О романтической любви (часть 2)
Мы знаем, что в романе есть что-то необъяснимое. Когда мы смотрим на чувства, которые буйствуют в нас, мы понимаем, что это не просто стремление оказаться в обществе другого человека или сексуальное влечение, и не та спокойная, ориентированная на партнёра, неромантическая любовь, которую мы часто видим в стабильных браках или просто стабильных отношениях. Это нечто большее, нечто иное.
Как только мы влюбляемся, мы получаем ощущение полноты, как если бы к нам вернулась отсутствующая часть нас. Мы ощущаем приподнятость, как если бы внезапно вознеслись над уровнем повседневности. Жизнь обретает интенсивность, славу, экстаз и трансценденцию.
В романтической любви мы ищем любовной одержимости, взлёта в заоблачные выси, стремимся найти конечный смысл и исполнение надежд в наших возлюбленных. Мы заняты поисками ощущения целостности.
Если спросить, где ещё мы должны заниматься поисками всех этих вещей, то получим изумительный и печальный ответ: в религиозном опыте. Когда мы ищем нечто большее, чем наше эго; когда мы заняты поисками совершенства, ощущения внутренней целостности и единства; когда мы страстно желаем подняться над никчёмностью и раздробленностью личной жизни к чему-то необычному и беспредельному, это и есть духовное вдохновение. […]
…влюблённый мужчина делает женщину символом чего-то универсального, духовного, вечного и трансцендентного. То, что он видит в женщине, заставляет его чувствовать […], что он постиг подлинный смысл жизни. Он видит особую открывающуюся в ней реальность; он чувствует себя завершённым, облагороженным, утончённым, одухотворённым, приподнятым, обновлённым - лучшим и целостным мужчиной. […]
Реальность, которая скрывается под романтической любовью, - это духовная жажда; истина, которую западный мужчина невольно и бессознательно ищет в романтической любви, - это внутренняя правда его собственной души. Западный мужчина, не осознавая этого, против своего желания занимается поиском целостности; он неумолимо следует своему видению универсального и вечного. Но результат поиска и образ его видения представляются ему женским обликом, видимым сквозь призму романтической любви. […]
Это происходит потому, что мы не нашли возможности осознать духовную жажду, испытываемую нами в современной жизни. […] Наше сознание не интересует целостность, его интересует конечный результат, контроль и власть. Мы не верим духовным потребностям, а верим лишь физическим и сексуальным. Но наше стремление к душе невольно находит дорогу в том месте, где мы никогда её не искали, - в проекциях, идеалах, восторгах и отчаянии, страстях и желаниях романтической любви. В отсутствии другого канала, другой формы жизни в нашей современной культуре, наш религиозный инстинкт почти полностью устранился в одно укромное место, где ему позволено жить нелегально; и этим местом является романтическая любовь. Вот почему мы ощущаем абсолютную бессмысленность жизни, за исключением тех моментов, когда мы «влюблены», и вот почему романтическая любовь стала одной из величайших психологических сил в нашей культуре. […]
…романтическая любовь - это мистерия. Это энергетическая система, прорывающаяся из неизведанных и непредсказуемых глубин бессознательного, из той части нас самих, которую мы не видим, не понимаем и не можем низвести до простого здравого смысла. […] она захватывает нас против нашей воли, ставит нас с ног на голову, переворачивает нашу жизнь, меняет наши привязанности. Мы забываем о наших планах, отрекаемся от наших верований и бросаем жизненный путь, по которому карабкались до сих пор. […]
Переполняющая, восторженная влюблённость человека, - это событие, происходящее на глубинных уровнях бессознательного, которое случается с человеком. Человек не совершает его, не управляет им и даже не понимает его: оно просто случается - и всё. […]
Западный мужчина приучен к тому, что эго должно держать под контролем всё внутри и вокруг него. Единственная сила, оставшаяся в жизни, разрушающая нашу иллюзию «контроля», которая заставляет человека увидеть, что что-то ещё существует за рамками его понимания и контроля, - это романтическая любовь. Официальная религия и церковь давно уже не угрожают иллюзии контроля западного человека. Он либо низводит свою религиозную веру до банальностей, либо вообще её игнорирует. Он ищет свою душу не в религии, не в духовном опыте, не в своей внутренней жизни - он ищет такой трансценденции, такой мистерии, такого откровения в женщине. Он приговорён к тому, чтобы влюбиться. […]
В прежние времена западный человек переживал божественный образ через религию, мистическое созерцание, в ритуале, который до сих пор сохраняет для него некую символическую силу, в образе исторической церкви, в откровениях Священного Писания, святых, в обществе единоверцев. Однако в последнее время он потерял этот древний сосуд с хранящимся там божественным образом. […] патриархальный менталитет в нашем обществе по своему происхождению является частичным и направленным на развитие маскулинности за счёт фемининности и в результате - за счёт целостности. В такое жёсткое, изолированное сознание почти ничего не может проникнуть. Мы защищаемся от бессознательного, от чувств, от фемининности, от нашей души. Единственным местом, где мы уязвимы, где наша душа может проникнуть сквозь современный панцирь, является наша любовь. […]
…наше инстинктивное стремление к целостности мы полностью спроецировали на нашу любовь. Мы извлекли божественный образ из храма, спустили его с небес и внезапно перенесли его в центр взаимоотношений двух человеческих существ. […]
Как только мы в кого-то «влюбляемся», мир становится для нас настолько ярким и наполненным множеством смыслов, что никакое простое человеческое существование нас вознаградить уже не может. Но когда «влюблённость» заканчивается, мир вдруг становится мрачным и пустым, несмотря на то, что мы остаёмся тем же самым человеческим существом, которое совсем недавно испытывало этот восторг.
Вот почему в своих взаимоотношениях мужчина и женщина предъявляют друг другу такие невозможные требования. Мы действительно верим в то, что простой смертный может взять на себя ответственность сотворить нашу жизнь целостной, сделать нас счастливыми, придать нашей жизни значимость, интенсивность и экстаз!
Роберт Джонсон. «Мы: Источник и предназначение романтической любви». М.: «Гиль-Эстель», 1998, стр. 44-46, 48-51.
Часть 1 Часть 3