о Саломее и "мирискусcниках"
" Мифологема Саломеи и Иоанна Крестителя, восходящая к Евангелию и богато отраженная в европейской живописи, в новейший литературный обиход была введена Гейне ("Атта Тролль") и вошла в моду в эпоху декаданса..."
"Интересно: Вилат притворяется таким наивным и несведущим, все у него якобы случайно, а на самом деле перечитал тысячи книг?.. Или же действительно умеет мгновенно выбирать именно то, что нужно?.. - в таком духе размышлял сам с собой Мари-Жан. - Кстати - еще цитата: "...Здесь впервые у Малларме появляется этот персонаж, впоследствии героиня одноименного драматического отрывка. По всей вероятности, у Малларме в этом имени, зачаровавшем его своим звучанием, сплавлены воедино два лица: собственно Иродиада..., жена иудейского царя Ирода Антипы, и ее дочь от первого брака ... Саломея". В комментариях к поэме Иродиада: Поэзия Франции. Век XIX."
Мари-Жан с Камилом прогуливались по набережным; надолго интереса к одному и тому же предмету разговора у Камила сохраняться не могло, и потому вслед за Штраусом речь зашла о театре, что Камилу гораздо ближе, чем музыка, но разница между реализмом, декадансом, эстетизмом, веризмом и т.д. ему не представлялась какой-то отчетливой искусствоведческой проблемой. Если его отправить смотреть постановку по Фитцджеральду в "Театр Луны", он, пожалуй, и примет, несмотря на двести лет культурного разрыва...Шли они и разговаривали, то есть Мари-Жан больше говорил, а Камил в пол-уха слушал и перебивал его возгласами, когда около книжной лавки им встретились Анка и Антуан. Камилл, с прежних времен хоть и немного, но изменившийся, решил не повторять истории с М.Р. и Барнавом и вовремя нашел повод удалиться.
Мари-Жан ни словом не обмолвился о "валентинке" с сонетом Мицкевича, но в сюжет с "Саломеей" Антуана посвятил. Так, между прочим, ни на что в особенности не рассчитывая, поскольку Антуана литературно-философские выверты интересуют опосредованно... Антуан тем более не стал возвращаться к "сомнению". Нельзя сказать, что он в своем поступке горько раскаивался, но повторять бы его не стал.
О Саломее он слушал сперва довольно равнодушно, ибо у него нет способности, какая есть у Мари-Жана, - мгновенно отзываться на тему, которая не является следствием его собственных рассуждений. Но, видно, что-то его задело в конце концов.
- А в чем-то мы похожи... - процедил он сквозь зубы. И пояснил, не очень охотно: - Не знаю, кто первым, кто вторым в литературе интерпретировал этот сюжет, но... Если отвлечься от Гейне, от Уайльда, от эротической трактовки вообще, это установка "или владеть, или уничтожить" верна для политики, для войны, для любви. Кстати, в психоанализе кто-нибудь додумался ввести понятие "комплекс Саломеи"?"
- Не встречал ни разу. Я не особенно интересуюсь "комплексами", "синдромами": они существуют, возможно, в реальности, но рассматривать все и вся таким методом значит слишком все упрощать... - ответил Мари-Жан. Его интересовала другая мысль. - "Или владеть, или уничтожить"... Пожалуй, аналитический привкус тут действительно есть... Но ведь так же верно "владеть - значит уничтожить". Владеть чем-то - значит сделать частью себя, то есть - уничтожить объект обладания как нечто независимое, самостоятельное, завершенное. Но это уже касается в большей степени не Уайльда, и тем более не Флобера, а, скорей, Бердслея... Если же вы мысленно проводите какие-то параллели с... с вантозом второго года, - это была бы очень уж искусственная аналогия. Вы не Саломея, хотя наши головы и оказались на блюде. Тогда все было гораздо ясней и приземленней.
- "Владеть чем-то - значит сделать частью себя, то есть - уничтожить объект обладания как нечто независимое, самостоятельное, завершенное", - медленно повторил Антуан. - Точней некуда, Эро. Теперь подставьте на место... субъекта - диктатора, или безличную "диктатуру", или человека, одержимого какой-то социальной или религиозной идеей. Воплотить власть (идею) он может единственно таким способом - подчинить, завладеть... всеми прочими, кто из людей превращается в объекты обладания. Уничтожив их самостоятельность... и самоценность. Мрачно? по-моему, объективно. Ничего другого не дано. Причем как бы это ни делать - одним ударом или постепенно, принуждением или убеждением, - суть процесса не меняется... Я давно об этом думаю, а теперь сформулировал для себя совершенно ясно.
- "Или владеть, или уничтожить"... "владеть - значит уничтожить"... Нет, я не согласна! - воскликнула Анка. - Ни с тем, что это единственный путь воплощения идеи, ни, тем более, в любви... Так бывает в минуту ярости или в минуту страсти. Но даже тогда - в человеке, конечно, я не абстрагирую до диктатуры, - вместе с тем горит другое стремление, противоположное - исчезнуть, раствориться самому.
- Анна, мне бы не хотелось вас невольно обидеть. Но я считаю - по крайней мере 200 лет назад - эти два полярных стремления совпадали с установленными гендерными ролями. Преимущественное ощущение мужчины - "уничтожить", женщины - "исчезнуть", - возразил Антуан.
- Вы в социальный план вопрос переводите, - не отступила Анка, - А я говорю о психологической стороне... Может быть - может быть! - и есть люди, у которых одно стремление сильно преобладает. Но от пола и от гендера это не обязательно зависит. Хоть 200, хоть 2000 лет пройдет. А чувства матери по отношению к своему ребенку? - тоже, не такая уж редкость, доходят до "уничтожить" - не в физическом смысле, конечно, - или "поглотить". То есть превратить в точную копию себя... - тут же она ухватилась за другую мысль: - А Саломея в литературе... даже не знаю... Если бы я вернулась к сцене... Конечно, это - мой образ. Я не люблю слово "амплуа". Но я и боюсь таких образов: они могут спровоцировать саморазрушение личности.
Из-за книжных полок показались две знакомые фигуры.
ББ приподнял шляпу, сделав общий поклон и отдельно Анке. К ней и была обращена его фраза:
- Проанализировать свое желание "в минуту ярости или страсти" не всегда возможно, Анна. И не каждый человек на это решится, даже наедине с самим собой... Наверное, существует множество оттенков... множество вариаций между "поглотить другого" - "раствориться в нем"... Если одно из них доходит до крайности, осознаваемое или неосознаваемое, - происходит трагедия или житейская драма... А кто ее участники и в каких ролях по отношению друг к другу, - здесь вариаций еще больше.
- Не каждый человек на это решится? И тем не менее, задумавшись сейчас об этом, каждый начинает с самого себя. Метод интроспекции, - Мари-Жан улыбнулся с оттенком вопроса, дескать, правильно ли он нашел слово, - А может ли быть, что этот маятник "поглотить-раствориться" настолько уравновешен, что я вообще не ощущаю его колебаний?..
Вилат стоял на стремянке между стеллажей, прижимая к себе стопку книг. Ответ у него, похоже, вырвался быстрей, чем он успел поразмыслить как следует:
- Значит, или вы по-настоящему свободный человек, Эро, и предоставляете настоящую свободу тому, кого любите... или все-таки не любите никого. Хотя последнего я не думаю... - он спохватился: - Извините!
- Может быть, Вилат, может быть, - вполне серьезно согласился Мари-Жан (только вот с чем именно согласился?..)
А Антуан отвечал тоже, но мысленно: "Конечно, о себе мы задумываемся в первую очередь... примеряем любое теоретическое положение на себя, и только потом пытаемся абстрагироваться... представить других... Если продолжать сравнение с маятником, то надо было бы сказать, что два человека должны находиться в противофазе: когда один хочет "поглотить" (то есть "обладать"), другой должен хотеть "раствориться" ("отдаться"). Эти роли могут меняться, но все равно - в противофазе. Если фаза совпадает, это - конфликт..." Вслух он этого говорить не стал, не без оснований полагая, что это и так всем понятно...
- А к чему же вы пришли, Эро, к какому заключению - относительно того стихотворения, которое вам показалось "навеянным спектаклем"? - напомнил ББ.
- Ни к какому заключению я не пришел, Бертран, - откровенно рассмеялся Мари-Жан, - и даже почти забыл об отправной точке наших рассуждений. Водится за нами за всеми такой грех. Как там у Миллера? "Истина нас не интересовала; возможность рассуждать все дальше - вот что имело ценность".
Между тем, ББ пребывал в некоторой, пусть со стороны и не заметной, растерянности.
- Вилат... Как быть?.. - шепнул он, принимая книги, - Пригласить их с нами?.. Как вы скажете, так и будет.
Тот немного поколебался, но то ли великодушие взяло верх, то ли какие-то еще соображения, - он сказал:- Ну, почему бы и нет?.. В этом есть один плюс... - с лукавой полуулыбкой.
И ББ, уже вслух, обратился к Анке, Мари-Жану и Антуану:- Мы собирались посмотреть выставку... Это 1911-й год... Санкт-Петербург... Не очень пока представляя, как туда попасть, мы все же рискнем пригласить и вас...
- Ах, "мирискуссники"? - моментально догадался Мари-Жан. - Охотно!.. Как попасть, я примерно представляю.
- Выставка? художественная?.. - переспросила Анка. - Петербург... Там живет Поль Очер... Ромм мне рассказывал о Петербурге... - это воспоминание решило исход ее колебаний. - Я хочу там побывать!
- Если это не займет много времени, - ответствовал Антуан. - Но как - туда попасть? И как мы там будем выглядеть, что не так уж маловажно?
Любопытно, что такой "практический" вопрос пришел в голову ему одному.
- Вы имеете в виду - внешне?.. Мы будем выглядеть как эстетствующая богема. А к Анне в длинном плаще-накидке и вовсе никто не придерется... Что касается первого вопроса... Я думаю, нужно идти к Опера - ведь там проходили спектакли "русских сезонов" Дягилева? Так, Бертран? А дальше... если к чему-то стремиться, должно получится.
На сей раз это опять произошло не вследствие их предположений и планов. Просто Анна машинально стряхнула с перил комок подтаявшего снега. Он не утонул, а закачался на зеленовато-серой воде, становился все больше, больше... За какие-то минуты Сена покрылась обломками льда. А очертания Нотр-Дом вынырнули из густого тумана одиночным шпилем Петропавловки...
Попадая на большое сборище людей, Анка чувствовала себя тревожно. А картины, вообще произведения искусства вызывают у нее еще большую тревогу. Она беспокойно озиралась и не могла сосредоточиться. Вилат взял ее об руку.
- Знаете, как лучше смотреть? Свернуть трубочкой программку - как бинокль... Не знаю, почему... Наверное, это помогает фокусировать взгляд, а картины, которые рядом, не мешают восприятию... Они очень близко друг к другу, и свет... Кажется, это называется "газовый свет"... Знаете, эта картина мне чем-то напоминает Фрагонара. А вам?
- Да... да... Фрагонара! - рассеянно ответила Анка. - Мы не потеряемся?
- Хотите лимонаду?.. - предложил Вилат. - Да нет, мы не потеряемся. Не так уж много здесь любителей живописи, как я думал... Правда, я тоже не люблю большую толпу, а здесь - в самый раз... А вот эти парковые сценки очень-очень напоминают Антуана Ватто... Анна, смотрите! Какая изысканная графика! А авторы все - художницы... Видите подписи или вам прочитать?..
ББ и Эро следовали за ними.
- Сомневаюсь, что Антуану здесь интересно, - это настолько далеко от его вкусов, мне кажется... - тихо заметил ББ.
- "Вам кажется"!.. - усмехнулся Мари-Жан. - Бертран, в любом случае не вам за это извиняться. Но - мне кажется - на самом деле его суждения и предпочтения не так уж прямолинейны.
- Рад ошибиться... А вас что-то интересует здесь в особенности?
- В особенности?.. Не могу сказать. А атмосфера в целом - да, интересует. И привлекает. И тем, что это близко к культуре, на которой я воспитан, - нельзя же сбрасывать это со счета только потому, что за двести лет мне довелось посмотреть многое другое :)... И тем, что это близко моему ощущению, - нарочитая искусственность и легковесность, но в конечном счете какая-то правдивость и глубина... И - мне нравится наблюдать за людьми другой эпохи, когда предоставляется такая возможность. Замечательная возможность!
- Искусственность и легковесность?.. Правдивость и глубина?.. А еще - камерность и в то же время всеохватность... Камерность - по исполнению. Даже большие полотна маслом кажутся очень... доступными. Ощущение - что все происходит сию минуту, тут же, на наших глазах... Поэтому вдруг себя чувствуешь вхожим в любой исторический эпизод, в любое... культурное пространство, как это пишут критики... Кстати, слово "атмосфера" здесь излюбленное. Я люблю книжную графику. Заставки, иллюстрации, виньетки... Но еще - портреты. А здесь их немало...
Мари-Жан прочитал вполголоса:
- "Я люблю в искусстве вещи или неизгладимо-жизненные, или аристократически уединенные. Не люблю морализирующего дурного вкуса, растянутых и чисто лирических. Склоняюсь к французам и итальянцам. Люблю трезвость и откровенную нагроможденность пышностей. Так, с одной стороны, я люблю итальянских новеллистов, французские комедии XVII-XVIII вв., театр современников Шекспира, Пушкина и Лескова. С другой стороны, некоторых из немецких романтических прозаиков (Гофмана, Ж.-П.Рихтера, Платена), Musset, Merimee, Gautier, Stendhal''a, d''Annunzio, Уайльда и Swinburn''a... Люблю кошек и павлинов..."
Антуан, который шел перед ними, услышал и приостановился, пытаясь понять, о себе ли говорит Эро, и если да, то насколько всерьез...
- Это из письма... одного из них, - пояснил Мари-Жан. - Мне подумалось, Бертрану будет не неприятно найти кое-какие совпадения.
- Не неприятно, - подтвердил ББ. - Я, кажется, нахожу все больше общего... - он счел нужным ввести Антуана в курс дела: - Антуан, мы говорили о том, что дух этого искусства близок нашему веку. Конечно, я имею в виду годы до Революции, хотя - это не секрет - Венсен, Фрагонар, Реньо, Грез оставались для многих предпочтительней...
- Барер, прежде чем говорить о сходствах или различиях, нужно научиться понимать каждое явление само по себе, в отдельности. Поэтому - расскажите мне об этих художниках, об их искусстве. Без сравнений и уходов в сторону... Вы умеете быть логичным и последовательным и кратко излагать - когда захотите - суть дела. В то же время не упускаете важные детали... - сообразив, что звучит его тирада категорично, Антуан несколько смягчил тон. - Я не требую, конечно, извините, если вам так показалось. Но раз вы нас пригласили, это на вас возлагает какую-то ответственность. Я не люблю притворяться, что мне все известно и все понятно... - заметив ироническое выражение Эро, он уточнил, - С некоторых пор не люблю притворяться...
Итак, Вилат занимается психотерапией с Анной, ББ просвещает Сен-Жюста, а Мари-Жан отправляется знакомиться с "местными". Посмотреть, кто же из них быстрее догадается о необычности встречи.
"Интересно: Вилат притворяется таким наивным и несведущим, все у него якобы случайно, а на самом деле перечитал тысячи книг?.. Или же действительно умеет мгновенно выбирать именно то, что нужно?.. - в таком духе размышлял сам с собой Мари-Жан. - Кстати - еще цитата: "...Здесь впервые у Малларме появляется этот персонаж, впоследствии героиня одноименного драматического отрывка. По всей вероятности, у Малларме в этом имени, зачаровавшем его своим звучанием, сплавлены воедино два лица: собственно Иродиада..., жена иудейского царя Ирода Антипы, и ее дочь от первого брака ... Саломея". В комментариях к поэме Иродиада: Поэзия Франции. Век XIX."
Мари-Жан с Камилом прогуливались по набережным; надолго интереса к одному и тому же предмету разговора у Камила сохраняться не могло, и потому вслед за Штраусом речь зашла о театре, что Камилу гораздо ближе, чем музыка, но разница между реализмом, декадансом, эстетизмом, веризмом и т.д. ему не представлялась какой-то отчетливой искусствоведческой проблемой. Если его отправить смотреть постановку по Фитцджеральду в "Театр Луны", он, пожалуй, и примет, несмотря на двести лет культурного разрыва...Шли они и разговаривали, то есть Мари-Жан больше говорил, а Камил в пол-уха слушал и перебивал его возгласами, когда около книжной лавки им встретились Анка и Антуан. Камилл, с прежних времен хоть и немного, но изменившийся, решил не повторять истории с М.Р. и Барнавом и вовремя нашел повод удалиться.
Мари-Жан ни словом не обмолвился о "валентинке" с сонетом Мицкевича, но в сюжет с "Саломеей" Антуана посвятил. Так, между прочим, ни на что в особенности не рассчитывая, поскольку Антуана литературно-философские выверты интересуют опосредованно... Антуан тем более не стал возвращаться к "сомнению". Нельзя сказать, что он в своем поступке горько раскаивался, но повторять бы его не стал.
О Саломее он слушал сперва довольно равнодушно, ибо у него нет способности, какая есть у Мари-Жана, - мгновенно отзываться на тему, которая не является следствием его собственных рассуждений. Но, видно, что-то его задело в конце концов.
- А в чем-то мы похожи... - процедил он сквозь зубы. И пояснил, не очень охотно: - Не знаю, кто первым, кто вторым в литературе интерпретировал этот сюжет, но... Если отвлечься от Гейне, от Уайльда, от эротической трактовки вообще, это установка "или владеть, или уничтожить" верна для политики, для войны, для любви. Кстати, в психоанализе кто-нибудь додумался ввести понятие "комплекс Саломеи"?"
- Не встречал ни разу. Я не особенно интересуюсь "комплексами", "синдромами": они существуют, возможно, в реальности, но рассматривать все и вся таким методом значит слишком все упрощать... - ответил Мари-Жан. Его интересовала другая мысль. - "Или владеть, или уничтожить"... Пожалуй, аналитический привкус тут действительно есть... Но ведь так же верно "владеть - значит уничтожить". Владеть чем-то - значит сделать частью себя, то есть - уничтожить объект обладания как нечто независимое, самостоятельное, завершенное. Но это уже касается в большей степени не Уайльда, и тем более не Флобера, а, скорей, Бердслея... Если же вы мысленно проводите какие-то параллели с... с вантозом второго года, - это была бы очень уж искусственная аналогия. Вы не Саломея, хотя наши головы и оказались на блюде. Тогда все было гораздо ясней и приземленней.
- "Владеть чем-то - значит сделать частью себя, то есть - уничтожить объект обладания как нечто независимое, самостоятельное, завершенное", - медленно повторил Антуан. - Точней некуда, Эро. Теперь подставьте на место... субъекта - диктатора, или безличную "диктатуру", или человека, одержимого какой-то социальной или религиозной идеей. Воплотить власть (идею) он может единственно таким способом - подчинить, завладеть... всеми прочими, кто из людей превращается в объекты обладания. Уничтожив их самостоятельность... и самоценность. Мрачно? по-моему, объективно. Ничего другого не дано. Причем как бы это ни делать - одним ударом или постепенно, принуждением или убеждением, - суть процесса не меняется... Я давно об этом думаю, а теперь сформулировал для себя совершенно ясно.
- "Или владеть, или уничтожить"... "владеть - значит уничтожить"... Нет, я не согласна! - воскликнула Анка. - Ни с тем, что это единственный путь воплощения идеи, ни, тем более, в любви... Так бывает в минуту ярости или в минуту страсти. Но даже тогда - в человеке, конечно, я не абстрагирую до диктатуры, - вместе с тем горит другое стремление, противоположное - исчезнуть, раствориться самому.
- Анна, мне бы не хотелось вас невольно обидеть. Но я считаю - по крайней мере 200 лет назад - эти два полярных стремления совпадали с установленными гендерными ролями. Преимущественное ощущение мужчины - "уничтожить", женщины - "исчезнуть", - возразил Антуан.
- Вы в социальный план вопрос переводите, - не отступила Анка, - А я говорю о психологической стороне... Может быть - может быть! - и есть люди, у которых одно стремление сильно преобладает. Но от пола и от гендера это не обязательно зависит. Хоть 200, хоть 2000 лет пройдет. А чувства матери по отношению к своему ребенку? - тоже, не такая уж редкость, доходят до "уничтожить" - не в физическом смысле, конечно, - или "поглотить". То есть превратить в точную копию себя... - тут же она ухватилась за другую мысль: - А Саломея в литературе... даже не знаю... Если бы я вернулась к сцене... Конечно, это - мой образ. Я не люблю слово "амплуа". Но я и боюсь таких образов: они могут спровоцировать саморазрушение личности.
Из-за книжных полок показались две знакомые фигуры.
ББ приподнял шляпу, сделав общий поклон и отдельно Анке. К ней и была обращена его фраза:
- Проанализировать свое желание "в минуту ярости или страсти" не всегда возможно, Анна. И не каждый человек на это решится, даже наедине с самим собой... Наверное, существует множество оттенков... множество вариаций между "поглотить другого" - "раствориться в нем"... Если одно из них доходит до крайности, осознаваемое или неосознаваемое, - происходит трагедия или житейская драма... А кто ее участники и в каких ролях по отношению друг к другу, - здесь вариаций еще больше.
- Не каждый человек на это решится? И тем не менее, задумавшись сейчас об этом, каждый начинает с самого себя. Метод интроспекции, - Мари-Жан улыбнулся с оттенком вопроса, дескать, правильно ли он нашел слово, - А может ли быть, что этот маятник "поглотить-раствориться" настолько уравновешен, что я вообще не ощущаю его колебаний?..
Вилат стоял на стремянке между стеллажей, прижимая к себе стопку книг. Ответ у него, похоже, вырвался быстрей, чем он успел поразмыслить как следует:
- Значит, или вы по-настоящему свободный человек, Эро, и предоставляете настоящую свободу тому, кого любите... или все-таки не любите никого. Хотя последнего я не думаю... - он спохватился: - Извините!
- Может быть, Вилат, может быть, - вполне серьезно согласился Мари-Жан (только вот с чем именно согласился?..)
А Антуан отвечал тоже, но мысленно: "Конечно, о себе мы задумываемся в первую очередь... примеряем любое теоретическое положение на себя, и только потом пытаемся абстрагироваться... представить других... Если продолжать сравнение с маятником, то надо было бы сказать, что два человека должны находиться в противофазе: когда один хочет "поглотить" (то есть "обладать"), другой должен хотеть "раствориться" ("отдаться"). Эти роли могут меняться, но все равно - в противофазе. Если фаза совпадает, это - конфликт..." Вслух он этого говорить не стал, не без оснований полагая, что это и так всем понятно...
- А к чему же вы пришли, Эро, к какому заключению - относительно того стихотворения, которое вам показалось "навеянным спектаклем"? - напомнил ББ.
- Ни к какому заключению я не пришел, Бертран, - откровенно рассмеялся Мари-Жан, - и даже почти забыл об отправной точке наших рассуждений. Водится за нами за всеми такой грех. Как там у Миллера? "Истина нас не интересовала; возможность рассуждать все дальше - вот что имело ценность".
Между тем, ББ пребывал в некоторой, пусть со стороны и не заметной, растерянности.
- Вилат... Как быть?.. - шепнул он, принимая книги, - Пригласить их с нами?.. Как вы скажете, так и будет.
Тот немного поколебался, но то ли великодушие взяло верх, то ли какие-то еще соображения, - он сказал:- Ну, почему бы и нет?.. В этом есть один плюс... - с лукавой полуулыбкой.
И ББ, уже вслух, обратился к Анке, Мари-Жану и Антуану:- Мы собирались посмотреть выставку... Это 1911-й год... Санкт-Петербург... Не очень пока представляя, как туда попасть, мы все же рискнем пригласить и вас...
- Ах, "мирискуссники"? - моментально догадался Мари-Жан. - Охотно!.. Как попасть, я примерно представляю.
- Выставка? художественная?.. - переспросила Анка. - Петербург... Там живет Поль Очер... Ромм мне рассказывал о Петербурге... - это воспоминание решило исход ее колебаний. - Я хочу там побывать!
- Если это не займет много времени, - ответствовал Антуан. - Но как - туда попасть? И как мы там будем выглядеть, что не так уж маловажно?
Любопытно, что такой "практический" вопрос пришел в голову ему одному.
- Вы имеете в виду - внешне?.. Мы будем выглядеть как эстетствующая богема. А к Анне в длинном плаще-накидке и вовсе никто не придерется... Что касается первого вопроса... Я думаю, нужно идти к Опера - ведь там проходили спектакли "русских сезонов" Дягилева? Так, Бертран? А дальше... если к чему-то стремиться, должно получится.
На сей раз это опять произошло не вследствие их предположений и планов. Просто Анна машинально стряхнула с перил комок подтаявшего снега. Он не утонул, а закачался на зеленовато-серой воде, становился все больше, больше... За какие-то минуты Сена покрылась обломками льда. А очертания Нотр-Дом вынырнули из густого тумана одиночным шпилем Петропавловки...
Попадая на большое сборище людей, Анка чувствовала себя тревожно. А картины, вообще произведения искусства вызывают у нее еще большую тревогу. Она беспокойно озиралась и не могла сосредоточиться. Вилат взял ее об руку.
- Знаете, как лучше смотреть? Свернуть трубочкой программку - как бинокль... Не знаю, почему... Наверное, это помогает фокусировать взгляд, а картины, которые рядом, не мешают восприятию... Они очень близко друг к другу, и свет... Кажется, это называется "газовый свет"... Знаете, эта картина мне чем-то напоминает Фрагонара. А вам?
- Да... да... Фрагонара! - рассеянно ответила Анка. - Мы не потеряемся?
- Хотите лимонаду?.. - предложил Вилат. - Да нет, мы не потеряемся. Не так уж много здесь любителей живописи, как я думал... Правда, я тоже не люблю большую толпу, а здесь - в самый раз... А вот эти парковые сценки очень-очень напоминают Антуана Ватто... Анна, смотрите! Какая изысканная графика! А авторы все - художницы... Видите подписи или вам прочитать?..
ББ и Эро следовали за ними.
- Сомневаюсь, что Антуану здесь интересно, - это настолько далеко от его вкусов, мне кажется... - тихо заметил ББ.
- "Вам кажется"!.. - усмехнулся Мари-Жан. - Бертран, в любом случае не вам за это извиняться. Но - мне кажется - на самом деле его суждения и предпочтения не так уж прямолинейны.
- Рад ошибиться... А вас что-то интересует здесь в особенности?
- В особенности?.. Не могу сказать. А атмосфера в целом - да, интересует. И привлекает. И тем, что это близко к культуре, на которой я воспитан, - нельзя же сбрасывать это со счета только потому, что за двести лет мне довелось посмотреть многое другое :)... И тем, что это близко моему ощущению, - нарочитая искусственность и легковесность, но в конечном счете какая-то правдивость и глубина... И - мне нравится наблюдать за людьми другой эпохи, когда предоставляется такая возможность. Замечательная возможность!
- Искусственность и легковесность?.. Правдивость и глубина?.. А еще - камерность и в то же время всеохватность... Камерность - по исполнению. Даже большие полотна маслом кажутся очень... доступными. Ощущение - что все происходит сию минуту, тут же, на наших глазах... Поэтому вдруг себя чувствуешь вхожим в любой исторический эпизод, в любое... культурное пространство, как это пишут критики... Кстати, слово "атмосфера" здесь излюбленное. Я люблю книжную графику. Заставки, иллюстрации, виньетки... Но еще - портреты. А здесь их немало...
Мари-Жан прочитал вполголоса:
- "Я люблю в искусстве вещи или неизгладимо-жизненные, или аристократически уединенные. Не люблю морализирующего дурного вкуса, растянутых и чисто лирических. Склоняюсь к французам и итальянцам. Люблю трезвость и откровенную нагроможденность пышностей. Так, с одной стороны, я люблю итальянских новеллистов, французские комедии XVII-XVIII вв., театр современников Шекспира, Пушкина и Лескова. С другой стороны, некоторых из немецких романтических прозаиков (Гофмана, Ж.-П.Рихтера, Платена), Musset, Merimee, Gautier, Stendhal''a, d''Annunzio, Уайльда и Swinburn''a... Люблю кошек и павлинов..."
Антуан, который шел перед ними, услышал и приостановился, пытаясь понять, о себе ли говорит Эро, и если да, то насколько всерьез...
- Это из письма... одного из них, - пояснил Мари-Жан. - Мне подумалось, Бертрану будет не неприятно найти кое-какие совпадения.
- Не неприятно, - подтвердил ББ. - Я, кажется, нахожу все больше общего... - он счел нужным ввести Антуана в курс дела: - Антуан, мы говорили о том, что дух этого искусства близок нашему веку. Конечно, я имею в виду годы до Революции, хотя - это не секрет - Венсен, Фрагонар, Реньо, Грез оставались для многих предпочтительней...
- Барер, прежде чем говорить о сходствах или различиях, нужно научиться понимать каждое явление само по себе, в отдельности. Поэтому - расскажите мне об этих художниках, об их искусстве. Без сравнений и уходов в сторону... Вы умеете быть логичным и последовательным и кратко излагать - когда захотите - суть дела. В то же время не упускаете важные детали... - сообразив, что звучит его тирада категорично, Антуан несколько смягчил тон. - Я не требую, конечно, извините, если вам так показалось. Но раз вы нас пригласили, это на вас возлагает какую-то ответственность. Я не люблю притворяться, что мне все известно и все понятно... - заметив ироническое выражение Эро, он уточнил, - С некоторых пор не люблю притворяться...
Итак, Вилат занимается психотерапией с Анной, ББ просвещает Сен-Жюста, а Мари-Жан отправляется знакомиться с "местными". Посмотреть, кто же из них быстрее догадается о необычности встречи.