Л. Capra Milana, ГлавВрач Шарантончика Вслед за Оксаной, благодарю Марту и Monolithe - и приступаю. Пожалуй, перелистывая назад на полтора десятка лет свои впечатления, я должна сказать, что в 89-м Сен-Жюст почти заслонил для меня своих коллег и врагов. Почти… конечно, это свойство памяти, но чем больше проходило времени, тем ярче на первый план выступали другие персонажи - Карно и Робеспьер, Барер и Дантон, Бийо, Эбер, Верньо. И на сей раз я смотрела фильм ради этих «других». У режиссера и сценариста всегда есть причины, по которым они оставляют кого-то в тени - в конце концов, просто технические, а вовсе не концептуальные. Почему остался в тени Демулен? Возможно, это способ уйти от опасно-навязчивого личного и политического «треугольника»; возможно, тем самым подчеркивалось, что отнюдь не личная неприязнь руководила Сен-Жюстом в отношении Камилла и дантонистов, иными словами - чтобы избежать штампа. Камилл притихший, настороженный, серьезный - вот каким он здесь предстал. И еще - завистником: сталкиваясь на лестнице дома Дюпле с Сен
( ... )
Не зная, кто такие жирондисты и кто такой Верньо, смутно представляя, что происходит 31 мая и 2 июня за стенами Конвента, вывод можно сделать только один: жирондисты - нарядные люди в париках, враги монтаньяров. Нельзя требовать от создателей фильма всего и во всех подробностях, но расхождения Горы и Жиронды, в частности, во взглядах на народное представительство, законодательный корпус и разделение властей, на собственность - это, по сути дела, непосредственно касается и Сен-Жюста, разве нет? Впрочем, я принадлежу к тем, кого длинные речи на экране не утомляют, но есть законы фильма… В связи с жирондистами отмечу только еще одну историческую деталь: в глазах современников вождем Жиронды был Верньо, а не Бриссо, и это мы и видим
( ... )
Санкюлоты. Словно их гримировали, руководствуясь английскими контрреволюционными карикатурами. Конечно, скотские условия существования и непосильная работа не красят человека, и все же он остается человеком. Порой мне кажется, что и конституционалисты, и жирондисты, и робеспьеристы, и гг. Кареев, Олар и так далее - и мы - уподобляемся Ле Шапелье в игре, с его презрительно-жалостливым «И это тоже Франция, господа. И она желает говорить…» И при этом пишем, что Великая французская революция стала институтом глубокой, чуть не полной социализации масс и пробуждения гражданского самосознания. А потом, неужто требования плебса были так беспочвенны, и лишь животная злоба толкала его на самосуд и погромы лавок?.. Говоря коротко, призывы Сен-Жюста и Дантона «уважать нищету» так и не находят отклика у историков, писателей и художников
( ... )
Остановилась я мысленно на Карно, и не только как антагонисте Бийо-Варенна. Как и Приер из Марны, и Ленде, мне он не кажется столь уж далеким от политики, и его объяснения, как и почему он подписывал декреты об арестах, приводимые Оларом, не слишком-то убедительны, а если откровенно - смехотворны. Кстати, у Кардиналя и сценариста Ролана был, должно быть, добросовестный и подкованный исторический консультант, которому так хочется сказать отдельное «спасибо», и помимо книги Оливье (а это - только мое предположение, правда) привлекались другие материалы. Вообще же, в отношении главных действующих лиц можно сказать, что с ними работали «по Станиславскому», и их роль не ограничивается лишь отснятыми эпизодами. Карно и Бийо навели меня на такую мысль. И Барер, разумеется. В каждой сцене, где он участвует, он вполне и искренен и совершенно закрыт, себе на уме, и чего он добивается на самом деле, неизвестно. Он действительно расположен и к Максимилиану, и к Сен-Жюсту, и к Дантону и Карно?.. Он пытается сгладить острые углы и предотвратить
( ... )
В фильме ситуация выглядит так: Барер энергично тянет за собой депутатов («совещаться с военными» - огрех перевода? О чем «совещаться»?..) и нет видимых оснований подозревать его самого в двойной игре, как и Дантона, Эро Сешель просто не хочет вмешиваться в происходящее, робеспьеристы в полном составе не трогаются с места, и Максимилиан глубокомысленно говорит, что «красноречие Барера не заставит откатить пушки» - и несколько слов шепчет на ухо Кутону, предварительно оглянувшись. Какой отсюда вывод напрашивается? Что оцепление - дело рук Робеспьера со товарищи, и декрет, предложенный Кутоном, давно продуманная заготовка?.. А в игре Ванека в этом эпизоде мне почудилось больше уверенности в исходе, чем волнения от неизвестности, и даже скрытое торжество… Мне бы очень хотелось поговорить с Кардиналем!..
Но вот я и дошла до Робеспьера - и понимаю, что выразить впечатление довольно сложно.
Можно сказать, что здесь он реалист, а не моралист. Можно сказать, что он не прибегает к более-менее туманным иносказаниям: за нами истина, и власть должна принадлежать нам, и для этого годятся любые средства. Он непоколебимо убежден в своей правоте и в своем праве «творить добро», как он добро понимает; единственный раз он испытывает - и то не сомнения в правильности образа действий, а, пожалуй, жалость к конкретным людям, Камиллу и Дантону, - когда от него требуют согласия на уничтожение дантонистов. (И, к вопросу о переводе и оговорках, попробуйте вслушаться, что именно, дословно, говорят ему в Комитете Бийо и Колло… «Дантонисты вынуждены арестовать твоего друга Эро Сешеля...» Допустим, следует переводить «вынуждают арестовать». Но их друга (leur ami) и твоего друга (ton ami) трудно спутать на слух. А если учесть, что Ипполит Карно в своей «Истории ВФР» пишет о друге Робеспьера Эро де Сешеле, есть над чем задуматься
( ... )
И все-таки - Сен-Жюст«В принципе, Сен-Жюст во многом интересен тем, что это - персонаж в движении. Человек, который нашел в себе силы измениться. Будь я сценаристом, я бы начала повествование задолго до революции. А тут нам показан не то чтобы совсем зрелый герой, нет, он развивается. Но нет противоречия между жизнью до революции и после. Он уже в самом начале стоит за Революцию, пишет книгу и т.д. Ничего другого мы не видим. Ну можно было бы хоть пролог создать!» - это то, о чем и мне хотелось сказать. «Сила обстоятельств» начинает действовать намного раньше, и едва ли не самое загадочное - каким образом эта сила сделала Луи-Антуана Сен-Жюстом. Конечно, если от решения этой задачи устранился Оливье, то режиссер и подавно… Мне почему-то сейчас пришло в голову, а что бы могло получиться из экранизации Мадлен Шармело
( ... )
«Человеку, совсем незнакомому с историей ВФР, смотреть эту картину будет крайне трудно» - мягко сказано. Смотреть будет, скорей всего, невозможно. А, может, и не нужно? Есть же фильмы, ориентированные на очень узкий круг зрителей… но это, конечно, дело ужасно субъективное
( ... )
Вслед за Оксаной, благодарю Марту и Monolithe - и приступаю.
Пожалуй, перелистывая назад на полтора десятка лет свои впечатления, я должна сказать, что в 89-м Сен-Жюст почти заслонил для меня своих коллег и врагов. Почти… конечно, это свойство памяти, но чем больше проходило времени, тем ярче на первый план выступали другие персонажи - Карно и Робеспьер, Барер и Дантон, Бийо, Эбер, Верньо. И на сей раз я смотрела фильм ради этих «других».
У режиссера и сценариста всегда есть причины, по которым они оставляют кого-то в тени - в конце концов, просто технические, а вовсе не концептуальные. Почему остался в тени Демулен? Возможно, это способ уйти от опасно-навязчивого личного и политического «треугольника»; возможно, тем самым подчеркивалось, что отнюдь не личная неприязнь руководила Сен-Жюстом в отношении Камилла и дантонистов, иными словами - чтобы избежать штампа. Камилл притихший, настороженный, серьезный - вот каким он здесь предстал. И еще - завистником: сталкиваясь на лестнице дома Дюпле с Сен ( ... )
Reply
Reply
Reply
Reply
Reply
Можно сказать, что здесь он реалист, а не моралист.
Можно сказать, что он не прибегает к более-менее туманным иносказаниям: за нами истина, и власть должна принадлежать нам, и для этого годятся любые средства.
Он непоколебимо убежден в своей правоте и в своем праве «творить добро», как он добро понимает; единственный раз он испытывает - и то не сомнения в правильности образа действий, а, пожалуй, жалость к конкретным людям, Камиллу и Дантону, - когда от него требуют согласия на уничтожение дантонистов. (И, к вопросу о переводе и оговорках, попробуйте вслушаться, что именно, дословно, говорят ему в Комитете Бийо и Колло… «Дантонисты вынуждены арестовать твоего друга Эро Сешеля...» Допустим, следует переводить «вынуждают арестовать». Но их друга (leur ami) и твоего друга (ton ami) трудно спутать на слух. А если учесть, что Ипполит Карно в своей «Истории ВФР» пишет о друге Робеспьера Эро де Сешеле, есть над чем задуматься ( ... )
Reply
Reply
Reply
Leave a comment