190. Камчатка. 7.
- А сколько лет назад кончили МГРИ.
- 11 год идёт.
- А почему так заинтересовались вулканологией?
- Я первоначально заинтересовался геологией, - сказал Каланчёв, - но когда я увидел, что можно не затратив никаких усилий, проводить глубинную разведку- когда лава и вулканические газы вынесут тебе на поверхность всё, что ты должен был бы искать в недрах, я понял, что вулкан это очень прогрессивный способ геологических исследований. С тех пор много всего таким образом обнаружили. Ну и особенно, конечно, повезло с трещиноватым извержением Толбачика - Когда большую часть Камчатского полуострова сначала поставили в конусы, а потом изрезали промежутки между конусами глубокими трещинами так, что на этой территории, когда она остынет, не осталось бы недоступных для обследования участков. Вы же видели Толбачик. Я сам просил, чтобы вам разрешили на это посмотреть.
- Да, помню, и помню, что разрешили только мне.
- Только вам - это очень много. Толбачик ещё долго после этого каменные бомбы бросал, разрешал подходить только профессионалам.
Камчатка. Лососевые на нересте.
Фотограф Salmons
- Я не могу понять, - спросил я, для вас вулканология это приключение, или есть какая-то ясная задача?
- Задачу всегда предполагается формулировать, и я, если пришлось бы мне формулировать задачу лично для себя, я бы назвал её «Беззатратрый метод исследования верхнего слоя земной магмы», уж остальное отсюда вытекает - и полезные ископаемые, и плазменные солитоны, которые необычайно интересны, но крайне опасны, и во время остывания лавы достаточно фиксировать участки, которые застывают с разной скоростью, чтобы потом, разобравшись, из чего они состояли, получить температуру плавления большой группы минералов. При каждом извержении это всё получается впервые, а открытие плазменных солитонов для вулканологов было делом скорее побочным, а оказалось, что они представляют значительную угрозу крупным строениям. Вообще плазменные волны, не обязательно единичные, имеющие большую мощность и проходящие непосредственно под корой, несомненно требуют детального изучения, и могут быть предметом постоянного наблюдения, также, как самые мощные действующие вулканы. Трудно утверждать, но я думаю, что после первой большой катастрофы, которая будет вызвана плазменным волнами, в особенности солитонами, начнёт создаваться отрасль вулканологии, целиком посвящённая плазменным волнам.
- Я вижу, они сильно заинтересовали вас?
Землетрясения создают угрозу, извержения вулканов не меньшую, но всё это было известно и задача состояла только в том, чтобы совершенствовать методы прогноза. Многое было известно, были известны сейсмические зоны, для многих вулканов была известна периодичность извержений. А тут появилась совершенно новая для нас угроза, о которой мы не знаем почти ничего.
- Вы хотели бы работать в этом направлении?
- Вряд ли только в этом. Но в этом обязательно. Чем меньше известно, тем полезней наука. Я в вулканологии 10 лет, понимаю, что нет вулканов без сюрпризов, но появление, назовём это условно «солитонология» - это самый большой сюрприз, с которым я столкнулся.
- Как вы думаете, почему 10 лет назад ваш директор, который вас тогда совсем не знал, проявил такую заинтересованность в том, чтобы изменить ваше распределение?
- У него хорошее чутьё. У нас нет недостатка в людях, которые готовы самоотверженно работать на извержениях, получать большое количество фактических материалов, и даже производить первичную обработку этих материалов. Меньше таких, которые могут обобщить результаты первичной обработки и выявить какие-то закономерности. И только единицы видят масштабы проблемы. Директор почему-то решил, что я буду относиться к этим последним.
Толбачикская групп вулканов.
Фотограф potomo.
- И вы действительно видите масштаб проблемы?
- Это трудно объяснить человеку, не имеющему специальной подготовки. Ну, давайте опираться на то, что вы знаете несомненно. Вы знаете о тектонических плитах и их движении?
- Да, конечно.
- Это медленный эволюционный процесс, и хотя он медленный и эволюционный, на стыке плит обязательно возникают и землетрясения и извержения вулканов. Если появится фактор, который ускорит движение плит или сделает его неравномерным, процесс станет для нас непредсказуемым. Волны магмы под корой пока не обнаруживают регулярности и могут стать таким непредсказуемым фактором. Я всегда представляю себе шарообразную ёмкость, наполненную расплавом, на поверхности которой на ненадёжных плитах располагается человечество и человечество почему-то меньше встревожено этим вопросом, чем вопросом о том, упадёт или поднимется какая-нибудь валюта. Вот люди, которые постоянно помнят о том, что природные факторы угрожают самому существованию человечества, понимают, что возможность глобальных обобщений для человечества жизненно важна.
- И много у вас в институте людей, которые постоянно думают об этом?
- Нет, к сожалению. А может быть, и не к сожалению, а к счастью, потому что те, которые собирают первичные материалы, сорвиголовы, готовые влезть чуть ли не в самое жерло кратера, не заменимы для сбора первичного материала. А в следующем слое - люди, которые в состоянии видеть опасность и позаботиться о том, чтобы сотрудники института уцелели. А в следующем слое уже начинается работа на года, задача которой сохранить человечество.
- А что, в вулканологии это общепринятая точка зрения?
- Там, где всё твёрдо установлено, возможны общепринятые точки зрения. В кипящем слое науки постоянно сталкиваются между собой точки зрения и мнения, взгляды на то, что нужно делать. И когда по этим вопросам все приходят к единому мнению, этот слой перестаёт быть кипящим, становится частью установившейся науки, а кипящим становится следующий слой, иногда мы даже не знаем, какой.
Мутновский вулкан.
Фотограф potomo
- Ну что ж , - сказал я, - пожалуй, ваш директор не прогадал, человек, который постоянно думает - наиболее ценная часть учёных в любом учреждении.
- Мне приятно это слышать, но без первичного материала и начальных обобщений это наиболее ценная часть учёных ничего сделать не сможет.
Мы попрощались, а я ещё раз просмотрел результаты его тестирования. По показателям интеллекта он давал результат максимально возможный для этих методик. Его адаптация отличалась устойчивостью, стремлением к соблюдению социальной нормы, умением придерживаться воспитанных форм поведения, видеть отдалённые результаты происходящих явлений и собственных действий. Его самоконтроль был устойчив, а суммарное фрустрационное напряжение было около среднего уровня и хорошо контролировалось благодаря силе его Я. Я не сомневаясь предложил бы ему работу, но директор института не видел этих данных, никогда не занимался тестированием, и пришёл к тем же выводам, что я.
Продолжение следует.
- 11 год идёт.
- А почему так заинтересовались вулканологией?
- Я первоначально заинтересовался геологией, - сказал Каланчёв, - но когда я увидел, что можно не затратив никаких усилий, проводить глубинную разведку- когда лава и вулканические газы вынесут тебе на поверхность всё, что ты должен был бы искать в недрах, я понял, что вулкан это очень прогрессивный способ геологических исследований. С тех пор много всего таким образом обнаружили. Ну и особенно, конечно, повезло с трещиноватым извержением Толбачика - Когда большую часть Камчатского полуострова сначала поставили в конусы, а потом изрезали промежутки между конусами глубокими трещинами так, что на этой территории, когда она остынет, не осталось бы недоступных для обследования участков. Вы же видели Толбачик. Я сам просил, чтобы вам разрешили на это посмотреть.
- Да, помню, и помню, что разрешили только мне.
- Только вам - это очень много. Толбачик ещё долго после этого каменные бомбы бросал, разрешал подходить только профессионалам.
Камчатка. Лососевые на нересте.
Фотограф Salmons
- Я не могу понять, - спросил я, для вас вулканология это приключение, или есть какая-то ясная задача?
- Задачу всегда предполагается формулировать, и я, если пришлось бы мне формулировать задачу лично для себя, я бы назвал её «Беззатратрый метод исследования верхнего слоя земной магмы», уж остальное отсюда вытекает - и полезные ископаемые, и плазменные солитоны, которые необычайно интересны, но крайне опасны, и во время остывания лавы достаточно фиксировать участки, которые застывают с разной скоростью, чтобы потом, разобравшись, из чего они состояли, получить температуру плавления большой группы минералов. При каждом извержении это всё получается впервые, а открытие плазменных солитонов для вулканологов было делом скорее побочным, а оказалось, что они представляют значительную угрозу крупным строениям. Вообще плазменные волны, не обязательно единичные, имеющие большую мощность и проходящие непосредственно под корой, несомненно требуют детального изучения, и могут быть предметом постоянного наблюдения, также, как самые мощные действующие вулканы. Трудно утверждать, но я думаю, что после первой большой катастрофы, которая будет вызвана плазменным волнами, в особенности солитонами, начнёт создаваться отрасль вулканологии, целиком посвящённая плазменным волнам.
- Я вижу, они сильно заинтересовали вас?
Землетрясения создают угрозу, извержения вулканов не меньшую, но всё это было известно и задача состояла только в том, чтобы совершенствовать методы прогноза. Многое было известно, были известны сейсмические зоны, для многих вулканов была известна периодичность извержений. А тут появилась совершенно новая для нас угроза, о которой мы не знаем почти ничего.
- Вы хотели бы работать в этом направлении?
- Вряд ли только в этом. Но в этом обязательно. Чем меньше известно, тем полезней наука. Я в вулканологии 10 лет, понимаю, что нет вулканов без сюрпризов, но появление, назовём это условно «солитонология» - это самый большой сюрприз, с которым я столкнулся.
- Как вы думаете, почему 10 лет назад ваш директор, который вас тогда совсем не знал, проявил такую заинтересованность в том, чтобы изменить ваше распределение?
- У него хорошее чутьё. У нас нет недостатка в людях, которые готовы самоотверженно работать на извержениях, получать большое количество фактических материалов, и даже производить первичную обработку этих материалов. Меньше таких, которые могут обобщить результаты первичной обработки и выявить какие-то закономерности. И только единицы видят масштабы проблемы. Директор почему-то решил, что я буду относиться к этим последним.
Толбачикская групп вулканов.
Фотограф potomo.
- И вы действительно видите масштаб проблемы?
- Это трудно объяснить человеку, не имеющему специальной подготовки. Ну, давайте опираться на то, что вы знаете несомненно. Вы знаете о тектонических плитах и их движении?
- Да, конечно.
- Это медленный эволюционный процесс, и хотя он медленный и эволюционный, на стыке плит обязательно возникают и землетрясения и извержения вулканов. Если появится фактор, который ускорит движение плит или сделает его неравномерным, процесс станет для нас непредсказуемым. Волны магмы под корой пока не обнаруживают регулярности и могут стать таким непредсказуемым фактором. Я всегда представляю себе шарообразную ёмкость, наполненную расплавом, на поверхности которой на ненадёжных плитах располагается человечество и человечество почему-то меньше встревожено этим вопросом, чем вопросом о том, упадёт или поднимется какая-нибудь валюта. Вот люди, которые постоянно помнят о том, что природные факторы угрожают самому существованию человечества, понимают, что возможность глобальных обобщений для человечества жизненно важна.
- И много у вас в институте людей, которые постоянно думают об этом?
- Нет, к сожалению. А может быть, и не к сожалению, а к счастью, потому что те, которые собирают первичные материалы, сорвиголовы, готовые влезть чуть ли не в самое жерло кратера, не заменимы для сбора первичного материала. А в следующем слое - люди, которые в состоянии видеть опасность и позаботиться о том, чтобы сотрудники института уцелели. А в следующем слое уже начинается работа на года, задача которой сохранить человечество.
- А что, в вулканологии это общепринятая точка зрения?
- Там, где всё твёрдо установлено, возможны общепринятые точки зрения. В кипящем слое науки постоянно сталкиваются между собой точки зрения и мнения, взгляды на то, что нужно делать. И когда по этим вопросам все приходят к единому мнению, этот слой перестаёт быть кипящим, становится частью установившейся науки, а кипящим становится следующий слой, иногда мы даже не знаем, какой.
Мутновский вулкан.
Фотограф potomo
- Ну что ж , - сказал я, - пожалуй, ваш директор не прогадал, человек, который постоянно думает - наиболее ценная часть учёных в любом учреждении.
- Мне приятно это слышать, но без первичного материала и начальных обобщений это наиболее ценная часть учёных ничего сделать не сможет.
Мы попрощались, а я ещё раз просмотрел результаты его тестирования. По показателям интеллекта он давал результат максимально возможный для этих методик. Его адаптация отличалась устойчивостью, стремлением к соблюдению социальной нормы, умением придерживаться воспитанных форм поведения, видеть отдалённые результаты происходящих явлений и собственных действий. Его самоконтроль был устойчив, а суммарное фрустрационное напряжение было около среднего уровня и хорошо контролировалось благодаря силе его Я. Я не сомневаясь предложил бы ему работу, но директор института не видел этих данных, никогда не занимался тестированием, и пришёл к тем же выводам, что я.
Продолжение следует.