«Хладнокровное убийство» Трумена Капоте: жанровое своеобразие и писательская техника
Трумен Капоте на фоне фермы Клаттеров во время съемок фильма по роману «Хладнокровное убийство»
Трумен Капоте считается родоначальником документального романа. По его собственному признанию, литература уже с 1920-х годов погрязла в застое, и нуждалась в чем-то новом, актуальном, свежем и злободневном. Подумав эту замечательную мысль, Капоте немедленно приступил к ее реализации, результатом чего стал роман «Хладнокровное убийство». Книга увидела свет в 1966 году, когда почти все главные герои лежали в земле. Кто-то умер еще в 1959, а кто-то совсем недавно - в 1965 году.
Жанр документальной прозы, официально начатый Капоте, в английском языке получил название faction - от слияния слов fact (факт) и fiction (художественная литература).
Документальная проза отличается от художественной тем, что герой в ней - живой человек с биографией, а не типичный персонаж. Действие происходит или происходило в реальности. Все совпадения с реальными лицами не случайны, а сделаны намеренно. Невозможно представить, что автор, работающий в жанре факшн вдруг добавит от себя какой-нибудь эпизод или, пусть второстепенное и незначительное, но вымышленное лицо.
В «Хладнокровном убийстве» рассказывается о совершенно конкретных людях: Перри Смите - убийце четырех человек и Ричарде (Дике) Хикоке, его подельнике, а вовсе не о типичных убийцах среднего запада 1950-х годов. Несмотря на то, что биографии Смита и Хикока определенно похожи на биографию среднестатистического преступника.
Основные признаки документального романа: фактографическая точность, монтажная композиция (как в кинематографе), драматический сюжет, использование художественно-выразительных средств, различимый на слух голос автора.
Убийцы Клаттеров: Перри Смит (слева) и Дик Хикок (справа)
Некоторые литературоведы считают, что без погружения в ситуацию документальный роман не получится. Известно, что Труман Капоте потратил на сбор материала и написание около шести лет. Он общался с убийцами, подолгу находился в доме Клаттеров, где было совершено убийство, опрашивал очевидцев и соседей.
На мой скромный взгляд, для написания документального романа погружаться в ситуацию вовсе не обязательно. Желательно, полезно, но не обязательно. Существует много замечательных произведений в этом жанре, написанных без погружения. Например, исторические расследования. И то, каким станет роман или рассказ на выходе, зависит исключительно от мастерства писателя, а не от того, были ли свидетели опрошены лично.
Большой вопрос касается вымысла в документальной прозе. Допустимо или нет? И если да, то в каком количестве? Капоте обвиняли в излишней романтизации и домысливании отдельных моментов в «Хладнокровном убийстве». Каких именно, мне выяснить пока не удалось. Скорее всего вымысел в романе присутствует в гомеопатической дозе. Но даже если и так, книга от этого ничуть не пострадала, как, впрочем, и репутация писателя.
Язык в «Хладнокровном убийстве» яркий, плавный, перефразируя Гончарова из статьи «Мильон терзаний», исполненный художественно; повествование образно, пестрит деталями, перебивается голосами героев, развернутыми диалогами и внутренними монологами. Несмотря на то, что рассказ ведется от третьего лица без отступлений, как репортаж, авторское отношение к происходящему проявлено с необыкновенной отчетливостью. Вначале Капоте сопереживает жертвам, жестоко убитым за несколько десятков долларов, которыми Смит и Хикок сумели поживиться на ферме. Рассчитывали на сейф с десятью тысячами, а вышло только сорок долларов. В конце же явственно слышится сочувствие к Перри и Дику, но особенно к Перри, которых вскоре жестоко - через повешенье - убьет государство. Око за око, таков суровый закон, но, как сказал один репортер из Оклахомы, присутствовавший на процессе:
- Ага, а повесить ублюдка - это, по-вашему, как? По-моему, это тоже чертовски хладнокровное убийство.
Сочувствие выражено столь искренне, Перри Смит вызывает у читателя такую жалость, что вслед за автором досадуешь на то, что смертную казнь не отменили повсюду. Потому что живой человек ведь может раскаяться, а мертвый уже нет. Так не должно быть. Закон не должен убивать.
Роман Капоте, несмотря на документальный жанр, по сути - детектив. Драматическое напряжение создается умело выстроенной сюжетной схемой. Как следует из теории, загадочное событие, на которое ищется разгадка в детективе, бывает разным. Часто, это вопрос «кто убил?». Часто, но не всегда. Даже королева детектива, Агата Кристи отдельные свои романы строила вокруг вопроса: «как убил?», подразумевая, что убийца известен. В частности, на мой взгляд, именно такой вопрос стоит в «Лощине» и «Загадочном происшествии в Стайлз». Иногда это вопрос: «зачем убил?», или комбинации вопросов.
В «Хладнокровном убийстве» напряжение, саспенс реализуется через два вопроса: «как убили?» и «зачем убили?». Вопрос «кто убил?» по понятным причинам не стоит. Известно, кто.
Напряжение Трумен создает, утаивая от читателя, как именно произошло убийство. Мы видим, как проводят последний свой день жертвы и исполнители. Узнаем, кто нашел тела, и что делают Дик и Перри после. Следим за «приключениями» подельников вплоть до поимки полицией. А вот душераздирающие подробности того, в какой последовательности умирали Клаттеры, как была решена их участь, и почему Хикок и Смит поехали именно в Канзас, открываются в самом конце, на суде. Суд и есть кульминационный момент книги.
Роман Капоте написан исключительно художественным стилем. Живые образы персонажей созданы, благодаря, в том числе типическому обобщению, которое, впрочем, не является основным писательским методом. Но самое главное, благодаря чему текст становится подлинно художественным, это внимание к деталям. Деталь - это то, благодаря чему картинка оживает. Вот как сам Капоте рассказывает о детальной проработке текста в послесловии к роману:
Отраженная действительность - сущность действительности, преувеличенная правда. Когда я был маленьким, я играл в образную игру. Я, например, разглядывал пейзаж: деревья, облака и пасущиеся на травке лошади; потом я выбирал какую-нибудь одну деталь - скажем, колышущуюся под ветерком траву, - и руками делал для нее «рамку». Теперь эта деталь становилась сущностью пейзажа и охватывала, в уменьшенном виде, истинную атмосферу картины, слишком обширной для того, чтобы быть охваченной иными средствами. Или, если я попадал в незнакомую комнату и хотел понять ее и характер ее обитателей, я переводил взгляд с предмета на предмет, пока глаз мой не натыкался на что-нибудь такое - столб света, ветхое фортепьяно, узор на коврике, - что, на мой взгляд, содержало в себе тайну этого места. Искусство заключалось в том, чтобы отобрать детали, либо воображаемые, либо, как в «Хладнокровном убийстве», дистиллированные из действительности.
«Хладнокровное убийство» производит сильное впечатление, благодаря монтажному и динамичному характеру повествования. В романе четыре части: «Последние, кто видел их живыми», «Неизвестные лица», «Ответ», «Перекладина». Внутри частей нет деления на главы, но есть смысловые эпизоды. Куски истории как кадры кинопленки Капоте монтирует в одному ему известном порядке, чтобы достичь желаемого эффекта «отраженной действительности». Повествование движется хронологически, иногда, в редких случаях прерываясь на проспекции и ретроспекции. В нем два параллельных сюжета. Один - ферма в поселке Холкомб и все, что происходило на ней до и после убийства. Второй - одиссея Перри и Дика, завершающаяся перекладиной в Канзасской тюрьме.
Кульминация - явление свойственное художественной литературе - дана ретроспективно, по показаниям Дика и Перри, что усиливает психологизм и драму. Мы видим убийство от первого лица, глазами преступника, и эта манипуляция автора останавливает кровь в жилах. Просто так, походя, убить четверых человек. Каждый из них видел или слышал, что приключилось с родными, понимал, скоро настанет его черед, сейчас его жизнь кончиться. Чудовищно талантливая получилась книга. Дьявольски красивая и одновременно ужасная, леденящая кровь.
Оба преступника были признаны вменяемыми. Ни один не раскаялся.
- Жалею ли я о содеянном? - сказал Перри своему армейскому другу Дональду Калливену, который приехал на суд, чтобы свидетельствовать о моральном облике Смита. - Если ты это имеешь в виду - то нет. Я не испытываю особых чувств по этому поводу. Я бы рад раскаяться, но меня все это абсолютно не волнует. Через полчаса после того, как это случилось, Дик уже травил анекдоты, а я над ними смеялся. Может быть, мы просто нелюди. Во мне хватает человечности только на то, чтобы пожалеть себя. Пожалеть о том, что я не могу выйти отсюда вместе с тобой. Но это все.
И слова эти, сказанные реальным человеком, а не вымышленный персонажем романа, столь сильно действуют на читателя, что невольно соглашаешься, документальная проза по силе воздействия, эстетического и психологического, не слабее прозы художественной. А в некоторых случаях, особенно написанная талантливым автором, и превосходит ее.