Украинский нациогенез и манипуляция сознанием как основа этноцида русских
Мой первый специальный пост по украинской теме " Переведи меня через грабли", был написан на одном выдохе под впечатлением событий и, соответственно, не претендует на системность. По этой причине я решил представить его этнополитическую и понятийно-терминологическую часть отдельно в исправленном и дополненном виде.
***
Украинский кризис уже традиционно представляют как схватку двух империалистических держав, чьи интересы сошлись на территории Юго-Западной Руси, - США и РФ. Бывшая Украина в этом понимании вовсе лишена субъектности и является марионеткой заокеанских хозяев, равно как и руководство непризнанных ДНР и ЛНР, действующее по указаниям из Кремля. Очень многим такой чисто геополитический подход кажется вполне достаточным для понимания происходящего. Между тем, этнополитический взгляд на ситуацию по-прежнему крайне важен, поскольку он позволяет лучше понять мотивацию отдельно взятых индивидов, чьи поступки в конечном счёте складываются в социальные процессы и тенденции. В частности, такой анализ немедленно обнаруживает просто необозримое поле для сознательных или невольных манипуляций людьми, втянутыми в вихрь украинских событий.
Системообразующей основой для таких манипуляций, несомненно, является "омонимия" слов, которые читаются и пишутся одинаково, но обозначают совершенно разные реалии:
1. украинец как житель/гражданин/уроженец государства "Украина" или УССР;
2. украинец как представитель украинского/малорусского этноса/субэтноса;
3. украинец как представитель украинской политической нации.
Как видим, этнохороним в данном случае совпадает и с этнонимом, и с этнополитонимом. Ввиду исключительной важности этого обстоятельства я предпочитаю в данном случае несколько метафорически говорить не о полисемии (многозначности), что было бы естественно при более формальном подходе, а именно об омонимии как крайнем состоянии, развившемся через распад полисемии слова. Во избежание недоразумений вышеуказанные "омонимы" необходимо чётко дифференцировать (выше это сделано при помощи цвета). Неразличение их приводит к принципиальной ошибке нивелирования (суб)этнической и национальной идентичности восточнославянского населения Украины - все, кто не проходит по переписи как русский (т.е. великорус) или белорус, автоматически причисляются к украинцам и, само собой, к украинцам. Существенно, что на бывшей Украине, где в теории и на практике господствует концепция этнического национализма (ein Reich - ein Volk...), а гражданская (политическая) нация делает только первые шаги в своём становлении, разница между первыми и вторыми осознаётся плохо и обычно не рефлексируется. Преимущественно этническое понимание нации в украинском государстве обусловливает зыбкость границ между этногенезом и нациогенезом, и тесную взаимосвязь этих явлений. В определённых контекстах оправданно употребление термина этнос-нация.
Между тем, если все украинцы, по определению, ориентированы на русофобский по своей природе галицко-украинский геополитический проект, где западные области выступают в качестве некоего "Пьемонта", собирающего вокруг себя южнорусские земли, проводящего их интегральную украинизацию и навязывающего им евроатлантический цивилизационный выбор, то значительная часть украинцев, являясь по сути русскими в широком смысле этого слова, сохраняет (не всегда осознанно) приверженность общерусскому ("имперскому") проекту, как и большинство великорусского населения бывшей Украины.
Для ясного разграничения этих понятий в языке мною было предложено называть украинцев малорусами (разг. "хохлы"), а украинцев - украми (разг. "укропы"), используя эти термины в качестве нормативных для этнонима и этнополитонима и, по возможности, избегая вовсе термина "украинцы" как этнохоронима. Для замены последнего предпочтительнее использовать описательные конструкции: житель/гражданин/уроженец Украины (Укрии) и т.п. Эта терминология используется здесь в дальнейшем.
С исторической точки зрения нивелирование идентичности жителей государства "Украина" работает на молчаливое допущение, что этногенез и нациогенез укров как особого народа давным-давно завершён, хотя и подпорчен на юго-востоке великорусской экспансией. Украинская пропаганда весьма последовательно продвигает данный тезис, постоянно подчёркивая исконность и древность украинского этноса. Характерный приём, который при этом используется, можно назвать ретроспективным проецированием идентичности (развитие темы здесь и тут). Это значит, что и сам этноним, и его характерные атрибуты (язык, культура, менталитет, символика и т.д.) искусственно переносятся в прошлое намного дальше времени их фактического появления. В "Истории Украины" М.С.Грушевского, адаптированной для школьного чтения (Киев, 1991), можно найти, например, такие заголовки: "Украинские племена и их быт после расселения". Такой эссенциалистский подход ко всему украинскому как некоей имманентной данности, к сожалению, был некритически воспринят частью общества на всём остальном постсоветском пространстве, у обитателей которого почти столетними стараниями властей образовалась в головах странная эклектическая смесь представлений по вопросу об украинской идентичности и её оформлении в языке и культуре.
В частности, это касается и самого топонима "Украина", который народноэтимологические стереотипы "имперского" мышления производят от "окраины" (естественно, российской). Вопреки этому, в советских учебниках истории чётко говорится, например, о "воссоединении Украины с Россией". Авторов не смущало, что таким образом они ставили знак равенства между бунтующей русской окраиной Речи Посполитой и республикой в составе СССР, имеющей все атрибуты государственности и во много раз большую территорию. Таким образом, одна часть исторической России (отождествляемая с Великой Русью) была искусственно противопоставлена другой её части, а именно, Малой Руси как отдельному государству, причём с заменой исконно русского названия последней на заимствованное. Название "Украина" (Ukraina) - очевидный полонизм, о чём свидетельствует, в частности, ударение на "и", поскольку в польском языке его положение фиксировано на предпоследнем слоге. Бывший в ходу до начала 20 века русский вариант "Украйна" (где "й" - из нисходящего дифтонга "аи") почти вышел из употребления и встречается сегодня только в художественной литературе, где изредка используется для стилизации (подробнее здесь).
Начиная с конца 16 в. термином Ukraina в Речи Посполитой, унаследовавшей от ВКЛ часть оккупированных ранее земель Юго-Западной Руси, обозначались територии трёх восточных воеводств - Киевского, Брацлавского и какое-то время Черниговского. Земли Галиции, Волыни, Буковины, Подкарпатской Руси, Новороссии, Войска Донского, Слобожанщины никогда ранее Украиной не назывались. Впоследствии, когда интеграция бывших областей РП в единое русское государство была завершена, их бывшая "окраинность" в пределах РП, нашедшая отражение в топониме, была переосмыслена широкой публикой и стала ошибочно толковаться как удалённость от центра, провинциальное положение в пределах уже русского цивилизационного ареала с центрами в Москве и Петербурге. Если рассматривать малорусов как одну из ветвей русского народа, неотъемлемую часть общерусского тела, в таком переосмыслении не было большой беды, тем более, что назвать Киев или Полтаву провинцией можно только в совсем уж безнадёжной простоте. Однако на фоне украинского сепаратизма, получившего при СССР поддержку государства, это невинное заблуждение великорусов стало настоящим подарком для националистов, старательно культивировавших синдром "младшего брата" и не упускавших ни единой возможности представить укров ущемлённой и угнетённой нацией.
Как известно, производные от топонима "Украина" изначально не использовались для обозначения национальной идентичности: население в пределах современной Украины употребляло самоназвания "русские (люди)", "русины", "русаки", "руснаки", "русь" (собирательная форма), в книжном языке использовались формы "рус(с)ы" и "россы", в Галиции и Подкарпатской руси - "русины". Иногда обходились указанием религиозной принадлежности, называя себя просто "православными". Этнонимом слово "украинец" было искусственно сделано лишь во второй половине 19 в. усилиями полонофильской интеллигенции, реализовавшей старую польскую идею (см. работы Яна Потоцкого, Тадеуша Чацкого и других авторов) о том, что коренное население русских областей в составе Польши представляет собой отдельный народ, отличный от русского.
Получив развитие в трудах российских историков-украинофилов В.В.Антоновича, Н.И.Костомарова и других, эта идея окончательно оформилась в научной и общественной деятельности М.С.Грушевского, который по приглашению австрийского правительства в 1894 г. возглавил кафедру всеобщей истории во Львове. Миссия Грушевского состояла в создании альтернативной украинской историографии, отторгающей всё русское в изначальном смысле, доработке украинского литературного языка, который требовалось максимально дистанцировать от общерусского, и воспитании русофобского ядра новой украинской интеллигенции. Австрийцы, обеспокоенные ростом интереса к России среди русского населения Галиции во второй половине 19 века, убивали таким образом сразу двух зайцев - направляли галицко-русский этногенез в альтернативное русло и создавали перспективный очаг этнополитической нестабильности на российском юго-западе. История украинского сепаратизма, обернувшегося этноцидом русского народа, подробнейшим образом изложена в таких трудах как монография "Происхождение украинского сепаратизма" (1966) Н.И.Ульянова, сборник статей "Украинский сепаратизм в России. Идеология национального раскола" (1998) и других.
Венцом этих "народотворческих" усилий, как известно, стал Талергоф и другие концлагеря, где были физически уничтожены десятки тысяч галицких русинов с русским самосознанием, и австро-германская оккупация малорусских областей, которая способствовала дальнейшему отторжению от России провозглашённой при Керенском украинской автономии и её последующему преобразованию в Украинскую ССР. Содеянное осталось закрепить на понятийном уровне. Поскольку украинское движение конца 19 в. в Российской империи во многом опиралось на идеи социал-демократии и революционного марксизма (см., прежде всего, работы М.П.Драгоманова), то неудивительно, что большевики активно продолжили дело графа Потоцкого. Именно советская историография породила пресловутую концепцию "трёх братских народов", произведя таким образом вивисекцию над понятием "русский". Если до этого русский этнос считался единым, хотя и не однородным, охватывая малорусский, великорусский и белорусский субэтносы, то уже очень скоро стараниями большевиков слово "русский" стало обозначать исключительно великорусов. Коммунистов, занятых созданием новой исторической общности людей, это, разумеется, не особенно заботило - "советский человек" должен был со временем заслонить собой все эти частные понятия.
В инструкциях для переписчиков к Всесоюзной переписи населения 1926 г., в частности, говорилось:
"Для уточнения записи об украинской, великорусской и белорусской народностях в местностях, где словом "русский" определяют свою народность представители трех этих народностей, необходимо, чтобы лица, называющие при переписи свою народность "русский", точно определяли, к какой именно народности: украинской, великорусской (русской) или белорусской они себя причисляют; записи "русский" и "великоросс" считаются тождественными". (Циркуляр № 14).
Комментарии здесь излишни. Таким образом, налицо все признаки искусственно индуцированного этно- и нациогенеза, вольно или невольно осуществлявшегося в интересах геополитических противников России. При этом пропаганда идей украинства, навязывание литературного языка и украинской идентичности на малорусском поле сопровождаются выстраиванием параллельной истории всего русского мира с ретропроецированием современных реалий и глубокими манипуляциями в понятийно-терминологической сфере. Поскольку украинская национальная идея основана на отрицании и отвержении всего общерусского, максимальном дистанцировании от него, а материалом для конструирования укрского этноса-нации служит дезориентированная часть этноса русского, то такое конструирование нельзя назвать иначе как этноцидом. Неудивительно, что движущими силами укрского нациогенеза выступают ксенофобия, ненависть и агрессия.
Здесь обнаруживается почва для серьёзного недопонимания сути происходящего. Часто ссылаются на традиционно дружелюбное отношение к великорусам даже в самых "бандеровских" регионах бывшей Украины. Что ж, я сам люблю приводить пример из собственного опыта, вспоминая, как мы с другом-москвичом путешествовали на ночь глядя автобусом из Червонограда во Львов, и кто-то из пассажиров, случайно проведав, что нам негде остановиться, пригласил "москалей" к себе. Накормили, напоили и спать уложили. Всё это так. На уровне простого народа насаждаемая вражда пока что проявляется на удивление слабо. Проводником ксенофобных идей выступает интеллигенция, русофобская антиэлита Укрии. Достаточно почитать работы теоретиков украинства: Национализм Дмитрия Донцова или Московство Павла Штепы - и вопросы отпадут сами собой. С этих страниц дышит настолько холодная и настолько зоологическая ненависть ко всему русскому, что невозможно не почувствовать - тебе объявлена война на уничтожение.
Украинский этно- и нациогенез вступает сегодня в принципиально новую фазу, и Майдан 2014 года стал своеобразным этнополитическим реактором, в котором события получили каталитическое ускорение, отобразившись в уже хрестоматийной формуле "хто не скаче, той москаль". Сейчас как никогда резко обозначились противоречия между концептом "этноса-нации", унаследованным от отцов-основателей украинства, и более прогрессивной "европейской" моделью государства-нации, открывающей широкие возможности для развития федерализма. Да, после событий на Майдане, в Крыму и на Донбассе значительная часть великорусов Укрии стала отказываться от русской этнополитической идентичности, превращаясь в свидомую вырусь. Трудно, однако, видеть в этом признаки перехода к полиэтнической гражданской нации, поскольку все эти "новые укры" уже через поколение будут, ко всеобщему удовольствию, полностью ассимилированы. В этом отношении лапотная или, как сейчас предпочитают говорить укры, "ватная" Московия неизмеримо ближе к современной европейской цивилизации, чем спонсированный этой самой цивилизацией Бандеростан. В том числе и в отношении пресловутой толерантности. К сожалению, пещерный характер укронацизма оставляет крайне скудные перспективы для построения на территории бывшей Украины цивилизованного государства и его равноправного вхождения в семью европейских народов.
Тем не менее, необходимо признать, что нациогенез укров получил на Майдане новый мощный импульс. Основной вопрос сейчас - в каких границах замкнётся этот процесс, успокаиваясь в своей самодостаточности. И здесь необходимо остановиться ещё на одном заблуждении или манипулятивной подмене. Любые попытки информационного противостояния воинствующему украинству принято трактовать как проявление "имперского мышления". Молчаливо постулируется, что те, кто не приемлет укрского государства, хотят непременно присоединения Укрии к Российской Федерации. Почему-то при этом забывают о миллионах людей, которые не приемлют также и российского государства в его урезанном виде и ничего не получили от новоявленной границы, кроме потерянного на таможнях времени. Всё, чего они хотят - это восстановление единого общерусского пространства, пусть даже на федеративных или союзных началах, и прекращение искусственно раздуваемой вражды между ветвями одного народа. Для симметрии остаётся упомянуть об эксцентричных предложениях присоединить РФ к Укрии, воссоздав "Киевскую Русь". Идея изумительна и заслуживает всемерной поддержки, но вся проблема в том, что такая Русь должна быть именно Киевской, а не бандеровской, а Киев, как и прежде, во времена Мелетия Смотрицкого и Епифания Славинецкого - оставаться светочем русской цивилизации. Что на данный момент, как вы понимаете, относится к области ненаучной фантастики.
Идея Единой Руси - яркий маяк, который будет воспламенять воображение ещё не одного "последнего романтика". Разумеется, уступая прагматикам, можно в качестве паллиатива принять сосуществование на постсоветском пространстве нескольких русских государств, состоящих в отношениях взаимовыгодного партнёрства. Но для этого необходимо, как минимум, преодолеть враждебный импульс, запустивший полтора века назад мутацию русского народа на юго-западе исторической Руси и восстановивший одну его часть против другой. Есть основания думать, что подоплёка ожесточённых споров между укрофилами и русофилами (не только россиянами и не только великорусами) отнюдь не в имперском воспитании последних, а в смутном ощущении происходящей этнической вивисекции как чего-то глубоко неправедного. Нельзя лишь забывать, что её результатом стали живые люди с их естественными правами и человеческим достоинством, которые ни в чём не виноваты. Вот почему необходимо прекратить взаимные оскорбления, признать status quo и одновременно поставить точку в осуществлении дьявольского замысла, начать заново с чистого листа, принеся покаяние за этноцид и проведя последовательную денацификацию. И укры, и русские "украинцы" (малорусы и великорусы) должны получить условия для свободного саморазвития и самоопределения, включая выбор национальной идентичности и языка.
Последняя манипулятивная ловушка, на которой я здесь остановлюсь - использование слов "русскоязычный" и "русскоговорящий", при котором человек вообще лишается полноценной этнической идентичности. Последняя определяется именно языком и неотделимой от него культурой и лишь во вторую очередь - самосознанием. Если восточный славянин говорит и думает по-русски и при этом не идентифицирует себя с другой нацией, то он русский по определению, и называть его "русскоязычным" некорректно. Терминологическое напёрсточничество советской поры также должно быть разоблачено, и понятие "русский" восстановлено в прежнем объёме. Искусственный этно- и нациогенез, реализуемый через этноцид, следует приравнять к преступлениям против человечности наряду с экспериментами по изменению генетической природы человека. Государствообразующими нациями-этносами в нынешней Укрии являются и укры, и русские - такова историческая реальность. Эта реальность должна стать основой для переучреждения бывшей Украины как федеративного государства. Если не признать этого и не консолидировать общество вокруг этой фундаментальной идеи, эскалация насилия и агрессии произойдёт с высокой вероятностью и может быть преодолена только геополитическим разделом Укрии на части. Есть только один вариант, которого бы хотелось ещё меньше - это гражданская война.*
3.02.2014 - 17.08.2015
Илл.: http://sputnikipogrom.com/society/17830/staying-human/
* Должен признаться - уже в начале февраля 2014 года, когда писался первый вариант этой статьи, ощущение неизбежности гражданской войны было подавляющим.
***
Украинский кризис уже традиционно представляют как схватку двух империалистических держав, чьи интересы сошлись на территории Юго-Западной Руси, - США и РФ. Бывшая Украина в этом понимании вовсе лишена субъектности и является марионеткой заокеанских хозяев, равно как и руководство непризнанных ДНР и ЛНР, действующее по указаниям из Кремля. Очень многим такой чисто геополитический подход кажется вполне достаточным для понимания происходящего. Между тем, этнополитический взгляд на ситуацию по-прежнему крайне важен, поскольку он позволяет лучше понять мотивацию отдельно взятых индивидов, чьи поступки в конечном счёте складываются в социальные процессы и тенденции. В частности, такой анализ немедленно обнаруживает просто необозримое поле для сознательных или невольных манипуляций людьми, втянутыми в вихрь украинских событий.
Системообразующей основой для таких манипуляций, несомненно, является "омонимия" слов, которые читаются и пишутся одинаково, но обозначают совершенно разные реалии:
1. украинец как житель/гражданин/уроженец государства "Украина" или УССР;
2. украинец как представитель украинского/малорусского этноса/субэтноса;
3. украинец как представитель украинской политической нации.
Как видим, этнохороним в данном случае совпадает и с этнонимом, и с этнополитонимом. Ввиду исключительной важности этого обстоятельства я предпочитаю в данном случае несколько метафорически говорить не о полисемии (многозначности), что было бы естественно при более формальном подходе, а именно об омонимии как крайнем состоянии, развившемся через распад полисемии слова. Во избежание недоразумений вышеуказанные "омонимы" необходимо чётко дифференцировать (выше это сделано при помощи цвета). Неразличение их приводит к принципиальной ошибке нивелирования (суб)этнической и национальной идентичности восточнославянского населения Украины - все, кто не проходит по переписи как русский (т.е. великорус) или белорус, автоматически причисляются к украинцам и, само собой, к украинцам. Существенно, что на бывшей Украине, где в теории и на практике господствует концепция этнического национализма (ein Reich - ein Volk...), а гражданская (политическая) нация делает только первые шаги в своём становлении, разница между первыми и вторыми осознаётся плохо и обычно не рефлексируется. Преимущественно этническое понимание нации в украинском государстве обусловливает зыбкость границ между этногенезом и нациогенезом, и тесную взаимосвязь этих явлений. В определённых контекстах оправданно употребление термина этнос-нация.
Между тем, если все украинцы, по определению, ориентированы на русофобский по своей природе галицко-украинский геополитический проект, где западные области выступают в качестве некоего "Пьемонта", собирающего вокруг себя южнорусские земли, проводящего их интегральную украинизацию и навязывающего им евроатлантический цивилизационный выбор, то значительная часть украинцев, являясь по сути русскими в широком смысле этого слова, сохраняет (не всегда осознанно) приверженность общерусскому ("имперскому") проекту, как и большинство великорусского населения бывшей Украины.
Для ясного разграничения этих понятий в языке мною было предложено называть украинцев малорусами (разг. "хохлы"), а украинцев - украми (разг. "укропы"), используя эти термины в качестве нормативных для этнонима и этнополитонима и, по возможности, избегая вовсе термина "украинцы" как этнохоронима. Для замены последнего предпочтительнее использовать описательные конструкции: житель/гражданин/уроженец Украины (Укрии) и т.п. Эта терминология используется здесь в дальнейшем.
С исторической точки зрения нивелирование идентичности жителей государства "Украина" работает на молчаливое допущение, что этногенез и нациогенез укров как особого народа давным-давно завершён, хотя и подпорчен на юго-востоке великорусской экспансией. Украинская пропаганда весьма последовательно продвигает данный тезис, постоянно подчёркивая исконность и древность украинского этноса. Характерный приём, который при этом используется, можно назвать ретроспективным проецированием идентичности (развитие темы здесь и тут). Это значит, что и сам этноним, и его характерные атрибуты (язык, культура, менталитет, символика и т.д.) искусственно переносятся в прошлое намного дальше времени их фактического появления. В "Истории Украины" М.С.Грушевского, адаптированной для школьного чтения (Киев, 1991), можно найти, например, такие заголовки: "Украинские племена и их быт после расселения". Такой эссенциалистский подход ко всему украинскому как некоей имманентной данности, к сожалению, был некритически воспринят частью общества на всём остальном постсоветском пространстве, у обитателей которого почти столетними стараниями властей образовалась в головах странная эклектическая смесь представлений по вопросу об украинской идентичности и её оформлении в языке и культуре.
В частности, это касается и самого топонима "Украина", который народноэтимологические стереотипы "имперского" мышления производят от "окраины" (естественно, российской). Вопреки этому, в советских учебниках истории чётко говорится, например, о "воссоединении Украины с Россией". Авторов не смущало, что таким образом они ставили знак равенства между бунтующей русской окраиной Речи Посполитой и республикой в составе СССР, имеющей все атрибуты государственности и во много раз большую территорию. Таким образом, одна часть исторической России (отождествляемая с Великой Русью) была искусственно противопоставлена другой её части, а именно, Малой Руси как отдельному государству, причём с заменой исконно русского названия последней на заимствованное. Название "Украина" (Ukraina) - очевидный полонизм, о чём свидетельствует, в частности, ударение на "и", поскольку в польском языке его положение фиксировано на предпоследнем слоге. Бывший в ходу до начала 20 века русский вариант "Украйна" (где "й" - из нисходящего дифтонга "аи") почти вышел из употребления и встречается сегодня только в художественной литературе, где изредка используется для стилизации (подробнее здесь).
Начиная с конца 16 в. термином Ukraina в Речи Посполитой, унаследовавшей от ВКЛ часть оккупированных ранее земель Юго-Западной Руси, обозначались територии трёх восточных воеводств - Киевского, Брацлавского и какое-то время Черниговского. Земли Галиции, Волыни, Буковины, Подкарпатской Руси, Новороссии, Войска Донского, Слобожанщины никогда ранее Украиной не назывались. Впоследствии, когда интеграция бывших областей РП в единое русское государство была завершена, их бывшая "окраинность" в пределах РП, нашедшая отражение в топониме, была переосмыслена широкой публикой и стала ошибочно толковаться как удалённость от центра, провинциальное положение в пределах уже русского цивилизационного ареала с центрами в Москве и Петербурге. Если рассматривать малорусов как одну из ветвей русского народа, неотъемлемую часть общерусского тела, в таком переосмыслении не было большой беды, тем более, что назвать Киев или Полтаву провинцией можно только в совсем уж безнадёжной простоте. Однако на фоне украинского сепаратизма, получившего при СССР поддержку государства, это невинное заблуждение великорусов стало настоящим подарком для националистов, старательно культивировавших синдром "младшего брата" и не упускавших ни единой возможности представить укров ущемлённой и угнетённой нацией.
Как известно, производные от топонима "Украина" изначально не использовались для обозначения национальной идентичности: население в пределах современной Украины употребляло самоназвания "русские (люди)", "русины", "русаки", "руснаки", "русь" (собирательная форма), в книжном языке использовались формы "рус(с)ы" и "россы", в Галиции и Подкарпатской руси - "русины". Иногда обходились указанием религиозной принадлежности, называя себя просто "православными". Этнонимом слово "украинец" было искусственно сделано лишь во второй половине 19 в. усилиями полонофильской интеллигенции, реализовавшей старую польскую идею (см. работы Яна Потоцкого, Тадеуша Чацкого и других авторов) о том, что коренное население русских областей в составе Польши представляет собой отдельный народ, отличный от русского.
Получив развитие в трудах российских историков-украинофилов В.В.Антоновича, Н.И.Костомарова и других, эта идея окончательно оформилась в научной и общественной деятельности М.С.Грушевского, который по приглашению австрийского правительства в 1894 г. возглавил кафедру всеобщей истории во Львове. Миссия Грушевского состояла в создании альтернативной украинской историографии, отторгающей всё русское в изначальном смысле, доработке украинского литературного языка, который требовалось максимально дистанцировать от общерусского, и воспитании русофобского ядра новой украинской интеллигенции. Австрийцы, обеспокоенные ростом интереса к России среди русского населения Галиции во второй половине 19 века, убивали таким образом сразу двух зайцев - направляли галицко-русский этногенез в альтернативное русло и создавали перспективный очаг этнополитической нестабильности на российском юго-западе. История украинского сепаратизма, обернувшегося этноцидом русского народа, подробнейшим образом изложена в таких трудах как монография "Происхождение украинского сепаратизма" (1966) Н.И.Ульянова, сборник статей "Украинский сепаратизм в России. Идеология национального раскола" (1998) и других.
Венцом этих "народотворческих" усилий, как известно, стал Талергоф и другие концлагеря, где были физически уничтожены десятки тысяч галицких русинов с русским самосознанием, и австро-германская оккупация малорусских областей, которая способствовала дальнейшему отторжению от России провозглашённой при Керенском украинской автономии и её последующему преобразованию в Украинскую ССР. Содеянное осталось закрепить на понятийном уровне. Поскольку украинское движение конца 19 в. в Российской империи во многом опиралось на идеи социал-демократии и революционного марксизма (см., прежде всего, работы М.П.Драгоманова), то неудивительно, что большевики активно продолжили дело графа Потоцкого. Именно советская историография породила пресловутую концепцию "трёх братских народов", произведя таким образом вивисекцию над понятием "русский". Если до этого русский этнос считался единым, хотя и не однородным, охватывая малорусский, великорусский и белорусский субэтносы, то уже очень скоро стараниями большевиков слово "русский" стало обозначать исключительно великорусов. Коммунистов, занятых созданием новой исторической общности людей, это, разумеется, не особенно заботило - "советский человек" должен был со временем заслонить собой все эти частные понятия.
В инструкциях для переписчиков к Всесоюзной переписи населения 1926 г., в частности, говорилось:
"Для уточнения записи об украинской, великорусской и белорусской народностях в местностях, где словом "русский" определяют свою народность представители трех этих народностей, необходимо, чтобы лица, называющие при переписи свою народность "русский", точно определяли, к какой именно народности: украинской, великорусской (русской) или белорусской они себя причисляют; записи "русский" и "великоросс" считаются тождественными". (Циркуляр № 14).
Комментарии здесь излишни. Таким образом, налицо все признаки искусственно индуцированного этно- и нациогенеза, вольно или невольно осуществлявшегося в интересах геополитических противников России. При этом пропаганда идей украинства, навязывание литературного языка и украинской идентичности на малорусском поле сопровождаются выстраиванием параллельной истории всего русского мира с ретропроецированием современных реалий и глубокими манипуляциями в понятийно-терминологической сфере. Поскольку украинская национальная идея основана на отрицании и отвержении всего общерусского, максимальном дистанцировании от него, а материалом для конструирования укрского этноса-нации служит дезориентированная часть этноса русского, то такое конструирование нельзя назвать иначе как этноцидом. Неудивительно, что движущими силами укрского нациогенеза выступают ксенофобия, ненависть и агрессия.
Здесь обнаруживается почва для серьёзного недопонимания сути происходящего. Часто ссылаются на традиционно дружелюбное отношение к великорусам даже в самых "бандеровских" регионах бывшей Украины. Что ж, я сам люблю приводить пример из собственного опыта, вспоминая, как мы с другом-москвичом путешествовали на ночь глядя автобусом из Червонограда во Львов, и кто-то из пассажиров, случайно проведав, что нам негде остановиться, пригласил "москалей" к себе. Накормили, напоили и спать уложили. Всё это так. На уровне простого народа насаждаемая вражда пока что проявляется на удивление слабо. Проводником ксенофобных идей выступает интеллигенция, русофобская антиэлита Укрии. Достаточно почитать работы теоретиков украинства: Национализм Дмитрия Донцова или Московство Павла Штепы - и вопросы отпадут сами собой. С этих страниц дышит настолько холодная и настолько зоологическая ненависть ко всему русскому, что невозможно не почувствовать - тебе объявлена война на уничтожение.
Украинский этно- и нациогенез вступает сегодня в принципиально новую фазу, и Майдан 2014 года стал своеобразным этнополитическим реактором, в котором события получили каталитическое ускорение, отобразившись в уже хрестоматийной формуле "хто не скаче, той москаль". Сейчас как никогда резко обозначились противоречия между концептом "этноса-нации", унаследованным от отцов-основателей украинства, и более прогрессивной "европейской" моделью государства-нации, открывающей широкие возможности для развития федерализма. Да, после событий на Майдане, в Крыму и на Донбассе значительная часть великорусов Укрии стала отказываться от русской этнополитической идентичности, превращаясь в свидомую вырусь. Трудно, однако, видеть в этом признаки перехода к полиэтнической гражданской нации, поскольку все эти "новые укры" уже через поколение будут, ко всеобщему удовольствию, полностью ассимилированы. В этом отношении лапотная или, как сейчас предпочитают говорить укры, "ватная" Московия неизмеримо ближе к современной европейской цивилизации, чем спонсированный этой самой цивилизацией Бандеростан. В том числе и в отношении пресловутой толерантности. К сожалению, пещерный характер укронацизма оставляет крайне скудные перспективы для построения на территории бывшей Украины цивилизованного государства и его равноправного вхождения в семью европейских народов.
Тем не менее, необходимо признать, что нациогенез укров получил на Майдане новый мощный импульс. Основной вопрос сейчас - в каких границах замкнётся этот процесс, успокаиваясь в своей самодостаточности. И здесь необходимо остановиться ещё на одном заблуждении или манипулятивной подмене. Любые попытки информационного противостояния воинствующему украинству принято трактовать как проявление "имперского мышления". Молчаливо постулируется, что те, кто не приемлет укрского государства, хотят непременно присоединения Укрии к Российской Федерации. Почему-то при этом забывают о миллионах людей, которые не приемлют также и российского государства в его урезанном виде и ничего не получили от новоявленной границы, кроме потерянного на таможнях времени. Всё, чего они хотят - это восстановление единого общерусского пространства, пусть даже на федеративных или союзных началах, и прекращение искусственно раздуваемой вражды между ветвями одного народа. Для симметрии остаётся упомянуть об эксцентричных предложениях присоединить РФ к Укрии, воссоздав "Киевскую Русь". Идея изумительна и заслуживает всемерной поддержки, но вся проблема в том, что такая Русь должна быть именно Киевской, а не бандеровской, а Киев, как и прежде, во времена Мелетия Смотрицкого и Епифания Славинецкого - оставаться светочем русской цивилизации. Что на данный момент, как вы понимаете, относится к области ненаучной фантастики.
Идея Единой Руси - яркий маяк, который будет воспламенять воображение ещё не одного "последнего романтика". Разумеется, уступая прагматикам, можно в качестве паллиатива принять сосуществование на постсоветском пространстве нескольких русских государств, состоящих в отношениях взаимовыгодного партнёрства. Но для этого необходимо, как минимум, преодолеть враждебный импульс, запустивший полтора века назад мутацию русского народа на юго-западе исторической Руси и восстановивший одну его часть против другой. Есть основания думать, что подоплёка ожесточённых споров между укрофилами и русофилами (не только россиянами и не только великорусами) отнюдь не в имперском воспитании последних, а в смутном ощущении происходящей этнической вивисекции как чего-то глубоко неправедного. Нельзя лишь забывать, что её результатом стали живые люди с их естественными правами и человеческим достоинством, которые ни в чём не виноваты. Вот почему необходимо прекратить взаимные оскорбления, признать status quo и одновременно поставить точку в осуществлении дьявольского замысла, начать заново с чистого листа, принеся покаяние за этноцид и проведя последовательную денацификацию. И укры, и русские "украинцы" (малорусы и великорусы) должны получить условия для свободного саморазвития и самоопределения, включая выбор национальной идентичности и языка.
Последняя манипулятивная ловушка, на которой я здесь остановлюсь - использование слов "русскоязычный" и "русскоговорящий", при котором человек вообще лишается полноценной этнической идентичности. Последняя определяется именно языком и неотделимой от него культурой и лишь во вторую очередь - самосознанием. Если восточный славянин говорит и думает по-русски и при этом не идентифицирует себя с другой нацией, то он русский по определению, и называть его "русскоязычным" некорректно. Терминологическое напёрсточничество советской поры также должно быть разоблачено, и понятие "русский" восстановлено в прежнем объёме. Искусственный этно- и нациогенез, реализуемый через этноцид, следует приравнять к преступлениям против человечности наряду с экспериментами по изменению генетической природы человека. Государствообразующими нациями-этносами в нынешней Укрии являются и укры, и русские - такова историческая реальность. Эта реальность должна стать основой для переучреждения бывшей Украины как федеративного государства. Если не признать этого и не консолидировать общество вокруг этой фундаментальной идеи, эскалация насилия и агрессии произойдёт с высокой вероятностью и может быть преодолена только геополитическим разделом Укрии на части. Есть только один вариант, которого бы хотелось ещё меньше - это гражданская война.*
3.02.2014 - 17.08.2015
Илл.: http://sputnikipogrom.com/society/17830/staying-human/
* Должен признаться - уже в начале февраля 2014 года, когда писался первый вариант этой статьи, ощущение неизбежности гражданской войны было подавляющим.