156. Укрупнённая Чукотка. 2
- В некоторых местах этот опыт был удачным, - продолжала Нутэтэгрынэ, - каменные дома покрывались изнутри и снаружи утеплителем, и к таким домам чукчи привыкли. Но на Крайнем Северо-Востоке, например, в бухте Провидения, для ускорения строительства ставились деревянные финские домики, которые пурга продувала насквозь, и чукчи внутри таких деревянных домов ставили яранги.
Деревянные дома, построенные для чукчей.
Фото с сайта.
Очень важным для власти, которая вначале была у Дальстроя МВД, а потом у магаданского обкома, был контроль за населением. Каждое селение должно было быть таких размеров, чтобы в нём мог быть по крайней мере один милиционер. Но благодаря величине селения, там же можно было организовать некочевую начальную школу. Чукчи - гордый народ, и не останавливается перед тем, чтобы уйти из жизни ради сохранения своей гордости. Ещё в период русского завоевания те, кто не мог избежать власти белого царя, кончали с собой. И то же самое началось, только приобрело большие масштабы, когда чукчу переселяли в крупный посёлок с его охотничьего участка, не запрещая охоты, но крайне затрудняя её. И то же самое было, когда стойбище оленьего стада ликвидировалось, и к стаду надо было ехать из большого посёлка. Чукчи почувствовали себя оскорблёнными, они поднимались на высокие сопки поближе к верхним людям, и кончали с собой. Те, у которых не была так развита гордость, которые хотели жить любой ценой, особенно если за покорность давали водку, те выживали. И поскольку, начиная с 1948 года, было выселено 60 древнейших поселений, началась деградация народов Чукотки за счёт негативного отбора, когда выживали наиболее покорные, наиболее слабые, наименее способные к сопротивлению. При клеточном звероводстве была сделала попытка отбирать для размножения наиболее покладистых особей, и это привело к резкому ухудшению качества меха. Это хорошей пример, у природы везде одни законы. Поселения объявлялись неперспективными и ликвидировались прежде всего в зоне Берингова пролива, чтобы таким образом расширить пояс безопасности. Ещё с довоенных пятилеток, когда проводилась коллективизация промысловиков, большие укрупнения посёлков проводились примерно каждые 10 лет под лозунгом «Ликвидация неперспективных населённых пунктов». И каждые 10 лет самые сильные и гордые из оставшихся, уходили из жизни, усиливая негативный отбор.
Я старался не перебивать Анну, я знал, что это ей не нужно, что она может говорить очень долго. Но иногда мне хотелось задать вопрос. И я спросил:
- А какой процент сейчас составляют чукчи в населении Чукотки?
- Официальные данные дают цифру около 10 %, но по моим сведениям чукчей осталось всего 5,5% от населения Чукотского округа, и они уже не играют решающей роли. Мне страшно это говорить, но во время русского завоевания Чукотки чукотских побед, дарованного Екатериной Второй права на самоуправление, выдвигались самые сильные, самые умелые, самые гордые, шёл позитивный отбор. А в послевоенные годы политика ликвидации неперспективных селений довела до максимума отбор негативный. Я думаю, что всё это ещё переменится, но сейчас чукчи предпочитают нанять китобойный корабль, чтобы загарпунить положенную им квоту в два гренландских кита. Они не боятся охоты, просто те чукчи, которые остались, делают всё возможное, чтобы не прикладывать труда. А возможность нанять китобойный корабль способствует «одомашниванию» чукчей. Это не может продолжаться вечно, либо чукчи воспрянут, либо исчезнут.
- Народ не может исчезнуть, - сказал я, - я рассчитываю, что скорее народ воспрянет.
- Хочу в это верить, - сказала Нутэтэгрынэ, - но сейчас даже я в своих интервью утверждаю, что секретари магаданского обкома меня поддерживают. Так нужно говорить, чтобы не повредить тем, кто сегодня стоит у власти в Чукотском автономном округе.
- Я не знаю, увидимся ли мы с вами ещё когда-нибудь, но эта беседа позволила сообщить вам много информации, которую я надеюсь, вы используете на благо страны и на благо чукотского народа. Позвольте пожелать вам успехов.
- Спасибо, Анна, - сказал я, - я узнал много нового и полезного, и надеюсь, что это пойдёт на пользу не только мне.
Валкаран - жилище из челюстей кита.
Фото с сайта.
Мы попрощались. Райкомовская машина отвезла меня в Магадан, я лёг, но ещё полночи думал о том, что услышал. Я подумал также о том, что регрессивный отбор не глобален, что имеются исключения. Я вспомнил юношу, который был старостой класса в анадырьской школе-интернате и презрении, с которым он говорил о продажном русском Рытхеу. И подумал, что если молодёжь будет принимать эту точку зрения, то вырастет новое поколение чукотской интеллигенции, вырастут люди, которые не будут уходить из жизни, когда ущемлена их гордость, а будут искать пути исключить возможность такого ущемления. Будущего знать не дано, но такая вероятность развития событий позволила мне решить, что существуют альтернативы, и что может быть гордое имя «чаучу» станет обозначением для всего чукотского народа.
На следующий день я встретился с человеком, которого нельзя было отнести к поколению молодых, но который имел собственные взгляды на дельнейшее развитие чукотского народа и видел пути реализации этих взглядов. Я познакомился с этим человеком ещё во время первой экспедиции на Олу. Он был охотоведом по специальности и преподавал охотоведение в Ольском сельскохозяйственном техникуме. У него была простая и чёткая позиция в отношение того, как можно остановить деградацию чукотского народа и заменить регресс прогрессом.
- Не зря я стал охотоведом, - говорил он, - потому что охотничий промысел возник значительно раньше, чем золотоисктельство, и приносил богатые доходы, когда у людей не было ни грамма золота. Вы говорили, что укрупнение Чукотки это её гибель, но ведь укрупняют поселения, а не людей, а люди могут строить свою жизнь так, как они считают нужным. Хотя я и преподаватель, у меня есть лицензия на право охоты, и люди, которые меня окружают, полагают, что я получил эту лицензию только для того, чтобы подтвердить что я не чистый теоретик охоты, но и практик этого промысла. Почему-то, никто никогда меня не спрашивал, где я охочусь, на какого зверя, и как я добираюсь до мест охоты из центра посёлка Ола. И поэтому мне не приходилось уклонятся от прямых ответов, потому что давать такие ответы мне бы не хотелось. Располагаете ли вы сегодня временем?
- Пожалуй да, - сказал я, - мы почти закончили работу.
- А что вы скажете относительно того, чтобы прокатиться на машине в лес. Там не очень хорошие дороги, но я знаю те, которые получше, так что обойдёмся без членовредительства.
- И когда? - спросил я.
- Да чем раньше, тем лучше. Хотелось бы иметь в своём распоряжении целый день.
- Хорошо, - сказал я, - я бы только сходил позавтракать.
- Не тратьте времени, - сказал охотовед, - я вас накормлю.
Разговаривая, мы подошли к его машине, которая, как многие машины в этих краях, представляла собой утеплённый «ГАЗик».
- Садитесь, - сказал он, - я буду вам рассказывать и показывать свою теорию. Ну вот, мы сейчас отъезжаем от дома, где я живу в посёлке Ола. Ведь вы не скажете, что я плохо говорю по-русски?
- Не скажу, - ответил я.
Посёлок Ола.
Фото с сайта
- А это потому, что я счёл необходимым иметь высшее образование и окончил охотоведческий факультет Тимирязевской академии заочно. Но это дало мне не только хорошее знание русского языка, потому что во время ежегодных трёхмесячных сессий я говорил только по-русски, но и теоретические знания, касающиеся эффективного ведения охотничьего хозяйства. Я стараюсь как можно больше из того, что узнал, передать своим студентам в техникуме. Но, кроме того, я всё это пытаюсь применить в личной практике. Охотникам разрешается строить маленькие охотничьи домики, где можно во время уик-энда заночевать, и тем выиграть лишний день для охоты. Размеры этого домика не регламентированы, расположение тоже. Размер охотничьих участков, на которых добывался и пушной и морской зверя, не был регламентированы. И пресс в системе охотник-добыча максимален вблизи жилья, и минимален в отдалённых участках побережья или леса, в зависимости от вида зверя, на которого ведётся охота.
Он вдруг остановил машину и сказал:
- Поглядите вперёд. Что вы видите?
Я присмотрелся и сказал:
- Из-за небольшого холма, по-моему выглядывает крыша какого-то маленького строения.
- У вас зоркий взгляд, - сказал мне мой собеседник, - другие не видят даже этого. Ну а теперь давайте свернём направо.
- Направо? - удивился я, - Там же нет никакой дороги.
- Будьте внимательные, - сказал мне охотовед. Он чуть-чуть падал машину влево, и сразу за поваленным деревом открылась идущая направо широкая просека, где все корни были выкорчеваны, а образовавшиеся ямы засыпаны тщательно утрамбованной глиной.
- Пока руки не дошли, но я тут ещё и асфальт положу, - сказал охотовед, - и поехал по этой неведомой, может быть даже замаскированной дороге.
Неглубоким серпантином дорога привела нас в овраг, и я ахнул. На дне оврага стоял трёхэтажный дом, а то, что я увидел на поверхности, было только оконечностью крыши и коньком её.
- Мы потом посмотрим дом, - сказал охотовед, - я пообещал вас покормить завтраком.
И он крикнул:
- Зина!
- Слушаю, Виталий.
И я вспомнил, что в прошлом году, когда нас знакомили с охотоведом, он представился как Виталий.
- Зина, - сказал Виталий, - быстренько сооруди нам какой-нибудь завтрак, и мы с Феликсом Борисовичем, ты помнишь, он приезжал к нам в прошлом году, пойдём на охотничий участок.
Зина избрала предельно простой вид завтрака - яичница с помидорами, кофе, коробка какого-то заграничного печенья. Она разложила яичницу по тарелкам, налила три стакана крепкого кофе, поставила тарелки перед нами и сама села за стол. Охотовед несомненно был чукчей, его жена на чукчу походила мало, и это дало мне основание спросить Зину:
- А вы давно в Оле живёте?
- Да нет, не очень, года три назад мы с Виталием поженились, и он меня на Колыму сманил.
- Не жалеете?
- Нисколько, - сказала Зина, - подружки не столько Колымой меня пугали, сколько тем, что я за чукчу замуж выхожу. Но всё оказалось прекрасно, и Колыма и чукча.
Продолжение следует.
Деревянные дома, построенные для чукчей.
Фото с сайта.
Очень важным для власти, которая вначале была у Дальстроя МВД, а потом у магаданского обкома, был контроль за населением. Каждое селение должно было быть таких размеров, чтобы в нём мог быть по крайней мере один милиционер. Но благодаря величине селения, там же можно было организовать некочевую начальную школу. Чукчи - гордый народ, и не останавливается перед тем, чтобы уйти из жизни ради сохранения своей гордости. Ещё в период русского завоевания те, кто не мог избежать власти белого царя, кончали с собой. И то же самое началось, только приобрело большие масштабы, когда чукчу переселяли в крупный посёлок с его охотничьего участка, не запрещая охоты, но крайне затрудняя её. И то же самое было, когда стойбище оленьего стада ликвидировалось, и к стаду надо было ехать из большого посёлка. Чукчи почувствовали себя оскорблёнными, они поднимались на высокие сопки поближе к верхним людям, и кончали с собой. Те, у которых не была так развита гордость, которые хотели жить любой ценой, особенно если за покорность давали водку, те выживали. И поскольку, начиная с 1948 года, было выселено 60 древнейших поселений, началась деградация народов Чукотки за счёт негативного отбора, когда выживали наиболее покорные, наиболее слабые, наименее способные к сопротивлению. При клеточном звероводстве была сделала попытка отбирать для размножения наиболее покладистых особей, и это привело к резкому ухудшению качества меха. Это хорошей пример, у природы везде одни законы. Поселения объявлялись неперспективными и ликвидировались прежде всего в зоне Берингова пролива, чтобы таким образом расширить пояс безопасности. Ещё с довоенных пятилеток, когда проводилась коллективизация промысловиков, большие укрупнения посёлков проводились примерно каждые 10 лет под лозунгом «Ликвидация неперспективных населённых пунктов». И каждые 10 лет самые сильные и гордые из оставшихся, уходили из жизни, усиливая негативный отбор.
Я старался не перебивать Анну, я знал, что это ей не нужно, что она может говорить очень долго. Но иногда мне хотелось задать вопрос. И я спросил:
- А какой процент сейчас составляют чукчи в населении Чукотки?
- Официальные данные дают цифру около 10 %, но по моим сведениям чукчей осталось всего 5,5% от населения Чукотского округа, и они уже не играют решающей роли. Мне страшно это говорить, но во время русского завоевания Чукотки чукотских побед, дарованного Екатериной Второй права на самоуправление, выдвигались самые сильные, самые умелые, самые гордые, шёл позитивный отбор. А в послевоенные годы политика ликвидации неперспективных селений довела до максимума отбор негативный. Я думаю, что всё это ещё переменится, но сейчас чукчи предпочитают нанять китобойный корабль, чтобы загарпунить положенную им квоту в два гренландских кита. Они не боятся охоты, просто те чукчи, которые остались, делают всё возможное, чтобы не прикладывать труда. А возможность нанять китобойный корабль способствует «одомашниванию» чукчей. Это не может продолжаться вечно, либо чукчи воспрянут, либо исчезнут.
- Народ не может исчезнуть, - сказал я, - я рассчитываю, что скорее народ воспрянет.
- Хочу в это верить, - сказала Нутэтэгрынэ, - но сейчас даже я в своих интервью утверждаю, что секретари магаданского обкома меня поддерживают. Так нужно говорить, чтобы не повредить тем, кто сегодня стоит у власти в Чукотском автономном округе.
- Я не знаю, увидимся ли мы с вами ещё когда-нибудь, но эта беседа позволила сообщить вам много информации, которую я надеюсь, вы используете на благо страны и на благо чукотского народа. Позвольте пожелать вам успехов.
- Спасибо, Анна, - сказал я, - я узнал много нового и полезного, и надеюсь, что это пойдёт на пользу не только мне.
Валкаран - жилище из челюстей кита.
Фото с сайта.
Мы попрощались. Райкомовская машина отвезла меня в Магадан, я лёг, но ещё полночи думал о том, что услышал. Я подумал также о том, что регрессивный отбор не глобален, что имеются исключения. Я вспомнил юношу, который был старостой класса в анадырьской школе-интернате и презрении, с которым он говорил о продажном русском Рытхеу. И подумал, что если молодёжь будет принимать эту точку зрения, то вырастет новое поколение чукотской интеллигенции, вырастут люди, которые не будут уходить из жизни, когда ущемлена их гордость, а будут искать пути исключить возможность такого ущемления. Будущего знать не дано, но такая вероятность развития событий позволила мне решить, что существуют альтернативы, и что может быть гордое имя «чаучу» станет обозначением для всего чукотского народа.
На следующий день я встретился с человеком, которого нельзя было отнести к поколению молодых, но который имел собственные взгляды на дельнейшее развитие чукотского народа и видел пути реализации этих взглядов. Я познакомился с этим человеком ещё во время первой экспедиции на Олу. Он был охотоведом по специальности и преподавал охотоведение в Ольском сельскохозяйственном техникуме. У него была простая и чёткая позиция в отношение того, как можно остановить деградацию чукотского народа и заменить регресс прогрессом.
- Не зря я стал охотоведом, - говорил он, - потому что охотничий промысел возник значительно раньше, чем золотоисктельство, и приносил богатые доходы, когда у людей не было ни грамма золота. Вы говорили, что укрупнение Чукотки это её гибель, но ведь укрупняют поселения, а не людей, а люди могут строить свою жизнь так, как они считают нужным. Хотя я и преподаватель, у меня есть лицензия на право охоты, и люди, которые меня окружают, полагают, что я получил эту лицензию только для того, чтобы подтвердить что я не чистый теоретик охоты, но и практик этого промысла. Почему-то, никто никогда меня не спрашивал, где я охочусь, на какого зверя, и как я добираюсь до мест охоты из центра посёлка Ола. И поэтому мне не приходилось уклонятся от прямых ответов, потому что давать такие ответы мне бы не хотелось. Располагаете ли вы сегодня временем?
- Пожалуй да, - сказал я, - мы почти закончили работу.
- А что вы скажете относительно того, чтобы прокатиться на машине в лес. Там не очень хорошие дороги, но я знаю те, которые получше, так что обойдёмся без членовредительства.
- И когда? - спросил я.
- Да чем раньше, тем лучше. Хотелось бы иметь в своём распоряжении целый день.
- Хорошо, - сказал я, - я бы только сходил позавтракать.
- Не тратьте времени, - сказал охотовед, - я вас накормлю.
Разговаривая, мы подошли к его машине, которая, как многие машины в этих краях, представляла собой утеплённый «ГАЗик».
- Садитесь, - сказал он, - я буду вам рассказывать и показывать свою теорию. Ну вот, мы сейчас отъезжаем от дома, где я живу в посёлке Ола. Ведь вы не скажете, что я плохо говорю по-русски?
- Не скажу, - ответил я.
Посёлок Ола.
Фото с сайта
- А это потому, что я счёл необходимым иметь высшее образование и окончил охотоведческий факультет Тимирязевской академии заочно. Но это дало мне не только хорошее знание русского языка, потому что во время ежегодных трёхмесячных сессий я говорил только по-русски, но и теоретические знания, касающиеся эффективного ведения охотничьего хозяйства. Я стараюсь как можно больше из того, что узнал, передать своим студентам в техникуме. Но, кроме того, я всё это пытаюсь применить в личной практике. Охотникам разрешается строить маленькие охотничьи домики, где можно во время уик-энда заночевать, и тем выиграть лишний день для охоты. Размеры этого домика не регламентированы, расположение тоже. Размер охотничьих участков, на которых добывался и пушной и морской зверя, не был регламентированы. И пресс в системе охотник-добыча максимален вблизи жилья, и минимален в отдалённых участках побережья или леса, в зависимости от вида зверя, на которого ведётся охота.
Он вдруг остановил машину и сказал:
- Поглядите вперёд. Что вы видите?
Я присмотрелся и сказал:
- Из-за небольшого холма, по-моему выглядывает крыша какого-то маленького строения.
- У вас зоркий взгляд, - сказал мне мой собеседник, - другие не видят даже этого. Ну а теперь давайте свернём направо.
- Направо? - удивился я, - Там же нет никакой дороги.
- Будьте внимательные, - сказал мне охотовед. Он чуть-чуть падал машину влево, и сразу за поваленным деревом открылась идущая направо широкая просека, где все корни были выкорчеваны, а образовавшиеся ямы засыпаны тщательно утрамбованной глиной.
- Пока руки не дошли, но я тут ещё и асфальт положу, - сказал охотовед, - и поехал по этой неведомой, может быть даже замаскированной дороге.
Неглубоким серпантином дорога привела нас в овраг, и я ахнул. На дне оврага стоял трёхэтажный дом, а то, что я увидел на поверхности, было только оконечностью крыши и коньком её.
- Мы потом посмотрим дом, - сказал охотовед, - я пообещал вас покормить завтраком.
И он крикнул:
- Зина!
- Слушаю, Виталий.
И я вспомнил, что в прошлом году, когда нас знакомили с охотоведом, он представился как Виталий.
- Зина, - сказал Виталий, - быстренько сооруди нам какой-нибудь завтрак, и мы с Феликсом Борисовичем, ты помнишь, он приезжал к нам в прошлом году, пойдём на охотничий участок.
Зина избрала предельно простой вид завтрака - яичница с помидорами, кофе, коробка какого-то заграничного печенья. Она разложила яичницу по тарелкам, налила три стакана крепкого кофе, поставила тарелки перед нами и сама села за стол. Охотовед несомненно был чукчей, его жена на чукчу походила мало, и это дало мне основание спросить Зину:
- А вы давно в Оле живёте?
- Да нет, не очень, года три назад мы с Виталием поженились, и он меня на Колыму сманил.
- Не жалеете?
- Нисколько, - сказала Зина, - подружки не столько Колымой меня пугали, сколько тем, что я за чукчу замуж выхожу. Но всё оказалось прекрасно, и Колыма и чукча.
Продолжение следует.