АБАН (2)
Выйдя из гостиницы, я перешёл улицу и по деревянным ступеням спустился вдоль забора вниз, на следующую улицу. Она состояла из двухквартирных, брусовых, домов, строили их лет пятнадцать назад, если судить по довольно высоко поднявшимся тополям.
Повернув налево, я оказался перед высоким, дощатым забором. Стоять на ветру перед закрытым наглухо забором и слушать собачий лай за ним в мои планы не входило, поэтому я прошёл к второй половине этого дома, вместо досок я увидел прибитые к жердям «срезки», они были абсолютно чёрными. Входная дверь была закрыта на палочку, воткнутую в скобу.
Это означало, что хозяева где-то рядом, лишь на минутку покинули дом.
Но и «минутку» я ждать бы не стал, холодно.
Собираясь пройти к следующему дому, я закурил, а когда прикуривал, то краем глаза увидел, что из-за дома вышла женщина, одетая в серую ватную фуфайку, на голове был повязан узлом сзади, на шее, клетчатый шерстяной платок. От фуфайки и до колен был виден синий, рабочий, халат. А обута она была в кирзовые, в навозе, сапоги.
- Вам ково, молодой человек?
- Да, картошки вот хочу купить.
- Это к кому-нибудь другому Вам надо, я не продаю. А много надо мешков-то?
- Не мешков, мне бы ведро, не больше. Из гостиницы - я.
- А-а, ведро я продам, вернее дам. Чего Вы с ней делать собираетесь?
Я объяснил.
- Чудаки вы, одно слово - «молодёжь». Давайте, я вам сварю у себя. Хотя, пока на таком ветру донесёшь, остынет. Вот, что! Я начищу, поставлю варить, а ты…ой, Вы сходите за своим товарищем, у меня и поедите. Муж? Какой муж? Объелся груш. Одна - я. А почему, не твово ума дело. Иди за товарищем.
Женщина была гораздо старше меня, поэтому её переход на «ты» меня не покоробил. «Ты» значит «ты». Делов-то….
Мы с Геной ещё выпили, когда я пришёл и рассказал ему о результатах своей миссии в частный сектор Абана, на что он прореагировал очень бурно:
- Лучше не придумаешь, называется. Конечно, пойдём! Здесь-то совсем стало холодно, твоя «Тминная», как вода действует. Сейчас покурим, я возьму у себя в чемодане спирт, а потом мы пойдем.
Мы сидели за кухонным столом, на котором стояли две бутылки разведенного спирта, эмалированная миска с Гениной икрой, со всеми тремя литрами её, в другой миске, такой же эмалированной, но с отбитой по краям эмалью, дымилась варёная картошка, на тарелке лежали две изрезанные селёдки, там же - нарезанный кольцами лук. В углу кухоньки топилась печь, не смотря на бедность обстановки, было очень уютно, или, как сказали бы сейчас, комфортно.
Но разговор не клеился, мы почему то стеснялись друг друга.
Виной этому был, наверное, Гена, который решил сразу «взять быка за рога».
Он сходу начал «клеить» Зину, хозяйку и нашу благодетельницу.
Нет, не думал я, что совсем непросто вспоминать тот вечер. Больше вспоминаю, чем пишу. До завтра.
Повернув налево, я оказался перед высоким, дощатым забором. Стоять на ветру перед закрытым наглухо забором и слушать собачий лай за ним в мои планы не входило, поэтому я прошёл к второй половине этого дома, вместо досок я увидел прибитые к жердям «срезки», они были абсолютно чёрными. Входная дверь была закрыта на палочку, воткнутую в скобу.
Это означало, что хозяева где-то рядом, лишь на минутку покинули дом.
Но и «минутку» я ждать бы не стал, холодно.
Собираясь пройти к следующему дому, я закурил, а когда прикуривал, то краем глаза увидел, что из-за дома вышла женщина, одетая в серую ватную фуфайку, на голове был повязан узлом сзади, на шее, клетчатый шерстяной платок. От фуфайки и до колен был виден синий, рабочий, халат. А обута она была в кирзовые, в навозе, сапоги.
- Вам ково, молодой человек?
- Да, картошки вот хочу купить.
- Это к кому-нибудь другому Вам надо, я не продаю. А много надо мешков-то?
- Не мешков, мне бы ведро, не больше. Из гостиницы - я.
- А-а, ведро я продам, вернее дам. Чего Вы с ней делать собираетесь?
Я объяснил.
- Чудаки вы, одно слово - «молодёжь». Давайте, я вам сварю у себя. Хотя, пока на таком ветру донесёшь, остынет. Вот, что! Я начищу, поставлю варить, а ты…ой, Вы сходите за своим товарищем, у меня и поедите. Муж? Какой муж? Объелся груш. Одна - я. А почему, не твово ума дело. Иди за товарищем.
Женщина была гораздо старше меня, поэтому её переход на «ты» меня не покоробил. «Ты» значит «ты». Делов-то….
Мы с Геной ещё выпили, когда я пришёл и рассказал ему о результатах своей миссии в частный сектор Абана, на что он прореагировал очень бурно:
- Лучше не придумаешь, называется. Конечно, пойдём! Здесь-то совсем стало холодно, твоя «Тминная», как вода действует. Сейчас покурим, я возьму у себя в чемодане спирт, а потом мы пойдем.
Мы сидели за кухонным столом, на котором стояли две бутылки разведенного спирта, эмалированная миска с Гениной икрой, со всеми тремя литрами её, в другой миске, такой же эмалированной, но с отбитой по краям эмалью, дымилась варёная картошка, на тарелке лежали две изрезанные селёдки, там же - нарезанный кольцами лук. В углу кухоньки топилась печь, не смотря на бедность обстановки, было очень уютно, или, как сказали бы сейчас, комфортно.
Но разговор не клеился, мы почему то стеснялись друг друга.
Виной этому был, наверное, Гена, который решил сразу «взять быка за рога».
Он сходу начал «клеить» Зину, хозяйку и нашу благодетельницу.
Нет, не думал я, что совсем непросто вспоминать тот вечер. Больше вспоминаю, чем пишу. До завтра.