186. Человек из ЦК. 16
Джером продолжил:
- Собственно, Феликс Борисович, это всё, что я могу вам сказать. Сегодня я был в этой больнице, убедился, что Ыкалук там, и мне разрешили увидеться с ним. У меня докторская степень по философии, оформленный законный брак, уже взрослая дочь, и я не знаю, надо ли мне предлагать Ыкалуку переезд в США по программе воссоединения семей. Это будут долгие хлопоты в Госдепартаменте, и если они увенчаются успехом, то вопросы не кончаются, а только начинаются. Я не уверен, что мои жена и дочь будут в восторге от родственника-эскимоса. С другой стороны, уехать так, как будто бы ничего не было - повстречались, поговорили с полчаса и навсегда расстались - мне тоже не кажется корректным. Ну вот, вы - психиатр, и давно занимаетесь изучением северных народностей. Что вы думаете по поводу этой ситуации?
- Я думаю, - сказал я, - что можно встать на ту позицию, на которой вы стояли тогда, когда Наяк стала вашей любовницей. Вы тогда подчёркивали уважение, равенство и говорили, что она не объект исследования, а равный вам человек. Если стать на эту позицию, то корректность требовала бы откровенной беседы с Ыкалуком. Наяк умерла и от обязательств перед ней вы свободны, а Ыкалуку, будучи на вашем месте, я бы сказал, какие возможны варианты, и выслушал бы его пожелания и аргументы.
Лежбище моржей на льду.
Фотограф Магадан.
Джером опять замолчал на несколько минут и заговорил только когда я обратился к нему:
- Доктор Томпсон, вы сказали мне всё, что хотели?
- Да, пожалуй. Как вы думаете, мне дадут ещё раз возможность поговорить с Ыкалуком?
- Я не вижу серьёзных препятствий.
- Я приеду к Ыкалуку завтра утром и расскажу ему о наших отношениях с его матерью, спрошу его, насколько его устраивает жизнь в Советском Союзе, и начинать ли мне процедуру воссоединения семьи.
- Ну что ж, - сказал я, - это честно.
Доктор Томпсон попрощался со мной и, выйдя из кабинета, попрощался с Леной и хозяевами.
- Куда вас отвезти? - спросил Джерома Калачёв.
- О, не беспокойтесь, я остановился в гостинице, которая отсюда недалеко.
- Тем более, - сказал Калачёв, - если недалеко, то вас быстро довезут и машина вернётся за Феликсом Борисовичем.
- Хорошо, - сказал Джером, - Феликс Борисович может вам рассказать о чём мы беседовали.
Гостиница, по-видимому, была действительно где-то неподалёку, потому что машина действительно вернулась очень быстро.
- Ну, я попрощаюсь с вами здесь, - сказал Калачёв нам с Леной, - водитель потом домой поедет.
- Ну, это ествественно, - сказал я, - но этот человек, отец Ыкалука, хочет завтра с ним ещё раз увидеться чтобы спросить, нужно ли ему предпринимать усилия для того, чтобы перевести Ыкалука в Америку по программе воссоединения семей.
- Это любопытно, - сказал Калачёв.
- Что, собственно, любопытно? - спросил я.
- Мне любопытно, - сказал Калачёв, - как отреагирует Ыкалук.
- Завтра это узнаем, - сказал я. - Я постараюсь быть в больнице к 10, потому что у меня ещё часа на три работы для Селезнёва.
- Ну, до вашего рейса не 5 часов, вы можете особо не торопиться.
- Да. Я не сомневаюсь, что вы меня отправите, даже если самолёт уже улетит.
Все рассмеялись.
- Пожалуй, поедем, - сказала Лена, - если завтра к 10 в больницу, нужно быть выспавшимся, - а в машине добавила: - Меня тоже интересует реакция Ыкалука. Если бы речь шла о москвиче, я была бы почти уверена, что он захочет уехать в Америку. Но Ыкалук вёл здесь жизнь эскимоса, и захочет ли он так резко менять свою жизнь, я бы не решилась предсказывать.
Серый волчок на рыбной диете.
Фотограф Магадан.
Ещё с вечера я написал краткие сведения для Селезнёва о Выкване и Виталии, они были меньше всего известны, а потом вспомнил, что у меня есть характеристика на Вольфсона, которую меня когда-то просили передать в Анадырь. Там было два экземпляра, а в Анадырь потребовался только один. Я посмотрел её, решил, что она вполне годится, если в ней поправить две фразы, и тогда назавтра осталось только 4 человека, даже если писать о Контримавичусе, что на мой взгляд было смешно. Но всё-таки я написал о Контримавичусе. Я написал, что за всю свою жизнь он жил только в двух городах - в Москве и в Магадане. По исходной специальности - паразитолог, и может принести большую пользу оленеводству и рыбоводству, изучая ранее неизвестных паразитов и разрабатывая методы их уничтожения. Однако в последние он годы занимался в основном проблемой Берингии и именно эти исследования сделали его всемирно известным. В настоящее время он получил приглашение работать в Вильнюсе от Литовской академии наук, я склонен считать, что он это предложение примет. Нутэтэгрынэ - неоценимый консультант по проблемам Чукотки. Кымытваль чрезвычайно популярна, и если она поддерживает какую-нибудь идею, популярной становится и идея. Ивакак получил золотую медаль по прикладной скульптуре, не нуждается в том, чтобы ему давали задание, талантлив, работает интенсивно и не жалея времени. Всё было написано и можно было ехать в больницу.
Когда я приехал, доктор Томпсон сидел рядом с Ыкалуком на диванчике в приёмной. Я подошёл и поздоровался, а потом поинтересовался:
- Как вы думаете, Ыкалук, стоит ли вам так круто менять свою жизнь?
- Нет, - сказал Ыкалук, - не стоит, я уже сказал это отцу. Возможно, я не вполне эскимос, но я значительно больше эскимос, чем американец. Сейчас мне пришлось прочитать много книг и я понял, что главное, что мне сейчас нужно, это учиться. Я окончил выпускной класс в школе рабочей молодёжи, и буду поступать в университет.
- На какой факультет?- поинтересовался я.
- Естественно биологический, - сказал Ыкалук, - антропологией я заниматься не собираюсь.
Отец Ыкалука покраснел.
- У вас очень хороший отец, Ыкалук, - сказал я, - и он не забыл вас за столько лет. Если вам нужна будет помощь, он охотно её окажет. Ведь правда, доктор Томпсон?
- Да, конечно, - сказал американец, - не это же коренной вопрос нашей жизни.
- Доктор Томпсон, - сказал я, - когда Ыкалук окончит биологический факультет, при том влиянии, которое вы уже имеете, вы сможете включить его в какую-нибудь советско-американскую программу, занимающуюся вопросами антропологии и биологии.
- Это интересная мысль, - сказал Джером.
- Ну вот, через 6 лет её можно реализовать, - сказал я. - Что вы думаете об этом, Ыкалук?
- Это действительно интересно, - сказал Ыкалук, - но трудно загадывать на 6 лет. Хотя у меня впервые в жизни появился интерес, выходящий за пределы пропитания и других необходимых для выживания вещей.
Провиденский пейзаж.
Фотограф Магадан.
- Ыкалук, - сказал я, - оставить вам мой домашний адрес и телефон?
- Это было бы очень приятно, - сказал Ыкалук.
И я подумал, что Ыкалук освоил воспитанную речь, что было не слишком частым среди эскимосов. Я записал данные, о которых говорил, отдал карточку Ыкалуку и спросил:
- Доктор Томпсон, поскольку я сегодня улетаю, я хочу спросить вас сейчас нет ли у вас ко мне каких-нибудь вопросов или пожеланий? - Наверное, уже нет, - сказал Джером, - чего хочет Ыкалук мы уже выяснили. Если во время учёбы в университете ему будет нужна материальная помощь, я, безусловно, её окажу. А сколько дней вы знакомы с Ыкалуком?
- Примерно неделю, - ответил я, - а почему вас это интересует?
- Вы удивительно быстро добились его привязанности, а мне всегда казалось, что он не слишком привязчивый юноша.
- Хорошо, доктор Томпсон, я оставил свои координаты Ыкалуку. Если вам потребуется что-либо от меня, я готов исполнить любую вашу просьбу.
Ыкалук усмехнулся и сказал:
- Уж скорее, это потребуется мне.
- Но вашу-то просьбу я исполню безусловно, - ответил я.
Я побеседовал ещё с несколькими пациентами и убедился, что случаев неудачной терапии нет.
- Ты своё всё сосчитала? - спросил я у Лены.
- Практически всё, - сказала она, - повезло с этим местным математиком. Хорошо, что у Калачёва появился свой математик в больнице.
Продолжение следует.
- Собственно, Феликс Борисович, это всё, что я могу вам сказать. Сегодня я был в этой больнице, убедился, что Ыкалук там, и мне разрешили увидеться с ним. У меня докторская степень по философии, оформленный законный брак, уже взрослая дочь, и я не знаю, надо ли мне предлагать Ыкалуку переезд в США по программе воссоединения семей. Это будут долгие хлопоты в Госдепартаменте, и если они увенчаются успехом, то вопросы не кончаются, а только начинаются. Я не уверен, что мои жена и дочь будут в восторге от родственника-эскимоса. С другой стороны, уехать так, как будто бы ничего не было - повстречались, поговорили с полчаса и навсегда расстались - мне тоже не кажется корректным. Ну вот, вы - психиатр, и давно занимаетесь изучением северных народностей. Что вы думаете по поводу этой ситуации?
- Я думаю, - сказал я, - что можно встать на ту позицию, на которой вы стояли тогда, когда Наяк стала вашей любовницей. Вы тогда подчёркивали уважение, равенство и говорили, что она не объект исследования, а равный вам человек. Если стать на эту позицию, то корректность требовала бы откровенной беседы с Ыкалуком. Наяк умерла и от обязательств перед ней вы свободны, а Ыкалуку, будучи на вашем месте, я бы сказал, какие возможны варианты, и выслушал бы его пожелания и аргументы.
Лежбище моржей на льду.
Фотограф Магадан.
Джером опять замолчал на несколько минут и заговорил только когда я обратился к нему:
- Доктор Томпсон, вы сказали мне всё, что хотели?
- Да, пожалуй. Как вы думаете, мне дадут ещё раз возможность поговорить с Ыкалуком?
- Я не вижу серьёзных препятствий.
- Я приеду к Ыкалуку завтра утром и расскажу ему о наших отношениях с его матерью, спрошу его, насколько его устраивает жизнь в Советском Союзе, и начинать ли мне процедуру воссоединения семьи.
- Ну что ж, - сказал я, - это честно.
Доктор Томпсон попрощался со мной и, выйдя из кабинета, попрощался с Леной и хозяевами.
- Куда вас отвезти? - спросил Джерома Калачёв.
- О, не беспокойтесь, я остановился в гостинице, которая отсюда недалеко.
- Тем более, - сказал Калачёв, - если недалеко, то вас быстро довезут и машина вернётся за Феликсом Борисовичем.
- Хорошо, - сказал Джером, - Феликс Борисович может вам рассказать о чём мы беседовали.
Гостиница, по-видимому, была действительно где-то неподалёку, потому что машина действительно вернулась очень быстро.
- Ну, я попрощаюсь с вами здесь, - сказал Калачёв нам с Леной, - водитель потом домой поедет.
- Ну, это ествественно, - сказал я, - но этот человек, отец Ыкалука, хочет завтра с ним ещё раз увидеться чтобы спросить, нужно ли ему предпринимать усилия для того, чтобы перевести Ыкалука в Америку по программе воссоединения семей.
- Это любопытно, - сказал Калачёв.
- Что, собственно, любопытно? - спросил я.
- Мне любопытно, - сказал Калачёв, - как отреагирует Ыкалук.
- Завтра это узнаем, - сказал я. - Я постараюсь быть в больнице к 10, потому что у меня ещё часа на три работы для Селезнёва.
- Ну, до вашего рейса не 5 часов, вы можете особо не торопиться.
- Да. Я не сомневаюсь, что вы меня отправите, даже если самолёт уже улетит.
Все рассмеялись.
- Пожалуй, поедем, - сказала Лена, - если завтра к 10 в больницу, нужно быть выспавшимся, - а в машине добавила: - Меня тоже интересует реакция Ыкалука. Если бы речь шла о москвиче, я была бы почти уверена, что он захочет уехать в Америку. Но Ыкалук вёл здесь жизнь эскимоса, и захочет ли он так резко менять свою жизнь, я бы не решилась предсказывать.
Серый волчок на рыбной диете.
Фотограф Магадан.
Ещё с вечера я написал краткие сведения для Селезнёва о Выкване и Виталии, они были меньше всего известны, а потом вспомнил, что у меня есть характеристика на Вольфсона, которую меня когда-то просили передать в Анадырь. Там было два экземпляра, а в Анадырь потребовался только один. Я посмотрел её, решил, что она вполне годится, если в ней поправить две фразы, и тогда назавтра осталось только 4 человека, даже если писать о Контримавичусе, что на мой взгляд было смешно. Но всё-таки я написал о Контримавичусе. Я написал, что за всю свою жизнь он жил только в двух городах - в Москве и в Магадане. По исходной специальности - паразитолог, и может принести большую пользу оленеводству и рыбоводству, изучая ранее неизвестных паразитов и разрабатывая методы их уничтожения. Однако в последние он годы занимался в основном проблемой Берингии и именно эти исследования сделали его всемирно известным. В настоящее время он получил приглашение работать в Вильнюсе от Литовской академии наук, я склонен считать, что он это предложение примет. Нутэтэгрынэ - неоценимый консультант по проблемам Чукотки. Кымытваль чрезвычайно популярна, и если она поддерживает какую-нибудь идею, популярной становится и идея. Ивакак получил золотую медаль по прикладной скульптуре, не нуждается в том, чтобы ему давали задание, талантлив, работает интенсивно и не жалея времени. Всё было написано и можно было ехать в больницу.
Когда я приехал, доктор Томпсон сидел рядом с Ыкалуком на диванчике в приёмной. Я подошёл и поздоровался, а потом поинтересовался:
- Как вы думаете, Ыкалук, стоит ли вам так круто менять свою жизнь?
- Нет, - сказал Ыкалук, - не стоит, я уже сказал это отцу. Возможно, я не вполне эскимос, но я значительно больше эскимос, чем американец. Сейчас мне пришлось прочитать много книг и я понял, что главное, что мне сейчас нужно, это учиться. Я окончил выпускной класс в школе рабочей молодёжи, и буду поступать в университет.
- На какой факультет?- поинтересовался я.
- Естественно биологический, - сказал Ыкалук, - антропологией я заниматься не собираюсь.
Отец Ыкалука покраснел.
- У вас очень хороший отец, Ыкалук, - сказал я, - и он не забыл вас за столько лет. Если вам нужна будет помощь, он охотно её окажет. Ведь правда, доктор Томпсон?
- Да, конечно, - сказал американец, - не это же коренной вопрос нашей жизни.
- Доктор Томпсон, - сказал я, - когда Ыкалук окончит биологический факультет, при том влиянии, которое вы уже имеете, вы сможете включить его в какую-нибудь советско-американскую программу, занимающуюся вопросами антропологии и биологии.
- Это интересная мысль, - сказал Джером.
- Ну вот, через 6 лет её можно реализовать, - сказал я. - Что вы думаете об этом, Ыкалук?
- Это действительно интересно, - сказал Ыкалук, - но трудно загадывать на 6 лет. Хотя у меня впервые в жизни появился интерес, выходящий за пределы пропитания и других необходимых для выживания вещей.
Провиденский пейзаж.
Фотограф Магадан.
- Ыкалук, - сказал я, - оставить вам мой домашний адрес и телефон?
- Это было бы очень приятно, - сказал Ыкалук.
И я подумал, что Ыкалук освоил воспитанную речь, что было не слишком частым среди эскимосов. Я записал данные, о которых говорил, отдал карточку Ыкалуку и спросил:
- Доктор Томпсон, поскольку я сегодня улетаю, я хочу спросить вас сейчас нет ли у вас ко мне каких-нибудь вопросов или пожеланий? - Наверное, уже нет, - сказал Джером, - чего хочет Ыкалук мы уже выяснили. Если во время учёбы в университете ему будет нужна материальная помощь, я, безусловно, её окажу. А сколько дней вы знакомы с Ыкалуком?
- Примерно неделю, - ответил я, - а почему вас это интересует?
- Вы удивительно быстро добились его привязанности, а мне всегда казалось, что он не слишком привязчивый юноша.
- Хорошо, доктор Томпсон, я оставил свои координаты Ыкалуку. Если вам потребуется что-либо от меня, я готов исполнить любую вашу просьбу.
Ыкалук усмехнулся и сказал:
- Уж скорее, это потребуется мне.
- Но вашу-то просьбу я исполню безусловно, - ответил я.
Я побеседовал ещё с несколькими пациентами и убедился, что случаев неудачной терапии нет.
- Ты своё всё сосчитала? - спросил я у Лены.
- Практически всё, - сказала она, - повезло с этим местным математиком. Хорошо, что у Калачёва появился свой математик в больнице.
Продолжение следует.