Потребительство vs Духовность
Никакого противоречия между стремлением к материально обеспеченной, удобной и уютной жизни - и так называемой духовностью (творчеством, горением во имя чего-то, высокими чувствами) нет.
В норме это две стороны человеческой жизни, которые питают и дополняют одна другую. Одно лишь стремление к накопительству, прозябание на нелюбимой работе "ради денег", делание денег, обустройство норки без каких-то проблесков высших человеческих чувств - бессмысленны. Ну вот накопишь ты, набьешь мошну, обустроишь рай в отдельно взятом жилище - и что? Да ведь с тоски помрешь.
Одно лишь исключительно высокое самопожертвование, горение чем-то высоким с полным отказом от всего материального, увы, обычно делает человека не святым, а превращает его в странного и никому не интересного фрика. Ходит там какой-то в засаленной рубашке и трениках с пузырями и вещает о высоких материях... Конечно, могут быть исключительные эпохи, когда от многих требуется такое горение и отказ от всего - но как правило, эти эпохи очень кратковременны. В обычное же время, без войн и революций, человек, "отказавшийся от всего", малоинтересен окружающим, они попросту предполагают (возможно, ошибочно), что у такого "духовного" гражданина нет ни ума, ни таланта, ни каких-либо интересных качеств, ни профессионализма, которые принесли бы ему хотя бы скромный достаток. И убедить окружающих в обратном довольно сложно. А в результате и сами идеи и достижения этого носителя духовности оказываются недонесенными и не интересными никому.
Могут быть, конечно, исключения - но их мало.
Чтобы понять эту суть взаимодействия материального и духовного, можно почитать Макаренко. Он описывал процесс роста колонии Горького и коммуны Дзержинского именно как двоякий - с одной стороны, ребята учились самоуправлению, получали образование, развивались как личности и как коллектив, с другой стороны - это неразрывно было связано с ростом материального благосостояния колонии/коммуны; Макаренко подробно описывает, как у ребят появлялись все новые материальные возможности - вот отремонтировали корпус, вот пошили еще парадную форму, вот взялись за новое производство, заработали на нем деньги (!) И все это давало колонистам больше и больше уверенности в себе - они могут себя коллективно обеспечивать, они строят свою жизнь, делают ее все лучше. У них красивые спальни, роскошные лестницы, ковры, зеркала. И одновременно растет чувство принадлежности к коллективу, развивается каждая личность, ребята заняты творчеством, увлечены учебой, становятся настоящими советскими людьми. Это неразрывный процесс. Неужели можно представить, что каким-то волшебством Макаренко добился бы того, чтобы полуголодные подростки, сидя в обшарпанных классах и ничего не делая для улучшения своего положения, стали бы "высокодуховными"?
Даже более того: давая рекомендации по семейному воспитанию, Макаренко прямо пишет, что семья должна "богатеть", что ее материальное положение должно улучшаться и улучшаться, и дети должны в этом расти. Прямо-таки ересь с точки зрения "истинного коммуниста", не так ли?
Разумеется, великий педагог не имел в виду семьи нэпманов и кулаков - а только советских рабочих, служащих и колхозников. И вотмьи да, за счет труда родителей на общее благо, должны были богатеть и материально развиваться, и дети должны были участвовать в домашнем труде и знать все о работе своих родителей, о заводе, на котором те трудятся, о стране, в которой живут.
И это естественно: труд преобразует мир, и преобразует его именно материально, и именно в пользу человека. Человек начал вытачивать камни не из эстетически-духовных соображений, а ради того, чтобы удачнее поохотиться; мифология и искусство лишь последовали за этими действиями. Если труд не делает мир лучше (в первую очередь материально) - он не имеет смысла. Человек - активный преобразователь мира. Читать ему морали "не преобразуй мир вокруг себя, а сиди на попе ровно и твори в голове высокие смыслы" - бесполезно и глупо.
Это в позднем Союзе, как еще одно проявление ревизионизма или, скорее, реакция на него, появилось противопоставление "духовности" и "мещанства". В особенности от интеллигента ожидалась возвышенная духовность - учительница или инженер с зарплатой в 120-150 рублей обязаны были отдавать себя некоему Служению Обществу. Материальное поощрение за напряженный труд или изобретения стало считаться чем-то неприличным, его резко сократили. Стахановское движение ушло в прошлое. Призыв к духовности исходит из идеального образа педагога - одинокая, высокообразованная дама, вся в педагогическом труде, много ли ей надо? Реальная учительница имеет семью, своих детей, у мужа - тоже обычная средняя зарплата, и вот эта учительница получает садовый участок, бегает с кошелками на электричку, занимается прополкой и поливкой и превращается в классическую "Марь Иванну", читать ей некогда, ни педагогическую литературу, ни для общего развития - зато она знает 150 способов закрутки банок на зиму. А что делать - детям нужны витамины. Но она должна постоянно чувствовать себя виноватой, что пытается хоть как-то улучшить положение семьи.
А почему, простите? Что в этом такого - противоречащего духовности?
Материальное благосостояние и рост творчества, увлеченного труда, дерзания - не противоречащие друг другу вещи, они должны порождать и дополнять друг друга. В советское время всем казалось очевидным, что коммунизм - это материальное изобилие, и именно это изобилие даст людям возможность меньше трудиться на монотонных производствах, и больше творить, увлекаться чем-то прекрасным, служить высокой идее. В то же время массовое научное творчество даст возможность еще более повысить материальный уровень, обеспечить человечество всем необходимым и более того. Казалось бы, это так просто и очевидно. Но сейчас откуда-то появилась масса "красных монахов"(с), убежденных, что коммунизм - это жизнь в казарме, на хлебе и воде, зато с возвышенными идеями.
Можно догадаться, в чем истоки таких представлений, как и позднесоветского осуждения "мещанства". Дело в том, что капитализм очень сильно использует естественное стремление человека к улучшению своего положения - и не просто использует, а буквально манипулирует им: создает новые потребности, коих у человека до сих пор совершенно не было, и без которых он мог бы прекрасно обойтись.
- Я только скромный предприниматель, - сказал Ван Пленк и потупил глазки. - Я делаю свой бизнес и получаю толику барыша. Но я уже говорил, Джек, я давно подумывал: надо поставлять на Марс игрушки дядюшки Уиггили и комиксы Дика Трейси, там все будет в новинку! Огромный рынок сбыта! Ведь у вас и не слыхивали о политических карикатурах, так? Так! Словом, мы вас засыплем всякой всячиной. Наши товары будут нарасхват. Марсиане их просто с руками оторвут, малыш, верно говорю! Еще бы - духи, платья из Парижа, модные комбинезоны - чуешь? И первоклассная обувь.
- Мы ходим босиком.
- Что я слышу?! - воззвал P.P. Ван Пленк к небесам. - На Марсе живет одна неотесанная деревенщина? Вот что, Джо, это уж наша забота. Мы всех застыдим, перестанут шлепать босиком. А тогда и сапожный крем пригодится! (Р.Брэдбери, "Бетономешалка").
И вот уже человек убежден, что ему необходима именно последняя модель айфона, непременно новый и навороченный автомобиль, и плевать, что кредит на 10 лет; и еще обязательно надо съездить именно в Таиланд, потому что это модно, и точно надо купить вон тот крем, потому что в рекламе говорилось, что это потрясающе, и еще третий пылесос, потому что первые два как-то не очень... Агрессивная реклама постоянно забивает голову "необходимостями" купить то или это, все зарабатываемые деньги исчезают, как в пропасть - конечно же, все это совершенно бессмысленно; человек превращается в раба вещей, раба потребления. У меня в "Холодной Зоне" капиталисты в итоге начинают понимать, что свободная воля человека - отказаться от "страшно нужной" покупки - крайне мешает рынку сбыта, и разрабатывают наркотики, которые вынуждают человека совершать даже невыгодные для него покупки (эта тема будет слегка развита в следующей книге). Сейчас на свободную волю покупателя пытаются воздействовать пока что более мягкими способами - от феромонов, распыляемых у магазинов, до инфлуенсеров на ютубе; об обычной рекламе я уже не говорю.
Во времена СССР капиталисты, естественно, тоже понимали, что пространства социалистических стран - это потерянные великолепные рынки сбыта, и пытались воздействовать на граждан, напоминая им об острой необходимости в жизни именно джинсов, жвачки и "платьев из Парижа". Поэтому борьба с "мещанством" была в общем на самом деле борьбой против вот этого капиталистического давления - ведь мещанин как раз и продвигает западные ценности, это он покупает джинсы у фарцовщика или сам фарцует, это он мечтает о японском магнитофоне... Так что борьба эта сама по себе была понятной и даже справедливой - вот только порицать само стремление к материальному благополучию, добротной и красивой одежде, хорошей бытовой технике было крайне глупо. В качестве ответной реакции следовало улучшать качество своей продукции, рекламировать ее, внушать, что именно эта продукция (а не пресловутые джинсы) красива и необходима каждому гражданину СССР; хотя бы честно признаться - да, ребята, пока у нас качество не очень, но давайте все вместе подумаем, как улучшить производство товаров группы Б. Наконец, напоминать, что при отсутствии джинсов советский гражданин имеет зато гораздо более развитый общественный транспорт, бесплатные квартиры (да, по очереди - но на Западе и того нет). Но вот осуждать само стремление людей жить лучше - было, мягко говоря, ошибочным.
Вероятно, и сегодняшние "красные монахи" становятся таковыми, пытаясь последовательно бороться с капиталистическим давлением рынка сбыта. Конечно, марионеткой на рынке сбыта быть плохо (не сильно лучше, чем товаром на рынке труда). Но это не значит, что плохо само стремление жить лучше материально. Не стоит выплескивать ребенка с водой - иначе никакого коммунизма не получится.
В норме это две стороны человеческой жизни, которые питают и дополняют одна другую. Одно лишь стремление к накопительству, прозябание на нелюбимой работе "ради денег", делание денег, обустройство норки без каких-то проблесков высших человеческих чувств - бессмысленны. Ну вот накопишь ты, набьешь мошну, обустроишь рай в отдельно взятом жилище - и что? Да ведь с тоски помрешь.
Одно лишь исключительно высокое самопожертвование, горение чем-то высоким с полным отказом от всего материального, увы, обычно делает человека не святым, а превращает его в странного и никому не интересного фрика. Ходит там какой-то в засаленной рубашке и трениках с пузырями и вещает о высоких материях... Конечно, могут быть исключительные эпохи, когда от многих требуется такое горение и отказ от всего - но как правило, эти эпохи очень кратковременны. В обычное же время, без войн и революций, человек, "отказавшийся от всего", малоинтересен окружающим, они попросту предполагают (возможно, ошибочно), что у такого "духовного" гражданина нет ни ума, ни таланта, ни каких-либо интересных качеств, ни профессионализма, которые принесли бы ему хотя бы скромный достаток. И убедить окружающих в обратном довольно сложно. А в результате и сами идеи и достижения этого носителя духовности оказываются недонесенными и не интересными никому.
Могут быть, конечно, исключения - но их мало.
Чтобы понять эту суть взаимодействия материального и духовного, можно почитать Макаренко. Он описывал процесс роста колонии Горького и коммуны Дзержинского именно как двоякий - с одной стороны, ребята учились самоуправлению, получали образование, развивались как личности и как коллектив, с другой стороны - это неразрывно было связано с ростом материального благосостояния колонии/коммуны; Макаренко подробно описывает, как у ребят появлялись все новые материальные возможности - вот отремонтировали корпус, вот пошили еще парадную форму, вот взялись за новое производство, заработали на нем деньги (!) И все это давало колонистам больше и больше уверенности в себе - они могут себя коллективно обеспечивать, они строят свою жизнь, делают ее все лучше. У них красивые спальни, роскошные лестницы, ковры, зеркала. И одновременно растет чувство принадлежности к коллективу, развивается каждая личность, ребята заняты творчеством, увлечены учебой, становятся настоящими советскими людьми. Это неразрывный процесс. Неужели можно представить, что каким-то волшебством Макаренко добился бы того, чтобы полуголодные подростки, сидя в обшарпанных классах и ничего не делая для улучшения своего положения, стали бы "высокодуховными"?
Даже более того: давая рекомендации по семейному воспитанию, Макаренко прямо пишет, что семья должна "богатеть", что ее материальное положение должно улучшаться и улучшаться, и дети должны в этом расти. Прямо-таки ересь с точки зрения "истинного коммуниста", не так ли?
Разумеется, великий педагог не имел в виду семьи нэпманов и кулаков - а только советских рабочих, служащих и колхозников. И вотмьи да, за счет труда родителей на общее благо, должны были богатеть и материально развиваться, и дети должны были участвовать в домашнем труде и знать все о работе своих родителей, о заводе, на котором те трудятся, о стране, в которой живут.
И это естественно: труд преобразует мир, и преобразует его именно материально, и именно в пользу человека. Человек начал вытачивать камни не из эстетически-духовных соображений, а ради того, чтобы удачнее поохотиться; мифология и искусство лишь последовали за этими действиями. Если труд не делает мир лучше (в первую очередь материально) - он не имеет смысла. Человек - активный преобразователь мира. Читать ему морали "не преобразуй мир вокруг себя, а сиди на попе ровно и твори в голове высокие смыслы" - бесполезно и глупо.
Это в позднем Союзе, как еще одно проявление ревизионизма или, скорее, реакция на него, появилось противопоставление "духовности" и "мещанства". В особенности от интеллигента ожидалась возвышенная духовность - учительница или инженер с зарплатой в 120-150 рублей обязаны были отдавать себя некоему Служению Обществу. Материальное поощрение за напряженный труд или изобретения стало считаться чем-то неприличным, его резко сократили. Стахановское движение ушло в прошлое. Призыв к духовности исходит из идеального образа педагога - одинокая, высокообразованная дама, вся в педагогическом труде, много ли ей надо? Реальная учительница имеет семью, своих детей, у мужа - тоже обычная средняя зарплата, и вот эта учительница получает садовый участок, бегает с кошелками на электричку, занимается прополкой и поливкой и превращается в классическую "Марь Иванну", читать ей некогда, ни педагогическую литературу, ни для общего развития - зато она знает 150 способов закрутки банок на зиму. А что делать - детям нужны витамины. Но она должна постоянно чувствовать себя виноватой, что пытается хоть как-то улучшить положение семьи.
А почему, простите? Что в этом такого - противоречащего духовности?
Материальное благосостояние и рост творчества, увлеченного труда, дерзания - не противоречащие друг другу вещи, они должны порождать и дополнять друг друга. В советское время всем казалось очевидным, что коммунизм - это материальное изобилие, и именно это изобилие даст людям возможность меньше трудиться на монотонных производствах, и больше творить, увлекаться чем-то прекрасным, служить высокой идее. В то же время массовое научное творчество даст возможность еще более повысить материальный уровень, обеспечить человечество всем необходимым и более того. Казалось бы, это так просто и очевидно. Но сейчас откуда-то появилась масса "красных монахов"(с), убежденных, что коммунизм - это жизнь в казарме, на хлебе и воде, зато с возвышенными идеями.
Можно догадаться, в чем истоки таких представлений, как и позднесоветского осуждения "мещанства". Дело в том, что капитализм очень сильно использует естественное стремление человека к улучшению своего положения - и не просто использует, а буквально манипулирует им: создает новые потребности, коих у человека до сих пор совершенно не было, и без которых он мог бы прекрасно обойтись.
- Я только скромный предприниматель, - сказал Ван Пленк и потупил глазки. - Я делаю свой бизнес и получаю толику барыша. Но я уже говорил, Джек, я давно подумывал: надо поставлять на Марс игрушки дядюшки Уиггили и комиксы Дика Трейси, там все будет в новинку! Огромный рынок сбыта! Ведь у вас и не слыхивали о политических карикатурах, так? Так! Словом, мы вас засыплем всякой всячиной. Наши товары будут нарасхват. Марсиане их просто с руками оторвут, малыш, верно говорю! Еще бы - духи, платья из Парижа, модные комбинезоны - чуешь? И первоклассная обувь.
- Мы ходим босиком.
- Что я слышу?! - воззвал P.P. Ван Пленк к небесам. - На Марсе живет одна неотесанная деревенщина? Вот что, Джо, это уж наша забота. Мы всех застыдим, перестанут шлепать босиком. А тогда и сапожный крем пригодится! (Р.Брэдбери, "Бетономешалка").
И вот уже человек убежден, что ему необходима именно последняя модель айфона, непременно новый и навороченный автомобиль, и плевать, что кредит на 10 лет; и еще обязательно надо съездить именно в Таиланд, потому что это модно, и точно надо купить вон тот крем, потому что в рекламе говорилось, что это потрясающе, и еще третий пылесос, потому что первые два как-то не очень... Агрессивная реклама постоянно забивает голову "необходимостями" купить то или это, все зарабатываемые деньги исчезают, как в пропасть - конечно же, все это совершенно бессмысленно; человек превращается в раба вещей, раба потребления. У меня в "Холодной Зоне" капиталисты в итоге начинают понимать, что свободная воля человека - отказаться от "страшно нужной" покупки - крайне мешает рынку сбыта, и разрабатывают наркотики, которые вынуждают человека совершать даже невыгодные для него покупки (эта тема будет слегка развита в следующей книге). Сейчас на свободную волю покупателя пытаются воздействовать пока что более мягкими способами - от феромонов, распыляемых у магазинов, до инфлуенсеров на ютубе; об обычной рекламе я уже не говорю.
Во времена СССР капиталисты, естественно, тоже понимали, что пространства социалистических стран - это потерянные великолепные рынки сбыта, и пытались воздействовать на граждан, напоминая им об острой необходимости в жизни именно джинсов, жвачки и "платьев из Парижа". Поэтому борьба с "мещанством" была в общем на самом деле борьбой против вот этого капиталистического давления - ведь мещанин как раз и продвигает западные ценности, это он покупает джинсы у фарцовщика или сам фарцует, это он мечтает о японском магнитофоне... Так что борьба эта сама по себе была понятной и даже справедливой - вот только порицать само стремление к материальному благополучию, добротной и красивой одежде, хорошей бытовой технике было крайне глупо. В качестве ответной реакции следовало улучшать качество своей продукции, рекламировать ее, внушать, что именно эта продукция (а не пресловутые джинсы) красива и необходима каждому гражданину СССР; хотя бы честно признаться - да, ребята, пока у нас качество не очень, но давайте все вместе подумаем, как улучшить производство товаров группы Б. Наконец, напоминать, что при отсутствии джинсов советский гражданин имеет зато гораздо более развитый общественный транспорт, бесплатные квартиры (да, по очереди - но на Западе и того нет). Но вот осуждать само стремление людей жить лучше - было, мягко говоря, ошибочным.
Вероятно, и сегодняшние "красные монахи" становятся таковыми, пытаясь последовательно бороться с капиталистическим давлением рынка сбыта. Конечно, марионеткой на рынке сбыта быть плохо (не сильно лучше, чем товаром на рынке труда). Но это не значит, что плохо само стремление жить лучше материально. Не стоит выплескивать ребенка с водой - иначе никакого коммунизма не получится.