ВЕНСКИЕ СЛИВКИ.
Сразу предупрежу, текст большой, букв много, запасайтесь кофе и булочками:)
Нынче во всех европейских столицах есть недоступные котерии, которые именуются "эксклюзивными", слово, столь же странное как и предмет, который оно означает. И слово и дело выдуманы в начале нынешнего века несколькими щеголихами лондонской аристократии. Везде эти котерии представляют характер высочайшей неуместности, в умном обществе, но нигде, быть может, эксклюзивные не обнаруживают такого преувеличенного понятия о себе как в Вене. Живя в Вене, вы должны не только понимать огромное расстояние, которое отделяет христиан от жидов, дворян от банкиров, аристократии первого класса от аристократии второго класса, людей высокого полета от тех, которые летают пониже, но еще хорошо постигнуть одно важное различие, и если вы хорошо его постигли, то самый веселый бал покажется вам скучным.
[Кабалистический их союз не делает никому вреда]"Прежде нежели мы приступим к изображению этого "подразделения" или, лучше сказать, "над- разделение венского общества, говорит мистрисс Trollope, я должна предупредить, что если вы хотите оценить результаты его, то надобно стать у вершин общества, - иначе вы ничего не увидите, точно как в гербоведении, где вы не можете постичь ни тайн ни важности щита, если не познакомитесь хорошенько со всеми его разделениями и подразделениями."
Теперь я могу рекомендовать вам это знаменитое разделение изящкой австрийской столицы: я буду давать ему тот титул, который оно само принимает, именно - Сливки (la Creme). Название или прозвище "сливки" само по себе довольно выразительно и не требует никаких объяснений. Оно означает, или должно означать, сливки, цвет благородного происхождения, ума, вкуса и любезности.
В числе тех, которые по своей знаменитости и богатству, стоят в первых рядах общества, здесь, как и в Лондоне, есть несколько человек, которые, вероятно по излишнему смирению, думают, что высокое положение в свете не доставляет еще им того места, какое они достойны занимать между себе подобными. В Лондоне эта партия, напыщенная излишней скромностью, называется ton, но я рекомендую английским "эксклюзивным" венское прозвище их собратий, потому что оно несравненно отличнее; я однако ж не хочу этим сказать, что оно отлично смешно.
В важнейших началах своего отдельного существования эти котерии очень схожи между собой в обеих странах, но в тактике и дисциплине их есть некоторые различия.
В характере Австрийцев - много выраженного чистосердечия и добродушия, которые сохраняются даже в затеях самых неестественных. В доказательство я приведу только то, что венские эксклюзивные не только не скрывают своего притязания на превосходство перед всей остальною частию рода человеческого, но даже с совершенной откровенностью, громко и внятно, говорят: "Мы - СЛИВКИ!". Этого мало: некоторые из них еще чистосердечнее, еще простодушнее, они повышают тон на добрую октаву и говорят: "Мы - сливки сливок!" Желание составлять даже в танцах, в забавах, особое племя, клан, общество, сотоварищество, очень естественно, потому что это один из видов духа партий. Тут нет ничего дурного и вредного, если только люди, собравшиеся таким образом в отдельную фалангу, не имеют ни какого влияния, ни по одиночке ни целою массой. Что мудреного, если несколько праздных людей обоего пола уславливаются удивляться друг другу и заключать между собой оборонительный и наступатеьный союз, написав на своем знамени: "мы цвет общества!", или "мы сливки ума, вкуса и любезности"? Но удивительно до крайности то, что те, кто не попали в эту santa hermandad, горько жалуются на судьбу свою.
Мне рассказывали об одной знатной и богатой даме, которая нынешней зимою начала вывозить дочь свою. Мы, невежды, могли бы подумать, что молоденькая графиня, богатая наследница, должна бы быть довольна местом своим в обществе, но материнская нежность видит яснее нашего, и старуха графиня говорила на днях одной моей приятельнице, что охотно пожертвовала бы третью своих доходов, чтоб только дочь ее приняли в "Сливки". я знаю еще другую мать, которая тоже заражена сливочною горячкой. "Ах!" - говорила она мне в порыве материнской нежности и со слезами на глазах, - чего бы я не отдала за то, чтоб дочь моя попала в Сливки... вы, иностранки не можете понимать этого!"
Признаюсь в своем невежестве: я как иностранка, действительно не понимаю, какие наслаждения, какое благополучие доставляет эта котерия своим членам, но очень знаю, что она имеет свои неприятности и тиранически взыскательна. Я знаю одного очень умного молодого человека, который имеет часть принадлежать к этому блаженному собратству. На одном их последних балов случайно он вступил в разговор с очень хорошенькою девушкой, знатного происхождения и притом очень любезною, но не принадлежащей к "Сливкам". Когда он отошел от нее, его окружили три дамы, танцовщицы немного перезрелые, но "Сливки сливок".
- Неужели вы ангажировали графиню ***? - спросила одна из них.
- Да, - отвечал молодой человек.
- Да вам невозможно танцовать с нею! - вскричали в один голос все три сливочницы... иначе вы не можете принадлежать к нашим!
В Турции нет такого деспотизма, как в блаженной области сливочных. Молодой человек, в знак покорности, потупил голову. "Но что же мне сказать ей?", спросил он с некоторым замешательством.
- Что сказать ей? - подхватила одна из этих сливочных пуританок, женщика лет тридцати, короткая, толстая, изрытая оспою: скажите, что вы меня ангажировали.
Само собою разумеется, что молодой человек должен был придти в восторг от этой милости: он извинился перед бедною девушкой, и потом имел завидную честь танцовать с самой безобразной женщиной во всей зале. Заметьте, что как бы эти котерии не назывались, Сливками или Эксклюзивными, это факт, что ядро их всегда состоит из пожилых старых барынь, которым не далась красота.
Прежде нежели распрощаемся с этим любопытным созвездием, с этим подлунным молочным путем, я расскажу вас еще анекдот, который случился очень недавно. Это было на самом блестящем бале, во время котильона, танца, в котором, как известно, дамы беспрестанно меняют кавалеров, и каждая могут выбирать из танцующих или нетанцующих и вальсировать с ними. Одна девица, которую высочайшие особы приглашают на свои балы, но которая не имеет чести принадлежать к "сливкам", в простоте своего сердца вздумала подойти к одному сливочному.
Тот посмотрел на него с видом величайшего изумления, потом потупил глаза и стоял как окаменелый. Бедняжка покраснела и обратилась к другому кавалеру; но увы, для довершения злополучия, этот принадлежал к тем самым суровым "сливкам из сливок"!...
- Меня! - сказал он с каким-то судорожным хохотом, и, отворотившись, начал разговаривать с дамою из своей партии.
Конечно, это недостаток венского общества, впрочем, весьма изящного; но уверяю вас, что можно быть в беспрерывных сношениях с этой котерией и не терпеть от нее ни малейших неприятностей. БОльшая часть членов этого сотоварищества принадлежит к нему как будто по обязанности, а не по собственному произволу; они учтиво скрывают свои таинства и положение их в обществе ни сколько не вредит их любезности. Кабалистический их союз не делает никому вреда, а если правда, что он приносит им удовольствие, то зачем и желать, чтобы он уничтожился? Все их обряды состоят во взаимном восхвалении на каком-то условном языке, но это вовсе не уменьшает их расположенности к другим.
Девушки, танцуя котильон, должны смотреть, кото выбирают, а люди с нежным слухом отходят как можно подальше, когда эта Camarilla предается своим волхвованиям, потому что Сливки, в своих таинственных разговорах, всегда употребляют самые высокие, крикливые ноты. Этот странный тон разговора составляет один из их самых отличительных признаков, вся котерия, особенно женская ее часть почитает это чрезвычайно важным. За исключением этого, нельзя сказать, чтобы сливочное пятно слишком безобразно портило венское общество. Это почти незаметная крапинка на цветной бумаге. Итак, мир Сливам! пусть они закисают в смешном. Их и то нередко преследуют за тщеславие эпиграммами и карикатурами. Например, один честолюбивый молодой человек искал места и в Сливках и при дворе. Само собою разумеется, что он употреблял все возможные средства для достижения этих двух важных целей. На днях он задал великолепный пир, на который созвал целый свет. Целый свет - технический термин, означающий людей известного класса. Сливки были тут. Вообще надобно заметить, что это общество очень благоразумно в отношении к забавам на чужой счет; оно рассылает приглашения очень редко, но принимает их очень часто. Однакож гостеприимство амфитриона не обезоружило насмешников, и на днях появилось довольно забавная карикатура. На длинном шесте висит золотой ключ, эмблема искомой должности, а внизу стоит крынка с драгоценною влагою, которая считается в Вене символом высочайшего благополоучия. По шесту лезет честолюбец, но заметно, что ему вряд ли добраться до золотого ключа. Надпись гласит тако: "Если он и не достигнет своей цели, то, по крайней мере упадет в сливки."
Библиотека для чтения. Том 29, 1838. СПб, издание Александра Смирдина.
стр. 85-90
Нынче во всех европейских столицах есть недоступные котерии, которые именуются "эксклюзивными", слово, столь же странное как и предмет, который оно означает. И слово и дело выдуманы в начале нынешнего века несколькими щеголихами лондонской аристократии. Везде эти котерии представляют характер высочайшей неуместности, в умном обществе, но нигде, быть может, эксклюзивные не обнаруживают такого преувеличенного понятия о себе как в Вене. Живя в Вене, вы должны не только понимать огромное расстояние, которое отделяет христиан от жидов, дворян от банкиров, аристократии первого класса от аристократии второго класса, людей высокого полета от тех, которые летают пониже, но еще хорошо постигнуть одно важное различие, и если вы хорошо его постигли, то самый веселый бал покажется вам скучным.
[Кабалистический их союз не делает никому вреда]"Прежде нежели мы приступим к изображению этого "подразделения" или, лучше сказать, "над- разделение венского общества, говорит мистрисс Trollope, я должна предупредить, что если вы хотите оценить результаты его, то надобно стать у вершин общества, - иначе вы ничего не увидите, точно как в гербоведении, где вы не можете постичь ни тайн ни важности щита, если не познакомитесь хорошенько со всеми его разделениями и подразделениями."
Теперь я могу рекомендовать вам это знаменитое разделение изящкой австрийской столицы: я буду давать ему тот титул, который оно само принимает, именно - Сливки (la Creme). Название или прозвище "сливки" само по себе довольно выразительно и не требует никаких объяснений. Оно означает, или должно означать, сливки, цвет благородного происхождения, ума, вкуса и любезности.
В числе тех, которые по своей знаменитости и богатству, стоят в первых рядах общества, здесь, как и в Лондоне, есть несколько человек, которые, вероятно по излишнему смирению, думают, что высокое положение в свете не доставляет еще им того места, какое они достойны занимать между себе подобными. В Лондоне эта партия, напыщенная излишней скромностью, называется ton, но я рекомендую английским "эксклюзивным" венское прозвище их собратий, потому что оно несравненно отличнее; я однако ж не хочу этим сказать, что оно отлично смешно.
В важнейших началах своего отдельного существования эти котерии очень схожи между собой в обеих странах, но в тактике и дисциплине их есть некоторые различия.
В характере Австрийцев - много выраженного чистосердечия и добродушия, которые сохраняются даже в затеях самых неестественных. В доказательство я приведу только то, что венские эксклюзивные не только не скрывают своего притязания на превосходство перед всей остальною частию рода человеческого, но даже с совершенной откровенностью, громко и внятно, говорят: "Мы - СЛИВКИ!". Этого мало: некоторые из них еще чистосердечнее, еще простодушнее, они повышают тон на добрую октаву и говорят: "Мы - сливки сливок!" Желание составлять даже в танцах, в забавах, особое племя, клан, общество, сотоварищество, очень естественно, потому что это один из видов духа партий. Тут нет ничего дурного и вредного, если только люди, собравшиеся таким образом в отдельную фалангу, не имеют ни какого влияния, ни по одиночке ни целою массой. Что мудреного, если несколько праздных людей обоего пола уславливаются удивляться друг другу и заключать между собой оборонительный и наступатеьный союз, написав на своем знамени: "мы цвет общества!", или "мы сливки ума, вкуса и любезности"? Но удивительно до крайности то, что те, кто не попали в эту santa hermandad, горько жалуются на судьбу свою.
Мне рассказывали об одной знатной и богатой даме, которая нынешней зимою начала вывозить дочь свою. Мы, невежды, могли бы подумать, что молоденькая графиня, богатая наследница, должна бы быть довольна местом своим в обществе, но материнская нежность видит яснее нашего, и старуха графиня говорила на днях одной моей приятельнице, что охотно пожертвовала бы третью своих доходов, чтоб только дочь ее приняли в "Сливки". я знаю еще другую мать, которая тоже заражена сливочною горячкой. "Ах!" - говорила она мне в порыве материнской нежности и со слезами на глазах, - чего бы я не отдала за то, чтоб дочь моя попала в Сливки... вы, иностранки не можете понимать этого!"
Признаюсь в своем невежестве: я как иностранка, действительно не понимаю, какие наслаждения, какое благополучие доставляет эта котерия своим членам, но очень знаю, что она имеет свои неприятности и тиранически взыскательна. Я знаю одного очень умного молодого человека, который имеет часть принадлежать к этому блаженному собратству. На одном их последних балов случайно он вступил в разговор с очень хорошенькою девушкой, знатного происхождения и притом очень любезною, но не принадлежащей к "Сливкам". Когда он отошел от нее, его окружили три дамы, танцовщицы немного перезрелые, но "Сливки сливок".
- Неужели вы ангажировали графиню ***? - спросила одна из них.
- Да, - отвечал молодой человек.
- Да вам невозможно танцовать с нею! - вскричали в один голос все три сливочницы... иначе вы не можете принадлежать к нашим!
В Турции нет такого деспотизма, как в блаженной области сливочных. Молодой человек, в знак покорности, потупил голову. "Но что же мне сказать ей?", спросил он с некоторым замешательством.
- Что сказать ей? - подхватила одна из этих сливочных пуританок, женщика лет тридцати, короткая, толстая, изрытая оспою: скажите, что вы меня ангажировали.
Само собою разумеется, что молодой человек должен был придти в восторг от этой милости: он извинился перед бедною девушкой, и потом имел завидную честь танцовать с самой безобразной женщиной во всей зале. Заметьте, что как бы эти котерии не назывались, Сливками или Эксклюзивными, это факт, что ядро их всегда состоит из пожилых старых барынь, которым не далась красота.
Прежде нежели распрощаемся с этим любопытным созвездием, с этим подлунным молочным путем, я расскажу вас еще анекдот, который случился очень недавно. Это было на самом блестящем бале, во время котильона, танца, в котором, как известно, дамы беспрестанно меняют кавалеров, и каждая могут выбирать из танцующих или нетанцующих и вальсировать с ними. Одна девица, которую высочайшие особы приглашают на свои балы, но которая не имеет чести принадлежать к "сливкам", в простоте своего сердца вздумала подойти к одному сливочному.
Тот посмотрел на него с видом величайшего изумления, потом потупил глаза и стоял как окаменелый. Бедняжка покраснела и обратилась к другому кавалеру; но увы, для довершения злополучия, этот принадлежал к тем самым суровым "сливкам из сливок"!...
- Меня! - сказал он с каким-то судорожным хохотом, и, отворотившись, начал разговаривать с дамою из своей партии.
Конечно, это недостаток венского общества, впрочем, весьма изящного; но уверяю вас, что можно быть в беспрерывных сношениях с этой котерией и не терпеть от нее ни малейших неприятностей. БОльшая часть членов этого сотоварищества принадлежит к нему как будто по обязанности, а не по собственному произволу; они учтиво скрывают свои таинства и положение их в обществе ни сколько не вредит их любезности. Кабалистический их союз не делает никому вреда, а если правда, что он приносит им удовольствие, то зачем и желать, чтобы он уничтожился? Все их обряды состоят во взаимном восхвалении на каком-то условном языке, но это вовсе не уменьшает их расположенности к другим.
Девушки, танцуя котильон, должны смотреть, кото выбирают, а люди с нежным слухом отходят как можно подальше, когда эта Camarilla предается своим волхвованиям, потому что Сливки, в своих таинственных разговорах, всегда употребляют самые высокие, крикливые ноты. Этот странный тон разговора составляет один из их самых отличительных признаков, вся котерия, особенно женская ее часть почитает это чрезвычайно важным. За исключением этого, нельзя сказать, чтобы сливочное пятно слишком безобразно портило венское общество. Это почти незаметная крапинка на цветной бумаге. Итак, мир Сливам! пусть они закисают в смешном. Их и то нередко преследуют за тщеславие эпиграммами и карикатурами. Например, один честолюбивый молодой человек искал места и в Сливках и при дворе. Само собою разумеется, что он употреблял все возможные средства для достижения этих двух важных целей. На днях он задал великолепный пир, на который созвал целый свет. Целый свет - технический термин, означающий людей известного класса. Сливки были тут. Вообще надобно заметить, что это общество очень благоразумно в отношении к забавам на чужой счет; оно рассылает приглашения очень редко, но принимает их очень часто. Однакож гостеприимство амфитриона не обезоружило насмешников, и на днях появилось довольно забавная карикатура. На длинном шесте висит золотой ключ, эмблема искомой должности, а внизу стоит крынка с драгоценною влагою, которая считается в Вене символом высочайшего благополоучия. По шесту лезет честолюбец, но заметно, что ему вряд ли добраться до золотого ключа. Надпись гласит тако: "Если он и не достигнет своей цели, то, по крайней мере упадет в сливки."
Библиотека для чтения. Том 29, 1838. СПб, издание Александра Смирдина.
стр. 85-90