По ту сторону принципа "политического"
«Каждый человек, владеющий собственностью, подчиняется основному праву сообщества регулировать ее использование до степени, определяемой требованиями общественного блага»
Ф. Д. Рузвельт
В продолжение темы "тусовки и гражданского общества".
Юрий Гиренко тут написал, что "народ" и "власть" - это не существующие в природе абстракции (существуют, дескать, только люди, группы и институты со своими интересами), а кто с ним не согласен - идиот или мошенник. Безапеляционный тон, в котором сказано сказанное, вынесем за скобки - попробуем разобраться.
1. Во-первых, "народ" и "власть" - это действительно идеальные категории, в реальности их не существует - также как не существует идеальных треугольников, параллельных прямых и абсолютного вакуума. Проблема однако в том, что без этих абстракций невозможно никакое осмысленное политическое действие или политическое суждение. Понятия "власти" и "народа" - это логические координаты, задающее политическое пространство, то есть такое устройство социальных коммуникаций, при котором люди могут договариваться промеж собой, не убивая друг друга.
2. Обе категории логически связаны с понятием "общественного блага", при этом "народ" мыслится собственником "общественного блага", а власть - субъектом, проводящим политику соблюдения общественного блага и консолидирующим вокруг него частные и групповые интересы. Что, к слову, задаёт меру требований, предъявляемых "народом" к "власти" и меру её ответственности перед "народом".
3. С исчезновением представления об "общественном благе" "народ" превращается в кишение групп и индивидов, пожирающих территорию собственного проживания, а "власть" - в группировку или конгломерат группировок, "захвативших власть" для продвижения своих группировочных целей. Если до конца последовательно представить себе эту ситуацию со всеми её логическими экспликациями, то мы обнаружим, что в ней исчезают основания даже для того, чтобы оценить её как "недолжную" - поскольку нет категории "общественного блага", являющейся здесь единственной мерой для определения "должного" и "недолжного". Единственными доступными общественному пониманию мотивами осуждения влиятельной (успешной) группы в этой системе координат оказывается "зависть", "страх за свою шкуру", либо какой-то другой индивидуалистический или узко-групповой мотив.
4. Проблема последних десятилетий - вытеснение понятия "общественного блага" из российского политического дискурса. Мотивации, исходящие из преследования "общественного блага" перестают "считываться" социальным сознанием. На их месте полагаются некие интересы - бесконечная область для фантазирования и разного рода спекуляций. Идивиды, чьи мотивы не укладываются в пространство тех или иных "интересов", маргинализируются и вызывают опасения. Любопытна реакция "просвещённой общественности" на события вокруг Химкинского леса. Экологи с точки зрения целого ряда комментаторов действуют не иначе как по наущению неких финансово заинтересованных групп (я не знаю всех обстоятельств и подоплёк химкинского скандала, однако достаточно и того, что судящие об этом скандале знают о нём не больше меня - работа социального рефлексолога начинается тогда, когда говорят "это и так очевидно") в противном случае это просто "идиоты какие-то", при этом сам факт, что им удалось чего-то добиться, рассматривается как свидетельство наличия посторонних меркантильных мотивов. (В своё время аналогичную реакцию вызвали успехи Общественного совета при Томском музее деревянного зодчества, аргумент был таким же: раз вы заставили власть считаться с собой, значит за вами стоят какие-то влиятельные силы)
Впрочем, не менее распространена позиция, полагающая "общественных интерес" разновидностью частного интереса. В соответствии с этой логикой нет никакой разницы, скажем, между финансовыми интересами Елены Батуриной и общественническими интересами защитников культурного наследия - это борьба частных интересов, проходящая в единой плоскости эгоистических мотивов.
5. Реабилитация понятий "общественное благо" и "служение обществу" является одной из самых актуальных задач, стоящих перед людьми, заинтересованными в процветании России. С другой стороны уже сейчас очевидно, что восстановление этих понятий в правах у многих будет вызывать агрессивное отторжение.
Тщательную теоретическую проработку этого понятия в контексте сегодняшних реалий я считаю главной задачей российской социальной и политической философии.