта, гдѣ она пользовалась полнѣйшей самостоятельностью. Развѣ вмѣсто безобразнаго пьянства (которое сдѣлалось болѣзнью Шевченко и свело его въ могилу), развѣ вмѣсто дебошей то же общество не свободно было погружаться въ науки, въ искусства, въ земледѣліе, въ культурный трудъ? Украиноманы рисуютъ Шевченко какъ какого-то пророка и вождя - между тѣмъ втянувшійся въ пьянство поэтъ быстро терялъ и талантъ, и то культурное развитіе, которое далъ ему "холодный Петербургъ". Украиноманы не могутъ забыть, что крѣпостного Шевченко какъ-то высѣкли. Но уже свободный и знаменитый, подъ пьяную руку онъ самъ дрался и сѣкъ людей. Поссорившись какъ-то съ шинкаремъ-евреемъ, Шевченко закричалъ своей компаніи: "А нутѣ, хлопцы, дайте поганому жидови хлёсту!" Еврея моментально схватили и высѣкли. Такова была тогдашняя эпоха: насилія были въ обиходѣ. Если ужъ оплакивать варварство тогдашней Великороссіи, будто бы державшей Украину и её поэта въ неволѣ, то нелишне припомнить, какова была сама Украина и каковъ былъ самъ поэтъ. Когда за политическое преступленіе Шевченко былъ сосланъ въ прикаспійскія стѣпи, то у всѣго кацапского начальства, у всѣго оффицерства страшныхъ николаевскихъ временъ Шевченко-солдатъ встрѣчалъ самое сердечное, самое уважительное отношеніе. Нарушая законъ, то есть рискуя потерпѣть тяжелое взысканіе, Шевченко-солдата освобождали отъ службы, принимали какъ равнаго въ своемъ обществѣ, ухаживали за нимъ, разрѣшали всё, что ему запрещалось (писать и рисовать), всѣми мѣрами облегчали положеніе и старались выхлопотать прощеніе. Вопреки кричащей легендѣ, ссылка и заточеніе Шевченко (серьезно имъ заслуженные) почти всегда были призрачными - до такой степени великорусское общество высоко чтило талантъ, хотя бы и малорусскій, хотя бы враждебный Россіи... У насъ, къ сожалѣнію, пустыя сплетни предпочитаютъ документальнымъ даннымъ. Мнѣ кажется, фанатики украинскаго сепаратизма окажутъ себѣ услугу, если изучатъ біографію Шевченко: она должна дѣйствовать весьма охлаждающе.
Шевченко умеръ сорока семи лѣтъ, то есть годами старше Пушкина, но сопоставьте эти два имени - и вы почувствуете, что такое культурная Россія и что такое она захолустная, провинціальная. Что бы тамъ ни болтали ограниченные умомъ политиканы, Россію создавать не нужно: она создана - и создана исторіей не въ чигиринскомъ или конотопскомъ горизонтѣ, а въ очертаніяхъ міровой державы.
М.О. Меньшиков
P/S
Михаил Осипович Меньшиков 14.9.1918 арестован местными властями и расстрелян по приговору Чрезвычайного полевого штаба Новгородской ЧК.
Поддерживаемая врагами Россіи, постепенно сложилась измѣнническая партія среди малороссовъ, мечтающая о разрушеніи Россійской имперіи и о выдѣленіи изъ нея особаго, совершенно "самостійнаго" украинскаго государства. По имени историческаго героя этой партіи - Мазепы - членовъ ея въ послѣднее время зовутъ "мазепинцами", и они очень этимъ титуломъ гордятся. Читателямъ, безъ сомнѣнія, извѣстно, до какихъ нелѣпостей договаривается эта преступная партія и въ коренной Малороссіи, и въ закордонной Руси. Никогда еще, кажется, политическій психозъ не развивался до такой болѣзненной остроты. Ни одно изъ инородческихъ племенъ - кромѣ развѣ Поляковъ - не обнаруживаетъ такой воспаленной ненависти къ Великой Россіи, какъ эти представители Малой Руси. Самые ярые изъ нихъ отказываются отъ историческихъ именъ "Россія", "Русскіе".
Они не признаютъ себя даже малороссами, а сочинили особый національный титулъ: "Украина", "украинцы". Имъ ненавистна простонародная близость малорусскаго нарѣчія къ великорусскому, и вотъ они сочиняютъ свой особый языкъ, возможно, болѣе далекій отъ великорусскаго. Нужды нѣтъ, что сочиненный будто бы украинскій жаргонъ является совершенно уродливымъ, какъ грубая фальсификація, уродливымъ до того, что сами малороссы не понимаютъ этой тарабарщины, - фанатики украинскаго сепаратизма печатаютъ названной тарабарщиной книги и газеты. Въ науку русской вообще и въ частности южнорусской исторіи мазепинцы вносятъ систематическіе искаженія и подлоги, а самые крайніе психопаты этой партіи провозгласили необходимость для малороссовъ жениться на еврейкахъ для того, чтобы кровью и плотью какъ можно дальше отойти отъ общерусской закваски. Къ счастью, это брѣдовое состояніе провинціальной психологіи, ударившейся въ сепаратизмъ, охватываетъ далеко не всю Малороссію, и даже въ австрійской Галиціи оно встрѣчаетъ до сихъ поръ внушительный отпоръ. Тѣмъ не менѣе нельзя забывать, что политическія помѣшательства заразительны: въ силу этого государственная власть обязана глядѣть на украиноманство какъ на одну изъ злокачественнѣйшихъ язвъ нашей внутренней жизни. Этимъ объясняется вполнѣ разумное рѣшеніе правительства не допускать въ Кіевѣ подъ предлогомъ годовщины смерти народнаго поэта революціонныхъ выступленій какъ со стороны австрійскихъ мазепинцевъ, такъ и со стороны нашихъ. Я уже не разъ докладывалъ читателю о планахъ Австріи возбужденіемъ малороссовъ къ бунту расчленить Россійскую имперію, столь страшную для придунайскихъ экспропріаторовъ. Уже доказано участіе въ украинофильской пропагандѣ не только флориновъ, но и прусскихъ марокъ.
Благодаря стародавней оплошности нашей правящей бюрократіи имя Шевченко давно уже служитъ знаменемъ для южныхъ сепаратистовъ. Не только въ Малороссіи, но и по всей Россіи - включая Петербургъ - за эти пятьдесятъ лѣтъ сложился настоящій культъ Шевченко, выражавшійся въ обществахъ и кружкахъ имени поэта, въ ежегодныхъ торжественныхъ панихидахъ въ день его смерти, въ банкетахъ и вечерахъ въ его память, въ изданіи его "Кобзаря" и т. п. Великорусское общество, не читавшее "Кобзаря", особенно въ полномъ его видѣ, съ большой симпатіей относится къ культу южнорусскаго поэта. О немъ судятъ по нѣкоторымъ лирическимъ отрывкамъ ("Думы мои, думы..." и т. п.), переведеннымъ по-великорусски и понятнымъ даже безъ перевода. Но тутъ случилось то же самое, что вы видите по всему необъятному фронту нашей государственности. Плохо подобранная, слишкомъ барская и потому безпечная администрація наша далась въ обманъ. Удовлетворившись поверхностнымъ благополучіемъ въ Малороссіи, она не заглянула за кулисы. А за оффиціальными кулисами украинскій вопросъ совсѣмъ не тотъ, какимъ его хитрые украиноманы показываютъ снаружи. Для самихъ украиномановъ и для малорусской интеллигенціи "Кобзарь" издается безъ пропусковъ, то есть съ крайне возмутительными выходками противъ россійской власти и нашей имперской идеи. И правительство, и невѣжественное великорусское общество обрабатываются въ томъ смыслѣ, что Тарасъ Шевченко, "великій" и "геніальный" поэтъ, томившійся въ крѣпостной неволѣ, только за то и былъ сосланъ въ солдаты, куда-то въ Среднюю Азію, что осмѣлился воспѣть свою милую родину, ея чарующую природу, ея деревенскую жизнь со всѣми преданіями и безыскусной прелестью простого быта. Такова лицевая сторона шевченковского культа, а изнанка её совсѣмъ иная. Подлинный Шевченко, если возстановить запретныя мѣста, оказывается, подобно Мицкевичу , ослѣпленнымъ ненавистью къ нашей государственности и народности. Стихи, за которые Шевченко былъ наказанъ ссылкой и солдатской службой, были опредѣлены какъ государственное преступленіе, и таковымъ они въ дѣйствительности и были. Если говорить безъ фальшивыхъ увертокъ, политическая поэзія Шевченко есть возбужденіе къ мятежу и къ разрушенію государства. Украиноманы, создававшіе культъ Шевченко, его лирикой и романтикой прикрывали въ самомъ дѣлѣ преступную пропаганду, починъ которой въ этой области принадлежитъ именно Шевченко. Недаромъ яростнѣйшій ненавистникъ Россіи Михаилъ Грушевскій , устроивъ "Литературно-наукове" товарищество во Львовѣ, назвалъ его именемъ Шевченко. Эта своего рода украиноманская академія наукъ была создана для научнаго обоснованія украинскаго сепаратизма. Она явилась большой фабрикой для всевозможныхъ псевдоученыхъ фальсификацій. Съ чисто польской наглостью, достойной какого-нибудь Духинского , г-нъ Грушевскій въ своей смѣхотворной исторіи, нашедшей покровительство въ Петербургѣ, сталъ доказывать, что никакихъ великорусовъ или бѣлорусовъ нѣтъ, что искони былъ только украинскій народъ какъ славянское племя, а уже отъ него путемъ колонизаціи и смѣшенія съ финскими племенами образовалась ублюдочная народность, называемая русской. Государство русское создали будто бы тоже украинцы: древніе кіевскіе князья были украинскіе князья, а лѣтописецъ Несторъ - украинскій лѣтописецъ. Насчитавъ въ Россіи и въ Австріи до 30 милліоновъ будто бы особеннаго украинскаго племени, г-нъ Грушевскій намѣтилъ столицей будущей Украины Кіевъ и послѣ недавней нашей революціи перенесъ въ Кіевъ и Товарищество имени Шевченко. Пользуясь столбнякомъ петербургской бюрократіи послѣ военнаго погрома, г-нъ Грушевскій поднялъ за послѣдніе годы кипучую пропаганду. Во многихъ городахъ, начиная съ Кіева, появились "просвиты", то есть просвѣтительныя (якобы) общества на манеръ польскихъ, начали издаваться "вистныки" и открываться "кныгарни", причемъ какъ просвиты, такъ и вистныки и кныгарни состояли въ тѣснѣйшей связи съ австро-галицкими учрежденіями того же имени. Правительство наше недавно закрыло кіевскую "просвиту", но въ другихъ городахъ просвиты продолжаютъ благоденствовать. Нашлись хохлы и даже великороссы, которые горой вступились за обиженную будто бы Малороссію, за ея политическій сепаратизмъ, проповѣдуемый - какъ это было повсюду - черезъ отчужденіе языка и извращеніе исторіи. Въ сильной степени кадетствующая, полуинородческая наша Академія наукъ дала пріютъ для скверной затѣи г-на Грушевского. Въ то время какъ на югѣ работаютъ г-да Грушевскіе, Левицкіе и пр., на сѣверѣ за тотъ же расовый разгромъ Россіи хлопочутъ разные г-да Шахматовы, Чижевскіе и т. п. Правительство наше издаетъ циркуляры, но... вѣдь циркуляры можно не выполнять, не такъ ли? Въ распоряженіи мятежныхъ стихій имѣется геніальное, какъ яйцо Колумба, разрѣшеніе всѣхъ циркуляровъ. Не исполнять ихъ - и баста...
Пятьдесятъ лѣтъ прошло послѣ смерти Шевченко, и для него наступилъ уже безпристрастный судъ исторіи. Пусть темпераментные южане раздражаются преступными выходками въ "Кобзарѣ", пусть преувеличиваютъ до смѣшныхъ крайностей значеніе своего народнаго поэта. Но что такое былъ Шевченко въ его натуральную величину? Мнѣ кажется, значеніе его поэзіи довольно вѣрно опредѣлилъ Бѣлинскій, указавшій, что "простоватость крестьянскаго языка и дубоватость крестьянскаго ума" не составляютъ условій, благопріятныхъ для великой поэзіи. Въ самомъ дѣлѣ, при всей чарующей задушевности нѣкоторыхъ думъ и пѣсенъ Шевченко, при всей прелести, свойственной первобытному творчеству, именно въ силу первобытности это творчество не можетъ быть великимъ. Какъ ни пріятно было бы имѣть еще одного великаго русскаго поэта наряду съ Пушкинымъ, Лермонтовымъ, Тютчевымъ и Фетомъ, въ отношеніи Шевченко нельзя установить подобнаго мѣста. Единственный поэтъ Украины, онъ остается второстепеннымъ, какъ его страна, какъ вообще остается второстепенной провинція, хотя бы весьма богато одаренная. Шевченко - несомнѣнный талантъ, но второразрядный, вродѣ нашего Кольцова или Никитина, вродѣ Майкова или Полонскаго, которыхъ муза въ лучшихъ вещахъ достигала удивительной красоты; красоты, но не величія. Шевченко какъ поэта фольклора можно съ восхищеніемъ читать и даже волноваться; если вы малороссъ, то вмѣстѣ съ Основьяненко 4 непремѣнно скажете: "Хорошо, батечку, хорошо... Сердце такъ и іока!" Но если вы просто русскій, нѣмецъ, французъ, вы не почувствуете тѣхъ могучихъ, поднимающихъ ввысь ощущеній, какіе даетъ великая поэзія Пушкина, Гете, Байрона, Шекспира - на какіе бы языки вы её ни перевели. Дѣло въ томъ, что геній есть нѣчто державное, свойственное только великому племени, знавшему побѣды... Поэтическій геній можетъ явиться лишь на высотѣ героическаго, мірового подъема рассы. Только на такой высотѣ всякое племя можетъ сказать человѣчеству нѣчто значительное и вѣчное. Если данное племя недоразвилось до большой государственности, до большой культуры, если оно навсегда осталось провинціей, составною частью цѣлаго, то въ немъ нѣтъ психологическихъ условій для большого творчества. Провинціалу, хотя бы очень даровитому, нечего сказать крупнаго, пока онъ находится въ кругозорѣ своей провинціи. Вспомните "Кобзаря", вспомните прелестную "Наймычку" или "Катерину" и т. п. Культурныя категоріи, въ которые укладываются эти типы и вся ихъ драма, до того мѣстны, до того случайны, до того первобытны, что какъ-то пропадаютъ въ масштабѣ цивилизаціи. Такіе явленія, какъ, напримѣръ, чумачество, или крѣпостное право, или старая солдатчина, - они живописны, но подулъ новый вѣтеръ - И нѣтъ ихъ: черезъ пятьдесятъ лѣтъ необыкновенно трудно войти въ психологію этихъ исчезнувшихъ особенностей того быта. Даже гайдаматчина, гдѣ болѣе героическаго элемента, по своей жалкой некультурности не могла дать матеріала ни для "Иліады", ни даже для "Полтавы". Шевченко былъ талантливый поэтъ и художникъ, художникъ не менѣе замѣчательный, чѣмъ поэтъ, но если бы онъ обладалъ геніальнымъ талантомъ, какъ Гоголь или Мицкевичъ, ему пришлось бы, какъ этимъ писателямъ, искать родственнаго, болѣе великаго языка и болѣе высокой культуры. Бѣлорусъ Мицкевичъ сдѣлался польскимъ поэтомъ, Гоголь - русскимъ писателемъ. Огромныя дарованія выбросили ихъ со дна жизни. При болѣе мелкихъ способностяхъ они остались-бы, подобно Шевченко, краевыми, провинціальными писателями, на творчествѣ которыхъ, иногда удивительномъ, всегда лежитъ печать кустарности. Ни одинъ кустарь, какъ бы онъ ни былъ одаренъ, не достигаетъ высоты искусства. Искусство есть завершеніе большой культуры. У Южной Россіи (называйте ея какъ хотите, Украиной или Малороссіей) большой культуры никогда не было, ибо не было государственности сколько-нибудь выше зачаточныхъ формъ. Ясно, что этотъ край, какъ всѣ отдѣльныя части великаго русскаго племени, въ состояніи проявить величіе лишь въ тѣхъ условіяхъ языка и міросозерцанія, какіе дала общая наша исторія. Гоголь не прогадалъ, промѣнявъ, какъ художникъ, полтавскую мову на общерусскую рѣчь. Принявъ этотъ общій знаменатель національнаго духа, Гоголь сталъ рядомъ съ Пушкинымъ, а при полтавской мовѣ остался бы никому не извѣстнымъ Рудымъ Панько. Украиноманы мечтаютъ о "самостійной" государственности для будто бы 30-милліоннаго народа украинскаго. Но если бы были для этого данные, то это давно была бы не мечта, а фактъ. Малорусское племя въ теченіе четырехъ вѣковъ пробовало сложиться въ особое государство, но ничего не вышло: приходилось подчиняться то татарамъ, то Литвѣ, то полякамъ, то Москвѣ. Бывали у насъ русскіе украйны не чета Запорожской Сѣчи, и тѣ не выдержали. Великій Новгородъ былъ огромной и вполнѣ организованной республикой, но и ему, помѣтавшись между сильными сосѣдями, пришлось сойти со сцены. Болѣе умѣренные украиноманы мечтаютъ о федераціи автономныхъ славянскихъ народностей. Но что касается русскихъ народностей, подобная федерація уже была испытана и повѣла къ татарскому игу. Прелести федераціи можно наблюдать теперь за Карпатами. Чехія, Галиція, Хорватія, Славонія и прочіе пользуются автономіей, но что же толку? Автономія только подчеркиваетъ мелкое строеніе этихъ племенъ: за сто лѣтъ ни одно изъ нихъ не дало, кажется, ни одного великаго человѣка. Даже вполнѣ "самостійныя" державы, вродѣ Румыніи, Греціи, Сербіи: что касается культуры, ихъ маленькая государственность даетъ какіе-то карликовые продукты. Провинціи вообще остаются провинціями, какими бы королевскими титулами ни награждали ихъ.
Какъ я уже высказывалъ однажды, нашихъ яростныхъ украинофиловъ нельзя считать русскими. Очевидно, въ крови ихъ проснулись тѣ тюркскіе кочевники, которые когда-то терзали Южную Русь, пока не замучили её до смерти. Съ бѣшенствомъ племенной ненависти нельзя спорить; противъ господъ мазепинцевъ потребна не идейная, а реальная государственная борьба. Но тѣ изъ южнорусовъ, которые не отрекаются отъ общерусской семьи, пусть внимательно прочтутъ біографію своего "батьки Тараса". Они увидятъ, до какой степени сердечно отнеслась Великороссія къ украинскому таланту и насколько онъ былъ обязанъ "жестокимъ москалямъ". Какъ ни оплакиваютъ ужасы крѣпостной неволи Шевченко, ужасы его ссылки и солдатчины - на самомъ дѣлѣ всё это было до крайности смягчено вниманіемъ и участіемъ къ Шевченко тѣхъ великороссовъ, съ которыми онъ сталкивался. Не "москали", а свои же земляки-хохлы немилосердно сѣкли Шевченко въ школѣ; родной дядя сѣкъ его подрядъ трое сутокъ и чуть было не запоролъ до смерти. Ничего свыше пастуха или маляра родная Малороссія не обѣщала дать поэту: такъ онъ и погибъ бы чабаномъ. А "свинья Энгельгардтъ" (помѣщикъ Шевченко), какъ и управляющій его, замѣтили способности мальчика къ рисованію, и тогда, въ каторжное будто бы крѣпостное время, уважили эти способности, послали мальчика учиться живописи въ Варшаву, въ Петербургъ. Въ Петербургѣ, едва лишь были открыты способности Шевченко, - посмотрите, какое горячее участіе принимаютъ въ немъ такіе знаменитости, какъ Брюлловъ, Григоровичъ, Венеціановъ, Жуковскій. Стоило крѣпостному парню обнаружить просто дарованіе, далеко не геніальное, въ живописи - и вотъ онъ дѣлается любимцемъ знати: за нимъ всѣ ухаживаютъ, собираютъ средства, выкупаютъ изъ крѣпостной зависимости. Посмотрите, какъ бережно "холодный Петербургъ" поддержалъ искорку таланта, чуть было не погашеннаго въ глуши провинціи. Графиня Баранова, княжна Репнина, графиня Толстая, князь Васильчиковъ, графъ Толстой другъ передъ другомъ наперебой хлопочутъ за Шевченко и облегчаютъ ему жизненный его путь. Ну а Малороссія? Какъ она встрѣтила уже прославленнаго на сѣверѣ поэта? Съ восторгомъ, конечно, но съ какимъ? "Многочисленное украинское помѣщичье общество, - говоритъ одинъ біографъ (г. Яковенко), - не могло предложить своему народному поэту ничего лучшаго, чѣмъ карты или пьянство". Въ знаменитой Мосевкѣ, куда съѣзжалось до двухсотъ помѣщиковъ изъ трехъ губерній, въ Мосевкѣ, которую называли Версалемъ для Малороссіи... Шевченко попалъ въ такъ называемое общество "мочемордія". "Мочить морду" означало пьянствовать, а "мочемордой" признавался всякій удалой питухъ: неупотребленіе спиртныхъ напитковъ называлось сухомордіе или сухорыліе. Члены, смотря по заслугамъ, носили титулы: мочемордія, высокомочемордія, пьянѣйшества и высокопьянейства. За усердіе раздавались награды: сивалдай въ петлицу, бокалъ на шею, большой штофъ черезъ плечо и пр., и пр. У Чужбинского читатель, если пожелаетъ, можетъ найти дальнѣйшее описаніе пьяныхъ оргій. Такова была атмосфера "ридной Вкраины" въ той области быта, гдѣ она пользовалась полнѣйшей самостоятельностью. Развѣ вмѣсто безобразнаго пьянства (которое сдѣлалось болѣзнью Шевченко и свело его въ могилу), развѣ вмѣсто дебошей то же общество не свободно было погружаться въ науки, въ искусства, въ земледѣліе, въ культурный трудъ? Украиноманы рисуютъ Шевченко какъ какого-то пророка и вождя - между тѣмъ втянувшійся въ пьянство поэтъ быстро терялъ и талантъ, и то культурное развитіе, которое далъ ему "холодный Петербургъ". Украиноманы не могутъ забыть, что крѣпостного Шевченко какъ-то высѣкли. Но уже свободный и знаменитый, подъ пьяную руку онъ самъ дрался и сѣкъ людей. Поссорившись какъ-то съ шинкаремъ-евреемъ, Шевченко закричалъ своей компаніи: "А нутѣ, хлопцы, дайте поганому жидови хлёсту!" Еврея моментально схватили и высѣкли. Такова была тогдашняя эпоха: насилія были въ обиходѣ. Если ужъ оплакивать варварство тогдашней Великороссіи, будто бы державшей Украину и её поэта въ неволѣ, то нелишне припомнить, какова была сама Украина и каковъ былъ самъ поэтъ. Когда за политическое преступленіе Шевченко былъ сосланъ въ прикаспійскія стѣпи, то у всѣго кацапского начальства, у всѣго оффицерства страшныхъ николаевскихъ временъ Шевченко-солдатъ встрѣчалъ самое сердечное, самое уважительное отношеніе. Нарушая законъ, то есть рискуя потерпѣть тяжелое взысканіе, Шевченко-солдата освобождали отъ службы, принимали какъ равнаго въ своемъ обществѣ, ухаживали за нимъ, разрѣшали всё, что ему запрещалось (писать и рисовать), всѣми мѣрами облегчали положеніе и старались выхлопотать прощеніе. Вопреки кричащей легендѣ, ссылка и заточеніе Шевченко (серьезно имъ заслуженные) почти всегда были призрачными - до такой степени великорусское общество высоко чтило талантъ, хотя бы и малорусскій, хотя бы враждебный Россіи... У насъ, къ сожалѣнію, пустыя сплетни предпочитаютъ документальнымъ даннымъ. Мнѣ кажется, фанатики украинскаго сепаратизма окажутъ себѣ услугу, если изучатъ біографію Шевченко: она должна дѣйствовать весьма охлаждающе.
Шевченко умеръ сорока семи лѣтъ, то есть годами старше Пушкина, но сопоставьте эти два имени - и вы почувствуете, что такое культурная Россія и что такое она захолустная, провинціальная. Что бы тамъ ни болтали ограниченные умомъ политиканы, Россію создавать не нужно: она создана - и создана исторіей не въ чигиринскомъ или конотопскомъ горизонтѣ, а въ очертаніяхъ міровой державы.
М.О. Меньшиков
P/S
Михаил Осипович Меньшиков 14.9.1918 арестован местными властями и расстрелян по приговору Чрезвычайного полевого штаба Новгородской ЧК.