про леденцы и ляпис
- У нас был сосед аптекарь, - Вилат выбрал себе леденец-белку. - У папы тоже была маленькая аптека, он сам готовил только очень важные лекарства. Все свои ступки, пестики, воронки и химикалии он держал в шкапчике под замком. И вот, когда мне было лет семь, а Жюли восемь, он нас подвел к шкапу, показал, что в нем находится, и объяснил, что это для лечения, но ни в коем случае не для игр. Среди прочего он показал нам банку и сказал: "А вот это ляпис, серебро". Мы очень удивились, потому что вместо блестящего металла в склянке был какой-то грязно-коричневый порошок, даже не порошок, а что-то похожее на мазь. Но в то же время можно было похвастать перед другими детьми, что у нас дома есть не просто серебро, а "ляпис"... И мы часто потом играли в аптеку. Я лечил сестриных кукол. Выписывал рецепты, на латыни - да, мы сами придумали латынь! А размазня из воды и коричневой глины у нас называлась "ляпис-серебро..." А про Пеструшку я не рассказывал?.. Однажды мама решила, что нам надо завести своих курочек, а то мы все покупаем на рынке. Принесли пару цыплят, петуха и курицу. Хорошеньких-прехорошеньких... Мы их нянчили, кормили, ухаживали за ними. Они подросли и стали просто чудо... В конце концов, был какой-то неурожайный год, все стало дорого - тогда-то мы, дети, себе в этом отчета не отдавали, - а тут прихворнул Жозеф, самый младший братик. Словом, нужен был куриный бульон. Ни у кого из наших рука не поднялась зарезать Пеструшку, позвали соседскую кухарку. Но когда я увидел на столе суп - вы не поверите, что можно так рыдать... Мы с Жюли так к еде и не притронулись. И потом много лет хранили клюв и перышко от нашей курицы... Папа чувствовал, что это непедагогично получилось, и взрослые невольно перед нами виноваты... И нам завели кошку. Она у нас долго жила. Я уехал учиться, а кошка так и оставалась в доме... Она была гладкошерстная, не такая, как Фелисите, но ласковая. Все ее любили...
- А я девчонкой дружила с диким кроликом, - вспомнила Клер, - приручила его. Он приходил на поляну в одно и то же время, я таскала для него траву из яслей у коровы, и топинамбур.
- Я вспоминаю, во что мы играли, когда были детьми... Носились по нашему новому огромному дому - нас было много, ведь к нам часто приходили кузены и кузины... Играли в мяч в саду... Но в зимние дни, когда нас не выпускали на улицу и никого к нам не приводили, мы любили играть в злого волшебника, рыцаря и принцессу. Волшебником, как и рыцарем, мы с братом были по очереди, а сестрица ждала освободителя, запертая в каком-нибудь неприступном замке - под столом в гостиной или за печкой в комнате прислуги... Незавидная роль, - констатировал ББ, - только ждать... Впрочем, Сесиль была совсем еще крошкой, на руках у няни, а я был уже подростком... Коллеж меня несколько отдалил от сестер, хотя я их очень любил... А когда мы все стали постарше, мы играли в театр. Придумывали декорации и костюмы. Пьесы сами не сочиняли, однако порой весьма вольно обходились с классиками, меняя текст и сюжет по своему усмотрению...
- А я... А мы... - Камил не договорил, потому что вошел Жан Варле. И вид у него был загадочный, а зеленая сумка даже на вид тяжелая.
- Давай поступим так, - предложила нетерпеливая Бабетт, - пока ты завтракаешь, мы тебе поможем и раздадим почту!
Жан согласился, но предупредил, что посылок много и обращаться с ними надо аккуратнейшим образом. Бабетт заверила, что они будут сверхаккуратны и передала Филиппу первый конверт.
Франц.школа, втор.пол. XVIII в. Детский портрет, предположительно Огюстена Робеспьера. Музей Изящных искусств Лилля.
Дружное "Ах!", аплодисменты и смех сопровождали каждый новый подарок.
Феликс-Луи Ле Пеллетье. Миниатюра по Ф.Огюстену.
Моцарт в семилетнем возрасте. Художник неизвестен.
Кармонтель. Портрет г-на Никола Мэгона де Ла Ланд с дочерью Маргаритой. Акварель, в собр. Лувра.
Константен Абрахам. Портрет Эжена Богарне. Част.собр., Швейцария.
Мари-Жан Эро де Сешель. Художник Ж.-Б.Дрюэ.
Сент-Обен. Мальчик в трактире (Жан-Пьер Бриссо ?). Лувр.
Л.-Л.Буальи. Портрет Луи Арно.
Л.-Л.Буальи. Урок географии (Антуан-Кристоф Мерлен с дочерью Розой). 1812 год.
Герцог Шартрский с братьями и сестрой Аделаидой. Урок музыки и рисования.
Неизвестный художник. Портрет Луи-Антуана Сен-Жюста.
Полина Леон в возрасте двенадцати лет. По Вирту.
Моцарт в возрасте восьми лет. Австр.школа.
Вьен-младший. Детский портрет Ж.-Л.Давида.
Луи-Шарль. Гравюра по Фр.Бонвилю. Национальная б-ка, кабинет эстампов.
Ж.-Б.Дюкрё. Школьник (П.-В.Верньо).
Мари Капе. Орас Демулен в двенадцать лет.
Неизвестный художник. Детский портрет Ж.-Ж.Дантона. Музей Арси.
Мари-Жан Эро де Сешель перед отправкой в коллеж Жюийе. Монохром.копия, оригинал неизвестен.
Наннерль и Вольфганг Моцарты. Австр.школа, музей Зальцбурга.
Молодой человек за клавикордами (Моцарт?). Ок. 1767 года.
Joachim et Joseph Vilate. По аноним.миниатюре Ф.Дюмон.
Л.-Л.Буальи. Жозеф Петион.
- ...Как же не ты?! - убеждала Жоржа Луиза. - Повернись в профиль... Конечно, ты. Ты просто забыл.
- А я себя узнал! - ликовал Огюстен.
- И я загляделся, а леденцы... Ничего, ничего. Не сгорели. Так я говорю, у итальянцев есть поговорка на такой случай: se non e vero, e ben trovato.