180. Человек из ЦК. 10
- А остальные? - спросил я Ыкалука.
- Они тоже были здесь, но потом их страх прошёл и главный врач сказал им, что теперь их больше не будет мучить страх и они могут жить дома.
- Так что же делали знакомые вам люди, когда у них возникал страх, как они пытались спастись?
- Они пытались спастись одинаково. У них могли быть разные планы, но делали они одно и то же. Ну вот недавно было два человека, которые думали, что они уйдут на Аляску. Но они просто пошли в тундру, а потом их привезли сюда. Поэтому я могу сказать, что какие бы планы у людей не были, они искали спасения в тундре.
- А вы?
- Ну я уже знал про многих людей, знал, что никто из них не нашёл спасения в тундре. Я подумал, что спасение надо искать у людей. Если сам не можешь справиться со своим ужасом, может быть, люди помогут тебе.
Горящее небо над Магаданом
Фотограф Магадан
- Как вы думаете, почему вам в голову пришла такая мысль, а все, кто попадал в эту больницу с такой болезнью раньше, не искали помощи у людей, а уходили от людей в тундру?
- Они привязывали свой страх.
- Что значит привязывали?
- Они видели русских или видели тени, или видели злых духов, или чувствовали запах этих врагов. А против таких врагов люди бессильны, от них можно только спрятаться, а спрятаться легче в тундре.
- А вы не привязывали свой страх?
- Нет. Может быть потому, что я уже знал про других людей. Я уже знал, что огромный страх или ужас живут сами по себе. Живут, скорее всего, внутри нас. А если они живут внутри нас, от них нельзя уйти в тундру.
- Вы надеялись, что люди, которые живут рядом с вами, выймут из вас ваш страх?
- Я чаще говорю не «страх», а «ужас», потому, что это ощущение ужасно.
- Хорошо, пусть это будет ужас. Ужас из вас могли вынуть соседи?
- Я не знал этого, но думал, что они могут хотя бы попробовать. Ужас, стеснивший мне грудь, имел дело с одним человеком, и я подумал, что если людей будет много, то он решит сейчас не связываться с этими людьми, а подождать более благоприятного момента.
- И насколько вы оказались правы в своих ожиданиях?
- Я не знаю этого, потому что соседи не сделали даже попытки удалить из меня ужас. А сами сказали мне: «У тебя болезнь. Эта болезнь уже была у 10 человек, а может даже у 20, и в этих случаях полагается ехать в Магадан на 23 километр». «А кем это положено?» - спросил я и удивился ответу: «К нам приезжала Кымытваль, люди собирались в клубе и слушали её стихи, и мы с ней разговаривали об этой странной болезни. И она сказала, что нынешние шаманы значительно слабее, чем шаманы прошлого, тем более, чем её отец - Великий Белый шаман. И Кымытваль сказала: «Но с помощью добрых духов или просто научившись этому, врачи подобрали целебные снадобья, которые позволяют убрать страх, или по крайней мере сделать его таким маленьким, что с ним можно жить и его можно не бояться. И поэтому, если у вас кто-нибудь заболеет этой болезнью, ему надо ехать в Магадан на 23 километр, где этим занимается сам главный врач. И он лечил уже 20 или даже больше человек, и у всех этих людей страх либо пропал совсем, либо стал таким маленьким, что с ним можно было жить, потому что такой маленький страх не страшен»». И они мне сказали: «Самая лучшая помощь, которую мы можем тебе оказать, это отвезти тебя к человеку, о котором говорила Кымытваль. Мы поможем тебе всё сделать, мы сами возьмём тебе билет, мы полетим с тобой в самолёте, мы проводим тебя до самой больницы».
- Можно ли сказать, что вы поехали с ними совершенно добровольно?
- Нет, так сказать нельзя. Я просто понимал, что у меня нет выхода. Я уже знал, что никто не нашёл спасения в тундре. Я подумал, что может быть есть люди здесь, которые могут мне помочь. Но я не знал этих людей, их надо было искать, а тут мне минимальную помощь готовы были оказать. И действительно, когда мы были вчетвером, ужас был не такой сильный. Я решил приехать сюда и посмотреть, может быть я увижу кого-нибудь, кого знаю, и кто уже получал это целебное средство. И один такой человек здесь есть. Но мне рассказали, что их было раньше значительно больше, но от целебного средства их страх прошёл или стал таким маленьким, что они перестали его бояться. Мне сказали, что два дня назад в больницу тоже приходила Кымытваль и тоже читала стихи, и уже не отвечая на вопросы, а по собственной воле, говорила об этой болезни. Она говорила, что пока эту болезнь можно лечить только здесь, и что не было ни одного человека, который принимал бы целебное средство и не почувствовал бы от этого облегчения, почти у всех страх проходил совсем, а у 3 или 4 человек задержались остатки страха - маленький страх, который не угрожал человеку. Наверное, этот страх думал, что здесь опасные люди, опасные для него, и он старался сделаться маленьким, чтобы никто не думал, что он может угрожать.
- Ну что ж, - сказал я, - Кымытваль - мудрая женщина, много людей следовали её советам, которые касались разных вопросов, и никто об этом не пожалел. А теперь вы хотите остаться здесь? - спросил я.
- Я не могу сказать, что я испытываю очень большое желание здесь оставаться, но я думаю, что пока нет другого выхода. Если страх станет таким маленьким, что не сможет мешать мне думать, может быть я и придумаю что-нибудь другое. Но пока я не вижу выхода за стены этого здания.
Плоские крыши деревьев.
Фотограф Магадан
- Хорошо, - сказал я, - вот сейчас есть ужас?
- Нет, когда я говорю с вами, ужас прячется от одних ваших слов.
- А маленький страх остаётся?
- Маленький страх остаётся пока.
- Если ввести целебное средство прямо в вашу кровь, то оно будет действовать сильнее и быстрее. Мы не заберём вашу кровь. Просто мы добавим к ней такое целебное средство, которое с кровью пройдёт по всему твоему телу. Согласен ли ты на это?
- А кто будет вводить это средство в мою кровь?
- Моя помощница. Она очень хорошо умеет вводить средства, которые я выбираю.
Ыкалук спросил:
- А где будете вы, когда ваша женщина будет вводить мне целебное средство прямо в кровь?
- Я буду здесь. Я никуда не уйду, пока могу с вами разговаривать. Но может быть от этого средства вам захочется спать. Тогда я не буду вас будить. Тогда мы уложим вас в постель и продолжим нашу беседу после того, как вы проснётесь.
Ыкалук повернулся к Калачёву:
- Вы тоже будете здесь?
- Да, - сказал Калачёв, - с теми же ограничениями. Если вы заснёте и заснёте так крепко, что не сможете с нами разговаривать, смысла оставаться около вас уже не будет. А когда вы проснётесь, мы вернёмся к вам и снова будем разговаривать.
Я заметил, что Ыкалук колеблется. Он просил, чтобы та женщина, которая будет вводить целебные средства в кровь, зашла и познакомилась с ним.
- Она зайдёт, - сказал я, - но ведь нельзя вводить целебное средство в кровь, не проколов жилу, по которой идёт кровь. Поэтому она придёт со шприцом.
- А если у меня возникнет сильный страх, если появится ужас, я смогу прекратить это введение целебного средства, сказать вам или той женщины, что на этот раз уже хватит?
- Хорошо, - сказал я. - Так может эта женщина со шприцом войти?
Он снова посмотрел на меня, потом на Калачёва. Смотрел долго и пристально, а потом сказал:
- Пусть заходит.
Предупреждённая процедурная сестра почти полчаса сидела у кабинета Калачёва со стерильным шприцом. Она вошла и хотела достать из кармана жгут. Но я знаком попросил её этого не делать, а просто охватил руку Ыкалука двумя своими руками. У него были разработанные физической работой сосуды и они были хорошо видны, даже если вообще не мешать кровотоку. Процедурную сестру выбирают из других сестёр по её способности быстро и безболезненно проводить любую манипуляцию, которые разрешаются делать медицинской сестре. Практически мгновенно игла оказалась в вене, а уже потом лоразепам медленно вводился в кровяное русло, и было видно, как он в шприце смешивался с кровью. И хотя когда глядишь со стороны, кажется, что это очень медленно, то потом, посмотрев на часы, обнаруживаешь, что это введение лоразепама в вену заняло 3-4 минуты.
Сестра вынула шприц из вены, придавив место укола стерильной марлевой салфеткой, которую потом прикрепила медицинским пластырем.
«Посмотрим, что здесь».
Фотограф Магадан
Я спросил:
- Ыкалук, вы хорошо слышите меня?
- Хорошо, - сказал Ыкалук, - хотя мне уже хочется спать.
- Вы хотите посидеть и поговорить с нами, или вы хотите, чтобы вас отвели в постель?
- А если меня сейчас отведут в постель, я смогу с вами поговорить завтра?
- Сможете,- ответил я.
- Тогда я наверное пойду поспать.
- А ваш маленький страх, где он сейчас?
- Я не знаю этого, но я не чувствую его. Может быть, он покинул моё тело временно или насовсем, или затаился так тщательно, что его невозможно почувствовать.
- Хорошо, Ыкалук, вам надо пойти спать, а завтра мы поговорим о дальнейшем. И хотя я буду завтра с вами ещё разговаривать, лечить вас будет Валерий Фёдорович, который в этой больнице главный врач и он вправе решать все вопросы, которые у вас возникнут.
- Хорошо, - сказал Ыкалук уже несколько заплетающимся языком, и направился в палату, поддерживаемый двумя медицинскими сёстрами с двух сторон.
- Они тоже были здесь, но потом их страх прошёл и главный врач сказал им, что теперь их больше не будет мучить страх и они могут жить дома.
- Так что же делали знакомые вам люди, когда у них возникал страх, как они пытались спастись?
- Они пытались спастись одинаково. У них могли быть разные планы, но делали они одно и то же. Ну вот недавно было два человека, которые думали, что они уйдут на Аляску. Но они просто пошли в тундру, а потом их привезли сюда. Поэтому я могу сказать, что какие бы планы у людей не были, они искали спасения в тундре.
- А вы?
- Ну я уже знал про многих людей, знал, что никто из них не нашёл спасения в тундре. Я подумал, что спасение надо искать у людей. Если сам не можешь справиться со своим ужасом, может быть, люди помогут тебе.
Горящее небо над Магаданом
Фотограф Магадан
- Как вы думаете, почему вам в голову пришла такая мысль, а все, кто попадал в эту больницу с такой болезнью раньше, не искали помощи у людей, а уходили от людей в тундру?
- Они привязывали свой страх.
- Что значит привязывали?
- Они видели русских или видели тени, или видели злых духов, или чувствовали запах этих врагов. А против таких врагов люди бессильны, от них можно только спрятаться, а спрятаться легче в тундре.
- А вы не привязывали свой страх?
- Нет. Может быть потому, что я уже знал про других людей. Я уже знал, что огромный страх или ужас живут сами по себе. Живут, скорее всего, внутри нас. А если они живут внутри нас, от них нельзя уйти в тундру.
- Вы надеялись, что люди, которые живут рядом с вами, выймут из вас ваш страх?
- Я чаще говорю не «страх», а «ужас», потому, что это ощущение ужасно.
- Хорошо, пусть это будет ужас. Ужас из вас могли вынуть соседи?
- Я не знал этого, но думал, что они могут хотя бы попробовать. Ужас, стеснивший мне грудь, имел дело с одним человеком, и я подумал, что если людей будет много, то он решит сейчас не связываться с этими людьми, а подождать более благоприятного момента.
- И насколько вы оказались правы в своих ожиданиях?
- Я не знаю этого, потому что соседи не сделали даже попытки удалить из меня ужас. А сами сказали мне: «У тебя болезнь. Эта болезнь уже была у 10 человек, а может даже у 20, и в этих случаях полагается ехать в Магадан на 23 километр». «А кем это положено?» - спросил я и удивился ответу: «К нам приезжала Кымытваль, люди собирались в клубе и слушали её стихи, и мы с ней разговаривали об этой странной болезни. И она сказала, что нынешние шаманы значительно слабее, чем шаманы прошлого, тем более, чем её отец - Великий Белый шаман. И Кымытваль сказала: «Но с помощью добрых духов или просто научившись этому, врачи подобрали целебные снадобья, которые позволяют убрать страх, или по крайней мере сделать его таким маленьким, что с ним можно жить и его можно не бояться. И поэтому, если у вас кто-нибудь заболеет этой болезнью, ему надо ехать в Магадан на 23 километр, где этим занимается сам главный врач. И он лечил уже 20 или даже больше человек, и у всех этих людей страх либо пропал совсем, либо стал таким маленьким, что с ним можно было жить, потому что такой маленький страх не страшен»». И они мне сказали: «Самая лучшая помощь, которую мы можем тебе оказать, это отвезти тебя к человеку, о котором говорила Кымытваль. Мы поможем тебе всё сделать, мы сами возьмём тебе билет, мы полетим с тобой в самолёте, мы проводим тебя до самой больницы».
- Можно ли сказать, что вы поехали с ними совершенно добровольно?
- Нет, так сказать нельзя. Я просто понимал, что у меня нет выхода. Я уже знал, что никто не нашёл спасения в тундре. Я подумал, что может быть есть люди здесь, которые могут мне помочь. Но я не знал этих людей, их надо было искать, а тут мне минимальную помощь готовы были оказать. И действительно, когда мы были вчетвером, ужас был не такой сильный. Я решил приехать сюда и посмотреть, может быть я увижу кого-нибудь, кого знаю, и кто уже получал это целебное средство. И один такой человек здесь есть. Но мне рассказали, что их было раньше значительно больше, но от целебного средства их страх прошёл или стал таким маленьким, что они перестали его бояться. Мне сказали, что два дня назад в больницу тоже приходила Кымытваль и тоже читала стихи, и уже не отвечая на вопросы, а по собственной воле, говорила об этой болезни. Она говорила, что пока эту болезнь можно лечить только здесь, и что не было ни одного человека, который принимал бы целебное средство и не почувствовал бы от этого облегчения, почти у всех страх проходил совсем, а у 3 или 4 человек задержались остатки страха - маленький страх, который не угрожал человеку. Наверное, этот страх думал, что здесь опасные люди, опасные для него, и он старался сделаться маленьким, чтобы никто не думал, что он может угрожать.
- Ну что ж, - сказал я, - Кымытваль - мудрая женщина, много людей следовали её советам, которые касались разных вопросов, и никто об этом не пожалел. А теперь вы хотите остаться здесь? - спросил я.
- Я не могу сказать, что я испытываю очень большое желание здесь оставаться, но я думаю, что пока нет другого выхода. Если страх станет таким маленьким, что не сможет мешать мне думать, может быть я и придумаю что-нибудь другое. Но пока я не вижу выхода за стены этого здания.
Плоские крыши деревьев.
Фотограф Магадан
- Хорошо, - сказал я, - вот сейчас есть ужас?
- Нет, когда я говорю с вами, ужас прячется от одних ваших слов.
- А маленький страх остаётся?
- Маленький страх остаётся пока.
- Если ввести целебное средство прямо в вашу кровь, то оно будет действовать сильнее и быстрее. Мы не заберём вашу кровь. Просто мы добавим к ней такое целебное средство, которое с кровью пройдёт по всему твоему телу. Согласен ли ты на это?
- А кто будет вводить это средство в мою кровь?
- Моя помощница. Она очень хорошо умеет вводить средства, которые я выбираю.
Ыкалук спросил:
- А где будете вы, когда ваша женщина будет вводить мне целебное средство прямо в кровь?
- Я буду здесь. Я никуда не уйду, пока могу с вами разговаривать. Но может быть от этого средства вам захочется спать. Тогда я не буду вас будить. Тогда мы уложим вас в постель и продолжим нашу беседу после того, как вы проснётесь.
Ыкалук повернулся к Калачёву:
- Вы тоже будете здесь?
- Да, - сказал Калачёв, - с теми же ограничениями. Если вы заснёте и заснёте так крепко, что не сможете с нами разговаривать, смысла оставаться около вас уже не будет. А когда вы проснётесь, мы вернёмся к вам и снова будем разговаривать.
Я заметил, что Ыкалук колеблется. Он просил, чтобы та женщина, которая будет вводить целебные средства в кровь, зашла и познакомилась с ним.
- Она зайдёт, - сказал я, - но ведь нельзя вводить целебное средство в кровь, не проколов жилу, по которой идёт кровь. Поэтому она придёт со шприцом.
- А если у меня возникнет сильный страх, если появится ужас, я смогу прекратить это введение целебного средства, сказать вам или той женщины, что на этот раз уже хватит?
- Хорошо, - сказал я. - Так может эта женщина со шприцом войти?
Он снова посмотрел на меня, потом на Калачёва. Смотрел долго и пристально, а потом сказал:
- Пусть заходит.
Предупреждённая процедурная сестра почти полчаса сидела у кабинета Калачёва со стерильным шприцом. Она вошла и хотела достать из кармана жгут. Но я знаком попросил её этого не делать, а просто охватил руку Ыкалука двумя своими руками. У него были разработанные физической работой сосуды и они были хорошо видны, даже если вообще не мешать кровотоку. Процедурную сестру выбирают из других сестёр по её способности быстро и безболезненно проводить любую манипуляцию, которые разрешаются делать медицинской сестре. Практически мгновенно игла оказалась в вене, а уже потом лоразепам медленно вводился в кровяное русло, и было видно, как он в шприце смешивался с кровью. И хотя когда глядишь со стороны, кажется, что это очень медленно, то потом, посмотрев на часы, обнаруживаешь, что это введение лоразепама в вену заняло 3-4 минуты.
Сестра вынула шприц из вены, придавив место укола стерильной марлевой салфеткой, которую потом прикрепила медицинским пластырем.
«Посмотрим, что здесь».
Фотограф Магадан
Я спросил:
- Ыкалук, вы хорошо слышите меня?
- Хорошо, - сказал Ыкалук, - хотя мне уже хочется спать.
- Вы хотите посидеть и поговорить с нами, или вы хотите, чтобы вас отвели в постель?
- А если меня сейчас отведут в постель, я смогу с вами поговорить завтра?
- Сможете,- ответил я.
- Тогда я наверное пойду поспать.
- А ваш маленький страх, где он сейчас?
- Я не знаю этого, но я не чувствую его. Может быть, он покинул моё тело временно или насовсем, или затаился так тщательно, что его невозможно почувствовать.
- Хорошо, Ыкалук, вам надо пойти спать, а завтра мы поговорим о дальнейшем. И хотя я буду завтра с вами ещё разговаривать, лечить вас будет Валерий Фёдорович, который в этой больнице главный врач и он вправе решать все вопросы, которые у вас возникнут.
- Хорошо, - сказал Ыкалук уже несколько заплетающимся языком, и направился в палату, поддерживаемый двумя медицинскими сёстрами с двух сторон.