Фарфор. Пластмасса. Серебро.
Как-то раз ув. falcao заметил, что у меня математический подход к выбранным темам. Не помню, где это было. Сейчас мне не удалось найти соответствующее место ни в своём, ни в его журнале. Надеюсь, если я что-то переврал, Фалькао меня поправит. Эта оценка меня несколько удивила - я привык считать собственный склад ума совершенно нематематическим.
От всей школьной математики у меня в памяти остался в первую очередь один курьёзный случай. Школа наша была переполнена, и мы учились в две смены. Классе в 6 или 7, когда мы ходили во вторую смену, три дня подряд первым уроком была математика. Её преподавала издёрганная женщина без всякого интереса к собственному предмету и с явным педагогическим антиталантом. Друг друга мы на дух не выносили. Чтобы минимизировать стресс, который и у меня и у неё вызывало наше общение, я приходил только к середине урока. В первый день математичка написала в моём дневнике: "Ваш сын опоздал к 14-00" Родители подписали. Во второй день: "Ваш сын снова опоздал к 14-00!". Снова подписали. В третий день математичка вывела закономерность: "Ваш сын систематически опаздывает к 14-00 !!!". После чего моя матушка изволила написать в ответ логически безупречный совет: "Перенесите занятия на половину третьего". Это было типично для отношения нашей семьи к советскому социуму вообще и к моей математичке в частности.
Пока чёртова баба эта несчастная дама не пришла в наш класс, я любил математику и неплохо разбирался в ней. За несколько лет она умудрилась похоронить и мой интерес к предмету, и зачатки моих способностей к нему, если таковые наличествовали.
Несколько лет назад в моё поле зрения попала полемика между Ньютоном и Лейбницем об интеграле. Mне оказалось проще понять политические и культурологические аспекты их дискуссии, чем саму разницу между двумя способами вычисления интеграла. Поэтому своё мышление я склонен рассматривать как безусловно гуманитарное.
Но Фалькао - математик, и ему видны некоторые вещи, мне самому совершенно недоступные. Возможно, с точки зрения математика мой подход вполне математичен. Сам же я называю его обычным рационализмом.
Я всегда стараюсь смотреть на мир настолько рационально, насколько это возможно..
Когда-то я обещал ув. verybigfish 'у рассказать о своём отношении к религии. Рассказываю: oнo рационально. Я не получил никакого религиозного воспитания. В доме не было ни икон, ни библии. Я не помню ни одного разговора в семье на тему веры. На Пасху мы пекли куличи и красили яйца, и я знал, что это какой-то праздник, но не знал, какой именно. В детстве я даже думал, что это кулинарный праздник и есть. В том возрасте, в котором положено задумываться о мироздании, я о нём задумался. И к 15 годам пришёл к выводу: со строго научной точки зрения существование Бога нельзя ни подтвердить, ни опровергнуть. Можно выстраивать какие угодно гипотезы, пытаться подогнать под них исходные данные - всё это ерунда. Рациональный анализ даёт один результат: вероятность 50:50. Ссориться с вечностью при шансах 1 против 1 показалось мне неостроумным, и я изъявил желание креститься. Только тогда я узнал, что уже крещён во младенчестве. В 1968 или 1969 году родители крестили меня по тем самым соображениям, по каким я сам пришёл к этому решению в 1983. Но не сочли нужным поставить меня в известность.
С тех пор отношение к религии у меня ничуть не изменилось. И не могло измениться. 50:50, и никуда от этого не деться. Раз в год или раз в два года я захожу в православную церковь и ставлю несколько свечек за своих живых и мёртвых. Это соответствует русской традиции и не может никому повредить. А вот исповедываться я не стану и под дулом пулемёта. Это могло бы повредить и мне, и другим людям. Так я смотрел на вопрос четверть века назад, так смотрю на него сейчас, так буду смотреть всегда.
Я с одинаковой иронией отношусь и к атеистам, и к обскурантам. Первые считают, будто знают неизвестное. Вторые утверждают, что верят в абсурдное.
К тому же опыт заставляет меня думать, что в глубине души каждый культурный человек - в той или иной степени деист.
Столь же рационально я подхожу к историческим событиям. Например, читатели могли заметить, что когда речь заходит о Второй мировой войне, я неизменно пользуюсь наиболее нейтральной терминологией из всех существующих: с одной стороны Союзники, с другой - страны Оси. Никаких идеологических оценок.Никаких эмоций. Ничего личного. Насколько я знаю, никто из моих родственников, ни близких, ни дальних, не воевал на стороне Оси. На стороне Союзников воевали очень многие из них. Некоторые пали, включая моего деда, в июне 1941 ушедшего на фронт добровольцем. 9-го мая я поминаю их. Но это не повод испытывать ненависть к бывшим противникам. Они перестали быть противниками в момент подписания мирного договора.
Рационально объяснимы мои политические воззрения. Я называю себя монархистом, но выстроенная вокруг монархии мифология (богопомазанность и т.п.) представляется мне забавным анахронизмом. Преимущество монархии совсем в другом. Это профессиональное правление. Монарха готовят к его функции с детства. Эта подготовка абсолютно эксклюзивна. Практика показывает, что даже наследники второй очереди, оказавшиеся на троне в результате переворота или неожиданной кончины кронпринца, обычно с трудом справляются со своими обязанностями. Обо всех остальных и говорить нечего (пиар пиаром, а по сравнению с Людовиком XVI были ничтожны и Эгалите, и Бонапарт). Я предпочитаю монархию по тем же причинам, по которым люди предпочитают, чтобы самолётом управлял профессиональный пилот, а опeрaцию делал профессиональный хирург. Не хочется доверять свою судьбу кому-то, кто учился распоряжаться ей по самоучителю.
Я высоко ценю мыслителей XVI-XVIII веков, чья картина мира рациональна и реалистична. И ни в грош не ставлю авторов XIX-XX столетий, построивших свои концепции на иллюзиях, фальсификациях и самообмане. Разумеется, и первые занимались пропагандой. Но у них пропаганда легко отфильтровывается. Например, когда Макиавелли доказывает преимущества городского ополчения перед наёмной армией или восхваляет Цезаря Борджию, он рассказывает лишь о своих пристрастиях и связях. Но о природе и сути власти, её целях и способах их достижения, он сказал больше, чем кто-либо другой в истории. Это максимальная достижимая честность.
У авторов более поздних времён пропорции изменились. Элементы рационализма и правдивости начали теряться в пропагандистском калейдоскопе. Их приходится выyживать с огромным трудом.
Причина перемены очевидна. Вспомните хрестоматийное описание французских крестьян XVII века, данное Лабрюйeром. По отношению к самому Лабрюйeру (Монтеню, Паскалю, Ларошфуко etc.) это почти что другой биологический вид. В ранний период мыслители обращались к обществам, где грамотных людей было 3-5-10 %. Между своими можно было называть вещи их подлинными именами. Никто не боялся быть подслушанным. Но мог ли кто-нибудь продолжить говорить открытым текстом что-то дельное после распространения образования на большинство населения? Поэтому Монтень с Паскалeм так и остались непревзойдёнными. Позже они были уже невозможны.
Но хуже всего было то, что успехи образования сопровождалось откатом от рационализма. Несколько немцев, открывших дорогу романтизму, провозгласили в своё время "Штурм и натиск". Это был открыто продекларированный мятеж против разума в пользу эмоций и химер. Идеал Просвещения остался вещью в себе. На деле имело место не Просвещение, а Ослепление Светом.
В долгосрочной перспективе результатом всего этого стало появление профанированных идеологий и течений мысли, простое перечисление которых заняло бы несколько абзацев. Если рассмотреть практику их применения, окажется, что все они были сродни товарам массового производства (внедрение которого и сопровождали). Что-то вроде пластмассовых стаканчиков. Такая эпоха. Одноразовая посуда, одноразовые идеи.
К примеру, чеху, родившемуся в начале ХХ века и дожившему до глубокой старости, для попадания в мейнстрим надлежало побывать последовательно::
- австрийским монархистом
- чехословацким патриотом-республиканцем
- прогерманским национал-социалистом
- ультранационалистическим антифашистом
- коммунистом-сталинистом
- коммунистом-реформатором с человеческим лицом
- просоветским коммунистом-нормализатором
- прозападным демократом и антикоммунистом.
При этом некоторые из существовавших в стране режимов требовали следования мейнстриму с невиданной настойчивостью, вплоть до убийства несогласных.
Нетрудно заметить, что большинство населения прошло через все эти метаморфозы без особого труда. Причём каждая следующая перемена давалась народу легче, чем предыдyщая. Можно создать мир одноразовых вещей. Можно заполонить его одноразовыми идеями. Но как заставить быть одноразовыми самих людей? Они довольно быстро поняли, что к чему, и начали относиться к господствующим идеологиям так, как те того заслуживали - как к одноразовой посуде.
У человека вполне может быть любимый фарфоровой сервиз. Но если кто-то привязывается к пластмассовому стаканчику, с ним что-то явно не в порядке.
Между тем фарфор в этом мире тоже не перевёлся. Два изящнейших фарфоровых сервиза, какие я видел в жизни - это консерватизм и либерализм. Сам я предпочитаю консервативный набор, но иногда бываю не прочь выпить кофе из либеральной чашечки. Почему бы и нет? И то, и другое служило человечeству 200 лет назад, будет служить и ещё через 200. Со временем фарфор только растёт в цене. Предпочтение между его видами - всего лишь вопрос вкуса.
Тут недавно ув. sssshhssss возмутился тем, что я назвал один из своих постов "Деиндоктринация-IV". Конечно, по существу дело было не в названии. Мой взаимный френд был разочарован, что я не разделяю одной его идеи. Кстати, идея представляет собой нонсенс. Всем пластмассам пластмасса. Но по существу я ответил в его журнале http://sssshhssss.livejournal.com/83705.html , а здесь отвечу на формальные претензии.
Я подумывал, не назвать ли тот пост "Голубенький супчик-II" или "Ничего личного-III". Остановился на "Деиндоктринации-IV". Но никакого значения раздeление моих постов на сериалы не имеет. Даже если я буду выкладывать их вообще без названий. Bесь мой журнал - это одно большое предложение выбросить пластмассовую посуду в контейнер. И приглашение к столу, накрытому фарфором.
Ну и серебром, естественно. Тарелки могут быть разными. Но достойную атмосферу застолью придают приборы. Лучший из созданных когда-либо приборов - рационализм. Это фамильное серебро человечества. Без него не стоит садиться за стол.
Удачны ли мои попытки вести застольe - судить не мне , а читателям. Если же кто-то категорически не любит фарфор с серебром и склонен воспримать всерьёз разного рода пластмассу, он вполне может относиться к "богемским манускриптам" как к стилизации и шутке. Благо, нынешняя эпоха позволяет интерпретировать как стилизацию и шутку всё, что угодно.