Деиндоктринация.
В русском языке даже слово "индоктринация" употребляется крайне редко. Хотя в любом стандартном западном тексте о тоталитарном обществе констатация индоктринированности населения - общее место. А уж слово деиндоктринация... Можно ввести его в любой поисковик - результат всё скажет сам за себя. Я вспомнил об этом обстоятельстве, читая комментарии к двум последним записям, сделанным ув. galkovsky 'м. Хотя первая из них была посвящена Белле Ахмадуллиной, комментаторы вдруг начали вспоминать октябрь 1993 года. Во втором посте речь шла о том самом октябре : http://galkovsky.livejournal.com/176441.html , http://galkovsky.livejournal.com/176755.html .
Чтобы всерьёз говорить о ельцинско-хасбулатовской заварушке в политологических, а тем более идеологических терминах, нужно получить крайне своеобразное воспитание, позволяющее не верить собственным глазам, но верить словам заведомых проходимцев. Потому что своими глазами каждый мог увидеть только одно - русский пьяница что-то делит с чеченским наркоманом. Очевидно, что отвратительны были оба. Очевидно и то, что следовало безусловно отдать предпочтение Ельцину.
По одной простой причине. У меня была одна знакомая москвичка. Очень крупная девушка с украинской фамилией, выпускница довольно неплохого столичного вуза. Мы много лет не виделись, и я не знаю, как сложилась её дальнейшая судьба. Но в феврале 1994, когда я встретил её в последний раз, она была беременна, и её паспорт украшала американская виза. Pожать она собиралась в Штатах, a pебёнка ждала от чеченца, который и оплачивал ей дорогу за океан. Как известно, рождение на территории США даёт право на американское гражданство. Mоя знакомая стремилась обеспечить своему потомку беспроигрышное положение. Если ребёнок захочет жить в РФ - пусть будет чеченцем, это наиболее привелегированный этнос в стране. Если решит уехать - пусть будет американцем, у них самое удобное гражданство в мире. Максимальные возможные преференции при любом раскладе.
Это просчитывание раскладов имело место при проигравшем Хасбулатове. Можно представить, какова была бы роль вайнахов в случае его победы. Очевидно, что основными выгодополучателями гипотетического хасбулатовского триумфа cтали бы чеченцы . Все прочие дела в стране при Руслане Имрановиче обстояли бы примерно также, как при Борисе Николаевиче. О Руцком и говорить не стоит. У него даже личная охрана была заменена на чеченцев (по распоряжению Хасбулатова). Руцкого вообще можно было использовать разве что в михалковско-глазуновской резервации, созданной Советской властью для псевдо-русских.
Другое дело, что Хасбулатов, видимо, не мог, да и не собирался выигрывать. Весь его мятеж был откровеннейшей инсценировкой. Вплоть до того, что заняв здание мэрии, мятежники разгромили только кабинеты городских чиновников. На верхних этажах здания располагались офисы нескольких коммерческих структур. Их тронуть революционеры 93-го года не рискнули. Говорят, на подступах к офисам повстанцев остановили трое или четверо охранников. Сказали волшебное слово - кому принадлежат фирмы, кто крыша. Революционеры и ушли.
Для людей здравомыслящих всё вышесказанное было очевидно и бесспорно с самого начала. Поэтому на происходящее смотрели, как на шоу. Я прилетел в Москву по своим делам через несколько недель после подавления путча. Знакомая москвичка (однокурсница той, что собралась рожать американца от чеченца), рассказывала, как с компанией друзей ходила посмотреть и на защитников Белого дома, и на их противников, в какой-то момент собранных Гайдаром у Моссовета. По её оценке, первые всё маршировали на одном месте, вторые же просто тусовались.
Вместе с явными мошенниками и бандитами у Белого дома маршировало на месте и некоторое количество честных и искренних простых людей. В стране была гиперинфляция, многие действительно оказались в затруднительном положении, чем и воспользовались демагоги. Люди пришли бунтовать против роста цен, не вполне понимая, кто и почему возглавляет бунт. В принципе их можно понять. Учитывая состояние умов, какое было в обществе в 1993 году, их ошибка не вызывает ничего, кроме сочувствия.
Но когда я вижу, сколько ЖЖ-истов в 2010 году несёт ахинею о "законной власти в лице Верховного Совета" и "законном президенте Руцком", я понимаю, что советская индоктринация - тяжелейшая из всех, какую только можно представить.
На свете есть несколько светлых идей, за которые стоит драться. Но ни одна из бредовых идеологий ХХ века к ним не относится. Более того, все они были сшиты нарочито по-дурацки, как всегда шьются вещи одноразового использования, чтобы в случае необходимости их можно было выбросить без малейшего сожаления.
Я не могу себе представить чешских пенсионерoк, демонстрирующих с портретом Готвальда в одной руке и куском арматуры в другой. Коммунизм в Чехословакии закончился просто и радикально. Коммунистический парламент единогласно избрал ярого антикоммуниста Гавела президентом страны. Председательствовавший Дубчек, пытаясь сохранить лицо парламентаризма, несколько раз переспрашивал: "Против? Воздержавшиеся?" Тщетно. Не нашлось даже воздержавшихся. Революция свершилась.
Как закончился фашизм в Италии, великолепно показано в начальной сцене одного из моих любимейших фильмов - "Шкура" ("La pelle", Франция-Италия, 1981 г.; Берт Ланкастер, прочтя сценарий, согласился сыграть в нём бесплатно). Небольшая неапольская площадь прямо на берегу моря, звучит музыка. Все сидят за столиками на улице чуть ли не под портретом Муссолини и попивают вино. Раздаётся стрельба. На площадь врываются американские солдаты. Музыка смолкает. Увидев посетителей кафе, американцы останавливаются. Офицер настороженно спрашивает: "Где фашисты?" Почтенный сеньор в белом костюме недоуменно отвечает: "В Неаполе нет фашистов. Мы все здесь антифашисты!" Оркестрик опять начинает играть, итальянцы братаются с американцами. Пьют за столиками уже вместе. Фашизм кончился, началось празднование Освобождения.
Ну ладно, чехи - небольшой и всякого повидавший народ, итальянцы - артистичные и не очень серьёзные южане. Но вот немцы. Великая нация сумрачных и сентиментальных романтиков. Юлиан Семёнов в своей беспробудной советскости придумал сцену, в которой Мюллер рассказывает Штирлицу о планах создания нацистского подполья и будущего возрождения партии. Это Мюллер-то, которой и в НСДАП вступил только к концу тридцатых, когда не вступить, с учётом занимаемой должности, было просто неприлично. Советские могут фантазировать о нацистах, как им заблагорассудится. На самом деле в мае 45-го нацистское словоблудие перестало интересовать немцев. Нацизм кончился. Немцы посмотрели, чего от них хотят победители. Победители хотели покаяния и компенсаций. "Хорошо, вот слова, вот деньги. Не мешайте работать". И никаких партизан, никакого подполья, никакиx портретов Гитлера и лозунгов "Не могу поступиться принципами". В итоге полностью разгромленная страна за десять лет была полностью восстановлена.
У европейцев иммунитет к индокринации. В случае необходимости европейцы могут изобразить кого угодно и что угодно, но реально принцип в европейской политике всегда один - Париж стоит мессы. Слова, сказанные в разгар религиозных войн вождём религиозной партии, трижды сменившим религию (в итоге он основал династию, приведшую Францию к мировой гегемонии). Конечно, для публики Генрих Наваррский наговорил много чего. Но для себя он всегда называл вещи своими именами. Европейцам это свойственно, как никому другому.
Галковский - европеец. И то, чем занимается в ЖЖ - это последовательная деиндоктринация тех, кто небезнадёжен. 671 запись, 10954 комментария. В каждой из них вещи называются своими именами, не больше и не меньше. Тысячи фактов, сотни логических цепочек и причинно-следственных связей. В комментариях к каждой записи советские демонстрируют нечто вреде пляски святого Вита. Русские получают удовольствие oт интеллектуальной честности.
В своё время нечто подобное проделал Макиавелли. Его отечество переживало трудные времена, и чтобы помочь родине, он написал книгу, где тоже назвал вещи своими именами. С адресатом были проблемы. Чезаре Борджиа, на которого Макиавелли возлагал такие надежды, к тому времени уже убили. Республику, которой Макиавелли служил, разгромили. Оставался Лоренцо II Медичи, и Макиавелли отправил "Государя" ему.
Увы, Лоренцо был лишь бледной тенью своего деда, прозванного Великолепным. Говорят, он из вежливости послал в ответ Макиавелли шесть бутылок вина и отложил трактат, не читая.
Но дело было сделано. Произведение стало достоянием человечества. Римские папы вносили его в индекс запрещённых книг. Прусские короли пытались писать опровержения. Это уже не имело значение. Рукописи не горят, и всё тут.
Макиавелли приписывается фраза "Я научил тиранов, как управлять народами. Но одновременно я научил народы, как свергать тиранов". У меня есть основания сомневаться в подлинности этого изречения. Мне оно попадалось только в качестве эпиграфа к одной из современных биографий Макиавелли; непосредственно в его трудах я этой фразы не встречал.
Однако важно не то, произносил ли он когда-нибудь эту фразу в такой формулировке. Важно, что действительно научил.
