149. Исследование подводников. 4
Следующий день мы начали с исследования контингента подводников, причём, как всегда, я взял на себя проведение психологических интервью. Первое из этих интервью я проводил с офицером К. - одним из двух, прибывших с пополнением. Как и его коллега, в случае зачисления в плавсостав базы, он должен был взять на себя командование одной из новых дизельных подводных лодок.
Он был так же, как и другие лица из плавсостава базы, обследованные нами до прибытия пополнения, высоко активен, достаточно эффективно устанавливал контакты, обнаруживал способность сохранять хорошую организацию поведения даже в ситуациях, требующих высокого напряжения. У него отсутствовали какие-либо нарушения психической адаптации, но суммарное фрустрационное напряжение было высоким, чего мы не отмечали, ни у одного испытуемого до этого, и хотя за счёт хорошей интеграции поведения, высокой силы «Я», он справлялся с высоким уровнем суммарной фрустрации и сохранял эффективную адаптацию, высокий уровень фрустрации сам по себе, был необычен для контингента подводников. Ещё одна особенность, не встречавшаяся в контингенте подводников до этого, состояла в беспокойстве за состояние своего физического здоровья.
Дизельные подводные лодки на базе.
Фото с сайта
Я спросил офицера, на каких подводных лодках он плавал до этого, и приходилось ли ему совершать далёкие походы в подводном положении. К. сказал, что два года назад, будучи заместителем командира атомной подводной лодки, он участвовал в экспериментальном кругосветном плавании, большая часть которого лодка находилась в подводном положении. Как заместитель командира по навигации, он был ответственен за своевременность и точность выхода подводного корабля на контрольные точки. По словам офицера, примерно три четверти пути он не испытывал никаких неприятных ощущений, но потом возникло напряжение, ему стало трудно сдерживать проявления своих реакций, если действие подчинённых вызывали его недовольство. Раньше он в таких случаях спокойно и вежливо объяснял подчинённым, в чём заключается ошибка в их действиях. Сейчас он вёл себя также, но спокойствие приходилось имитировать. К. ощущал раздражение и не проявлял его открыто только за счёт отработанного за много лет плаваний сознательного самоконтроля. Затем появилась тревога, он несколько раз проверял навигационные данные раньше, чем отдать команду о выходе на контрольную точку. Появились головные боли и врач, находившийся в составе экипажа, обнаружил у него повышение артериального давления, и назначил приём изоптина. Головные боли уменьшились, и уровень артериального давления нормализовался, но страх миновать контрольную точку, не отметив своего прибытия, оставался. К концу похода тревога ещё более усилилась, и артериальное давление вновь повысилось, не смотря на продолжающееся лечение. Контрольный осмотр, который проходили все участники кругосветки после возвращения в порт приписки, обнаружил, что повышения артериального давления сохраняются. Он не говорил врачу о тревоге, хотя продолжал испытывать её, но теперь он связывал её с опасениями, что его спишут из плавсостава. Когда через две недели обнаружилось, что, не смотря на лечение, артериальное давление не только не нормализовалось, но даже повысилось, вопрос о продолжении службы в плавсоставе действительно встал, но списания из плавсостава не произошло. Как стало ему известно, в это время командование его базы получило инструкцию, что списание из плавсостава в связи с гипертонией у лиц командной и координационной групп может проводиться только после того, как офицеры, подлежащие списанию, будут обследованы доктором медицинских наук полковником Р.
Полковник Р. прибыл на базу, обследовал несколько участников последней кругосветки и рекомендовал диспансерные наблюдения в течение года на какой-либо береговой должности без списания из плавсостава. Тревога офицера К. уменьшилась, но сохранялась, хотя опять изменила фабулу. Теперь он всерьёз начал беспокоиться о состоянии своего физического здоровья, и по-прежнему для нормализации артериального давления требовалось постоянное поддерживающее медикаментозное лечение. На новой работе на берегу у него существенно уменьшилась нагрузка. По рекомендации, оставленной полковником Р., он выполнял курс специальных физических упражнений. Физические нагрузки постепенно увеличивались, но профессиональные обязанности по-прежнему оставались необычно лёгкими для него. Примерно через 4 месяца головные боли исчезли, физические упражнения перестали его тяготить и инструктор по физической культуре хвалил его за безукоризненность выполнения этих упражнений. Поскольку физические нагрузки возросли, а он по-прежнему мог выполнять их безукоризненно, беспокойство за состояние своего здоровья исчезло. Впервые со времени возвращения из похода появились периоды расслабленности, во время которых тревога полностью исчезала. Продолжительность этих периодов увеличивалась и контроль артериального давления, проведенный в это время, обнаружил его нормализацию. Исчезновение гипертонии стало новым толчком для снижения напряжённости. А ещё через месяц К. уже плохо понимал, почему ему поручили рутинную работу на берегу, не соответствующую его опыту и квалификации.
Дизельный отсек подводной лодки.
Фотограф ClemRutter
На базу позвонил полковник Р. и попросил обеспечить ему возможность конфиденциальной беседы с этим офицером. Он подробно расспросил его о самочувствии, особенно тщательно выясняя даты изменений состояния, и в конце спросил: «Как вы себя чувствуете на берегу?» «Я испытываю неловкость, я вполне в состоянии плавать, и обучали меня именно для этого, а не для того, чтобы я сидел на береговой базе». «Я думаю, что сейчас вам нужно пройти курс санаторного лечения, - сказал полковник Р., - в тренировочном режиме примерно в течение двух месяцев. Если результаты этого тренировочного режима будут положительными, я буду рекомендовать вас в экипаж, совершающий непродолжительное плавание. Потом мы опять встретимся, и я надеюсь, что вы сможете вернуться в плавсостав». Всё, что сказал полковник Р., реализовалось. Самочувствие офицера К. после двух месяцев тренировочного режима в санатории стало «как никогда хорошим». После возвращения из санатория он был назначен в координационную группу одной из дизельных подводных лодок, совершавших групповой переход с минимальным количеством всплытий. Работа в координационной группе для него была лёгкой, ответственность лежала на командире, принимающем решение по рекомендации координационной группы. Но отсутствие ответственности перестало радовать К. Он считал, что его знания и опыт используются недостаточно. Со времени возвращения из кругосветки прошло больше года и хотелось получить работу, которая требовала максимального использования его профессиональных ресурсов. Когда он вернулся из группового похода, снова приехал полковник Р. Он проводил обследование нескольких офицеров, но исследования К. (кардиологическое и психологическое) было особенно тщательным, и повторялось трижды в течение недели. Когда оно закончилось, полковник спросил: «Вы по-прежнему хотите активно работать в плавсоставе?» «Естественно, - ответил К, - если вы не видите для этого каких-нибудь препятствий». «Теперь, пожалуй, уже не вижу, - улыбнулся Р. - Сейчас мы будем направлять пополнение на магаданскую базу, которая получила две новые лодки. Я мог бы рекомендовать вас туда командиром одной из них. Каким было бы ваше отношение к такому предложению?» «Возвращаться на дизельные не очень хочется, слишком долго проплавал в атомном флоте. Но надо же с чего-то начинать восстановление своей репутации надёжного подводника». «Могу ли я считать, что мы договорились?» «Я думаю, что да» - сказал К. «Хорошо, остальное меня уже не касается, вы будете получать распоряжения от вашего руководства»
- Ну вот, - закончил К., - я прибыл, я принял участие в испытании новой лодки и теперь вам судить, могу ли я быть её командиром.
- В том состоянии, которое у вас сейчас, - сказал я, - безусловно, можете. Но я прошу вас поставить в известность полковника Р., если опять появятся неприятные ощущения, тревога, или поднимется артериальное давление. Впрочем, я позабочусь о том, чтобы вы регулярно проходили диспансеризацию. Счастливого плавания.
Почти сразу после окончания беседы с кавторангом К., зазвонил телефон и бесстрастный голос связиста сказал мне:
- С вами хочет говорить полковник Р. Будете разговаривать?
- Пожалуй, буду, - сказал я.
- Соединяю, - сказал связист.
- Феликс Борисович, - сказал полковник Р., - вы меня помните? Мы с вами сидели рядом, кода проводился круглый стол о психосоматической природе гипертонической болезни. Тогда я ещё не был знаком с вами, и когда Вы меня спросили, как определялась интенсивность тревоги, я ответил «Как принято, по элементам тревожного ряда». Я хочу, чтобы Вы знали, что я не пренебрёг ссылкой на вас, я просто тогда не знал, что вы были автором этой концепции.
Подводная лодка в походе.
Фотограф Витольд Муратов.
- Охотно верю, - сказал я. - Тревожный рад описан в психологическом словаре, и люди в основном ссылаются на словарь, хотя в самом словаре моя фамилия указана. Но многие не ссылаются даже на словарь, а ограничиваются классическим «как известно».
Р. рассмеялся.
- Ну, собственно я позвонил не для того, чтобы обсуждать приоритеты. Вы сейчас беседовали с кавторангом К. Он может сейчас командовать подводной лодкой, дизельной, не очень большой?
- Мне кажется, что да.
- Вот и мне так показалось, - сказал Р. Я попрошу у своего командования разрешения выслать вам с курьерской почтой тот вариант моей статьи, который был в закрытом выпуске «Военно-медицинского» журнала. Данные, которые приводятся там, существенно более полны и подробны, а я хотел бы, чтобы сейчас, когда вы исследуете новое пополнение подводников, вы имели исчерпывающие данные о уже проведённых исследования.
- А когда вы думаете, я получу этот выпуск?
- Я думаю, что сегодня. Расстояния теперь особой роли не играют, скоростная авиация расстояние съела.
Я собирался провести интервью со вторым офицером завтра, но изменил намерение, и решил сегодня иметь сравнительные данные по этим двум офицерам, так как второй, насколько было мне известно, в подводных кругосветках не участвовал.
Продолжение следует.
Он был так же, как и другие лица из плавсостава базы, обследованные нами до прибытия пополнения, высоко активен, достаточно эффективно устанавливал контакты, обнаруживал способность сохранять хорошую организацию поведения даже в ситуациях, требующих высокого напряжения. У него отсутствовали какие-либо нарушения психической адаптации, но суммарное фрустрационное напряжение было высоким, чего мы не отмечали, ни у одного испытуемого до этого, и хотя за счёт хорошей интеграции поведения, высокой силы «Я», он справлялся с высоким уровнем суммарной фрустрации и сохранял эффективную адаптацию, высокий уровень фрустрации сам по себе, был необычен для контингента подводников. Ещё одна особенность, не встречавшаяся в контингенте подводников до этого, состояла в беспокойстве за состояние своего физического здоровья.
Дизельные подводные лодки на базе.
Фото с сайта
Я спросил офицера, на каких подводных лодках он плавал до этого, и приходилось ли ему совершать далёкие походы в подводном положении. К. сказал, что два года назад, будучи заместителем командира атомной подводной лодки, он участвовал в экспериментальном кругосветном плавании, большая часть которого лодка находилась в подводном положении. Как заместитель командира по навигации, он был ответственен за своевременность и точность выхода подводного корабля на контрольные точки. По словам офицера, примерно три четверти пути он не испытывал никаких неприятных ощущений, но потом возникло напряжение, ему стало трудно сдерживать проявления своих реакций, если действие подчинённых вызывали его недовольство. Раньше он в таких случаях спокойно и вежливо объяснял подчинённым, в чём заключается ошибка в их действиях. Сейчас он вёл себя также, но спокойствие приходилось имитировать. К. ощущал раздражение и не проявлял его открыто только за счёт отработанного за много лет плаваний сознательного самоконтроля. Затем появилась тревога, он несколько раз проверял навигационные данные раньше, чем отдать команду о выходе на контрольную точку. Появились головные боли и врач, находившийся в составе экипажа, обнаружил у него повышение артериального давления, и назначил приём изоптина. Головные боли уменьшились, и уровень артериального давления нормализовался, но страх миновать контрольную точку, не отметив своего прибытия, оставался. К концу похода тревога ещё более усилилась, и артериальное давление вновь повысилось, не смотря на продолжающееся лечение. Контрольный осмотр, который проходили все участники кругосветки после возвращения в порт приписки, обнаружил, что повышения артериального давления сохраняются. Он не говорил врачу о тревоге, хотя продолжал испытывать её, но теперь он связывал её с опасениями, что его спишут из плавсостава. Когда через две недели обнаружилось, что, не смотря на лечение, артериальное давление не только не нормализовалось, но даже повысилось, вопрос о продолжении службы в плавсоставе действительно встал, но списания из плавсостава не произошло. Как стало ему известно, в это время командование его базы получило инструкцию, что списание из плавсостава в связи с гипертонией у лиц командной и координационной групп может проводиться только после того, как офицеры, подлежащие списанию, будут обследованы доктором медицинских наук полковником Р.
Полковник Р. прибыл на базу, обследовал несколько участников последней кругосветки и рекомендовал диспансерные наблюдения в течение года на какой-либо береговой должности без списания из плавсостава. Тревога офицера К. уменьшилась, но сохранялась, хотя опять изменила фабулу. Теперь он всерьёз начал беспокоиться о состоянии своего физического здоровья, и по-прежнему для нормализации артериального давления требовалось постоянное поддерживающее медикаментозное лечение. На новой работе на берегу у него существенно уменьшилась нагрузка. По рекомендации, оставленной полковником Р., он выполнял курс специальных физических упражнений. Физические нагрузки постепенно увеличивались, но профессиональные обязанности по-прежнему оставались необычно лёгкими для него. Примерно через 4 месяца головные боли исчезли, физические упражнения перестали его тяготить и инструктор по физической культуре хвалил его за безукоризненность выполнения этих упражнений. Поскольку физические нагрузки возросли, а он по-прежнему мог выполнять их безукоризненно, беспокойство за состояние своего здоровья исчезло. Впервые со времени возвращения из похода появились периоды расслабленности, во время которых тревога полностью исчезала. Продолжительность этих периодов увеличивалась и контроль артериального давления, проведенный в это время, обнаружил его нормализацию. Исчезновение гипертонии стало новым толчком для снижения напряжённости. А ещё через месяц К. уже плохо понимал, почему ему поручили рутинную работу на берегу, не соответствующую его опыту и квалификации.
Дизельный отсек подводной лодки.
Фотограф ClemRutter
На базу позвонил полковник Р. и попросил обеспечить ему возможность конфиденциальной беседы с этим офицером. Он подробно расспросил его о самочувствии, особенно тщательно выясняя даты изменений состояния, и в конце спросил: «Как вы себя чувствуете на берегу?» «Я испытываю неловкость, я вполне в состоянии плавать, и обучали меня именно для этого, а не для того, чтобы я сидел на береговой базе». «Я думаю, что сейчас вам нужно пройти курс санаторного лечения, - сказал полковник Р., - в тренировочном режиме примерно в течение двух месяцев. Если результаты этого тренировочного режима будут положительными, я буду рекомендовать вас в экипаж, совершающий непродолжительное плавание. Потом мы опять встретимся, и я надеюсь, что вы сможете вернуться в плавсостав». Всё, что сказал полковник Р., реализовалось. Самочувствие офицера К. после двух месяцев тренировочного режима в санатории стало «как никогда хорошим». После возвращения из санатория он был назначен в координационную группу одной из дизельных подводных лодок, совершавших групповой переход с минимальным количеством всплытий. Работа в координационной группе для него была лёгкой, ответственность лежала на командире, принимающем решение по рекомендации координационной группы. Но отсутствие ответственности перестало радовать К. Он считал, что его знания и опыт используются недостаточно. Со времени возвращения из кругосветки прошло больше года и хотелось получить работу, которая требовала максимального использования его профессиональных ресурсов. Когда он вернулся из группового похода, снова приехал полковник Р. Он проводил обследование нескольких офицеров, но исследования К. (кардиологическое и психологическое) было особенно тщательным, и повторялось трижды в течение недели. Когда оно закончилось, полковник спросил: «Вы по-прежнему хотите активно работать в плавсоставе?» «Естественно, - ответил К, - если вы не видите для этого каких-нибудь препятствий». «Теперь, пожалуй, уже не вижу, - улыбнулся Р. - Сейчас мы будем направлять пополнение на магаданскую базу, которая получила две новые лодки. Я мог бы рекомендовать вас туда командиром одной из них. Каким было бы ваше отношение к такому предложению?» «Возвращаться на дизельные не очень хочется, слишком долго проплавал в атомном флоте. Но надо же с чего-то начинать восстановление своей репутации надёжного подводника». «Могу ли я считать, что мы договорились?» «Я думаю, что да» - сказал К. «Хорошо, остальное меня уже не касается, вы будете получать распоряжения от вашего руководства»
- Ну вот, - закончил К., - я прибыл, я принял участие в испытании новой лодки и теперь вам судить, могу ли я быть её командиром.
- В том состоянии, которое у вас сейчас, - сказал я, - безусловно, можете. Но я прошу вас поставить в известность полковника Р., если опять появятся неприятные ощущения, тревога, или поднимется артериальное давление. Впрочем, я позабочусь о том, чтобы вы регулярно проходили диспансеризацию. Счастливого плавания.
Почти сразу после окончания беседы с кавторангом К., зазвонил телефон и бесстрастный голос связиста сказал мне:
- С вами хочет говорить полковник Р. Будете разговаривать?
- Пожалуй, буду, - сказал я.
- Соединяю, - сказал связист.
- Феликс Борисович, - сказал полковник Р., - вы меня помните? Мы с вами сидели рядом, кода проводился круглый стол о психосоматической природе гипертонической болезни. Тогда я ещё не был знаком с вами, и когда Вы меня спросили, как определялась интенсивность тревоги, я ответил «Как принято, по элементам тревожного ряда». Я хочу, чтобы Вы знали, что я не пренебрёг ссылкой на вас, я просто тогда не знал, что вы были автором этой концепции.
Подводная лодка в походе.
Фотограф Витольд Муратов.
- Охотно верю, - сказал я. - Тревожный рад описан в психологическом словаре, и люди в основном ссылаются на словарь, хотя в самом словаре моя фамилия указана. Но многие не ссылаются даже на словарь, а ограничиваются классическим «как известно».
Р. рассмеялся.
- Ну, собственно я позвонил не для того, чтобы обсуждать приоритеты. Вы сейчас беседовали с кавторангом К. Он может сейчас командовать подводной лодкой, дизельной, не очень большой?
- Мне кажется, что да.
- Вот и мне так показалось, - сказал Р. Я попрошу у своего командования разрешения выслать вам с курьерской почтой тот вариант моей статьи, который был в закрытом выпуске «Военно-медицинского» журнала. Данные, которые приводятся там, существенно более полны и подробны, а я хотел бы, чтобы сейчас, когда вы исследуете новое пополнение подводников, вы имели исчерпывающие данные о уже проведённых исследования.
- А когда вы думаете, я получу этот выпуск?
- Я думаю, что сегодня. Расстояния теперь особой роли не играют, скоростная авиация расстояние съела.
Я собирался провести интервью со вторым офицером завтра, но изменил намерение, и решил сегодня иметь сравнительные данные по этим двум офицерам, так как второй, насколько было мне известно, в подводных кругосветках не участвовал.
Продолжение следует.