Дагестанский ужас
Сказать, что ситуация в этом регионе не стабильная, значит ничего не сказать. Почти каждый день происходят взрывы и нападения на силовиков и умеренных общественных деятелей. На днях спятивший контрактик расстрелял целую группу спецназовцев - моих земляков из Алтайского края. Ситуация усугубилась до такой степени, что целые вооружённые отряды боевиков стали выходить из региона и нападать на соседние государства. Мягко говоря это компрометирует правопорядок в России и является уже проблемой международного уровня.
Люди подобны песку в руке - чем сильнее на них надавишь - тем больше они рассыпаются. При этом успешный опыт силового вертикально ориентированного решения подобных проблем имеется разве что у тоталитарных режимов, сумевших закрутить гайки настолько, что особого сопротивления не наблюдалось несмотря ни на что. На освобождаемых в Германии территориях от нацистского правления не было обнаружино сколько-то сущетсвенных признаков оппозиции и сопротивления - вот это "эффективность", да.
Но этот сценарий сегодня невозможен - права человека и всё такое не позволят использовать практики тотальных зачисток в духе Гестапо и НКВД. Альтернатива этому методу постоянно пробивается в самом Дагестане. Во время вторжения в регион боевиков в 1999 году сами граждане ряда приграничных деревень встали на их вооружённую защиту. Вот и сейчас по результатам убийства духовного лидера умеренных мусульман в регионе общественность намерена создавать подобные народные дружины самообороны.
Но тут и возникает то самое противоречие - для них потребуется правовая база, возможность эффективного легального вооружения. А это уже противоречит российскому законодательству и будет возможно лишь в крайне ограниченных, кулуарных рамках, не способных без подведения под это чёткой правовой базы вылиться в некую реальную массовую силу в духе швейцарского или прибалтийского опыта народных ополчений. Общество было бы и радо очиститься от данимающей его скверны, но государство чрезмерно сдерживает его самоорганизацию и самоуправление, тогда как его самостоятельные усилия в этой ситуации оказываются неэффективными, иначе бы того вала насилия, что там сейчас есть бы и не было.
Ченя на фоне Дагестана выгодно отличается своим этническим однообразием, что делает возможным наличие там одного крайне авторитарного лидера при котором закрученные гайки более-менее функционируют. В Дагестане такой подход невозможен, единого легитимного племенного вождя там не появится поскольку общество крайне разнообразно в этническом плане, а для развития правового консенсуса и гражданской культуры сдерживающей общество в рамках необходимо то самое развитое самоуправление, которого и в России то немного, не то, что в регионе в условиях военного положения. Попытка реализовать в Дагестане аналогичный чеченскому авторитарный сценарий обеспечения стабильности, закономерно приводит к тем плачевным результатам, что сейчас сотрясают этот регион.
К тому же здесь уместно вспомнить Нильса Кристи:
Когда откуда-то уходит дух соседства, туда входит полиция
В маленьком сообществе гораздо больше возможностей встречаться, договариваться, замечать друг друга. Очень важно, чтобы люди знали своих соседей, были связаны со своим окружением.
Моя жена Хедда - она тоже криминолог - десять лет потратила на изучение одного отчаянного рецидивиста. Его считали чуть ли не самым опасным человеком в Норвегии, настоящим чудовищем. Он был из бродяг - цыган, кажется. После очередного срока за убийство - у нас они сравнительно короткие - он выходил и тут же убивал кого-то снова. Но потом он встретился с Хеддой, которая пыталась понять, почему он так поступает. Его привели два охранника, он был закован по рукам и ногам - так его боялись. Они много общались, а когда его отпустили, Хедда ездила к нему, останавливалась в его доме на ночь. Ее спрашивали: «Вы не боитесь?» Она отвечала: «Нет, наоборот, если что случится, он меня защитит». Может быть, впервые в его взрослой жизни к нему кто-то отнесся по-человечески. И он перестал совершать преступления.
Существуют, конечно, мерзкие поступки, гнусные человеческие черты. Но нет злых людей
Если вы превращаете нацистов в чудовищ, это простое и понятное объяснение концентрационных лагерей, но это и шаг к ним: ведь чудовища должны сидеть в концлагерях или их подобии. Но если вы видите каждого из них как одного из нас, тогда перед вами встает совсем другой вопрос: что за система заставляет людей создавать концентрационные лагеря?
убийцы, считавшие пленных опасными недочеловеками, грязным быдлом, никогда не общались с ними. Те же охранники, с которыми [заключёным концлагерей] удавалось хоть раз поговорить, несмотря на разделявший их языковой барьер, или показать фотографии своей семьи, начинали видеть в них людей и уже не могли их убивать.
- В медиации процесс важнее результата. Результат может быть тот же, что и в суде, например решение о компенсации - это могут быть деньги или работа на потерпевшего, - рассказывает Хедда Герцен, профессор криминологии и по совместительству жена Нильса Кристи. - Но может быть и особый результат - примирение. Это очень большое событие, хотя внешне ничего особенного не происходит: они просто пожимают друг другу руки.
В Норвегии при каждом местном органе власти действует конфликтный совет, в котором работают медиаторы. Если стороны конфликта договариваются, уголовное дело закрывается. В прошлом году в Норвегии было 9000 случаев, переданных полицией медиаторам, - это притом что все их тюремное население составляет 3500 человек.
- То, что могло стать девятью тысячами преступлений, стало девятью тысячами попыток понять друг друга, - говорит Нильс.
Собственно в том числе так работает цивилизация. Вряд ли нынешние боевики на Кавказе - воплощение мирового зла, которых можно только уничтожить. Учитывая, что руководство Чечни из таких в отставке состоит - с ними вполне можно найти контакт при желании. Львиная доля нынешних террористов на Северном Кавказе - это родственники убитых ранее боевиков, другая половина - бедные и замардованные люди озлобленные на чуждую им власть, которые уже в свою очередь попадают в сети грамотной промывки мозгов. То что эти люди оказались брошены, изолированы и подобраны ваххабитами - наглядный провал российской политики в регионе и демонстрация неэффективности той унтерпришибеевской методики, что там действует.
Либо, гипотетичкски, нужно как при Сталине, уничтожать всех, включая "детей врагов народа", либо не пытаться гнуть демонстративную жёсткую линию, которая при этом допускает такие "мягкости", как выживание родственников убитых боевиков без последующей работы с ними и их ресоциализации. Однако, такая ресоцилаизация централизованно невозможна, для этого нужно развитое местное самоуправление, легитимный и независимый суд, сообщества, которые могли бы обеспечить достаточно тесные социальные связи внутри себя. Впрочем, будь такие сообщества в Дагестане - и сам массовый уход людей в горы был бы не возможен - истреблять "оккупантов-полицаев" - это в духе террора, но нападать на дружинника-милиционера из соседнего дома во имя народных идеалов как-то нелепо.