Начало цикла

Деген о наградах и памяти.
Переходя к трем последующим стихотворениям Дегена, я хочу обратиться к Брюсову, который писал о совсем другой войне:

Нас немного осталось от грозного племени
Многомощных воителей, плывших под Трою,
И о славном, о страшном, о призрачном времени
Вспоминать в наши дни как-то странно герою.Теперь ветеранов ( Read more... )

Начало цикла

«Я закончил, - продолжает Деген, - и сел на свободное место. И тут началось. Но М. Дудин прав. Не просто лаяли и песочили. В пыль растирали. Как это офицер, коммунист мог стать апологетом мародёрства и трусости».

И Деген, который крайне редко читал чужие стихи во время своих выступлений, неожиданно привел прекрасное четверостишие Юлии ( Read more... )

Начало цикла

К части 4

Возвращаясь к стихотворению «Мой товарищ, в смертельной агонии…» Деген продолжает:

«Это стихотворение долго ходило безымянным, обросло вариантами, и даже Евтушенко, зная авторский текст, изменил его, заменив несколько строчек расхожим вариантом. Казалось бы, все было проговорено, поставлены все точки над «i», и все-таки ( Read more... )

Начало цикла
Коль скоро я упоминал, что Деген коснулся боевых действий в Вильнюсе, где один взвод представлял прославленную танковую бригаду, я хочу остановиться на этих действиях более подробно.

Приказ выступить в Вильнюс был получен неожиданно, и подготовить бригаду к такой переброске было невозможно. Но невозможно было и оставить приказ без ( Read more... )

Начало цикла
Яня всегда относился к Т-34 почти нежно, как к живому существу, и считал, что можно было значительно больше наглядных свидетельств действий этого танка оставить в неприкосновенности.


( Read more... )

К началу цикла

«В Москве мы будем очень заняты. Мы - это не Мы, Николай II, а я и моя жена, без которой я никуда и никогда не езжу».

Я напомнил Яне номер своего телефона, но он сказал мне, что он знает его сам и что было бы противоестественно, если бы он со мной не связался.

То, что произошло, было на грани невозможного.

В первый день его ( Read more... )

В моей жизни у меня было три близких друга, каждый из которых представлял собой неповторимое явление в науке: Майк Петрович Мирошников - человек необычайной и всесторонней эрудиции, Изяслав Петрович Лапин - великий психофармаколог и гениальный травматолог Ион Деген. Все они, кроме меня, были участниками Великой Отечественной войны. Эти люди не ( Read more... )