про шоколад и про самоуправление
Час (если можно Здесь говорить о часах) был очень поздний. Посетители давно разошлись; папаша Жюно заботливо поместил в холодильник сбитые сливки для завтрашнего сюрприза, заполнил формочки для льда и тоже отправился отдыхать. Стояла тишина, и казалось темнее обычного, должно быть, из-за низко плывущих туч. Вязы на бульварах тревожно зашелестели спросонья, обрызганные мелким прохладным дождем. А за большими окнами кафе снова затеплился огонек.
- Придется переждать, - сказала Полина*, без особого сожаления.
- Да, - подтвердил Барнав, - дождь летний, но как-то неуютно...
Полина села, сложив руки на коленях, как человек, внезапно поддавшийся усталости. У нее и впрямь день вышел насыщенный - работа в Архиве, а после она наблюдала за очередным теннисным матчем Ролан Гаррос, что требовало и сосредоточенности для понимания, и эмоций... Барнав, увидев разложенные на столике гравюры, всмотрелся и, невольно покраснев, занял позицию так, чтоб заслонить "вернисаж" от Полины; впрочем, она заметила все равно, подошла, разглядывала каждый рисунок, потом отложила Модюи:
- Этот самый удачный, - сказала просто. - Я слышала, они еще что-то новое нашли. Может быть, в том и наша заслуга есть...
Вероятно, она догадалась о смущении собеседника, потому как перевела разговор на самое обыденное:
- Вот что. Вы проголодались? (Как и следовало ожидать, Барнав запротестовал.) Ладно, тогда выпьем по чашке шоколада. Дождь, похоже, надолго зарядил, надо согреться и подкрепиться.
- Право же, совестно затруднять вас...
- Глупости. Чего ж трудного? Это я еще не забыла.**
Она ушла за стойку, сделала свет поярче и повязала передник.
- Я поначалу думала, при чем тут Ролан? Какое имя, оказывается, популярное.
- Этот турнир назван в честь военного летчика, - пояснил Барнав. Воспользовавшись тем, что Полина не может его видеть, он снова нерешительным движением придвинул к себе рисунки. - Я тоже задался тем же вопросом, и прочитал в словаре... Да, есть и писатель, Ромен Роллан.
- Читала, конечно... А красивый вид спорта - теннис! Мне, кроме него, еще фехтование нравится.
С двумя чашками на маленьком подносе она вернулась в зал.
- Сахару я много не кладу. Меня отец учил, что сахар перебивает настоящий вкус. Но можно добавить, если что не так.
- Нет-нет, спасибо. Очень вкусно и аромат прекрасный...
Воцарилось молчание. Так иногда люди не сразу находят верный тон для важного разговора, хотя у обоих мысли крутятся вокруг одного предмета.
- Вы дочитали книгу, Полина?
- Да, - она тотчас догадалась, о чем вопрос. - Только я бы и второй раз прочитала.
- И... все поняли?
- Слова некоторые надо уточнить. А смысл - что ж, все ясно.
- А мне кое-что неясно, - в голосе Барнава чувствовалось сдерживаемое раздражение. - И прежде всего неясно мне, в чем, собственно, сей гражданин Зиновьев видит модель государства положительную? "Ни Марат, ни Ролан", ни "свободная экономика", ни строгое регулирование ее, - допустим, но что же, что?.. Та и другая система порождают лишь коррупцию, искажают общество, мораль и человеческую природу, и, если следовать этой логике, тем или иным путем, но человечество движется к одному - к стагнации и самоуничтожению. Подобных теорий, кои можно обозначить "ужасы на Западе", было и есть большое множество, но критика, которая имеет своей целью единственно отрицание существующего, не предлагая ничего взамен, - наиболее легкий способ критики, но он бесплоден и безответственен.
Полина оживилась, выражение усталой рассеянности сходило с ее лица.
- На счет последнего - верно вы заметили. Только в теориях существует эдакое разделение труда: одни критикуют - отрицают, чтоб разрушить, а другие - предлагают, чтоб строить, а уж третьи кто-то берутся делать, - она призадумалась, - Разве что одно исключение - Ленин... Он был и разрушителем, и созидателем, и организатором в одном лице... Материальная жизнь, та, что базисом называют, развивается быстрее. Потому и не поспевают за ней экономисты. Они ведь осмысляют не наперед, а всегда только пройденный участок пути. "Как кормовые фонари на корабле" - это Шометт на кружке сказал. Хорошее сравнение... Так оно и выходит, что любая экономическая теория и есть критика существовавшего и существующего. А теорий, чтоб содержали в себе программу на будущее, хотя б ближайшее, так их всегда был недостаток. И там у нас тоже.
- В том, что базис всегда идет впереди надстройки, в этом я как раз не уверен вполне, - возразил Барнав. Не зря он все же начал разговор: трезвый оптимизм Полины на него всегда действует ободряюще. - Но сложность и основная задача заключаются не в том лишь, чтобы создать экономическую модель, опережающую действительность, а в том, чтобы предусмотреть, во-первых, все механизмы и общества, и государства, и законодательство, приведя их в соответствие друг с другом; во-вторых, реальный переход к ней. А на практике получается либо догматическая система, оторванная от жизни, как у Кампанеллы (он хотел было сказать "как у Сен-Жюста", но подумал, что этичнее полемизировать с самим Сен-Жюстом), либо сиюминутные задачи и объективные случайности вносят такие изменения, что от теории и плана вовсе ничего не остается. К тому же, люди нетерпеливы и не желают понимать, что радикальные изменения не происходят в одночасье и единственно человеческой волею... Не считайте меня снобом, Полина, однако планирование и управление - это не дело большинства. Быть может, в сложившемся, слаженном, отработанном государстве участие народа постепенно расширялось бы, но...
- Ну, а как же ваша "правящая элита" будет знать, правильную стратегию она ведет иль нет?.. - перебила Полина. - Да вы и сами знаете, что эти все элиты начинают за здравие, а заканчивают за упокой, потому что обосабливаются от народа и от жизни. Что им служит оценкой - на сколько в среднем производство выросло и сколько народ денег получил и потратил? Оно показательно, да только одних цифр мало. Нет, Антуан, прямая демократия, как они называют, это метод необходимый. Он себя еще и не проявил как должно.
- Ах, "прямая демократия", - пробормотал Барнав, - "каждая кухарка должна управлять государством"... - и осекся, не зная, как теперь загладить свою резкость. - Простите, Полина, я хотел сказать...
Вопреки опасениям, она как будто не обиделась.
- Да чего уж. Сказали, что думали. Только Ленин такого не говорит. Все-то эту фразу искажают. А говорит он так: каждая кухарка должна учиться управлять государством. В одночасье это не получится, но путь к тому есть, и ничего в нем мудреного.
Она поставила чашку, отерла рот салфеткой и после короткой паузы заговорила:
- Самое трудное, как я думаю, это - выборы. Вот собралась община и обсуждает вопрос, кого послать в Собрание. Как водится, с криками, переходом на личности, при том еще половина вообще не понимает, чего хочет. И решение будет принято арифметическим большинством - где гарантия, что это будет умное и правильное решение? Теперь умножьте это на число общин - что получится?.. Это ведь вам не нравится? И мне тоже. А все ж таки без этого этапа никак, да и в нем есть положительные стороны. Лучше пусть выборщики кричат и спорят, чем вовсе не участвуют или бездумно голосуют, за кого им велят.
Но вот много ли вы знаете таких случаев, чтоб выборщики постоянно требовали отчета от своих делегатов? Вот-вот. Месяца через два начинается отчуждение выборной власти от народа и от общества: делегаты не интересуются положением и мнением выборщиков, выборщики молчат или ропщут впустую. А кабы был такой закон, что делегат обязан отчитываться и подлежит публичному контролю...
Барнав покачал головой.
- Закон гласит, что делегат от конкретной общины перестает быть делегатом только этой общины, он становится представителем всего народа.
- Неверный это закон. Из-за него недобросовестные люди пробираются к государственной власти и там оседают, безнаказанно предавая интересы выборщиков. Делегат должен быть представителем и народа, но и общины тоже. Община - часть общества и часть народа. Она должна иметь право решать, достойно исполняет свои обязанности этот делегат? использует ли он данные ему права в полной мере или нет, чтобы отстаивать интересы народа? следует ли он избирательной своей программе, за которую ведь его и выбрали? Отчет должен быть конкретный, по пунктам.
- Хорошо, допустим, - Барнав внутренне улыбнулся, признавая силу этой наивной логики. - А далее?
- Кухарка, которая этого делегата выбирала, чтоб его контролировать, должна учиться. Читать, обсуждать и все время учиться. Понимать, что происходит, для чего принимается тот или другой закон, вредно это или полезно, справедливо или нет. Вот, например, в наше время кружки были. Народные общества. Клубы. Люди собирались и обсуждали, читали вместе, разъясняли друг другу. Образованные - менее образованным. Взрослые - молодым. Почему эта форма общественной жизни вообще пропала?.. Вот смотрите, что далее.
Какие-то законы плохо исполняются из-за местной администрации или из-за работодателя какого. Тоже знакомый случай? Так ведь не мириться с этим надо, а последовательно добиваться исполнения закона. А для этого надо организовать подачу коллективного запроса или жалобы, уметь грамотно его сформулировать, знать, куда с этим обратится. Разве ж это не прямое участие в управлении государством?..
Или наоборот, закон, как жизнь показывает, оказался плох, не жизнеспособен? Если он до принятия не выносился на обсуждение, так и надо добиваться его пересмотра... Вы думаете, о законах судить верно могут одни только юристы? Нет. Законы - это же всего лишь самые обобщенные правила, а рациональность, нравственность и пользу правила каждый человек оценивает в повседневной своей жизни и в работе.
Да и если б каждый понимал, что управление начинается с самоуправления, с наведения порядка в своем дворе, общине, дистрикте, на предприятии или там в университете, отчужденность народа и власти была б куда меньше. Происходило бы сближение реальных правящих сил и номинального правительства. Для того и нужны кружки, профсоюзы, общественные комитеты и собрания.
- Все это требует знаний, сил и времени, помимо основной деятельности, которой занимается человек, помимо личных его интересов, семьи...
- Конечно, требует! - согласилась Полина, не без вызова. - Все сетуют, что нету истинной демократии, а сами-то много ль делают, чтоб она была? Демократия - это не подарок, не благодеяние свыше. Это же труд каждый день. Причем труд индивидуальный. Так же и свободу они понимают - право, мол. А что свобода налагает обязанности, про это и забывают...
Они не замечали, что дождь утих, а небо в разрывах туч посветлело.
- По тем отзвукам, что доходят оттуда, у меня складывается впечатление, что ими овладело равнодушие, парализующее и волю, и ум, и та "плутократия", что водворилась во многих правительствах, всеми средствами поддерживает такое умонастроение, поскольку оно ей выгодно...
- Что есть, то есть. Вроде как каждый делает только свое дело, кухарка варит суп, политик управляет государством. Только при этой ситуации ваши "правящие элиты" быстро вырождаются. Нету им стимула стараться стать лучше, грамотней, дальновидней, гуманней. Они не боятся, что их разоблачат как некомпетентных и выкинут из власти. При таких кормчих лодка как раз садится на мель, и приходится ее раскачивать, чтоб делать вид, что плывем. Слыхали, наверное, такой анекдот про Россию? А получается, что он - про всех, и про Запад тоже. Посмотрите-ка: Зиновьев свою книжку писал еще когда, а и через четверть века все верно. Стало быть, общество-то вперед не движется. Проблемы накапливаются, а не решаются.
Барнав допил шоколад, давно остывший.
- А государство на Карибских островах? или другое, на Дальнем Востоке? Вы считаете, они построены в соответствии с моделью более гармоничной и устойчивой, и в них реализуются эти самые принципы - самоуправление, прямая демократия, рациональная экономика и законотворчество?..
- Это вы про Кубу и про Корею?..
Вздрогнул колокольчик над стеклянной дверью. Жюно, привыкший не удивляться ничему, приветствовал граждан и поспешил к своим заготовкам. Скоро и посетители пойдут. Полина спохватилась.
- Про них тоже как-нибудь поговорим. Не все так просто с Кореей-то. - Она поднялась, протянула руку. - Ну, пойду я домой, отдохну немного, а потом надо помочь Варле статьи разобрать. До свиданья.
- Спасибо, Полина, - Антуан пожал ее ладонь, маленькую, но крепкую. - Я действительно надеюсь на продолжение разговора.
Они вышли из кафе, кивнули друг другу и разошлись.
Жюно заглянул в миксер и попробовал остатки смеси, из которой Полина варила шоколад.
- Ванильный сахар был бы лучше, - заметил он вслух сам себе. - Хотя, впрочем, ванилин и сахар по отдельности вкус дают более живой. А вот соль к чему тут? Надо будет спросить гражданку.
* Полина Леон, подруга и соратница Клер Лакомб; ** парижская "шоколадница" (отец ее держал шоколадную лавочку, Полина ему помогала, а потом сама вела дело).
- Придется переждать, - сказала Полина*, без особого сожаления.
- Да, - подтвердил Барнав, - дождь летний, но как-то неуютно...
Полина села, сложив руки на коленях, как человек, внезапно поддавшийся усталости. У нее и впрямь день вышел насыщенный - работа в Архиве, а после она наблюдала за очередным теннисным матчем Ролан Гаррос, что требовало и сосредоточенности для понимания, и эмоций... Барнав, увидев разложенные на столике гравюры, всмотрелся и, невольно покраснев, занял позицию так, чтоб заслонить "вернисаж" от Полины; впрочем, она заметила все равно, подошла, разглядывала каждый рисунок, потом отложила Модюи:
- Этот самый удачный, - сказала просто. - Я слышала, они еще что-то новое нашли. Может быть, в том и наша заслуга есть...
Вероятно, она догадалась о смущении собеседника, потому как перевела разговор на самое обыденное:
- Вот что. Вы проголодались? (Как и следовало ожидать, Барнав запротестовал.) Ладно, тогда выпьем по чашке шоколада. Дождь, похоже, надолго зарядил, надо согреться и подкрепиться.
- Право же, совестно затруднять вас...
- Глупости. Чего ж трудного? Это я еще не забыла.**
Она ушла за стойку, сделала свет поярче и повязала передник.
- Я поначалу думала, при чем тут Ролан? Какое имя, оказывается, популярное.
- Этот турнир назван в честь военного летчика, - пояснил Барнав. Воспользовавшись тем, что Полина не может его видеть, он снова нерешительным движением придвинул к себе рисунки. - Я тоже задался тем же вопросом, и прочитал в словаре... Да, есть и писатель, Ромен Роллан.
- Читала, конечно... А красивый вид спорта - теннис! Мне, кроме него, еще фехтование нравится.
С двумя чашками на маленьком подносе она вернулась в зал.
- Сахару я много не кладу. Меня отец учил, что сахар перебивает настоящий вкус. Но можно добавить, если что не так.
- Нет-нет, спасибо. Очень вкусно и аромат прекрасный...
Воцарилось молчание. Так иногда люди не сразу находят верный тон для важного разговора, хотя у обоих мысли крутятся вокруг одного предмета.
- Вы дочитали книгу, Полина?
- Да, - она тотчас догадалась, о чем вопрос. - Только я бы и второй раз прочитала.
- И... все поняли?
- Слова некоторые надо уточнить. А смысл - что ж, все ясно.
- А мне кое-что неясно, - в голосе Барнава чувствовалось сдерживаемое раздражение. - И прежде всего неясно мне, в чем, собственно, сей гражданин Зиновьев видит модель государства положительную? "Ни Марат, ни Ролан", ни "свободная экономика", ни строгое регулирование ее, - допустим, но что же, что?.. Та и другая система порождают лишь коррупцию, искажают общество, мораль и человеческую природу, и, если следовать этой логике, тем или иным путем, но человечество движется к одному - к стагнации и самоуничтожению. Подобных теорий, кои можно обозначить "ужасы на Западе", было и есть большое множество, но критика, которая имеет своей целью единственно отрицание существующего, не предлагая ничего взамен, - наиболее легкий способ критики, но он бесплоден и безответственен.
Полина оживилась, выражение усталой рассеянности сходило с ее лица.
- На счет последнего - верно вы заметили. Только в теориях существует эдакое разделение труда: одни критикуют - отрицают, чтоб разрушить, а другие - предлагают, чтоб строить, а уж третьи кто-то берутся делать, - она призадумалась, - Разве что одно исключение - Ленин... Он был и разрушителем, и созидателем, и организатором в одном лице... Материальная жизнь, та, что базисом называют, развивается быстрее. Потому и не поспевают за ней экономисты. Они ведь осмысляют не наперед, а всегда только пройденный участок пути. "Как кормовые фонари на корабле" - это Шометт на кружке сказал. Хорошее сравнение... Так оно и выходит, что любая экономическая теория и есть критика существовавшего и существующего. А теорий, чтоб содержали в себе программу на будущее, хотя б ближайшее, так их всегда был недостаток. И там у нас тоже.
- В том, что базис всегда идет впереди надстройки, в этом я как раз не уверен вполне, - возразил Барнав. Не зря он все же начал разговор: трезвый оптимизм Полины на него всегда действует ободряюще. - Но сложность и основная задача заключаются не в том лишь, чтобы создать экономическую модель, опережающую действительность, а в том, чтобы предусмотреть, во-первых, все механизмы и общества, и государства, и законодательство, приведя их в соответствие друг с другом; во-вторых, реальный переход к ней. А на практике получается либо догматическая система, оторванная от жизни, как у Кампанеллы (он хотел было сказать "как у Сен-Жюста", но подумал, что этичнее полемизировать с самим Сен-Жюстом), либо сиюминутные задачи и объективные случайности вносят такие изменения, что от теории и плана вовсе ничего не остается. К тому же, люди нетерпеливы и не желают понимать, что радикальные изменения не происходят в одночасье и единственно человеческой волею... Не считайте меня снобом, Полина, однако планирование и управление - это не дело большинства. Быть может, в сложившемся, слаженном, отработанном государстве участие народа постепенно расширялось бы, но...
- Ну, а как же ваша "правящая элита" будет знать, правильную стратегию она ведет иль нет?.. - перебила Полина. - Да вы и сами знаете, что эти все элиты начинают за здравие, а заканчивают за упокой, потому что обосабливаются от народа и от жизни. Что им служит оценкой - на сколько в среднем производство выросло и сколько народ денег получил и потратил? Оно показательно, да только одних цифр мало. Нет, Антуан, прямая демократия, как они называют, это метод необходимый. Он себя еще и не проявил как должно.
- Ах, "прямая демократия", - пробормотал Барнав, - "каждая кухарка должна управлять государством"... - и осекся, не зная, как теперь загладить свою резкость. - Простите, Полина, я хотел сказать...
Вопреки опасениям, она как будто не обиделась.
- Да чего уж. Сказали, что думали. Только Ленин такого не говорит. Все-то эту фразу искажают. А говорит он так: каждая кухарка должна учиться управлять государством. В одночасье это не получится, но путь к тому есть, и ничего в нем мудреного.
Она поставила чашку, отерла рот салфеткой и после короткой паузы заговорила:
- Самое трудное, как я думаю, это - выборы. Вот собралась община и обсуждает вопрос, кого послать в Собрание. Как водится, с криками, переходом на личности, при том еще половина вообще не понимает, чего хочет. И решение будет принято арифметическим большинством - где гарантия, что это будет умное и правильное решение? Теперь умножьте это на число общин - что получится?.. Это ведь вам не нравится? И мне тоже. А все ж таки без этого этапа никак, да и в нем есть положительные стороны. Лучше пусть выборщики кричат и спорят, чем вовсе не участвуют или бездумно голосуют, за кого им велят.
Но вот много ли вы знаете таких случаев, чтоб выборщики постоянно требовали отчета от своих делегатов? Вот-вот. Месяца через два начинается отчуждение выборной власти от народа и от общества: делегаты не интересуются положением и мнением выборщиков, выборщики молчат или ропщут впустую. А кабы был такой закон, что делегат обязан отчитываться и подлежит публичному контролю...
Барнав покачал головой.
- Закон гласит, что делегат от конкретной общины перестает быть делегатом только этой общины, он становится представителем всего народа.
- Неверный это закон. Из-за него недобросовестные люди пробираются к государственной власти и там оседают, безнаказанно предавая интересы выборщиков. Делегат должен быть представителем и народа, но и общины тоже. Община - часть общества и часть народа. Она должна иметь право решать, достойно исполняет свои обязанности этот делегат? использует ли он данные ему права в полной мере или нет, чтобы отстаивать интересы народа? следует ли он избирательной своей программе, за которую ведь его и выбрали? Отчет должен быть конкретный, по пунктам.
- Хорошо, допустим, - Барнав внутренне улыбнулся, признавая силу этой наивной логики. - А далее?
- Кухарка, которая этого делегата выбирала, чтоб его контролировать, должна учиться. Читать, обсуждать и все время учиться. Понимать, что происходит, для чего принимается тот или другой закон, вредно это или полезно, справедливо или нет. Вот, например, в наше время кружки были. Народные общества. Клубы. Люди собирались и обсуждали, читали вместе, разъясняли друг другу. Образованные - менее образованным. Взрослые - молодым. Почему эта форма общественной жизни вообще пропала?.. Вот смотрите, что далее.
Какие-то законы плохо исполняются из-за местной администрации или из-за работодателя какого. Тоже знакомый случай? Так ведь не мириться с этим надо, а последовательно добиваться исполнения закона. А для этого надо организовать подачу коллективного запроса или жалобы, уметь грамотно его сформулировать, знать, куда с этим обратится. Разве ж это не прямое участие в управлении государством?..
Или наоборот, закон, как жизнь показывает, оказался плох, не жизнеспособен? Если он до принятия не выносился на обсуждение, так и надо добиваться его пересмотра... Вы думаете, о законах судить верно могут одни только юристы? Нет. Законы - это же всего лишь самые обобщенные правила, а рациональность, нравственность и пользу правила каждый человек оценивает в повседневной своей жизни и в работе.
Да и если б каждый понимал, что управление начинается с самоуправления, с наведения порядка в своем дворе, общине, дистрикте, на предприятии или там в университете, отчужденность народа и власти была б куда меньше. Происходило бы сближение реальных правящих сил и номинального правительства. Для того и нужны кружки, профсоюзы, общественные комитеты и собрания.
- Все это требует знаний, сил и времени, помимо основной деятельности, которой занимается человек, помимо личных его интересов, семьи...
- Конечно, требует! - согласилась Полина, не без вызова. - Все сетуют, что нету истинной демократии, а сами-то много ль делают, чтоб она была? Демократия - это не подарок, не благодеяние свыше. Это же труд каждый день. Причем труд индивидуальный. Так же и свободу они понимают - право, мол. А что свобода налагает обязанности, про это и забывают...
Они не замечали, что дождь утих, а небо в разрывах туч посветлело.
- По тем отзвукам, что доходят оттуда, у меня складывается впечатление, что ими овладело равнодушие, парализующее и волю, и ум, и та "плутократия", что водворилась во многих правительствах, всеми средствами поддерживает такое умонастроение, поскольку оно ей выгодно...
- Что есть, то есть. Вроде как каждый делает только свое дело, кухарка варит суп, политик управляет государством. Только при этой ситуации ваши "правящие элиты" быстро вырождаются. Нету им стимула стараться стать лучше, грамотней, дальновидней, гуманней. Они не боятся, что их разоблачат как некомпетентных и выкинут из власти. При таких кормчих лодка как раз садится на мель, и приходится ее раскачивать, чтоб делать вид, что плывем. Слыхали, наверное, такой анекдот про Россию? А получается, что он - про всех, и про Запад тоже. Посмотрите-ка: Зиновьев свою книжку писал еще когда, а и через четверть века все верно. Стало быть, общество-то вперед не движется. Проблемы накапливаются, а не решаются.
Барнав допил шоколад, давно остывший.
- А государство на Карибских островах? или другое, на Дальнем Востоке? Вы считаете, они построены в соответствии с моделью более гармоничной и устойчивой, и в них реализуются эти самые принципы - самоуправление, прямая демократия, рациональная экономика и законотворчество?..
- Это вы про Кубу и про Корею?..
Вздрогнул колокольчик над стеклянной дверью. Жюно, привыкший не удивляться ничему, приветствовал граждан и поспешил к своим заготовкам. Скоро и посетители пойдут. Полина спохватилась.
- Про них тоже как-нибудь поговорим. Не все так просто с Кореей-то. - Она поднялась, протянула руку. - Ну, пойду я домой, отдохну немного, а потом надо помочь Варле статьи разобрать. До свиданья.
- Спасибо, Полина, - Антуан пожал ее ладонь, маленькую, но крепкую. - Я действительно надеюсь на продолжение разговора.
Они вышли из кафе, кивнули друг другу и разошлись.
Жюно заглянул в миксер и попробовал остатки смеси, из которой Полина варила шоколад.
- Ванильный сахар был бы лучше, - заметил он вслух сам себе. - Хотя, впрочем, ванилин и сахар по отдельности вкус дают более живой. А вот соль к чему тут? Надо будет спросить гражданку.
* Полина Леон, подруга и соратница Клер Лакомб; ** парижская "шоколадница" (отец ее держал шоколадную лавочку, Полина ему помогала, а потом сама вела дело).