Семейство незаконнорожденных. Часть четвертая.
Явное нежелание Герцена упоминать в романе "былое и думы" имени Сергея Львовича Левицкого тем более вызывает недоумение, так как документы показывают, что братья Яковлевы Лев и Иван, которые являлись отцами-покровителями Левицкого и Герцена, с 1813 года до 1823 года проживали совместно, нанимая разные дома и усадьбы в Москве для своей общей все растущей семьи и дворни.
Иван Алексеевич Яковлев прожил зиму 1812-13 годов в своем имении Глебовское в Ярославской губернии. После возвращения в Москву они вместе с братом Львом наняли дом "...полковника и кавалера Николая Андреевича Небольсина с имеющеюся во оном мебелью и с принадлежащими ко оному дому службами, как-то конюшнею, каретным сараем, кухнею, прачишною, все сие без исключения...". Этот дом был в приходе церкви св. Ермолая, что на Козьем болоте.
Как же привольно было когда-то в Москве!
Вид этой церкви сохранился на фотографии Н.А.Найденова, который сберег для нас многое виды старой Москвы и не только виды, но и целые пласты ее истории. Самой церкви нет, но от церкви этой осталось название Ермолаевского переулка, который, пересекаясь с Малой Бронной, упирается в Патриаршие пруды - именно с Ермолаевского переулка поворачивал судьбоносный трамвай в романе Булгакова...
Старый адрес дома, где жили братья, в Пресненской части 1-го квартала под № 81, а теперь это дом № 15 по Садовой-Кудринской - здание детской Филатовской больницы. Дом Небольсиной братья Яковлевы нанимали до лета 1817 года. А летом переехали в другую московскую усадьбу, принадлежавшую генерал-майорше Е.М. Ермоловой. В усадьбе были "каменный трехэтажный дом и со всеми ко оному принадлежностями весь без исключения, как-то флигерь в один этаж, в коем кухня с приспешною, тремя особенными комнатами и с чуланами, второй особенный корпус в два этажа, в котором каретной сарай и конюшня на 13 стойлов, в верху над оным для кладки сена и в другом отделении анбар с 4-мя закромами и с жилою комнатою и особенный погреб..." Адрес этой усадьбы улица Волхонка, дом 18 - Институт русского языка. Дом относился к приходу церкви Ржевской Божьей матери, что у Пречистенских ворот. Она тоже сохранилась на фотографии Н.А.Найденова
В усадьбе генерал-майорши Е.М. Ермоловой братья с чадами и домочадцами прожили до 1819 года, а в 1819 году они нанимают каменный двухэтажный дом тайной советницы Е.Н. Левашовой на Покровке, дом 1. Дом относится к приходу церкви Козьмы и Дамиана на Покровке.
По сведениям, содержащимся в церковных исповедных ведомостях, в 1820 году у братьев Яковлевых указаны двадцать два человека дворовых, а в 1821 году уже тридцать девять человек, включая женщин и детей. Какой-то резкий прирост населения у них за год случился - на 17 человек! В качестве одного из объяснений такого увеличения дворовых в доме, где проживали братья Яковлевы, можно предположить, что после раздела между тремя братьями часть дворовых перешла из владения Александра Алексеевича Яковлева, собиравшегося уезжать из Москвы в Петербург на жительство, к братьям Льву и Ивану.
Братья Яковлевы осенью 1821 года наняли у статской советницы А.Н. Мусиной-Пушкиной "деревянный дом на каменном фундаменте с ледником, амбаром, конюшней и прочим". Дом этот находился в приходе церкви Троицы Живоначальной на Арбате, вид которой также сохранился на фотографии Найденова.
Дом Мусиной-Пушкиной на Арбате был последним, где Лев и Иван Яковлевы проживали вместе. 11 января 1823 Лев Алексеевич Яковлев приобрел с аукциона дом коллежского асессора архитектора И.Л. Мироновского на Арбате и переехал туда. Там он умер в 1839 году 19 января.
7 августа 1823 года Иван Яковлев купил у отставного поручика А.П. Румянцева дом в Большом Власьевском переулке, относящийся к приходу церкви св. Власия, что в Старой Конюшенной.
Дом по Большому Власьевскому переулку, а с ним еще две усадьбы этого переулка сейчас погребены под основанием типового 16-этажного монстра.
Через 10 лет после покупки первого дома 13 апреля 1833 Иван Алексеевич Яковлев приобрел себе еще один "участок вместе со строениями у вдовствующей супруги Екатерины Петровой дочери Растопчиной на углу Малого Власьевского переулка и Сивцева Вражка".
Оба эти дома не сохранились. Они были сфотографированы в 1912 году перед их разрушением. Дом № 17 в Малом Власьевском переулке в Москве принадлежал Егору Ивановичу Герцену. Вот как он выглядел в 1912 году. Увы, фото из старого журнала - лучшего не нашлось.
8 мая 1839 Иван Алексеевич купил "у тайного советника Павла и генерал-майора Алексея Алексеевича Тучковых, которым он достался по наследству от их брата генерал-лейтенанта Сергея Тучкова" на Сивцевом Вражке, дом 27, сейчас это дом, где находится музей Герцена.
Сергей Львович Левицкий родился в Москве 5 августа 1819 года, то есть тогда, когда братья Яковлевы проживали вместе. Левицкий был младенцем и, скорее всего, не помнил всех обстоятельств проживания братьев вместе, но ведь Герцен был старше Левицкого на семь лет и в 1820 году был определен канцеляристом на службу - не мог забыть. Он описывает раздел братьев в 1821 году - Сергей Левицкий уже родился. Тем более, что "кузены" Герцен и Левицкий продолжали общаться в дальнейшем. Документы показывают, что они оба крестили 31 июля 1828 г. сына Спиридона Федорова, бывшего дворецким в доме Яковлева И.А.: Герцен был в чине губернского секретаря, а Левицкий - канцеляристом. Это, кстати, свидетельствует, что Лев Алексеевич Яковлев тоже прибавил возраст Сергею Левицкому, чтобы пораньше записать его канцеляристом. Поэтому, время составления Л.А.Яковлевым его духовного завещания могло быть на два-три года раньше, чем я указывала в Части третьей.
Как показывает биография Сергея Львовича Левицкого, он по натуре своей более имел склонность к естественным наукам, нежели к правоведению, однако, выбор юридического факультета университета для получения образования Сергеем Львовичем был сделан сенатором Львом Алексеевичем Яковлевым. В 1839 г. Левицкий окончил курс в Московском университете по юридическому факультету действительным студентом, а не кандидатом. По требованию попечителя университета графа Строганова он получил назначение в Петербург, где был определен в канцелярию другого графа Строганова - Министра внутренних дел. Разумеется, что как и в жизни Герцена, личные связи и ходатайства попечителя-отца помогали становлению воспитанника-сына на жизненный путь с желанием получить наиболее выгодный и успешный результат. Похоже, в отличие от Герцена, у Левицкого не было герценовских капризного самомнения, детского пафоса и революционной экзальтации.
Известность Левицкий приобрел не как юрист, а как художник-фотограф, имя которого вписано в историю становления и развития российской фотографии. К увлечению дагерротипией его привел случай.
В Петербурге в Министерстве Левицкий прослужил три года. В 1842 году была назначена правительственная комиссия по изучению Кавказских минеральных вод. Большинство членов комиссии составляли немцы. Нужен был грамотный человек, знающий иностранные языки, для исполнения секретарской работы при комиссии. Сергей Левицкий, кроме русского, свободно владел немецким, французским и английским языками. Его назначили секретарем комиссии, которая работала в Пятигорске. В числе членов комиссии был известный немецкий химик, доктор химии, будущий академик Юлий Федорович Фрицше. Секретарь Левицкий нанимал с Фрицше квартиру в одном доме. Фрицше привез с собой дагерротипный аппарат и Левицкий, любивший естественные науки и химию, стал помогать доктору химии во время съемки окрестностей Пятигорска.
Сам Левицкий позднее так описывал впечатления и восторги дагерротипией:
"Представьте себе, с какой энергией и удовольствием я принялся за исполнение дагерротипных работ, т.е. за чистку пластинок и иодирование их (тогда ещё не знали брома). Эта работа чрезвычайно интересовала меня, в особенности, когда в ртутном ящике мало-по-малу проявлялись результаты: виды Пятигорска, Кисловодска, Машука и Бештау. Сколько радости испытывал я при удачном результате съёмки, заканчивая её промывкой в растворе гипосульфата и переменных водах! Я едва не плакал при удачной съемке размером 1/4 пластинки. После самостоятельных удачных проб я выписал себе из С.-Петербурга аппарат от Шеделя, и от Шевалье пластинки, решив начать фотографическое соревнование с моим профессором."
Занятие дагерротипией было делом дорогостоящим и только состоятельный человек мог себе позволить купить оборудование и химикаты, необходимые для изготовления "светописных картин" - так называли изображения, получаемые с помощью дегерротипного аппарата. Увлечение этим новым видом искусства было уделом богатых любителей, которые являлись представителями высшего света, например, князь С.С. Гагарин, графы П. П. Шувалов, Н. В. Левашов, А. А. Бобринский, с сыном которого Сергей Левицкий был знаком.
Вот дагерротипный автопортрет графа Алексея Алексеевича Бобринского, выполненный в 1842 году - таким был внук императрицы Екатерины II.
Обладая деньгами, связями, пытливым умом и высоким уровнем образования, они выписывали из-за границы новую литературу, приобретали последние технические новинки и усовершенствования - объективы, камеры, химикаты и фотографические принадлежности. Это были увлеченные любители - именно таким любителем начинал свой путь Сергей Львович Левицкий. Сергей Львович увлекся настолько, что увлечение стало делом всей его жизни - он более полувека отдал любимому делу.
Левицкий был хорошо обеспечен своим отцом-благодетелем, поэтому он мог позволить себе заниматься светописью. Но ведь и Герцен получил огромные деньги от Яковлева, но он занялся пропагандой социальной революции в России...
По образованию физик Герцен стал гуманитарием, а гуманитарий Левицкий - химиком, инженером и художником.
Возвратясь с Кавказа, Левицкий потерял интерес к канцелярской карьере и в 1844 году вышел в отставку в чине коллежского секретаря (10 класс). Средства, оставленные ему Яковлевым, позволяли отказаться от службы и полностью посвятить себя увлечению светописью, а чтобы знать о предмете своего увлечения как можно больше, он собрался ехать за границу. Тут, кстати, тоже важный момент, показывающий разные жизненные взгляды "кузенов": сторонник равенства Герцен просит ненавистного императора о введении его в потомственное дворянское сословие, а его двоюродный брат, который не выступал за социальное равенство и не делал себе на таких выступлениях имя, оставляет службу в двух шагах от чина, дающего право на потомственное дворянство, чтобы с увлечением отдаться любимому делу.
Сергей Львович, в отличие от Александра Герцена, не занимался революциями, не призывал к свержению самодержавия и к разрушению законного порядка в России, как это делал Герцен. Левицкий занимался делом, которое он любил. Между Герценом и Левицким существовали политические и этические разногласия, вызывавшие частые споры, ссоры и размолвки. Эти разногласия извечно существуют между теми, кто делает свое дело, и теми, кто лицемерно спекулирует идеями борьбы за всеобщее благо.
Интернет - средство распространения всякой информации, в том числе и недостоверной. Когда я писала о Салтычихе, то нашла множество разных дам, которые в сети названы как "Салтычиха в молодости". Недостоверные сведения возникают из случайных ошибок или намеренно, а потом циркулирует в информационной среде, словно ментальные вирусы. Подобный казус происходит с портретом Сергея Левицкого в молодости.
В некоторых статьях о Левицком вот этот портрет подписан как "молодой Сергей Левицкий"...
Якобы именно так "молодой Сергей Левицкий" этот портрет атрибутирован в Музее Печати в Петербурге. Я не была в Музее Печати, поэтому не могу утверждать, так ли там этот портрет атрибутирован.
Но уверена, что это не портрет Сергея Левицкого в молодости. Музей Печати в Петербурге, расположен в доме, которым с 1865 по 1876 годы владел Сергей Львович Левицкий - в то время это был адрес Набережная р.Мойки, дом 30. Семья Левицкого занимала квартиры 1 и 2. Там же в 60-х годах 19 века была его фотография. Сейчас это адрес Набережная р.Мойки, дом 32.
Несмотря на нечеткость и размытость изображения на этой картинке, все же видно, что на портрете девушка в уланском мундире. Исходным, скорее всего, является вот этот портрет:
Внизу штамп ателье "Левицкiй на Мойкѣ,30. С.П.Б".
Есть другой портрет с указанием на ателье Левицкого с привычным написанием "ЛЕВИЦКIЙ на Мойкѣ, 30. С.-Петербургъ"
Это портрет Великой княжны Марии Александровны (дочери Александра II) в мундире штабс-офицера Гвардейского Уланского полка. Вот ее портрет не в военном мундире.
Левицкий много фотографировал членов императорских семей Александра II, Александра III, Николая II, поэтому установить, что на портрете Мария Александровна, единственная дочь императора Александра II, не составляет труда. Часто в мастерской фотографа портреты монарших особ «расцвечивались» акварельными красками и вставлялись в рамы.
Портрета Сергея Левицкого в молодости пока найти не удалось. Он должен быть - не мог же мастер не сделать собственного портрета!
Иван Алексеевич Яковлев прожил зиму 1812-13 годов в своем имении Глебовское в Ярославской губернии. После возвращения в Москву они вместе с братом Львом наняли дом "...полковника и кавалера Николая Андреевича Небольсина с имеющеюся во оном мебелью и с принадлежащими ко оному дому службами, как-то конюшнею, каретным сараем, кухнею, прачишною, все сие без исключения...". Этот дом был в приходе церкви св. Ермолая, что на Козьем болоте.
Как же привольно было когда-то в Москве!
Вид этой церкви сохранился на фотографии Н.А.Найденова, который сберег для нас многое виды старой Москвы и не только виды, но и целые пласты ее истории. Самой церкви нет, но от церкви этой осталось название Ермолаевского переулка, который, пересекаясь с Малой Бронной, упирается в Патриаршие пруды - именно с Ермолаевского переулка поворачивал судьбоносный трамвай в романе Булгакова...
Старый адрес дома, где жили братья, в Пресненской части 1-го квартала под № 81, а теперь это дом № 15 по Садовой-Кудринской - здание детской Филатовской больницы. Дом Небольсиной братья Яковлевы нанимали до лета 1817 года. А летом переехали в другую московскую усадьбу, принадлежавшую генерал-майорше Е.М. Ермоловой. В усадьбе были "каменный трехэтажный дом и со всеми ко оному принадлежностями весь без исключения, как-то флигерь в один этаж, в коем кухня с приспешною, тремя особенными комнатами и с чуланами, второй особенный корпус в два этажа, в котором каретной сарай и конюшня на 13 стойлов, в верху над оным для кладки сена и в другом отделении анбар с 4-мя закромами и с жилою комнатою и особенный погреб..." Адрес этой усадьбы улица Волхонка, дом 18 - Институт русского языка. Дом относился к приходу церкви Ржевской Божьей матери, что у Пречистенских ворот. Она тоже сохранилась на фотографии Н.А.Найденова
В усадьбе генерал-майорши Е.М. Ермоловой братья с чадами и домочадцами прожили до 1819 года, а в 1819 году они нанимают каменный двухэтажный дом тайной советницы Е.Н. Левашовой на Покровке, дом 1. Дом относится к приходу церкви Козьмы и Дамиана на Покровке.
По сведениям, содержащимся в церковных исповедных ведомостях, в 1820 году у братьев Яковлевых указаны двадцать два человека дворовых, а в 1821 году уже тридцать девять человек, включая женщин и детей. Какой-то резкий прирост населения у них за год случился - на 17 человек! В качестве одного из объяснений такого увеличения дворовых в доме, где проживали братья Яковлевы, можно предположить, что после раздела между тремя братьями часть дворовых перешла из владения Александра Алексеевича Яковлева, собиравшегося уезжать из Москвы в Петербург на жительство, к братьям Льву и Ивану.
Братья Яковлевы осенью 1821 года наняли у статской советницы А.Н. Мусиной-Пушкиной "деревянный дом на каменном фундаменте с ледником, амбаром, конюшней и прочим". Дом этот находился в приходе церкви Троицы Живоначальной на Арбате, вид которой также сохранился на фотографии Найденова.
Дом Мусиной-Пушкиной на Арбате был последним, где Лев и Иван Яковлевы проживали вместе. 11 января 1823 Лев Алексеевич Яковлев приобрел с аукциона дом коллежского асессора архитектора И.Л. Мироновского на Арбате и переехал туда. Там он умер в 1839 году 19 января.
7 августа 1823 года Иван Яковлев купил у отставного поручика А.П. Румянцева дом в Большом Власьевском переулке, относящийся к приходу церкви св. Власия, что в Старой Конюшенной.
Дом по Большому Власьевскому переулку, а с ним еще две усадьбы этого переулка сейчас погребены под основанием типового 16-этажного монстра.
Через 10 лет после покупки первого дома 13 апреля 1833 Иван Алексеевич Яковлев приобрел себе еще один "участок вместе со строениями у вдовствующей супруги Екатерины Петровой дочери Растопчиной на углу Малого Власьевского переулка и Сивцева Вражка".
Оба эти дома не сохранились. Они были сфотографированы в 1912 году перед их разрушением. Дом № 17 в Малом Власьевском переулке в Москве принадлежал Егору Ивановичу Герцену. Вот как он выглядел в 1912 году. Увы, фото из старого журнала - лучшего не нашлось.
8 мая 1839 Иван Алексеевич купил "у тайного советника Павла и генерал-майора Алексея Алексеевича Тучковых, которым он достался по наследству от их брата генерал-лейтенанта Сергея Тучкова" на Сивцевом Вражке, дом 27, сейчас это дом, где находится музей Герцена.
Сергей Львович Левицкий родился в Москве 5 августа 1819 года, то есть тогда, когда братья Яковлевы проживали вместе. Левицкий был младенцем и, скорее всего, не помнил всех обстоятельств проживания братьев вместе, но ведь Герцен был старше Левицкого на семь лет и в 1820 году был определен канцеляристом на службу - не мог забыть. Он описывает раздел братьев в 1821 году - Сергей Левицкий уже родился. Тем более, что "кузены" Герцен и Левицкий продолжали общаться в дальнейшем. Документы показывают, что они оба крестили 31 июля 1828 г. сына Спиридона Федорова, бывшего дворецким в доме Яковлева И.А.: Герцен был в чине губернского секретаря, а Левицкий - канцеляристом. Это, кстати, свидетельствует, что Лев Алексеевич Яковлев тоже прибавил возраст Сергею Левицкому, чтобы пораньше записать его канцеляристом. Поэтому, время составления Л.А.Яковлевым его духовного завещания могло быть на два-три года раньше, чем я указывала в Части третьей.
Как показывает биография Сергея Львовича Левицкого, он по натуре своей более имел склонность к естественным наукам, нежели к правоведению, однако, выбор юридического факультета университета для получения образования Сергеем Львовичем был сделан сенатором Львом Алексеевичем Яковлевым. В 1839 г. Левицкий окончил курс в Московском университете по юридическому факультету действительным студентом, а не кандидатом. По требованию попечителя университета графа Строганова он получил назначение в Петербург, где был определен в канцелярию другого графа Строганова - Министра внутренних дел. Разумеется, что как и в жизни Герцена, личные связи и ходатайства попечителя-отца помогали становлению воспитанника-сына на жизненный путь с желанием получить наиболее выгодный и успешный результат. Похоже, в отличие от Герцена, у Левицкого не было герценовских капризного самомнения, детского пафоса и революционной экзальтации.
Известность Левицкий приобрел не как юрист, а как художник-фотограф, имя которого вписано в историю становления и развития российской фотографии. К увлечению дагерротипией его привел случай.
В Петербурге в Министерстве Левицкий прослужил три года. В 1842 году была назначена правительственная комиссия по изучению Кавказских минеральных вод. Большинство членов комиссии составляли немцы. Нужен был грамотный человек, знающий иностранные языки, для исполнения секретарской работы при комиссии. Сергей Левицкий, кроме русского, свободно владел немецким, французским и английским языками. Его назначили секретарем комиссии, которая работала в Пятигорске. В числе членов комиссии был известный немецкий химик, доктор химии, будущий академик Юлий Федорович Фрицше. Секретарь Левицкий нанимал с Фрицше квартиру в одном доме. Фрицше привез с собой дагерротипный аппарат и Левицкий, любивший естественные науки и химию, стал помогать доктору химии во время съемки окрестностей Пятигорска.
Сам Левицкий позднее так описывал впечатления и восторги дагерротипией:
"Представьте себе, с какой энергией и удовольствием я принялся за исполнение дагерротипных работ, т.е. за чистку пластинок и иодирование их (тогда ещё не знали брома). Эта работа чрезвычайно интересовала меня, в особенности, когда в ртутном ящике мало-по-малу проявлялись результаты: виды Пятигорска, Кисловодска, Машука и Бештау. Сколько радости испытывал я при удачном результате съёмки, заканчивая её промывкой в растворе гипосульфата и переменных водах! Я едва не плакал при удачной съемке размером 1/4 пластинки. После самостоятельных удачных проб я выписал себе из С.-Петербурга аппарат от Шеделя, и от Шевалье пластинки, решив начать фотографическое соревнование с моим профессором."
Занятие дагерротипией было делом дорогостоящим и только состоятельный человек мог себе позволить купить оборудование и химикаты, необходимые для изготовления "светописных картин" - так называли изображения, получаемые с помощью дегерротипного аппарата. Увлечение этим новым видом искусства было уделом богатых любителей, которые являлись представителями высшего света, например, князь С.С. Гагарин, графы П. П. Шувалов, Н. В. Левашов, А. А. Бобринский, с сыном которого Сергей Левицкий был знаком.
Вот дагерротипный автопортрет графа Алексея Алексеевича Бобринского, выполненный в 1842 году - таким был внук императрицы Екатерины II.
Обладая деньгами, связями, пытливым умом и высоким уровнем образования, они выписывали из-за границы новую литературу, приобретали последние технические новинки и усовершенствования - объективы, камеры, химикаты и фотографические принадлежности. Это были увлеченные любители - именно таким любителем начинал свой путь Сергей Львович Левицкий. Сергей Львович увлекся настолько, что увлечение стало делом всей его жизни - он более полувека отдал любимому делу.
Левицкий был хорошо обеспечен своим отцом-благодетелем, поэтому он мог позволить себе заниматься светописью. Но ведь и Герцен получил огромные деньги от Яковлева, но он занялся пропагандой социальной революции в России...
По образованию физик Герцен стал гуманитарием, а гуманитарий Левицкий - химиком, инженером и художником.
Возвратясь с Кавказа, Левицкий потерял интерес к канцелярской карьере и в 1844 году вышел в отставку в чине коллежского секретаря (10 класс). Средства, оставленные ему Яковлевым, позволяли отказаться от службы и полностью посвятить себя увлечению светописью, а чтобы знать о предмете своего увлечения как можно больше, он собрался ехать за границу. Тут, кстати, тоже важный момент, показывающий разные жизненные взгляды "кузенов": сторонник равенства Герцен просит ненавистного императора о введении его в потомственное дворянское сословие, а его двоюродный брат, который не выступал за социальное равенство и не делал себе на таких выступлениях имя, оставляет службу в двух шагах от чина, дающего право на потомственное дворянство, чтобы с увлечением отдаться любимому делу.
Сергей Львович, в отличие от Александра Герцена, не занимался революциями, не призывал к свержению самодержавия и к разрушению законного порядка в России, как это делал Герцен. Левицкий занимался делом, которое он любил. Между Герценом и Левицким существовали политические и этические разногласия, вызывавшие частые споры, ссоры и размолвки. Эти разногласия извечно существуют между теми, кто делает свое дело, и теми, кто лицемерно спекулирует идеями борьбы за всеобщее благо.
Интернет - средство распространения всякой информации, в том числе и недостоверной. Когда я писала о Салтычихе, то нашла множество разных дам, которые в сети названы как "Салтычиха в молодости". Недостоверные сведения возникают из случайных ошибок или намеренно, а потом циркулирует в информационной среде, словно ментальные вирусы. Подобный казус происходит с портретом Сергея Левицкого в молодости.
В некоторых статьях о Левицком вот этот портрет подписан как "молодой Сергей Левицкий"...
Якобы именно так "молодой Сергей Левицкий" этот портрет атрибутирован в Музее Печати в Петербурге. Я не была в Музее Печати, поэтому не могу утверждать, так ли там этот портрет атрибутирован.
Но уверена, что это не портрет Сергея Левицкого в молодости. Музей Печати в Петербурге, расположен в доме, которым с 1865 по 1876 годы владел Сергей Львович Левицкий - в то время это был адрес Набережная р.Мойки, дом 30. Семья Левицкого занимала квартиры 1 и 2. Там же в 60-х годах 19 века была его фотография. Сейчас это адрес Набережная р.Мойки, дом 32.
Несмотря на нечеткость и размытость изображения на этой картинке, все же видно, что на портрете девушка в уланском мундире. Исходным, скорее всего, является вот этот портрет:
Внизу штамп ателье "Левицкiй на Мойкѣ,30. С.П.Б".
Есть другой портрет с указанием на ателье Левицкого с привычным написанием "ЛЕВИЦКIЙ на Мойкѣ, 30. С.-Петербургъ"
Это портрет Великой княжны Марии Александровны (дочери Александра II) в мундире штабс-офицера Гвардейского Уланского полка. Вот ее портрет не в военном мундире.
Левицкий много фотографировал членов императорских семей Александра II, Александра III, Николая II, поэтому установить, что на портрете Мария Александровна, единственная дочь императора Александра II, не составляет труда. Часто в мастерской фотографа портреты монарших особ «расцвечивались» акварельными красками и вставлялись в рамы.
Портрета Сергея Левицкого в молодости пока найти не удалось. Он должен быть - не мог же мастер не сделать собственного портрета!